Философия древнего Китая и Индии

Монах, пошедший все стадии восьмеричного пути и с помощью медитаций пришедший к освобожденному сознанию, становится архатом, святым, который стоит на пороге конечной цели – нирваны (буквально: угасание). Здесь подразумевается не гибель, но выход из круговорота перерождений. Человек этот уже не переродится вновь, но войдет в состояние нирваны.

Наиболее последовательно исходного учения Будды придерживалось направление хинаяна («малая повозка»), в котором путь к нирване полностью открыт только монахам, отвергшим мирскую жизнь. Другие школы буддизма указывают на это направление лишь как на индивидуальную доктрину, не подходящую для распространения учения Будды. В учении махаяны («большая повозка») важную роль играет культ бодхисатв – индивидов, уже способных войти в нирвану, но откладывающих достижение конечной цели из-за того, чтобы помочь в ее достижении другим. Бодхисатва добровольно принимает страдания и чувствует свое предопределение и призвание заботиться о благе мира так долго, пока не будут избавлены от страдания все. Последователи махаяны рассматривают Будду не как историческую личность, основателя учения, а как наивысшее абсолютное существо. Сущность Будды выступает в трех телах, из них только одно проявление Будды – в образе человека – наполняет все живое. Особое значение приобретают в махаяне обряды и ритуальные действия. Будда и бодхисатвы становятся объектом поклонения. Ряд понятий старого учения (например, некоторые ступени восьмеричного пути) наполняется новым содержанием.

Кроме хинаяны и махаяны – этих главных направлений – существовал и целый ряд других школ. Буддизм вскоре после возникновения распространился на Цейлоне, позже через Китай проник на Дальний Восток.

2. Философские школы в древнем Китае

2.1. Конфуцианство

Конфуцианство - этико-философское учение, разработанное его основателем Конфуцием (551-479 года до н.э.), развитое в религиозный комплекс Китая, Кореи, Японии и некоторых других стран.

Государственный культ Конфуция с официальным ритуалом жертвоприношений, учрежденным в стране в 59 году нашей эры, просуществовал в Китае до 1928 года. Конфуций заимствовал первобытные верования: культ умерших предков, культ земли и почитание древними китайцами своего верховного божества и легендарного первопредка – Шан-ди. В китайской традиции Конфуций выступает хранителем мудрости «золотого века» древности. Он стремился вернуть монархам утраченный престиж, улучшить нравы народа и сделать его счастливым. При том он исходил из представления о том, что древние мудрецы создали институт государства ради защиты интересов каждого индивида.

Конфуций жил в эпоху крупных социальных и политических потрясений: нарушились патриархально-родовые нормы, разрушался сам институт государства. Выступив против царившего хаоса, философ выдвинул идею социальной гармонии, опирающуюся на авторитет мудрецов и правителей глубокой древности, приоритет перед которыми стал постоянно действующим импульсом духовной и общественной жизни Китая.

Конфуций излагал идеал совершенного человека, рассматривая личность как самоценную. Он создал программу совершенствования человека: с целью достижения духовно развитой личности лада с Космосом. Благородный муж-источник идеала нравственности для всего общества. Ему одному присуще чувство гармонии. И органический дар жить в природном ритме. Он являет единство внутренней работы сердца и внешнего поведения. Мудрец действует природосообразно, поскольку от рождения приобщен к правилам соблюдения «золотой середины». Его назначение – преобразовывать социум по законам гармонии, царящей в Космосе, упорядочивать и охранять ее живое. Для Конфуция важны пять «постоянств»: ритуал, гуманность, долг- справедливость, знание и доверие. В ритуале он видит средство, выступающее как «основа и утоп» между небом и землей, позволяющее вписать каждую личность, общество, государство в бесконечную иерархию живого космиче6ского сообщества.

Как политик Конфуций осознавал ценность ритуала в деле управления страной. Приобщение каждого к соблюдению меры обеспечивало сохранение в обществе моральных ценностей, не допуская, в частности, развития потребительства и ущерба духовности. Устойчивость китайского социума и государства, питавшаяся жизнеспособность китайской культуры, во многом была обязана ритуалу.

Конфуцианство не является цельным учением. Отдельные его элементы тесно связаны с развитием древнего и средневекового китайского общества, которое оно само помогало образовывать и консервировать, создавая деспотическое централизованное государство. Как определенная теория организации общества, конфуцианство сосредотачивается на этических правилах, социальных нормах и регулировании управления, при формировании которых оно было весьма консервативным.

Конфуций сосредотачивает внимание на воспитании человека в духе уважения и почтительности по отношению к окружающим, к обществу. В его социальной этике личность является личностью не «для себя», но для общества. Этика Конфуция понимает человека в связи с его социальной функцией, а воспитание – это подведение человека к надлежащему исполнению той функции. Такой подход имел большое значение для упорядочения жизни в аграрном Китае, однако он вел к редукции индивидуальной жизни, к определенному социальному положению и деятельности. Индивид был функцией в социальном организме общества.

Исполнение функций на основе порядка с необходимостью приводит к проявлению человечности. Человечность-основное из всех требований, предъявляемых к человеку. Человеческое существование является настолько социальным, что оно не может обойтись без следующих регуляторов: а) помогай другим людям достичь того, что бы ты сам хотел достичь; б) чего не желаешь себе, того не делай другим. Люди различаются в зависимости от семейного, а затем социального положения. Из семейных патриархальных отношений Конфуций выводил принцип сыновей и братской добродетели. Социальные отношения являются параллельно отношений семейных. Отношения подданного и правителя, подчиненного и начальника такие же, как отношения сына к отцу и младшего брата к старшему.

Для соблюдения субординации и порядка Конфуций вырабатывает принцип справедливости и исправности. Справедливость и исправность не связаны с онтологическим пониманием истины, чем Конфуций специально не занимался. Человек должен поступать так, как велит порядок и его положение положение. Исправное поведение- это поведение с соблюдением порядка и человечности.

2.2. Даосизм

Даосизм возник в 4-6 веках до н.э. По преданию тайны этого учения открыл древний легендарный желтый император. В действительности истоки даосизма исходят к шаманским верованиям и учениям магов, а его воззрения изложены в «Каноне о пути и добродетели», приписываему легендарному мудрецу Лао-цзы, и в трактате «Чжуань-цзы», отражающем взгляды философа Чжуань Чжоу и «Хуайнань-Цзы».

Социальным идеалом даосизма был возврат к «естественному» первобытному состоянию и внутриобщинному равенству. Даосцы порицали социальный гнет, осуждали войны, выступали против богатства роскоши и знати, бичевали жестокость правителей. Основатель даосизма Лао-цзы выдвинул теория «недеяния», призывая массы к пассивности, следованию «дао»- естественному ходу вещей.

Философские построения древнего даосизма стали фундаментом религиозного учения даосов в средние века как части синкретического комплекса «трех учений», наряду с конфуцианством и буддизмом. Конфуциански образованная интеллектуальная элита проявляла интерес к философии даосизма, особо был привлекателен древний культ простоты и естественности: в слиянии с природой обреталась свобода творчества. Даосизм воспринял некоторые черты философии и культа буддизма в процессе адаптации последнего к китайской почве: буддийские понятия и философские концепции переходились в привычных даосских терминах. Даосизм воздействовал на развитие неоконфуцианства.

В центре внимания даосизма стоят природа, космос и человек, однако эти начала постигаются не рациональным путем, конструированием логически последовательных формул, а с помощью прямого понятийного проникновения в природу существования.

Дао-это понятие, при помощи которого возможно дать универсальный всеобъемлющий ответ на вопрос о происхождении и способе существования всего сущего. Оно в принципе безымянно, везде проявляется, ибо есть «источник» вещей, но не является самостоятельной субстанцией, или сущностью. Само дао не имеет источников, начала, является корнем всего без собственной энергетической деятельности.

Дао присуща собственная творческая сила дэ, через которую дао проявляется в вещах пи воздействии инь и янь. Понимание дэ как индивидуальной конкретизации вещей, для которых человек ищет имена, радикально отличается от антропологически направленного конфуцианского конфуцианского понимания дэ как нравственной силы человека.

Онтологический принцип одинаковости, когда человек как часть природы, из которой он вышел, должен удержать это единство с природой, постулирует также гносеологически. Речь здесь идет о согласии с миром, на котором основывается душевное спокойствие человека.

3. Проблема человека в философии и культуре Древнего Востока

Характер взаимоотношений первобытного человека с природой вызывал ощущение неразрывной связности: силы природы персонифицированы в образах богов (человек испытывал на себе их могущество и ощущал бессилие в противостоянии им), люди и боги живут как бы общей жизнью, обладают общими чертами и даже пороками. Боги не только всемогущи, но и капризны, зловредны, мстительны, любвеобильны и т. п., в то время как герои мифов наделены фантастическими способностями в преодолении зла, в борьбе с врагами.

Постепенно упорядочение хаоса и организация мироздания начинают приписываться «первочеловеку». В ведических мифах это тысячеглавый, тысячеглазый, тысяченогий Пуруша, ум или дух которого породил луну, глаза — солнце, уста — огонь, дыхание — ветер и т. п. Пуруша — это не только модель космоса, но и человеческого сообщества с самой ранней социальной иерархией, проявлявшейся в делении на «варны»: из рта Пуруши возникли жрецы (брахманы), из рук — воинское сословие (кшатрии) , из бедер — торговый люд (вайшья), из ступней — все остальные (шудры). Аналогичным образом в китайских мифах происхождение мира связывается со сверхъестественным человеком по имени Паньгу, из вздоха которого появились ветер и облака, из головы — гром, из левого глаза — солнце, из правого — луна, из туловища с руками и ногами — четыре страны света, из крови — реки, из пота — дождь и роса, из блеска глаз — молния и т. д.

Переходя к рассудочному осмыслению причинности мира в разнообразных проявлениях его постоянства и изменчивости, человек должен был по-новому увидеть и свое место, предназначение в нем. Он по-прежнему ощущал себя в неразрывности с / космосом в целом, но уже задумывался о существовании перво-причины, первоосновы бытия, некоего абсолюта. Взаимосвязь человека с абсолютом складывается как бы по двум моделям, в которых отражены не столько особенности психологического склада восточных народов, сколько специфика общественного уклада древнеазиатского общества. Два столпа его составляют централизованный деспотизм, основанный на государственном владении землей и водой, и сельская община. Практически безграничная власть восточного монарха преломилась в сознании как всемогущество единого, обретшего атрибуты главного божества.

В Китае единое — «великое начало, способное родить, наделить и погубить» человека, обожествлено в Небе — «Тянь». В «Ши цзине» («Канон стихов») Небо — всеобщий прародитель и великий управитель: рождает на свет человеческий род и дает ему правило жизни. Упоминание правил жизни не случайно. Освещение общественных устоев, их сохранение и поддержание — важнейшая социальная функция культа Тянь. Примечательно, что складывающееся несколько позже представление о человеческом совершенстве предполагает прежде всего «гуманность», которая трактуется как следование правилам, ритуалу, этикету. «Благородный муж думает о том, как бы не нарушить законы», он обязан соответствовать требованиям ритуала. «Этикет» помимо норм непреходящей ценности, вроде правдивости, доброты, смелости, морального императива «то, чего я не хочу, чтобы делали мне, я не хочу делать другим», включал в качестве первостепенных принципов добродетельности уважение и строгое подчинение сложившемуся разделению социальных ролей: государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном.

Конфуцианство, заложившее с древности идеологический фундамент китайского общества, выдвинуло в качестве краеугольного камня социальной организации — ли, что означало норму, правило, церемониал.

Аналогичным образом в Индии «образующий реальное и нереальное Брахма не только «вечный творец существ», но и определяющий для всех «имена, род деятельности (карму) и особое положение». Ему приписывается установление кастового деления и требование безусловного его соблюдения.

Обожествленное единое выступало, таким образом, как сила, довлеющая над человеком, упорядочивающая его мирские отношения, регулирующая и направляющая все его действия и поступки, тем самым лишающая какой-либо свободы выбора и волеизъявления. Такое представление о едином соответствовало системе восточной деспотии, где человек был лишен личностной индивидуальности. В то же время в азиатском обществе централизованный деспотизм сочетался с автономностью земледельческих общин. Строй последних отличался, по словам К. Маркса, «дуализмом», который мог служить для общины «источником большой жизненной силы». Освободив от уз кровного родства, община прочно сплотила людей воедино общей собственностью на землю и воду, но одновременно она оставила дом и двор в индивидуальном владении семьи: «...парцеллярное хозяйство и частное присвоение его плодов способствуют развитию личности, несовместимому с организмом более древних общин».

«Дуализм» социальной организации своеобразно преломился и в общественном сознании: в рамках одной и той же культуры наряду с представлениями, объективно способствовавшими подавлению индивидуальности, беспрекословному подчинению единовластию, существовали и противоборствовали воззрения, стимулировавшие развитие индивида. Так, в Древнем Китае рядом с этической концепцией конфуцианства, ориентированной на поддержание гармонии человека с социумом посредством соблюдения выработанных обществом нормативов, существовал даосский идеал гармонизации человека с космосом. В трактате «Чжуан-цзы» говорится, будто Конфуций утверждал, что сам он «странствует в человеческом», в то время как даосы «странствуют за пределами человеческого». Даосский «выход» за пределы социума в космос отражал стремление личности вырваться из замкнутости «земного» круга, ощутить себя не винтиком мощного государственного механизма, но микрокосмом, структурно и сущностно тождественным космическому универсуму.