Психология мужчин и женщин

Мстительность — это склонность человека к агрессии в отплату за причиненное зло. Изучение мстительности П. А. Ковалевым у школьников 5-11-х классов показало, что, во-первых, во всех возрастах мстительность у мальчиков выражена больше, чем у девочек, и, во-вторых, наибольшая мстительность у мальчиков наблюдается в возрасте 12 и 14-15 лет. У девочек существенной возрастной динамики мстительности не выявлено.

Честность и ложь. Распространено мнение, выраженное еще Н. А. Бердяевым, что «Женщины лживее мужчин, ложь есть самозащита, выработанная историческим бесправием женщины со времен победы патриархата над матриархатом» (1991, с. 79). О большей лживости женщин писал и О. Вейнингер (1991). С другой стороны, В. В. Знаков (1999) выявил, что лица женского пола считают себя более честными, чем лица мужского пола.

В более  ранней работе В. В. Знаков (1997) показал, что важную роль в понимании неправды, лжи и обмана мужчинами и женщинами  играют в разной степени сознаваемые  теми и другими механизмы психологической защиты. В общении женщины в большей степени, чем мужчины, обращают внимание на побудительные причины и последствия неправды лжи и обмана. Они придают большее значение сокрытию и представлению в искаженном виде мыслей и чувств, чем фактов. Женщины обращают внимание на процессуальные, коммуникативные аспекты искажения и анализируют, можно ли морально оправдать людей, совершивших их. Мужчины связывают неправду, ложь и обман в основном с искажением фактов. У мужчин смыслоразличительные признаки названных феноменов представлены когнитивным знанием и нравственной оценкой результата их воздействия на собеседников.

Как отмечает В. В. Знаков (1999), «проблема значительно  усложняется и становится менее  однозначной, если ее перевести в  плоскость психологического анализа разных степеней осознания субъектом своего намерения солгать или обмануть. У некоторых женщин первоисточником обмана оказывается "маленькая неправда", безобидное преувеличение, в основе которого лежит естественное и осознанное желание наилучшим образом представить себя в глазах собеседников. Существенную роль в этом, очевидно, играют механизмы психологической защиты. Вначале неправда требует самооправдания, обычно основанного на очень пристрастном и необъективном отражении социального окружения. Затем, переходя в привычку, становясь компонентом нравственного сознания личности, неправда нередко заменяется сначала полуосознаваемым, а потом вполне сознательным обманом и даже ложью (которым тоже подыскивается "разумное" самооправдание). В результате такая женщина может считать себя честным человеком, допускающим невинную ложь там, где, по ее мнению, без этого не обойтись. У мужчин ложь и обман чаще бывают ситуативными: они точнее могут описать ситуации, в которых лгут, и отчетливее осознают, зачем, с какой целью это делают. А поскольку они знают обстоятельства, в которых нарушают известную им моральную норму, то критичнее женщин относятся к собственной честности. Следствие самокритичности — более низкие самооценки» (с. 204).

<Женщины  слишком не доверяют мужчинам вообще и слишком доверяют им в частности. Г. Флобер>

В. В. Знаков считает, что для женщин при определении  сущности неправды, лжи и обмана наиболее субъективно значимым является не объективно достоверное знание, а вера в правильность своего понимания проблемы. Автор считает это естественным, потому что знание обычно характеризуют факты объективной действительности, а вера соотносится с мыслями, эмоциями — тем, что образует «эмоциональное поле» общения людей. Для женщин характерно возвращение к совершенным ими лжи и обману, переосмысление поступка, эмоциональные переживания, приводящие иногда к раскаянию. Большую роль в этом играет идентификация женщин с обманутым человеком, представление его мыслей, эмоций, что вызывает сопереживание ему. Все это способствует тому, что у женщин преобладает добродетельная ложь (В. В. Знаков, 1997).

<В  одном вопросе мужчины и женщины,  безусловно, согласны между собой:  и те и другие не доверяют  женщинам. Г. Менкен, американский сатирик>

В отличие  от женщин, мужчины определяют сущность неправды, лжи и обмана через знание, рациональное осмысление их типичных признаков, а также вреда, причиняемого ими в общении. Поэтому решение о том, соврать или нет, принимается ими с учетом ряда моментов: человека, которого надо ввести в заблуждение, выгоды от этого, вероятности разоблачения и т. п. Основанное на знании понимание ситуации как бы защищает их от необходимости сильных эмоциональных переживаний в случае лжи и обмана.

«Почему-то принято считать, что лживы именно женщины. Действительно, мы легко говорим неправду, однако это очень несущественная ложь. Мы опаздываем на свидание и придумываем на ходу достоверные объяснения, что сломался поезд метро и его долго чинили. Мы изобретаем правдивые истории, почему именно сегодня не можем пойти в театр с Петей, поскольку, если честно, уже договорились пойти на концерт с Пашей. Мы часто приукрашиваем правду, рассказывая об отношении к нам мужчин, о наших профессиональных победах. А еще мы говорим мужьям, что эта кофточка стоила всего пятьсот рублей, в то время как она обошлась нам в две с половиной тысячи. Короче, женщина лжет часто и охотно, но по мелочи. С целью сберечь мужские нервы.

Мужчина же в состоянии придумать себе «легенду» не хуже Штирлица. В ней  будут родители-аристократы, Оксфорд, первый заработанный миллион, внезапное предательство друга, банкротство, алчная бывшая супруга, которой он оставил особняк и машину, а также многое другое. Я сама неоднократно сталкивалась с подобными гражданами и каждый раз крайне удивлялась, когда все оказывалось лишь плодом их воображения. Мне казалось, что так вдохновенно лгать нормальный человек не способен в принципе...

Увы, для  многих представителей сильного пола ложь — это своеобразный уход от безотрадной действительности. Возможность  показать себя в выгодном свете. Они придумывают свой воображаемый мир, и единственным их благодарным слушателем оказывается женщина. Как говорил австрийский писатель Карл Краус: «Я долго остаюсь под впечатлением, которое я произвел на женщину...» Бывает, мужчины лгут, что называется, «из любви к искусству», а бывает, под этим кроются очень коварные цели» (Е. Серова, с. 104-105).

Половые различия в доминировании  базовых эмоций

Гнев (злость). Е. Маккоби и К. Джеклин (E. Maccoby, C. Jacklin, 1974) на основе анализа ряда экспериментальных исследований пришли к выводу, что в первые годы жизни нет различий в частоте и продолжительности этой отрицательной эмоциональной реакции у мальчиков и девочек, но с возрастом их частота и интенсивность у мальчиков возрастают, а у девочек — убывают. Авторы объясняют это тем, что девочки, имея те же агрессивные тенденции, что и мальчики, боятся проявить их из-за возможного наказания, в то время как к агрессии мальчиков окружающие относятся более благосклонно.

Другая  возрастно-половая динамика выявлена М. С. Пономаревой (2001) при изучении склонности к переживанию гнева. Чем младше школьники, тем больше эта склонность выражена у лиц мужского пола, и чем старше школьники, тем больше она выражена у лиц женского пола.

Печаль. Л. В. Куликов выявил значимые различия в самооценке печали: у женщин она выше. Это же выявлено и М. С. Пономаревой с той лишь разницей, что у младших школьников склонность к печали больше выражена у мальчиков.

Тревога и страх. В. А. Чикер с соавторами (1998) выявили, что для девочек старших классов социальная среда оказывается более насыщенной эмоциональными событиями, имеющими стрессогенное значение, чем для мальчиков. Это подтвердилось в исследовании, проведенном на студентах. В. П. Плотников с соавторами (2001) выявили наличие психического напряжения высокой степени у 62,5 % опрошенных девушек и легкой степени такого напряжения у 45,2 % юношей. Эмоциональное отношение к потенциальным источникам отрицательных эмоций у юношей и девушек было разным. Для юношей более значимыми, чем для девушек, было отношение к учебной группе, к своему самочувствию, к родителям; для девушек — к сессии и к экзаменам.

Л. В. Куликовым (1997) выявлены значимые половые различия в самооценке тревоги.

Сравнение склонности к переживанию базовых  эмоций у школьников и школьниц разного возраста, проведенное М. С. Пономаревой, показало, что у девочек и девушек во всех возрастных группах склонность к страху выражена значительно больше, чем у мальчиков и юношей. 

      Склонность  к переживанию страха у лиц  мужского и женского пола 

Эти данные согласуются с результатами эксперимента, проведенного Ф. Зимбардо (2001). Эксперимент  состоял в следующем. Испытуемых просили представить себя родителем  ребенка, которого они «держат» на руках. Неожиданно перед испытуемыми появлялся бородатый незнакомец с музыкальной коробочкой, содержащей внутри забавного клоуна, который внезапно оттуда выпрыгивал. После этого каждому «родителю» был задан вопрос: какова была реакция вашего ребенка на произошедшее? Оказалось, что на порядок больше девушек по сравнению с юношами отметили реакцию своего ребенка как «страх», тогда как больше юношей, чем девушек, увидели в глазах своего малыша «любопытство». Правда, Ф. Зимбардо расценивает эти данные как влияние гендерных установок, сложившихся в обществе. Но не сказывается ли в этом случае оценка испытуемыми ситуации на основании собственного опыта (т. е. большей боязливости девушек)?

По данным А. И. Захарова (1995), количество страхов (т. е. того, чего боятся) больше у девочек, чем у мальчиков (рис. 4.3). По его данным, у взрослых мужчин больше выражен страх высоты, а у взрослых женщин — смерти родителей. У женщин в значительно большей степени выражены также страх войны, страх сделать что-либо неправильно или не успеть сделать. У девушек количество мнимых страхов в 6 раз больше, чем у юношей. 

      Количество  страхов у детей разного пола и возраста 

Радость. Склонность к радости, по данным М. С. Пономаревой, не обнаружила четких половых различий: в 8-9, 12-13 и 16-17 лет она выражена у мальчиков и девочек одинаково, а в возрасте 10-11 и 14-15 лет эта склонность выражена больше у девочек.

Способности мужчин и женщин.

Внимание  и пол

По данным И. А. Сергеевой (2001), у девочек старшего дошкольного возраста произвольное внимание развито лучше, чем у  мальчиков. Однако этот вывод выглядит слишком обще и не учитывает ни то, что внимание характеризуется различными свойствами, ни то, что имеются различные показатели, по которым судят об эффективности управления вниманием: время выполнения задания, требующего проявления внимания (быстрота), и количество допускаемых ошибок (точность). В связи с этим одни испытуемые ориентируются при выполнении даваемых заданий больше на быстроту работы, а другие — на ее точность. При учете этих моментов выявляемые закономерности, касающиеся половых различий по вниманию, выглядят гораздо сложнее.

М. С. Егорова  и Н. Ф. Шляхта (1987) показали, что при  выполнении заданий на определение  объема внимания скорость работы оказалась у девочек 14-15 лет ниже, чем у мальчиков того же возраста. Показатели точности работы у тех и других не различались. Все показатели, отражающие продуктивную сторону устойчивости внимания, у девочек превышают по величине аналогичные показатели у мальчиков. Различия по распределению внимания аналогичны различиям по устойчивости внимания: характеристики быстроты работы выше у девочек. Показатели точности выполнения задания примерно одинаковы у мальчиков и девочек.

Степень интегрированности свойств внимания также имеет выраженные половые различия. У мальчиков теснее связи между скоростными характеристиками объема внимания, с одной стороны, и устойчивостью и распределением внимания — с другой. Точность выполнения задания в пробах на определение объема внимания не связана у мальчиков с точностью выполнения других заданий, а у девочек эти связи значимы. Связи скоростных и точностных показателей у мальчиков почти отсутствуют; у девочек же обнаружены связи между этими характеристиками. Авторы делают вывод, что при выполнении заданий на внимание девочки ориентируются на быстроту, а мальчики — на точность работы.

Этот  вывод получил подтверждение  и при изучении внимания у взрослых. М. К. Босый с соавторами (1971) нашли, что количество знаков, вычеркнутых  за 1 мин в корректурной пробе  Анфимова больше у женщин, чем у мужчин. По данным Л. Н. Фоменко (1968), женщины 18-19 лет выполняют тест корректурной пробы несколько быстрее, но менее точно, чем мужчины того же возраста. Большинство женщин могут увеличивать темп работы с корректурными таблицами без изменения точности. Увеличение же темпа у мужчин вызывает снижение точности. В возрасте от 22 до 33 лет существенных различий между мужчинами и женщинами в концентрации и устойчивости внимания не обнаружено.

В заданиях, где нужно быстро воспринимать детали и часто переключать внимание, женщины показывают большую эффективность, чем мужчины (D. Andrew, D. Paterson, 1946). Это подтвердило и исследование студентов, проведенное петербургскими психологами (Вопросы практической психодиагностики..., 1984). Кроме того, у студенток выше были и другие характеристики внимания: избирательность, устойчивость, объем (различия достоверны на уровне p < 0,001).

Наблюдательность. Как показано в книге «Вопросы практической психодиагностики...» (1984), наблюдательность выше у лиц мужского пола, и не случайно, очевидно, криминалисты указывают, что ошибочные свидетельские показания чаще бывают у лиц женского пола: мужчины точнее передают явления окружающего мира, показания же женщин нередко не соответствуют действительности.