Мышление и информация

Мышление и  информация

Природа мышления, загадка  сознания, тайна разума, все это, безусловно, одна из наиболее волнующих  человека проблем. Популярность кибернетики, неослабевающий интерес к ней  со стороны самых широких кругов во многом объясняется именно ее тесной связью с этой "вечной" проблемой. С того самого момента, как человек  стал задумываться над проблемой  мышления, в подходе к ней существуют два основных диаметрально противоположных  направления: материализм и идеализм. Идеализм исходит из признания мышления некой особой сущностью, в корне  отличной от материи, от всего того, с чем мы имеем дело во внешнем  мире. Материализм, напротив, утверждает, что "тот вещественный, чувственно воспринимаемый нами мир, к которому принадлежим мы сами, есть единственный действительный мир и наше сознание и мышление, как бы ни казалось оно  сверхчувствительным, являются продуктом  вещественного, телесного органа мозга"^[1].

Этот основной тезис материализма в трактовке мышления получает со стороны кибернетики новое (и  в определенном смысле решающее) доказательство. Суть дела заключается в следующем. Естествознание с момента своего возникновения доставляло непрерывно возрастающую аргументацию в пользу материалистической концепции мышления. Данные физиологии, эволюционной биологии, психологии с самых разнообразных  сторон обосновывали тезис материализма. Но все эти данные имеют дело с  одним объектом- мозгом, с присущей ему способностью мышления, что уже  есть в готовом, данным природой виде. Здесь всегда остается "лазейка" для идеалистического сомнения в  тезисе о том, что мозг- орган мышления.

С наибольшей четкостью эту  точку зрения попытался обосновать американский психолог и философ-прагматист У.Джемс в конце прошлого века. Джемс не оспаривает ни одного утверждения  физиологии, устанавливающему связь  между процессами, которые мы субъективно  осознаем как мышление, и материальными процессами, происходящими при этом в мозгу. Но (и в этом смысл аргументов Джемса) с логической точки зрения эта связь не означает то, что мозг есть орган мысли; любые данные физиологии доказывают лишь наличие соответствия и не более того.

Высшим судьей научных  концепций всегда, в конечном счете, является практика. "Если мы можем  доказать правильность нашего понимания  данного явления природы тем, что сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его  к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой "вещи в  себе" приходит конец"^[2]. Этот аргумент искусственного воспроизведения отсутствовал в традиционной философии и кибернетика дает его независимо от исхода споров о возможности создании искусственного интеллекта, сравнимого с человеческим.

На основе уже достигнутого можно утверждать, что целый ряд  функций мышления, ранее считавшихся  исключительным достоянием живого мозга, искусственно воспроизводится кибернетическими устройствами. В этом заключается  огромной важности философский результат  кибернетики, констатировать который  можно уже сегодня.

Итак, конкретно-научное  обоснование материалистической концепции  мышления, практическое доказательство того, что мышление есть функция  высокоорганизованной материальной системы - важнейшее философское завоевание кибернетики. Но кибернетика идет дальше и ставит вопрос, вместе с которым  мы попадаем в пучину споров, вопрос о возможности "искусственного интеллекта", "машинного мышления", "кибернетического разума" и т.д. Здесь обнаруживается полный спектр взглядов, начиная от "крайне оптимистических" до "крайне пессимистических" на возможность  возникновения мыслящих машин. Аргументация в пользу пессимистического взгляда  обычно двоякая: либо авторы исходят  из особой субстанционной природы мышления, либо из особой качественной его специфичности. Правда не совсем ясно, чем отличается первое от второго.

Представляется наиболее разумной позиция, которую можно  назвать "умеренно оптимистической": не сегодня нет  непреодолимых, принципиальных преград на пути создания искусственных устройств, обладающих интеллектом. Но на этом пути стоят огромные трудности, отнюдь не уменьшающиеся с бурным развитием кибернетики (например, машинный перевод), хотя лет 10 назад большинство специалистов рисовали самые радужные перспективы на самое ближайшее будущее; но задача оказалась на много сложнее, чем это показалось вначале. Кроме того, нет оснований считать, что непреодолимые препятствия не появятся в будущем.

Имеющееся у нас знание включает в себя как совокупность научных теорий и эмпирических сведений, так и общефилософские принципы. Из имеющихся научных теорий и  эмпирических данных "крайне пессимистический" вывод не следует. Аргументы против возможности искусственного интеллекта, основанные на имеющихся научных  теориях и эмпирических данных, могут  быть названы "конкретными" аргументами. Обычно они состоят в указании на какие-нибудь определенные действия мышления, которые неспособно выполнить  никакое кибернетическое устройство. Однако все такие аргументы были опровергнуты в ходе развития кибернетики. Более того, существует теорема МакКаллока Питса, сводящая вопрос о выполнении любой функции головного мозга к вопросу о познаваемости этой функции. Не становясь на позиции агностицизма трудно быть приверженцем "конкретных" аргументов.

Идея искусственного интеллекта часто объявляется механистической  на том основании, что работа ЭВМ управляется законами электродинамики, и, значит, здесь происходит сведение высшего (мышления) к низшему (физическим  процессам в ЭВМ). Однако исходная посылка неверна.

Работа ЭВМ отнюдь не управляется  законами электродинамики. Этими законами  управляется  работа отдельных  элементов машины. По физическим законам ЭВМ работает  только в том смысле, то она, скажем, преобразует электрическую энергию в тепло. Ведь сущность работы состоит не в  этом преобразовании,  а в том, что она производит определенные арифметико-логические  операции. Машина имеет дело с информацией и работает по законам преобразования информации, т.е. по законам кибернетики. Поэтому, если рассматривать эти процессы с позиции механизма, неизбежно оказываешься на позициях механицизма, т.к. происходит сведение более сложных процессов переработки информации к более простым. Это то же самое, что сказать, будто работа мозга сводится к биохимическим и биофизическим  процессам. На самом деле эти процессы происходят на уровне нервных клеток, а на уровне процессов  переработки информации действуют другие законы, закономерности которых отнюдь не эквивалентны. С этой точки зрения и работу ЭВМ надо рассматривать как работу системы по переработки информации. Тезису искусственного интеллекта приписывается также и отрицание идеального характера сознания и обвинение в вульгарном материализме. Можно показать, то это не так.

Теперь возьмем множество  состояний нашего мозга в процессе функционирования. Мозг отражает внешний мир, что  значит, что между множеством состояний элементов мозга и множеством состояний внешних процессов имеется соответствие,  т.е. мозг имеет информацию о внешних процессах. Эта информация заключена и не заключена в мозгу, т.к. сколько  бы  мы ни исследовали мозг кроме электрических, химических и др. характеристик нейронов мы там ничего не обнаружим. Необходимо рассмотреть связь мозга  с  внешним  миром.  Именно  в этом и заключена информация, носителем которой и являются нейроны. Информация, с которой  работает    мозг и есть та идеальная сторона в его работе, и таким образом идеальное не существует в виде особого предмета или субстанции. Оно существует как сторона деятельности мозга, заключающейся  в  установлении связей между множеством состояний внешнего мира и  головного  мозга.  Идеальная информация человеческого  мозга имеет в принципе тот же характер, что и относительная информация вообще.

На известной ступени  исторического развития материи  произошел качественный скачок, в  результате которого информация, превратившись  в достояние мозга, приобрела  характер идеальной информации. Если мы признаем у кибернетических систем возможность достижения сложности, сравнимой со сложностью мозга, то необходимо признать  у  таких  систем существование у них черт, которые мы называем идеальными.

Ряд авторов объявляет  тезис искусственного интеллекта  противоречащим тезису о социальной природе сознания и  мышления. Но здесь скрывается ошибка - отсутствие различия   между естественно историческим зарождением мышления и  сознательным воспроизведением его человеком в универсальной ЭВМ. Во втором случае машина не становится социальным существом, но человек, поняв сущность мышления, воссоздает его в машине.  Если социальная  природа мышления закономерна  и  познаваема, то она может быть в принципе искусственно воспроизведена.

Человек, кроме того, есть не только природное существо,   его основные характеристики - продукт социального, а не чисто  биологического развития. Это означает, что мышление человека не  может развиваться в изоляции, для этого необходимо, чтобы   человек был включен в общество.

Во-первых, для возникновения  мышления необходимо наличие языка, что возможно лишь в обществе. Во-вторых, с  кибернетической точки зрения "разумность" машины определяется  количеством перерабатываемой информации, поэтому даже мощная система, попавшая в информационно-бедную среду, не может стать достаточно "разумной". Яркий пример - дети, выросшие вне общества, например в лесу. Для человека необходимым условием его развития было функционирование в обществе, т.к. общество по своим информационным параметрам  является чрезвычайно богатой средой.

Все это дает возможность  понять, что тезис об общественной природе мышления никак не противоречит тезису о  искусственном интеллекте. Кибернетическая система, имеющая  достаточную мощность, для полного использования своих возможностей должна быть помещена в информационно-богатую среду, образовав вместе с создателями некий симбиоз,  называемый  "интегральным интеллектом"^[3].

Принцип невозможности кибернетического интеллекта жестко привязывает определенный род функционирования к строго определенному  субстрату (мозгу). Это ставит философскую  проблему соотношения  функции и субстрата. Философский анализ тенденций современного научного знания делает мало вероятным (но не исключает) вывод о жесткой привязанности мышления к  мозгу. Именно из-за этого "крайний пессимист" отрицает  возможность наличия интеллекта у кибернетического устройства.

Он безоговорочно связывает  мышление с одним, строго определенным  субстратом - человеческим  мозгом, и  не приемлет  попытки определения мышления без связи со структурой  мыслящей системы. По его мнению, это есть сведение мышления только к информационной стороне, в  то время как мышлением называют возникшую у биологических существ. Таким образом, мышление можно назвать только то, что осуществляется только мозгом человека, но это не является приемлемым решение проблемы.

Разумеется, мышление есть функция  высокоорганизованной  материи и определено структурой системы. Но с гносеологической  точки зрения знание функции выводится из знания структуры, а знание структуры является выводом все более полного изучения способов функционирования.

Если представить себе множество различных систем, осуществляющих функцию мышления, то именно выявление  инвариантного аспекта этих систем и будет раскрытием той структуры, которая лежит в процессе мышления^[4].

Конечно, может оказаться,  что  эта  структура  жестко связана со строго определенным  субстратом, но этот тезис должен являться результатом научного исследования, а не исходной предпосылкой.

Вопрос о жесткой связи  мышления со строго определенным   субстратом связан с вопросом о роли субстратных методов вообще. Не подлежит сомнению ведущая роль в современном естествознании функционально-структурных методов. Пока   наука  имела дело с непосредственно ощущаемыми объектами, она могла исходить из субстратной точки зрения. Суть  ее заключается   в  том, что объект обладает набором характеристик, выражающим его природу, свойства того материала, из которого он сделан. Зная эти характеристики можно изучить поведение объекта. Материал,   субстрат первичен; движение, поведение вторично. Эта точка  зрения образует содержание так называемого мифического субстанционализма.

Уже в XIX веке ограниченность этой концепции была вскрыта диалектическим материализмом, показавшим, что "лишь  в движении тело обнаруживает, что оно есть... Познание  различных форм движения и есть познание тел"^[5]. Отсюда,  разумеется, не следует, что только движение существует и никакого субстрата нет вообще. Отсюда следует лишь неправомерность употребления отношения первичности-вторичности  для  характеристики связи  движения (поведения)  и субстрата  в  плане  их реального существования.

Отсюда следует также, что в гносеологическом плане  поведение действительно первично по отношению к субстрату   и  познание субстрата не содержит ничего иного, кроме непрерывно расширяющихся способов изучения объектов.

Диалектика-материалистическая концепция мышления понимает последнее  как свойство особым образом высокоорганизованной  материи. В  ней не   содержится никаких ограничений в отношении специфических характеристик и открывает необозримые перспективы на пути   исследования   этих  характеристик. Кибернетика достигает на этом пути некоторых результатов.

В наши дни, идущие научно-технического прогресса, автоматизация интеллектуальной деятельности становится насущной проблемой.