Этическое учение И.Канта

Оглавление 
 

Введение

      Тема, представленной контрольной работы: «Этическое учение И. Канта».

      Иммануил  Кант (нем. Immanuel Kant; 22 апреля 1724 — 12 февраля 1804) — немецкий философ, родоначальник немецкой классической философии, стоящий на грани эпох Просвещения и Романтизма.

      С 1770 принято вести отсчет «критического» периода в творчестве Канта. В  этом году в возрасте 46 лет он назначен профессором логики и метафизики Кёнигсбергского университета, где до 1797 преподавал обширный цикл дисциплин — философских, математических, физических.

      В этот период Кантом были написаны фундаментальные  философские работы, принесшие ученому репутацию одного из выдающихся мыслителей XVIII века и оказавшие огромное влияние на дальнейшее развитие мировой философской мысли: «Критика чистого разума» (1781) — гносеология (эпистемология); «Критика практического разума» (1788) — этика; «Критика способности суждения» (1790) — эстетика.

      Будучи  слаб здоровьем, Кант подчинил свою жизнь  жёсткому режиму, что позволило ему  пережить всех своих друзей. Кант был  похоронен рядом с северной стеной Кафедрального собора Кёнигсберга, над его могилой была возведена часовня. В 1924 году, к 200-летию Канта, часовню заменили новым сооружением, в виде открытого колонного зала, разительно отличающимся по стилю от самого собора. 

1. Практический  разум И.Канта

      Что понимает Кант под практическим разумом? Сфера действия этого разума - деонтика. Ведь помимо проблематических, ассерторических, аподиктических суждений существуют всевозможные приказы, предписания, запреты, разрешения, рекомендации и т. п. Все это и представляет область применения практического разума. Он определяет правила поведения людей в тех или иных конкретных ситуациях, равно как и общую стратегию их поступков.

      Именно  основоположения человеческого  поведения интересуют Канта, поскольку  действия человека в каждой данной ситуации зависят от того, какую  максиму поведения он для себя принял. Кант отличает максимы от практических законов. Первые суть чисто субъективные основоположения: они различны у разных людей; вторые имеют объективный характер и обязательны для всех людей или даже шире - для всех разумных существ.

      По  Канту, максимы могут определяться императивами, причем всякий императив - это «правило, которое характеризуется  долженствованием, выражающим объективное  принуждение к поступку», как  сказано в самом начале «Критики практического разума». Императивы суть продукт разума, и только разума; между тем максимы определяются у людей как существ, причастных природе, еще и «способностью желания».

      Эта независимая от разума способность  характеризуется Кантом, как чувственная  способность, т. е. «низшая» по сравнению с разумом. Всякое определяемое ею желание направлено на какой - либо существующий или могущий существовать во времени и пространстве объект («материю» способности желания).

      Руководствуясь  способностью желания, человек ставит перед собой такие цели, которые надеется осуществить в окружающем его реальном мире. Индикатором достижения человеком какой-либо цели служит удовольствие, которое возникает у него по этому поводу. Можно сказать, что, преследуя на протяжении своей жизни различные цели, человек постоянно стремится к удовольствию. Удовольствие можно испытывать и просто от жизни, даже не стремясь ни к каким определенным достижениям; удовольствие можно испытывать и от простой «действительности» тех или иных окружающих предметов. Стремление к счастью - вот основной жизненный принцип людей. Каково же отношение практического разума к этому принципу?

      У людей либо разум подчинен способности  желания, либо она подчинена ему; в первом случае единственным принципом, определяющим поступки человека, является принцип счастья, во втором - в его распоряжении есть более «высокое» основоположение, на которое он опирается, их совершая.

      Не  все философы согласны с тем, что  разум способен самостоятельно выдвинуть  некое практическое основоположение, такое, что оно может противостоять принципу счастья, да еще и быть «выше» него. С античных времен известны гедонизм и эвдемонизм, полагающие, что выше удовольствия и счастья ничего не может быть.

      Кант  делит императивы практического  разума на два вида: «Первые - это  гипотетические императивы и содержат в себе только предписания умения; вторые, напротив, будут категорическими и исключительно практическими законами».

      Инструментален  разум только тогда, когда вырабатывает гипотетические императивы, каковые  суть не что иное, как предписания, каким образом следует поступать для того, чтобы достигнуть уже намеченных способностью желания целей. Такие императивы не имеют самодовлеющего характера; они хотя и представляют собой продукты практического разума, но лишь обеспечивают средства для достижения не им поставленных целей. Они суть чисто материальные принципы, поскольку полностью зависят от материи способности желания, т. е. от тех предметов, на которые наше желание в тот или иной миг направлено. Кроме того, они - чисто субъективные принципы, поскольку желания и предметы желания у каждого из нас свои; в таких императивах нет ничего общеобязательного, ничего не зависящего от нашего хотения. И еще одно: быть инструментальным для практического разума естественно. Ведь жизнь человека протекает в предметном мире, в котором нельзя существовать, не думая о том, желателен каждый из окружающих предметов или нежелателен. Жизнь ставит перед человеком те или иные цели, заставляет его решать те или иные задачи; он вынужден придумывать средства для достижения этих целей, для решения этих задач. Для человека естественно жить как можно лучше, жить так, чтобы его окружали только желательные предметы, чтобы все цели были достигнуты, а задачи - решены. Субъективными критериями хорошей жизни являются чувство удовольствия и переживание счастья. Поэтому главным жизненным принципом человека как существа, обитающего в природе, является принцип счастья. Он полностью соответствует природному «закону причинности», как соответствуют ему и те гипотетические императивы, те «материальные принципы», которые измышлены практическим разумом во имя осуществления принципа счастья.

      Всякий  практический закон - императив, но не всякий императив - закон: гипотетические императивы отнюдь не могут быть названы  практическими законами. В отличие от гипотетических категорические императивы суть безусловные и всеобщие предписания, которые должны исполняться всеми и требуют своего исполнения в любой ситуации независимо от желания или нежелания это сделать. Не завися от желаний людей, практические законы не зависят и от материи этих желаний, т. е. от тех природных предметов, на которые направлены желания. Поэтому Кант называет их чисто формальными принципами.

2. Категорические императивы

      В качестве формальных принципов категорические императивы противостоят материальным принципам. Материальные принципы - это житейские принципы; они призваны способствовать поддержанию и облегчению жизни каждого отдельного человека и потому имеют дело с существующими во времени и пространстве желательными или нежелательными для него предметами. Как уже сказано, все материальные принципы «подпадают под общий принцип себялюбия и личного счастья».

      Категорические  императивы вообще не связаны с предметами окружающего нас мира, они касаются только поведения людей. При этом они объективны, т. е. одинаковы для всех и обязательны для каждого всегда, в какой бы ситуации он ни находился. Они вовсе не нацелены на повышение благосостояния людей, не имеют ничего общего с их личным счастьем. Они даже не направлены на поддержание жизни человека; они настолько суровы, что требуют своего исполнения, даже если ему за это угрожает смерть. Но ведь жизнь - это необходимое условие существования человека во времени и пространстве, не говоря уже о том, что она - необходимое условие всякого возможного для него благополучия и счастья. Человек в состоянии подчиняться природной причинности, если и только если он живет в природе. Значит, коль скоро категорические императивы стоят «выше» даже самой жизни человека, они не могут исходить из природной причинности; они стоят «выше» этой причинности, «выше» всего феноменального, всей природы. Откуда же они исходят? Если бы человек был только существом природным, им неоткуда было бы взяться.

      Но  что же собой представляют эти  необыкновенные категорические императивы? Каким образом они существуют и как нам становится известно об их существовании? Чего они с такой суровостью требуют от нас и как воздействуют на нас? Прежде всего, согласно Канту, в них нет ничего таинственного: они хорошо знакомы каждому из нас. Они постоянно пребывают в сознании каждого человека, являются фактом сознания каждого из нас, или точнее «фактом разума», как говорится в «Критике практического разума». В ней же сказано, что категорический императив существует как «голос разума», являющийся «четким», «незаглушимым» и «внятным даже для самого простого человека».

      Что же это за голос? Вот у Сократа, если верить Платону, в душе звучал голос некоего «демона», с которым  Сократ постоянно советовался в  затруднительных ситуациях. Может  быть, и в душе каждого из нас слышится голос подобного «демона» или ангела-хранителя? Но Кант имеет в виду не такие голоса. Ведь они дают индивидуальные советы, а категорические императивы одни и те же для всех. Это и не голос веры, звучащий в душе каждого верующего человека; он тоже слишком индивидуален и интимен. Это именно голос разума. Кант настаивает на этом. Недаром он говорит, что категорические императивы имеют силу не только для всех людей, но и для всякого разумного существа.

      Настаивая на том, что на языке категорических императивов с нами говорит разум и только разум, причем в ипостаси чистого практического разума, не подчиненного способности желания, Кант хочет сказать, что категорические императивы (они же - практические законы) должны удовлетворять соответствующим требованиям.

      Категорический  императив (практический закон) должен быть не субъективным, а объективным  основоположением; он не должен зависеть от материи способности желания, т. е. должен быть априорным и, следовательно, всеобщим необходимым предписанием. Согласно Канту, практические законы всем этим требованиям удовлетворяют.

      Чего  же требуют от нас категорические императивы? Каковы они по своему содержанию? Выходит, что кантовские категорические императивы (практические законы) - это  всем давно известные нормы нравственности? Да, именно так. Этические нормы и только они составляют все множество категорических императивов. Для того, чтобы максимально были удовлетворены требования объективности, формальности, априорности, всеобщности и необходимости, которые Кант предъявляет к категорическим императивам, он предлагает единую общую формулировку, откуда следуют все категорические императивы, все нравственные нормы. В самом деле: ведь каждая норма касается той или иной конкретной ситуации и поэтому не является в полном смысле формальной и чисто априорной. Поэтому Кант вводит в рассмотрение «основной закон чистого практического разума», как он его называет, который, будучи применен к той или иной конкретной ситуации, позволяет сформулировать соответствующий ей категорический императив.

      Таким образом. Кант аккумулирует весь нравственный кодекс в единой формулировке, которую  в послекантовской философской  литературе принято именовать просто категорическим императивом (так сказать  Категорическим Императивом с большой буквы, поскольку все остальные находятся в полной зависимости от него), а сам Кант предпочитал называть нравственным законом. Он выглядит следующим образом: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства».

3. Нравственный закон

      На  первый взгляд кажется, что Кант не говорит ничего нового. Его нравственный закон очень напоминает старинное  «золотое правило», которое в той  или иной форме встречается и  у древневосточных мудрецов, и  у античных философов, и в христианской традиции. Его обычно формулируют так: «не делай другим того, чего не хочешь, чтобы причиняли тебе».

      Но, во-первых. Кант вовсе не претендует на честь создателя некоей новой  морали; во-вторых, его нравственный закон, хотя и близок к «золотому правилу», но не совпадает с ним: на новизну сбоем формулировки Кант претендует. Новизна «формулы» Канта состоит в том совершенно необычном для его современников статусе, который она устанавливает для нравственности.

      Начать  с того, что, по Канту, нравственность никак не опирается на чувство. Она полностью разумна. Для него основной закон чистого практического разума и нравственный закон чисто одно и то же.

      У Канта моральное чувство отнюдь не служит основанием нравственного  закона; оно имеет как бы «вторичный» характер и определяется как чувство уважения к уже установленному и не зависящему от него нравственному закону. В «Критике практического разума» читаем: «Если бы это чувство уважения было патологическим, следовательно, чувством удовольствия, основанным на внутреннем чувстве, то было бы тщетно обнаружить связь его с какой либо априорной идеей. Но оно есть чувство, которое обращено только на практическое, и хотя оно присуще представлению о законе исключительно по его форме, а не в виду какого-то его объекта и, стало быть, его нельзя причислить ни к удовольствию, ни к страданию, оно тем не менее возбуждает интерес к соблюдению закона, который мы называем моральным интересом; точно так же способность проявлять свой интерес к закону (или иметь уважение к самому моральному закону) и есть, собственно говоря, Моральное чувство».

      Итак, нравственный закон опирается исключительно  на разум. В той же книге Кант пишет: «Чистый разум сам по себе есть практический разум и дает (людям) всеобщий закон, который мы называем нравственным законом». Этот закон - суждение разума. Об основном законе чистого практического разума Кант в «Критике практического разума» говорит: «Но для того, чтобы рассматривать этот закон без ложных толкований как данный, надо заметить, что он не эмпирический закон, а единственный факт чистого разума, который провозглашается, таким образом, как первоначально законодательствующий разум». Таким образом, этот закон дан нам как факт; при этом он дан как факт особого рода - факт разума. Как же мы можем не считаться с такого рода фактом?