Людвиг ван бетховен

Первые несколько  лет, прожитых в Вене, поистине стали  для Людвига счастливейшим временем в его жизни. Он с успехом выступал перед знатной публикой, привлёк  внимание профессионалов, и, что было особенно важно для него, меценатов. Бетховен писал одному из братьев, гастролируя  в Праге: "Мои дела хороши, очень  хороши. Мое искусство порождает  уважение у окружающих и привлекает друзей: Также и денег получу я на сей раз достаточно". Но это был только успех пианиста, музыканта, хотя уже скоро вся Европа узнает композитора по имени Людвиг ван Бетховен.

В эти годы Бетховен вырабатывает свой собственный стиль, формируется как яркий и неординарный композитор-новатор, который стремится  придумывать и создавать что-то новое, а не повторять уже написанное до него. Стиль - единство и гармония всех элементов произведения, он характеризует  не столько само произведение, сколько  личность автора. Бетховен обладал  всем этим в достатке.

С 1775 по 1802 год композитор пишет 19 фортепианных сонат, 3 концерта для фортепиано с оркестром, 2 симфонии, 6 струнных квартетов ор.18, фортепианные и струнные трио, а также множество  других сочинений. Венчает все эти  произведения Третья, Героическая, симфония, которая служит неопровержимым доказательством зрелости Бетховена-композитора.

Новые произведения очень популярны, особенно среди  молодых музыкантов. Издатели охотно печатают все сочинения композитора, в общем дела идут неплохо. Людвиг попадает в высокие круги венской аристократии, но здесь Бетховен остается Бетховеном.

Имение князя Лихновского, известного мецената и покровителя людей искусства. Некоторое время Бетховен жил в этом гостеприимном доме. На улице шел проливной дождь, имение заполонили офицеры наполеоновской армии, захватившие к тому времени Вену. Приятный вечер в прекрасном доме, но чего-то все-таки не хватало. Музыки! И не просто музыки, а музыки в исполнении великого мастера! Ну конечно же, это ведь так удобно всегда иметь при себе музыканта-виртуоза, стоит только щелкнуть пальцами и он уже у фортепиано, исполняет свои гениальные произведения для полупьяного офицерского общества. Бетховен категорично отказался. Тогда хозяин перешёл на требования (по-видимому, он за это время так и не узнал своего гостя). Людвиг взбесился, это он умел делать не хуже, чем писать музыку, и в ненастную погоду, громко хлопнув дверью, немедленно покинул имение. Каков характер! Придя домой, он напишет эти гордые строки: "Князь! Тем, чем вы являетесь, вы обязаны случайности рождения. Тем, чем являюсь я, я обязан самому себе. Князей существует и будет существовать тысячи. Бетховен же - лишь один".

Врожденная независимость  его (вспомните деда Бетховена) характеризуется  ещё одним случаем из его жизни, вернее даже всего лишь одной фразой, сказанной в адрес принца Людвига  Фердинанда. Услышав в Берлине  игру принца, надо отметить, что он действительно  был не плохим музыкантом, Бетховен сделал заслуженный комплимент: "Вы играете не как принц, а как  настоящий артист".

Действительно ли гений  должен быть скромным, бедным и полуголодным? Как говорит один популярный радиоведущий. Действительно ли истинное творчество создается и познается в муках, и должно быть обращено к бедным людям?  

- Мое искусство  должно посвятить себя только  благу бедных. О блаженная минута! Как счастлив я, когда смогу тебя приблизить! - писал Бетховен.  

Не знаю. Но за свою жизнь этот человек был и бедным и богатым, счастливым и несчастным, и всё это только открывало  нам новые грани его таланта. Но оставим сии рассуждения читателю и продолжим повествование об удивительной биографии Людвига  ван Бетховена.  

В жизни многих людей  когда-нибудь наступает моменты, требующие  локализации всех жизненных сил. Кому-то здесь везет больше, кому-то меньше.

Что значит для человека потерять слух? Когда ты уже не можешь делать какие-то привычные и очевидные вещи, когда слышишь только изнуряющий шум, пронизывающий всю голову, и осознаешь, что жить с этим придется долгие годы, без пения птиц, звуков прилива, даже стука каблуков по мостовой, смеха.

А что значит потерять слух для музыканта? Первые признаки глухоты у Людвига проявились в 26 лет. А в 1801 году, когда ему  стукнуло 31, своему другу юности Вегелеру Бетховен написал: "Я веду, можно сказать, жалкую жизнь; два года уже, как я избегаю всякого общества, так как у меня недостаёт духу сказать людям: я глух. Если б у меня была какая-нибудь другая профессия, было бы ещё терпимо, но при моей профессии это ужасно. Что будут говорить по этому поводу мои враги, которых не мало!.. Я часто уже проклинал и себя и создателя за своё существование. Хочу, если удастся, пойти наперекор судьбе, хотя в моей жизни будут моменты, когда я буду несчастнейшим созданием". Несмотря на столь отчаянное положение, Бетховен сохранил здравость рассудка и ясно представлял себе всю сложившуюся ситуацию.

Но беда не приходит одна. Случилось это всё в том  же 1801 году. Угрюмый и нелюдимый  композитор полюбил. Полюбил страстно, безрассудно, полюбил так сильно, всем сердцем, что готов был без  малейшего промедления отдать жизнь  свою за любимую. Кто же она, покорившая сердце гениального творца? Милая, по-весеннему  прекрасная, с ангельским личиком  и божественной улыбкой, глазами, в  которых хотелось утонуть, шестнадцатилетняя  аристократка Джульетта Гвиччарди.  

- Теперь я чаще  бываю в обществе, - пишет Людвиг. - Эту перемену произвела во  мне милая, очаровательная девушка,  которая меня любит и которую люблю я.  

Она стала той  соломинкой для Бетховена, за которую  он всеми силами старался удержаться. Она, казалось, готова была ответить взаимностью, Людвиг снова почувствовал прилив сил, надежду на выздоровление, счастье  было так близко.

"Ты едва поверишь, как одиноко и печально провел  я последние два года: глухота,  точно призрак какой-то, являлась  мне повсюду, я избегал людей,  казался мизантропом, на которого  так мало похож. Раньше я  постоянно хворал, а сейчас - телесные  мои силы, а вместе с тем  и духовные с некоторого времени  всё больше крепнут. С каждым  днём я все ближе к цели, которую чувствую, но не могу  определить. Только этим может  жить твой Бетховен. Не надо  покоя! Иного покоя, кроме сна,  я не признаю. Вы должны видеть  меня счастливым. Я схвачу судьбу  за глотку, совсем согнуть меня  не удастся. О, как прекрасно  жить тысячекратной жизнью!". Это  письмо тоже написано Вегелеру, но несколько месяцев спустя.

Как ужасно поступит с ним судьба, эта иллюзия вскоре рассеется и Бетховену предстоит  выдержать ещё одно испытание. И  опять старый аристократический  предрассудок, с которым Людвиг уже  встречался до и ещё не раз встретится после этой трагической истории. Для семьи Джульетты музыкант был человеком второго сорта, всего лишь артистом, обслуживающим  персоналом. Да и сама девушка была легкомысленна, вскоре она вышла  замуж за графа Галленберга, ничтожного человека и бездарного композитора. В жизни Бетховена разыгралась драма, достойна пера великого Шекспира, столь любимого композитором!

Глухота стала очевидной, неудачи в личной жизни стали  для тридцатидвухлетнего Бетховена  тупиком. Что делать?.. Как жить дальше, и стоит ли жить?.. Самоубийство?.. Будет ли это выход?..

Гейлигенштадт - тихое и уединенное местечко недалеко от Вены. Живописная природа на берегах Дуная должна была способствовать выздоровлению композитора. Этот городок стал историческим местом в биографии Бетховена. К сожалению, оно было связано больше с печальными событиями. Здесь были похоронены последние надежды на возвращение слуха, так как рекомендованное врачами лечение не дало никаких результатов. Более того, мысли о смерти, такой близкой и такой исцеляющей, не покидают его.  

1802 год. Октябрь.  Гейлигенштадт.  

В октябре 1802 года Людвиг пишет своё Гейлигенштадтское завещание, адресованное его братьям Карлу и Иоганну. Прочитано оно должно было быть только после смерти Бетховена.

"О, вы люди, полагающие или толкующие, будто  я злобен, упрям, мизантропичен, - как вы ко мне несправедливы; вам неведома тайная причина того, что вам мнится. Сердцем своим и разумом я сызмальства предрасположен к нежному чувству доброты, я всегда был готов к совершению великих дел. Но подумайте только, что вот уже шесть лет нахожусь я в злосчастном состоянии: из года в год обманываюсь в надежде на излечение, я принуждён был, наконец, признать, что стою перед длительным недугом (излечение которого отнимет, быть может, годы, а то и вовсе невозможно); наделённый от природы пылким живым темпераментом, питал даже склонность к развлечениям света, я должен был рано уединиться и повести замкнутую жизнь: мыслимо ль мне было открыться в слабости чувства, которое должно у меня быть намного совершеннее, чем у других, чувства, которым я владел когда-то в высшей степени совершенства, в той степени, в какой им владеют, да и владели, наверное, только немногие из представителей моей профессии - о, нет, это выше моих сил. Для меня нет отдохновения в обществе, в непринуждённых беседах и во взаимных излияниях, я должен находиться почти наедине с собой и могу себе позволить появляться на людях лишь при крайней необходимости; я должен жить как изгнанник, потому что как только я приближусь к какому-нибудь обществу, меня охватывает жгучий страх перед опасностью обнаружить свое состояние: какое унижение приходилось мне испытывать, когда кто-нибудь, стоявший подле меня, слышал издалека звук флейты, а я ничего не слышал, или он слышал пение пастуха, я же опять ничего не слышал. Такие случаи доводили меня до отчаяния, недоставало немногого, чтобы я покончил с собой. Только оно, искусство, оно меня удержало. Ах, мне казалось невозможным покинуть мир раньше, чем исполнено мною все то, к чему я себя чувствовал призванным, и так я влачил эту жалкую жизнь. Терпение - так зовется то, что я должен избрать себе путеводителем, и я обладаю им. На двадцать восьмом году жизни я принужден уже стать философом; это - не легко, а для артиста труднее, чем для кого-нибудь другого. Если она (смерть.? авт.) придет раньше, чем представится мне случай полностью проявить свои способности в искусстве, то, несмотря на жестокую судьбу мою, приход её будет преждевременным, и я предпочитаю, чтобы она пришла позднее".  

А на обороте, покидая  этот небольшой городок, Бетховен записал: "Итак, я покидаю тебя - и покидаю  с печалью. Да, надежда, которую лелеял я, которую принёс сюда с собой, надежда  исцелиться хотя бы до какой-то степени, окончательно потеряна. Как опали  с ветвей и зачахли осенние  листья, - так и она для меня увяла. Я удаляюсь отсюда почти в  том же состоянии, в каком сюда прибыл. Даже высокое мужество, часто  меня вдохновлявшее в прекрасные летние дни, - теперь исчезло. О, провиденье, дозволь испытать мне хоть один чистый день настоящей радости - так давно  уж её эхо умолкло в моей груди. О когда, о когда, о божество - смогу я его вновь услышать в храме природы и человечества - никогда? Нет! Это было бы слишком жестоко".

Практически на всех портретах, дошедших до наших дней, Бетховен изображён угрюмым и  нелюдимым, его внешность отталкивала  людей, но когда я впервые прочел эти строки, то неожиданно для себя осознал, что человек, за этой каменной маской способен ещё и думать, чувствовать. Это не просто имя в истории, которое  твердят нам преподаватели или  пишут в учебниках музыкальной  литературы, это личность, он жил, радовался  и страдал, решал свои проблемы, и, как любой настоящий художник, задумывался о судьбах мира. Понять его музыку не сложно, ведь в ней  он выражал свои мысли, настроения, он писал для тех, кто хотел  его слушать.

Но вернемся к  композитору Бетховену. Всё разнообразие чувств, переживаемое им в этот период, было отражено и в его произведениях. Активная деятельность, страсть, жажда  покоя и смирение - эти противоположные  чувства гармонично соприкасаются  в произведениях, написанных в этот сложный для Бетховена период.

Не могу утверждать, что страдания человека способствуют его творческому раскрепощению, но судите сами: Третий фортепианный концерт  c-moll, ор.37 (1800); cоната As-dur, ор.26 с похоронным маршем и "Соната в роде фантазии" ("Лунная соната", кстати, посвящена она была Джульетте Гвиччарди) (1802); эмоционально-импульсивная соната d-moll с речитативом, ор.31 (1802); "Крейцерова" соната для скрипки и фортепиано (1803) и ряд других сочинений. Они великолепны!

Сейчас, спустя года, оценивая и анализируя всю жизнь великого композитора, мы можем утверждать, что спастись, сохранить свою жизнь и здравый рассудок, ему удалось благодаря всё той же музыке. Умирать Бетховену было просто некогда. Жизнь для него всегда была борьбой, со своими победами и поражениями, и он продолжал бороться, иначе он не мог.

Огромное количество идей и проектов заполнило сознание Людвига, их так много, что приходится работать над несколькими произведениями одновременно. Создается Третья симфония (Героическая симфония), в этот же период появляются наброски Пятой симфонии и "Аппассионаты". Близится окончание работы над Героической симфонией и сонатой "Аврора", а Бетховен уже берётся за работу над оперой "Фиделио", дорабатывает "Аппассионату". После оперы опять возобновляется работа над Пятой симфонией, но не надолго, так как пишет Четвёртую. В период между 1806-1808 годами выходят: Четвёртая, Пятая и Шестая ("Пасторальная") симфонии, увертюра "Криолан", Фантазия для фортепиано, хора и оркестра. Безумная работоспособность! И каждое последующее произведение абсолютно не похоже на предыдущее, они все лежат в разных плоскостях и каждое из них гениально! На заглавном листе Героической симфонии, в честь которой и был назван этот период жизни композитора, рукой Бетховена было написано "Буонапарте", а чуть ниже "Луиджи ван Бетховен". Тогда, весной 1804 года, Наполеон был кумиром многих людей, ожидавших перемен в мировой идеологии, мировом устройстве, людей, жаждущих сбросить со своих плеч груз старых предрассудков. Бонапарте был олицетворением республиканских идеалов, героем, который был достоин Героической симфонии. Но еще одна иллюзия была развеяна, когда Наполеон провозгласил себя императором.