Этика Аристотеля

Это выдвигает  вопрос наполовину этический и наполовину политический. Можем ли мы считать  морально удовлетворительным то общество, которое в полном соответствии с  сущностью своего устройства отдает все наилучшее немногим и требует  от большинства довольствоваться второстепенным? Платон и Аристотель говорят «да», христиане говорят «нет». Христиане считают, что величайшее благо есть добродетель, и что внешние обстоятельства не могут помешать человеку быть добродетельным, поэтому нет необходимости добиваться справедливой социальной системы, поскольку социальная несправедливость может влиять лишь на несущественные обстоятельства. Христианская точка зрения предполагает концепцию добродетели, весьма отличную от аристотелевской, поскольку она утверждает, что добродетель столь же возможна для раба, как и для его господина. Христианская этика не одобряет гордости, которую Аристотель считает добродетелью, и восхваляет смирение, в котором он видит порок. Интеллектуальные добродетели, которые Платон и Аристотель ценят превыше всего, должны быть совершенно забыты во имя того, чтобы бедные и смиренные могли быть добродетельными, как и все другие.

О Дружбе.

Значительная  часть «Этики» посвящена обсуждению вопросов дружбы, включая все отношения, которые связаны с чувством привязанности. По Аристотелю, совершенная дружба возможна только между достойными, и нельзя дружить со многими. Не следует вступать в дружеские отношения с человеком, занимающим более высокое положение, чем ты сам, если только он не выше и по своей добродетели, что будет оправдывать то уважение, которое ему оказывается. Мы видели, что в неравных отношениях — как отношения мужа и жены или отца и сына — того, кто стоит выше, надо любить больше. Немыслимо дружить с Богом, потому что он не может любить нас как равный. Аристотель обсуждает вопрос, может ли человек быть другом самому себе, и решает, что это возможно только в том случае, если человек хороший; плохие люди, утверждает он, часто ненавидят самих себя. Хороший человек должен любить себя, но благородно. Друзья являются утешением в несчастье, но не надо делать их несчастными, ища их сочувствия. Хорошо иметь друзей не только в беде; и счастливый человек нуждается в друзьях, чтобы разделить с ними свое счастье. «Никто не согласился бы владеть всеми благами мира, если ему не с кем поделиться ими. Человек — общественное животное и по природе создан к сожитию с другими»⁴. Все, что сказано о дружбе, разумно, но ни одним словом не превышает обычного здравого смысла. Рассматривая вопросы о дружбе, себялюбии и эгоизме Аристотель высказывает мысль о том, что человек с умеренным чувством любви к себе будет, руководствуясь разумом и справедливостью, стремиться к воздержанности и благородным поступкам. Например, во имя друзей и отечества он может отказаться от имущества или принести в жертву свою жизнь, если в этом возникнет надобность.

О Счастье.

Наслаждение, в том смысле, как Аристотель употребляет  это слово, отличается от счастья, хотя не может быть счастья без наслаждения. Он утверждает, что имеется три  разных взгляда на наслаждение: 1) что  оно никогда не бывает хорошим; 2) что часть наслаждений хороша, но большинство из них плохо; 3) что  наслаждение хорошо, но не является самым прекрасным. Он отвергает первую точку зрения на том основании, что  боль безусловно плоха и потому наслаждение  должно быть хорошим. Как он заявляет (весьма справедливо), бессмыслицей было бы говорить, что человек может  быть счастлив на дыбе; для счастья  необходима некоторая степень внешнего благополучия. Он также отказывается от того мнения, что все наслаждения  телесны; во всем есть нечто божественное и стало быть способность к  более высоким наслаждениям. Хорошие  люди испытывают наслаждение, если они  не погружены в несчастье, а Бог  всегда наслаждается единым и простым  блаженством.

Есть другое рассуждение о блаженстве, не совпадающее с приведенным выше. Здесь утверждается, что существуют дурные наслаждения, которые, однако, не являются наслаждениями для людей хороших. Что наслаждения бывают нескольких родов и что наслаждения хороши или плохи в зависимости от того, связаны ли они с плохой или хорошей деятельностью. Есть вещи более ценные, чем наслаждение - никто не был бы доволен, если бы ему пришлось прожить жизнь, обладая интеллектом ребенка, даже если бы это было приятно. Каждое животное имеет свойственное ему наслаждение, но свойственное человеку наслаждение связано с разумом.

Аристотель приводит нас к единственной доктрине, которая представляет собой не просто выражение здравого смысла: счастье заключается в доброжелательной деятельности, а совершенное блаженство — в наилучшей деятельности - созерцательной. Созерцание предпочтительнее, чем война или политика или любая другая практическая карьера, потому что оно дает досуг, а досуг необходим для счастья. Практическая добродетель приносит лишь второстепенный род счастья. Высшее счастье заключается в применении разума, так как разум более чем что-либо другое, есть человек. Человек не может целиком отдаться созерцанию, но, поскольку он таков, он причастен к жизни богов. «Деятельность божества, будучи самою блаженною, есть созерцательная деятельность».⁵ Из всех человеческих существ философ ближе всех к божеству в своей деятельности, а поэтому он самый счастливый и самый лучший. «Кто проявляет себя в деятельности ума и почитает ум, видимо, устроен наилучшим образом и более всех любезен богам. Нет сомнения, что все это в первую очередь имеется у мудреца. А значит, он всех любезней богам. Он же, видимо, и самый счастливый, так что и в этом смысле мудрец выходит счастливцем по преимуществу».⁶

Заключение 
 
Непреходящей заслугой Аристотеля остается создание науки, названной им этикой. Впервые среди греческих мыслителей он основой нравственности сделал волю. Аристотель рассматривал свободное от материи мышление как верховное начало в мире — божество. Хотя человек никогда не достигнет уровня божественной жизни, но, насколько это в его силах, он должен стремиться к нему как к идеалу. Утверждение этого идеала позволило Аристотелю создать, с одной стороны, реалистическую этику, основанную на нормах и принципах, взятых из самой жизни, какова она есть, а с другой — этику, не лишенную идеала. Этика Аристотеля, весь ее смысл и назначение состоит в том, чтобы показать, как избежать несчастья и достигнуть счастья, доступного смертному человеку. По духу этического учения Аристотеля, благополучие человека зависит от его разума благоразумия, предусмотрительности. Аристотель поставил разум выше нравственности, сделав тем самым нравственным идеалом созерцательную жизнь. Сообразно своему этическому идеалу он высоко ценит традиционные античные добродетели гражданина — мудрость, мужество, справедливость, дружбу. Однако он не ведает о любви человека к человеку в том смысле, как этому стали учить христианские богословы. Гуманизм Аристотеля очень отличается от христианского гуманизма, согласно которому все люди — братья, равны перед богом. Аристотелевская этика исходит из того, что люди не одинаковы по своим способностям, формам деятельности и степени активности, поэтому и уровень счастья или блаженства разный, а у некоторых жизнь может оказаться несчастной. Так, Аристотель считает, что у раба не может быть счастья. Он выдвинул теорию о «естественном» превосходстве эллинов, как бы свободных по природе над «варварами» - рабами по природе. Рабы как бы не являются людьми, раб становится человеком, только обретя свободу. 
 
Взгляды Аристотеля на этику в основном выражают господствовавшие мнения образованных людей его времени. Те, кто не пал ниже и не поднимается выше уровня приличных и благопристойных граждан, найдут в «Этике» систематическое изложение принципов, которыми, по их мнению, должно регулироваться поведение. Те же, кто требует чего-то большего, будут разочарованы. Книга обращена к почтенным людям средних лет и использовалась ими, особенно после семнадцатого века, чтобы сдерживать порывы и энтузиазм молодежи. Но человека, обладающего сколько-нибудь глубокими чувствами, она может лишь оттолкнуть. У Аристотеля почти полностью отсутствует то, что можно назвать благожелательством. Страдания человечества, насколько он отдает себе в них отчет, не трогают его эмоционально. Он утверждает, по рассудку, что страдания — зло, но они не делают его несчастным, за исключением тех случаев, когда страдающими оказываются его друзья. Вообще «Этика» бедна эмоциями, чего нельзя сказать о произведениях более ранних философов. В рассуждении Аристотеля о человеческих делах есть что-то слишком самодовольное и успокоенное. Кажется, забыто все, что заставляет людей страстно интересоваться друг другом. Даже его оценка дружбы прохладна. Он не показывает и признака, что сам знал какие-либо из тех переживаний, при которых трудно не потерять рассудок. По-видимому, ему неизвестны все самые глубокие стороны моральной жизни. Можно сказать, что он оставляет без внимания всю сферу человеческих переживаний, связанных с религией. Все, что он имеет сказать, будет полезно обеспеченным людям с неразвитыми страстями, но ему нечего сказать тем, кто одержим Богом или диаволом, или тем, кого видимое несчастье доводит до отчаяния. По этим основаниям мне кажется, что в его Этике, несмотря на её славу, не хватает внутренней значимости. 

1. Аристотель. Сочинения в 4-х томах, том  4.

2. . Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. М.: Наука 1998. - 472 с.

3. МиташкинаТ.В., Бражникова З.В. «Этика. История и теория морали» Минск, БГПА «ВУЗ-ЮНИТИ», 1996. - 345 с.

4. Мильнер-Иринин А.Я. Этика или принципы истинной человечности. М., Интербук, 1999. 519 с.

5. Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии - М: Высшая школа, 1981, с. 221-354.

6. Шрейдер Ю.А. Лекции по этике. М., 1994. Центр - 271 с.

7. Богомолов А. С., Античная философия, М.: Высшая школа, 1996.

8. Спиркин А. Г., Философия: Учебное пособие – 2-е изд., М., 2001