Перспективы развития менеджмента в 3ем тысячелетии

    Однако  различия по типам рынков и видам  зарабатываемой валюты были не главными факторами разнообразия стилей предпринимательства. Более глубокой причиной явилось то обстоятельство, что молодое предпринимательское сословие  рекрутировалось из совершенно разных социальных и профессиональных групп. Бизнесмены сразу же разделились на плохо контактирующие  друг с другом типы, подтипы и разновидности в соответствии со своим прошлым опытом. По этому признаку можно выделить три основных типа предпринимателей.

    Первая  группа — «отставники» — представляет собой бывших хозяйственных руководителей среднего и низового звена, ушедших в бизнес. Это начальники цехов и служб, заместители начальников цехов и служб, прорабы и  подобные им категории менеджеров. Они принесли в предпринимательство тот жесткий административный стиль управления, с которым сталкивались на своих предприятиях. Кроме того, частный бизнес освободил их от многих «социалистических» ограничений и дал им огромные права и полномочия. Поэтому стиль управления в фирмах, руководимых «отставниками», по-военному суров, он не допускает наличия у подчиненных каких-либо прав. Пожилые сотрудники  легче приспосабливаются к такой системе управления,  и зачастую в подобных фирмах собственник или руководитель моложе большинства своих подчиненных.

    Сильной стороной руководимых «отставниками» предприятий является неплохая организация, хорошая дисциплина, четкий контроль за управлением. Были и слабые стороны. Во-первых, их служащие, как правило, неинициативны, так как «инициатива наказуема». И собственник, думая за всех, сам всех контролировал, сам во все детали вникал.

    Во-вторых, «отставники» не сразу «врубились»  в рыночную экономику, с запозданием  поняли механизм оборота денежных средств  предприятия и наладили отношения  с банками, на первых порах они  часто вели ошибочную ценовую  политику. Вот почему они тяготели к производству, к производственным услугам. Это у них получалось лучше. По моим подсчетам [22], совпадающим с данными С. Ю Барсуковой, «отставникам» принадлежало около 30% частных предприятий, сейчас их доля уменьшается (по С.Ю.Барсуковой — до 7% от числа вновь рекрутируемых предпринимателей) [4, с. 84].

    Второй  массовый тип предпринимателей —  «бывшие спекулянты», те, кто еще  в школьные годы полулегально и нелегально спекулировал чем попало. Частные  фирмы, созданные ими, как правило, занимаются не производством, а коммерцией или туризмом, так как «...производство в отличии от коммерции оставляет предпринимателям  существенно меньший диапазон маневренности, поскольку в силу объективных причин производственные структуры  не могут с определенной регулярностью закрываться и открываться под новым названием» [4, с. 84]. 

    Их  сильная сторона — изначальное  понимание денег. Они знают, как  перебросить средства из одной формы, инфляционно уязвимой, в другую, инфляционно защищенную, они нутром чуют изменения валютного курса, они перебрасывают средства со счета на счет, они всеми силами пытаются уйти от налогов, они лучше других групп предпринимателей понимают психологию потребителя, так как сызмальства живут в рынке.

    Слабые  стороны предпринимателей — «бывших  спекулянтов» обусловлены главным образом тем, что «в прежней жизни» они нигде по-настоящему не работали и ничему толком не учились. Фирмы, принадлежащие «бывшим спекулянтам», редко становятся крупными, с увеличением размера резко падает и без того невысокая управляемость.

    Внешне  стиль управления кажется демократическим. Если просидеть в такой фирме  час или два, то можно не понять, кто собственник, а кто наемный  работник.

    Данный  тип предпринимателей чрезвычайно  важен для рынка. Именно на «бывших  спекулянтах» держится торговля, особенно розничная, именно они обеспечивают ликвидность рубля и спасают рынок в кризисную пору. По моим грубым подсчетам, в период рыночных реформ «бывшие спекулянты» составляли около 40% общей численности предпринимателей.

    Третья  группа предпринимателей представлена бывшими служащими с высшим образованием: врачами, учителями, учеными, преподавателями вузов, инженерами-проектировщиками, музыкантами и т.п. Их было до 30 % от численности предпринимательского корпуса. Для бизнесменов-«интеллигентов» характерен свой набор сильных и слабых сторон. Сильной стороной является профессиональный в отличие от «отставников» и «спекулянтов» подход к делу, они с детства привыкли тщательно изучать то, чем занимаются. Поэтому они преуспевают в наиболее сложных видах бизнеса, требующих специальных знаний и анализа большого количества информации: платном образовании и страховании, частной медицине и торговле ценными бумагами, рекламе и консультировании. Предприниматели «из служащих» безраздельно доминируют также в компьютерном бизнесе.

    Их  слабой стороной чаще всего является недостаточно четкая организация, потому что в своей прошлой работе они, как правило, сами были рядовыми специалистами и никем не руководили. Кроме того, «бывшие служащие»  далеко не сразу становятся хорошими коммерсантами, так как «в прошлой жизни» тоже мало сталкивались с рыночными отношениями.

    Наряду  с тремя вышеупомянутыми типами предпринимателей в крупных городах  была еще немногочисленная «прослойка»  — бывшие функционеры комсомола  и коммунистической партии (последние — в ранге не выше инструктора райкома). Их фирмы обычно ничего не производили и не продавали, а продолжали хозрасчетно-общественную деятельность их хозяев. Используя связи с чиновниками, депутатами и предприятиями, они заключали договоры на разработку и проведение различного рода социальных и экологических программ за счет местных бюджетов. Они не очень-то профессионально выполняли эти договоры, большого дохода тоже не имели.

    В настоящее время часть этой категории  предпринимателей растворилась в бизнес-сообществе, а часть  вернулась на госслужбу.

    Каждая  из перечисленных выше категорий  предпринимателей рассматривала себя как обособленную от других бизнесменов  группу лиц. В целом можно констатировать, что единый предпринимательский  класс со своей системой ценностей, общими правилами поведения и образом жизни еще не сложился.

    Поэтому системы управления различных фирм различаются, например, в зависимости  от типа рынка, от категории потребителей (богатые или бедные, физические лица или юридические), от вида получаемых денег (валюта или рубли, «белые» или «черные»), от социального и профессионального происхождения собственника. Предпринимательский класс сегментирован на анклавы, каждый из которых живет по своим правилам и исповедует свою идеологию.

    «Разобщенность, раздробленность деловых сетей  не позволяет говорить о созревании общенациональной этики ведения  бизнеса. Внутри сетей, как правило, жестко соблюдаются неписаные этические  нормы; в отношениях между представителями  различных сетей часто работают «дикий рынок» и «закон джунглей».

    По  мнению А. Радыгина и И. Сидорова, к  настоящему времени сложились некоторые  нормы корпоративной этики. «По  сути, их всего три: (1) по возможности  избегать чисто уголовных методов  разрешения хозяйственных конфликтов (физической расправы с конкурентами); (2) при публичных корпоративных конфликтах не переходить на личности (в частности, реальных владельцев); (3) не подавать судебные иски за рубежом. Самым весомым мотивом соблюдения данной неформальной «конвенции» является, безусловно,  нежелание испытать на себе ответный удар при нарушении этих принципов. Впрочем, нарушений данной негласной «конвенции» также известно немало» [21, с. 52].

    Постепенно, в ходе деловых контактов, в противоречиях, во взаимных обманах и надувательствах выкристаллизовывается новый класс предпринимателей со своей идеологией, менталитетом, системой ценностей. На что этот класс будет похож, пока еще неясно, но то, каким путем идет процесс формирования нового класса, уже внушает определенные опасения. Появление в обществе предпринимательского сословия вносит в социальную структуру и  общественное  сознание весьма опасные явления.

    Похожая ситуация была в России в XIX столетии в процессе формирования русской  интеллигенции. Подобно нынешней постсоветской буржуазии старая русская интеллигенция не имела в русском обществе социальных корней и идеологических предшественников. Интеллигенция рекрутировалась из осколков других классов и социальных слоев, в основном из представителей дворянства и духовенства.

    Как дворянство, так и духовенство  имели свои системы ценностей, отличались друг от друга по образу жизни и  мировоззрению.

    Поэтому русская интеллигенция изначально была гибридной и внутренне противоречивой. Когда дети дворян и священников  вынужденно объединились в один класс — будущий класс интеллигенции — единственно возможной общей ценностью могла быть та, что была общей и для дворянства, и для  духовенства. Что же было общего в системе ценностей? Дворянство служило Царю и Отечеству, а духовенство — Богу и церкви. Понятие службы во имя чего-то и было той единственной базовой ценностью, которая могла объединить новый класс.

    Всю первую половину XIX века новая русская  интеллигенция искала, во имя чего служить. К середине века не без «тлетворного»  влияния Запада они такую цель нашли. Интеллигенция посвятила себя служению народу, подразумевая под народом низшие классы общества, что автоматически означало борьбу с угнетавшим народ государством.

    На  протяжении второй половины XIX столетия русская интеллигенция все более и более успешно воевала с государством, в конце концов взорвав его в начале ХХ века.

    В конце XX — начале XXI веков в России снова формируется новый класс  — класс предпринимателей. Так  же как у старой русской интеллигенции, у него нет идеологических и социальных предшественников, нет своей собственной системы ценностей и единых социальных целей. Подобно русской интеллигенции предприниматели представляют собой осколки других классов и социальных групп. Что же станет ядром их представления о жизни? Что станет основой их системы ценностей?

    Какие же идеалы, понятия и ценности являются общими для тех слоев населения, из которых выходят будущие предприниматели? Что общего в представлениях о  жизни начальников цехов, заведующих лабораториями, музыкантов, учителей, спекулянтов и таксистов? К сожалению, их объединяют не лучшие стереотипы поведения и взгляды на жизнь.

    Все они нацелены на максимизацию своего потребления, не уверены в будущем  и потому имеют весьма короткий горизонт планирования, убеждены в незаменимости обмана и надувательства как средства достижения цели, рассматривают государственную власть не как гаранта равных условий конкуренции, а как средство получения внерыночных конкурентных преимуществ.

    Как пишут о новом поколении менеджеров-собственников В.Б. Акулов и М.Н. Рудаков, «пока нет весомых оснований для вывода о существенном превосходстве новых руководителей в достижении высоких и стабильных результатов  развития возглавляемых ими предприятий. Скорее, наоборот, новые менеджеры, сосредоточив свои усилия в сфере обращения (фонды и биржи,  банки и финансовые компании, торговые и посреднические предприятия), быстро доказали краткосрочность своих управленческих  устремлений» [1, с. 45]. Такая куркульская, хватательная психология, которая еще никого до добра не доводила, ущербна даже применительно к отдельно взятому индивидууму. Что же говорить о целом классе?

    Если  формирование старороссийской системы  управления заняло длительный исторический период, то в наше время деградация нравов бизнес-сообщества произойдет быстро, так как соответствующие правила и стереотипы уже существуют и являются частью нашей национальной модели управления. Нынешний российский предприниматель отличается от своего западного коллеги не меньше, чем русский помещик  от европейского феодала. Помещик (до указа «О вольности дворянской») оставался таковым и пользовался землей лишь пока служил государю. Бизнесмену позволяют сохранять свое дело лишь в той мере, в которой он обслуживает нужды властей соответствующего уровня: малое предприятие — главу местной администрации, среднее — мэра, крупное — губернатора, ФПГ — федеральную власть. Поэтому трудно ожидать, что нынешнее предпринимательское сословие способно принять на себя ключевую роль в создании эффективной системы управления, основанной на конкуренции независимых предприятий.

    Корыстолюбие  и непрофессионализм менеджеров уже нанесли огромный ущерб трудовой морали коллективов. «В дореформенный  период в отношении работника  к предприятию доминировала «философия заводского патриотизма», то есть преданности ему, готовности идти на компромисс при выборе между личными интересами и интересами предприятия. За последние 10 лет в результате задержек заработной платы, несправедливого установления ее уровня, увольнений, принудительного перевода на неполную рабочую неделю, махинаций при распределении собственности и т.п. это отношнение работников к предприятию подверглось сильной эрозии. Между интересами дирекции и интересами работников возникла пропасть, в которой вместе с заводским патернализмом исчез и заводской патриотизм работников. Работа на предприятии, даже крупном, воспринимается ими уже не как «судьба», а, скорее, как временное явление. В результате ухудшается управляемость трудовым коллективом» [12, с. 70].

    Таким образом, исходные условия формирования нового предпринимательского класса не могут не вызывать опасения. Существует угроза, что этот класс, как и старая русская интеллигенция, не сможет мирно вписаться в социальную структуру общества. Более того, новые предприниматели в отличие от старой русской интеллигенции не отличаются высоким уровнем образования, хотя отличаются столь же высоким уровнем социальной безответственности. Вот почему менталитет и образ жизни нового русского предпринимательского сословия в совокупности с резко увеличивающимся уровнем социального неравенства представляют собой бомбу замедленного действия, заложенную под Россию.