Творческий путь Ги де Мопассана

ПЕЙЗАЖ (фр. paysage - пейзаж, ландшафт) в литературе - изображение природного окружения человека и образ любого незамкнутого пространства, в т.ч. "городской пейзаж" Пейзаж как таковой выражает эстетическое отношение к воспроизводимому предмету и возникает сравнительно поздно. Наиболее раннее свидетельство эстетического восприятия природы - письмо Ф.Петрарки от 26 апреля 1335, где он восхищается видом с горы близ Авиньона. На ранних стадиях существования словесности упоминания и даже описания окружающей местности не имеют самостоятельного значения. Пейзаж в литературе сформировался в английской описательной поэзии, когда описание природы и ее красоты стало самоцелью. Романтическое восприятие природы предвосхитил Ж.Ж. Руссо (альпийские пейзажи в "Новой Элоизе", 1761). Мастерами пейзажа были Ф.Р. де Шатобриан, Дж. Байрон, поэты "озерной школы", Дж.Ф. Купер, Г.Д. Торо, Г. Мелвилл.

В литературе Древней Руси природные реалии выступают первоначально только как символы или тропы, и лишь со второй половины 14 в. за Божьим творением перестают видеть непременно его тайный, сокровенный смысл. При этом природные реалии, как правило, перечисляются, но не складываются в цельный, зрительно представимый образ. В ранней русской беллетристике 17 в. пейзаж был связан с сюжетом повести и поступками персонажей, не имея самостоятельной художественной ценности. Древнерусский литературный пейзаж - это описание местности, времени года, а также батальный и морской пейзаж. В русской поэзии 18 в. природа России - "Севера" - изображается именно как северная (ветры, льды), т.е. воспроизводится словно с точки зрения западноевропейского читателя. Даже в пейзажах раннего А.С. Пушкина точных специфически национальных черт мало; у А.А.Фета место действия часто подчеркнуто абстрагировано (сад вообще). Пейзажные зарисовки И.С. Тургенева проникнуты философскими размышлениями. В целом литература 19-20 вв. достигла высокого искусства пейзажа, иногда имеющего важное значение даже в драматургии, где природа изображается непосредственно и фактически лишь обозначается театральными декорациями. "Городской пейзаж" играет по преимуществу роль психологическую и социально-характеристическую (Ч. Диккенс, Г. Флобер). Особенно часто русские поэты и прозаики обращались к образу Петербурга ("Медный всадник", 1833, Пушкина, романы Ф.М.Достоевского, лирика и поэма "Двенадцать", 1918, А.Блока, стихи А.Ахматовой, О.Мандельштама)[18]. 

3.1.2 Роль пейзажа в романе: переводческий аспект

Роль пейзажа в первом романе Ги де Мопассана поистине огромна. "Жизнь" - это размеренное повествование о судьбе женщины. Жанна - главная героиня данного романа. В ходе повествования писатель тесно переплетает настроение своей героини с окружающей ее природой. Когда Жанна только уезжает из монастыря и возвращается домой, мы видим прекрасные картины природы, которая так и ликует, так же, как и сама Жанна. Но когда с ней случаются несчастья, мы уже наблюдаем совсем другую природу - унылую, серую и безжизненную. При помощи пейзажей Мопассан старался как можно лучше передать настроение главной героини, ее эмоциональное, душевное состояние.

Далее были рассмотрены конкретные примеры пейзажей, использованных в романе.

Отъезд Жанны из монастыря:

L'averse, toute la nuit, avait sonne contre les carreaux et les toits. Le ciel bas et charge d'eau semblait creve, se vidant sur la terre, la delayant en bouillie, la fondant comme du sucre. Des rafales passaient pleines d'une chaleur lourde. Le ronflement des ruisseaux debordes emplissait les rues desertes ou les maisons, comme des eponges, buvaient l'humidite qui penetrait au-dedans et faisait suer les murs de la cave au grenier.

Ливень целую ночь стучал по стеклам и крышам. Низкое, набухшее дождем небо как будто прорвало и оно изливалось на землю, превращая ее в месиво, распуская, точно сахар. Порывы ветра обдавали душным зноем. Журчание воды в затопленных канавах наполняло безлюдные улицы, а дома, точно губки, впитывали сырость, которая проникала внутрь и проступала на стенах, от погреба до чердака.

Mais peu a peu, la violence de l'averse diminuait ; puis ce ne fut plus qu'une sorte de brume, une tres fine poussiere de pluie voltigeant. La voute des nuages semblait s'elever, blanchir ; et soudain, par un trou qu'on ne voyait point, un long rayon de soleil oblique descendit sur les prairies. Et, les nuages s'etant fendus, le fond bleu du firmament parut ; puis la dechirure s'agrandit comme un voile qui se dechire ; et un beau ciel pur d'un azur net et profond se developpa sur le monde. Un souffle frais et doux passa, comme un soupir heureux de la terre ; et, quand on longeait des jardins ou des bois, on entendait parfois le chant alerte d'un oiseau qui sachait ses plumes.

Мало-помалу ярость непогоды стихала; вскоре в воздухе осталась только влажная дымка, мельчайшая дождевая пыль. Низко нависшие тучи поднимались все выше, светлели, и вдруг сквозь невидимую щель косой солнечный луч скользнул по лугам. Тучи расступились, открывая синюю глубь небосвода; понемногу щель расширилась, словно в разорванной завесе, и чудесное ясное небо чистой и густой лазури раскинулось над миром.

Пронесся свежий и легкий ветерок, будто радостный вздох земли; а когда карета проезжала вдоль садов и лесов, оттуда доносилась порой резвая песенка птицы, сушившей свои перышки.

В данном отрывке перевода наблюдается несколько переводческих трансформаций. Например, замена глагола с существительным на прилагательное (on ne voyait - невидимую), уточнение (on longeait - карета проезжала), замена глагольной конструкции на причастный оборот (qui sachait ses plumes - сушившей свои перышки).

Жанна мечтает о любви приехав домой:

La nuit etait si claire qu'on y voyait comme en plein jour; et la jeune fille reconnaissait tout ce pays aime jadis dans sa premiere enfance. C'etait d'abord, en face d'elle, un large gazon jaune comme du beurre sous la lumiere nocturne. Deux arbres geants se dressaient aux pointes devant le chateau, un platane au nord, un tilleul au sud. Tout au bout de la grande etendue d'herbe, un petit bois en bosquet terminait ce domaine garanti des ouragans du large par cinq rangs d'ormes antiques, tordus, rases, ronges, tailles en pente comme un toit par le vent de mer toujours dechaоne. Cette espece de parc etait borne a droite et a gauche par deux longues avenues de peupliers demesures, qui separaient la residence des maitres des deux fermes y attenantes, occupees. Ces peupliers avaient donne leur nom au chateau. Au-delа de cet enclos, s'etendait une vaste plaine inculte, semee d'ajoncs, ou la brise sifflait et galopait jour et nuit. Puis soudain la cote s'abattait en une falaise de cent metres, droite et blanche, baignant son pied dans les vagues.

Ночь выдалась такая светлая, что видно было, как днем; девушка узнавала всю местность, любимую ею когда-то в раннем детстве. Прежде всего, прямо перед ней расстилался широкий газон, желтый, как масло, при ночном свете. Два дерева-гиганта возвышались по обоим его краям перед домом, с севера - платан, с юга - липа. В самом конце обширной лужайки небольшая роща замыкала усадьбу, защищенную от морских бурь пятью рядами древних вязов, согнутых, изломанных, источенных, точно крыша срезанных вкось вечно бушующим ветром с океана. Это подобие парка было ограничено справа и слева двумя длинными аллеями громадных тополей, которые отделяли хозяйский дом от двух примыкающих к нему ферм. Эти тополя дали имя поместью. За их стеной простиралась невозделанная, поросшая дроком равнина, где ветер свистал и резвился ночью и днем. Дальше берег сразу обрывался стометровым утесом, крутым и белым, подножье которого омывало волнами.

При рассмотрении перевода данного абзаца были выявлены следующие переводческие трансформации: употребление синонимов (etait - выдалась, le chateau - дом, le domaine - усадьба), изменение порядка слов (tailles en pente comme un toit par le vent de mer toujours dechaоne - точно крыша срезанных вкось вечно бушующим ветром с океана), замена придаточного предложения пассивным залогом (baignant son pied dans les vagues - подножье которого омывало волнами).

Un petit cri d'oiseau s'eveilla quelque part. Des gazouillements, timides d'abord, sortirent des feuilles ; puis ils s'enhardirent, devinrent vibrants, joyeux, gagnant de branche en branche, d'arbre en arbre. Jeanne soudain se sentit dans une clarte ; et, levant la tete qu'elle avait cachee en ses mains, elle ferma les yeux, eblouie par le resplendissement de l'aurore. Une montagne de nuages empourpres, caches en partie derriere une grande allee de peuples, jetait des lueurs de sang sur la terre reveillee. Et lentement, crevant les nuees eclatantes, criblant de feu les arbres, les plaines, l'ocean, tout l'horizon, l'immense globe flamboyant parut.

Где-то вдали чирикнула птичка. В листве раздалось щебетанье; сперва робкое, оно мало-помалу окрепло стало звонким, переливчатым, понеслось с ветки на ветку, с дерева на дерево. Жанна вдруг почувствовала, что ее заливает яркий свет; она подняла опущенную на руки голову и зажмурилась, ослепленная сиянием зари. Гряда багряных облаков, полускрытая тополевой аллеей, бросала кровавые блики на просыпающуюся землю. И, прорывая лучистую пелену, зажигая искрами деревья, долины, океан, весь горизонт, неторопливо выплыл гигантский огненный шар.

В ходе анализа данного отрывка было найдено несколько переводческих трансформаций. Таких как, замена существительного придаточным предложением (dans une claret - что ее заливает яркий свет), замена причастия глаголом (gagnant de branche en branche - понеслось с ветки на ветку; levant - подняла), изменение порядка слов в предложении (l'immense globe flamboyant parut - неторопливо выплыл гигантский огненный шар).

Веселая жизнь Жанны, по возвращении из монастыря:

Le soleil montait comme pour considerer de plus haut la vaste mer etendue sous lui ; mais elle eut comme une coquetterie et s'enveloppa d'une brume legere qui la voilait a ses rayons. C'etait un brouillard transparent, tres bas, dore, qui ne cachait rien, mais rendait les lointains plus doux. L'astre dardait ses flammes, faisait fondre cette nuee brillante ; et lorsqu'il fut dans toute sa force, la buee s'evapora, disparut ; et la mer, lisse comme une glace, se mit a miroiter dans la lumiere.

Солнце поднималось, словно затем, чтобы сверху полюбоваться простором моря, раскинувшегося под ним; но море, словно из кокетства, оделось вдруг легкой дымкой и закрылось от солнечных лучей. Это был прозрачный туман, очень низкий, золотистый, он ничего не скрывал, а только смягчал очертания далей. Светило пронизывало своими огнями и растворяло этот сияющий покров; а когда оно обрело всю свою мощь, дымка испарилась, исчезла, и море, гладкое, как зеркало, засверкало на солнце.

Прогулка:

Le soleil, plus bas, semblait saigner ; et une large traоnee lumineuse, une route eblouissante courait sur l'eau depuis la limite de l'ocean jusqu'au sillage de la barque. Les derniers souffles de vent tomberent ; toute ride s'aplanit ; et la voile immobile etait rouge. Une accalmie illimitee semblait engourdir l'espace, faire le silence autour de cette rencontre d'elements ; tandis que, cambrant sous le ciel son ventre luisant et liquide, la mer, fiancee monstrueuse, attendait l'amant de feu qui descendait vers elle. Il precipitait sa chute, empourpre comme par le desir de leur embrasement. Il la joignit ; et, peu а peu, elle le devora. Alors de l'horizon une fraоcheur accourut ; un frisson plissa le sein mouvant de l'eau comme si l'astre englouti eut jete sur le monde un soupir d'apaisement.

Солнце спускалось все ниже и, казалось, кровоточило; широкий огненный след, словно сверкающая дорожка, тянулся по глади океана от горизонта до струи за кормою лодки. Последние дуновения ветра стихли, исчезла малейшая рябь, а неподвижный парус заалелся. Беспредельная тишь словно убаюкала просторы, все смолкло перед этой встречей двух стихий, и, нежась и выгибая под сводом неба свое сверкающее переливчатое лоно, водная стихия, невеста-великанша, ожидала огненного жениха, нисходившего к ней. Он спешил опуститься, пылая как бы от жажды объятий. Он коснулся ее, и мало-помалу она его поглотила. Тогда с горизонта потянуло прохладой: волной тронуло зыбкое лоно моря, словно солнце, утопая, бросило в мир вздох успокоения.

В данном отрывке переводчик прибегнул к переводческим трансформациям, таким, как: уточнение (rencontre d'element - встреча двух стихий), употребление синонимов (la mer - водная стихия), замена прилагательного причастием (l'astre englouti - солнце, утопая…)

La route suivait d'abord le golfe pour s'enfoncer dans une vallee peu profonde allant vers les grands monts. Souvent on traversait des torrents presque secs ; une apparence de ruisseau remuait encore sous les pierres, comme une bate cachee, faisait un glouglou timide. Le pays inculte semblait tout nu. Les flancs des cotes etaient couverts de hautes herbes, jaunes en cette saison brulante. Parfois on rencontrait un montagnard soit a pied, soit sur son petit cheval, soit a califourchon sur son ane gros comme un chien. Et tous avaient sur le dos le fusil charge, vieilles armes rouillees, redoutables en leurs mains. Le mordant parfum des plantes aromatiques dont l'ile est couverte semblait epaissir l'air ; et la route allait s'elevant lentement au milieu des longs replis des monts. Les sommets de granit rose ou bleu donnaient au vaste paysage des tons de feerie ; et, sur les pentes plus basses, des forets de chataigniers immenses avaient l'air de buissons verts tant les vagues de la terre soulevee sont geantes en ce pays.

Сперва дорога шла вдоль бухты, а потом поворачивала в неглубокую долину, ведущую к главным высотам. То и дело приходилось переезжать почти высохшие потоки; чуть заметный ручеек с робким шорохом еще копошился под камнями, как притаившийся зверек. Невозделанный край казался совсем пустынным, склоны поросли высокой травой, пожелтевшей в эту знойную пору. Изредка встречался им горец, то пешком, то на коренастой лошаденке, то верхом на осле, ростом не больше собаки. У каждого корсиканца за плечом висело заряженное ружье, старое, ржавое, но грозное в его руках. От терпкого запаха ароматических растений, которыми покрыт весь остров, воздух казался гуще; дорога вилась вверх между длинными грядами гор. Вершины из розового или голубоватого гранита придавали широкому ландшафту сказочный вид, а леса гигантских каштанов на нижних склонах казались зеленым кустарником по сравнению с громадами вздыбленных на этом острове складок земли.

В ходе сопоставления данного отрывка и его перевода были обнаружены следующие переводческие трансформации: уточнение (tous - каждый корсиканец), употребление синонимов п (s'elevant lentement - вилась вверх), замена глагольной конструкции прилагательным (semblait epaissir l'air - воздух казался гуще).

Жанна плачет от счастья в путешествии с мужем:

Hauts jusqu'a trois cents metres, minces, ronds, tortus, crochus, difformes, imprevus, fantastiques, ces surprenants rochers semblaient des arbres, des plantes, des bates, des monuments, des hommes, des moines en robe, des diables cornus, des oiseaux demesures, tout un peuple monstrueux, une menagerie de cauchemar petrifiee par le vouloir de quelque Dieu extravagant.

Эти фантастические скалы высотой до трехсот метров, тонкие, круглые, узловатые, крючковатые, бесформенные или самой неожиданной причудливой формы, напоминали деревья, растения, статуи, животных, людей, монахов в рясе, рогатых дьяволов, гигантских птиц, целое племя чудовищ, страшный зверинец, превращенный в камень прихотью какого-то сумасбродного бога.

В данном переводе найдена такая переводческая трансформация, как замена глагола прилагательным с существительным (petrifiee - превращенный в камень).

Жанна готова разрыдаться узнав про связь мужа и Розалии:

Les avenues detrempees par les continuelles averses d'automne s'allongeaient, couvertes d'un epais tapis de feuilles mortes, sous la maigreur grelottante des peupliers presque nus. Les branches groles tremblaient au vent, agitaient encore quelque feuillage pret a s'egrener dans l'espace. Et sans cesse, tout le long du jour, comme une pluie incessante et triste a faire pleurer, ces dernieres feuilles, toutes jaunes maintenant, pareilles a de larges sous d'or, se detachaient, tournoyaient, voltigeaient et tombaient. Elle alla jusqu'au bosquet. Il etait lamentable comme la chambre d'un mourant. La muraille verte, qui separait et faisait secretes les gentilles allees sinueuses, s'etait eparpillee. Les arbustes emmeles, comme une dentelle de bois fin, heurtaient les unes aux autres leurs maigres branches ; et le murmure des feuilles tombees et seches que la brise poussait, remuait, amoncelait en tas par endroits, semblait un douloureux soupir d'agonie. De tout petits oiseaux sautaient de place en place avec un leger cri frileux, cherchant un abri. Garantis cependant par l'epais rideau des ormes jetes en avant-garde contre le vent de mer, le tilleul et le platane encore couverts de leur parure d'ete semblaient vetus l'un de velours rouge, l'autre de soie orange, teints aussi par les premiers froids selon la nature de leurs seves.