Тема Родины в творчестве Цветаевой

В клятве руку подняли

Все твои сыны –

Умереть за родину

Всех  – кто без страны!

 

Марина  Цветаева всегда восхищалась страной, в которой она родилась, она знала, что ее родина загадочна и необычайна. в ней крайности порой соединяются без всяких переходов и правил. Что может быть теплее своей земли, вскормившей и вырастившей тебя, как мать, без которой нельзя обойтись, которую нельзя предать? Ширь и просторы родного края, ветер "российский, сквозной" - вот, что впитала в себя Марина. 
Тоска по России сказывается в таких лирических стихотворениях, как "Рассвет на рельсах", "Лучина", "Русской ржи от меня поклон", "О неподатливый язык...", сплетается с думой о новой Родине, которую поэт еще не видел и не знает: 
 
Покамест день не встал 
С его страстями стравленными, 
Из сырости и шпал 
Россию восстанавливаю. 
 

Образ Москвы в лирике поэтессы. 

Многие  поэты до Марины Цветаевой обращались к теме родины в своих стихотворениях. Однако каждый переживал происходящее по-своему. Своё чувствование России было и у Цветаевой. Удивительно, но ранняя патриотическая тематика связана с темой детства, причём у последнего есть одна яркая примета, которая следовала вместе с поэтессой всю жизнь:

Красною кистью 
Рябина зажглась. 
Падали листья. 
Я родилась.

Ее ранние стихи проникнуты нежностью к  Москве, где она родилась.

 
И льется аллилуя   
На смуглые поля.  
-Я в грудь тебя целую,  
Московская земля!  
Не забывала она и о Тарусе, где проводила детские и отроческие годы.

 
Но и с калужского холма  
Мне открывалася она-  
Даль - тридевятая земля!  
Чужбина, родина моя!

Строчки эти незатейливы, но за простотой  стиха и сюжета кроется действительно  глубокий смысл. Рябина и осенние  листья – это больше, чем явления природы. Для Цветаевой это те звёзды, под которыми она родилась. Так же свято для неё и место рождения, её малая родина – Москва. Чем был для поэтессы этот город? Прежде всего Москва была культурным центром России. Это неудивительно – отец Цветаевой основал Румянцевский музей. Сестра Марины Анастасия Цветаева потом вспомнит: «Мы шли по Тверскому бульвару в белых пикейных платьях. … Череда деревьев – целая верста их, аллея Онегинская, за спиной чугунного Пушкина была осыпана зеленью почек». Для поэтессы любимый маршрут прогулки мало чем отличается от исторического движения целой страны. Недаром один из её циклов назван «Вёрсты», при этом он рассказывает о судьбе страны, а главная героиня – скиталица, обходящая русскую землю. Она напоминает губку, жадно впитывающую происходящее вокруг, дух русской жизни. Путник – не прохожий, ему не важно, где он идёт, лишь бы это была его Россия:

Мой путь не лежит мимо дому – твоего. 
Мой путь не лежит мимо дому – ничьего.

И всё  же скитания средь далёких распутий и кривых дорог никогда не заменят поэтессе Москву. Известно, что в своём «ремесле» она имела «конкурентку» в лице Анны Ахматовой. Тем не менее, тематику городов они разделили между собой очень быстро: Ахматова осталась верна новой, Цветаева – древней столице. Об этом последняя скажет в своём стихотворном послании Анне:

Соревнования  короста 
В нас не осилила родства. 
И поделили мы так просто: 
Твой – Петербург, моя – Москва.

Москва  Цветаевой – это горящие купола, «гробницы в ряд», в которых  «царицы спят и цари». Культурная столица для поэтессы означает не просто высокопарный термин, а хранилище древних традиций и духовных заповедей. Сама Цветаева ощущает себя «болярыней Мариной», оплаканной всем народом, то есть подвижницей, непокорной дочерью страны. Но судьба её сложилась так, что ей пришлось оплакивать саму старую Русь, а с ней и Москву, в годы революционных испытаний. Поэтесса сравнивает происходящее с прежними напастями, свалившимися на плечи столицы: «Гришка-вор тебя не ополячил, / Пётр-царь тебя не онемечил». Цветаева верит в духовную мощь Святой Руси, которая воплощена в московском гербе – недаром ему (точнее, Георгию Победоносцу) посвящено одно из стихотворных посланий: «…докажи – народу и дракону - / Что спят мужи, сражаются иконы». Но советское правительство нанесло ещё один удар по патриархальности москвичей – запретило посещение Кремля. Реакция Цветаевой не заставила себя долго ждать: «Запрет на Кремль? Запрета нет на крылья!» 
Вскоре Цветаева оказывается в эмиграции, где проводит тяжёлые годы в чужих странах. Связь с родиной из яви превращается в бесконечные, нелёгкие воспоминания.

Анализ  стихотворения «  Тоска по родине…»

Тоска по родине! Давно 
Разоблачённая морока! 
Мне совершенно всё равно – 
Где совершенно-одинокой 
Быть…

Это одно из самых  известных стихотворений М.И. Цветаевой о Родине. Биение горячего, страстного сердца передаётся и ритмом стихотворения. В нём нет чёткой последовательности ударных и безударных слогов, здесь особый цветаевский ритм, которому не свойственна мерность. Если клаузулы 1-й и 3-й строк — точная рифма, то 2-й и 4-й — неточная: “домой — базарной — мой — казарма”, “среди — пленным — среды — непременно”. Эта “неотточенность”, нарочитая шероховатость — свидетельство сиюминутности речи, искренности..В стихотворении есть своеобразные повторы. Мы видим в тексте целое родовое гнездо однокоренных слов слову “родина”: родным (роднее — форма данного прилагательного), родившаяся (душа), родимого (пятна). В произведении им противопоставлены контекстуальные антонимы: родина — “госпиталь или казарма”, родной язык — “безразлично — на каком непонимаемой быть встречным!”, “роднее бывшее — всего” — “всего равнее”. (Здесь умышленно допущена грамматическая неточность: наречие, не имеющее степеней сравнения, употреблено в сравнительной степени — это знак своеобразной самоиронии.) А в словах “душа, родившаяся где-то” звучит глобальная отстранённость от конкретного времени и пространства. От связи с родной землёй вовсе не осталось следа:

Так край меня не уберёг 
Мой, что и самый зоркий сыщик 
Вдоль всей души, всей — поперёк! 
Родимого пятна не сыщет!

 В частом использовании однокоренных слов есть определённый смысл. Трудно не согласиться с пословицей: “Где больно, там рука; где мило, там глаза”. Сердце болит из-за отрешённости от родного, именно поэтому так горячо доказывается нелюбовь. Не только М.И. Цветаева, а многие, обречённые на странничество вихревыми годами социальных перемен, испытывали щемящую тоску по родине. Эта тоска определяла тематику и интонации их творчества. Обратимся вновь к воспоминаниям Н.Берберовой: “И в Мережковском, и Ремизове чувствовалась скрываемая ими страшной силы тоска по России. Скрывалась она постоянно, но прорывалась время от времени какой-то болью в лице, или в слове, или во взгляде, или ещё — в молчании посреди разговора”. Семь восклицательных знаков — свидетельство экспрессивности речи. В стихотворении на десять четверостиший — семнадцать тире. Их постановка связана со смысловым выделением слов и словосочетаний, эти знаки по-своему связаны с экспрессивностью поэтического монолога. Тире — любимый знак М.И. Цветаевой, он в смысловом отношении самый выразительный в русском языке. Нельзя поверить в равнодушие героини, если читаешь, что называется, “по нотам”. Интересно стихотворение и в интонационном отношении: от напевной и говорной интонации поэтесса переходит к ораторской, срывающейся на крик.

Мне безразлично — на каком 
Непонимаемой быть встречным! 
(Читателем, газетных тонн 
Глотателем, доильцем сплетен...) 
Двадцатого столетья — он, 
А я — до всякого столетья!

В стихотворении  мы видим и особый цветаевский приём — использование эмфатической паузы, требуемой не синтаксисом, а напором чувств.

                  Мне совершенно все равно  –

                  Где совершенно одинокой

                  Быть, по каким камням домой

                  Брести  с кошелкою базарной

                  В дом, и не знающий, что – мой,

                  Как госпиталь или казарма…

      Цветаева  заявляет и о презрении к языку, который она так любила, с которым  так мастерски обращалась:

                  Не  обольщусь и языком

                  Родным, его призывом млечным.

                  Мне безразлично –  на каком

                  Не  понимаемой быть встречным!

      И вдруг попытка издевательства обрывается беспомощно, на полуслове, заканчивается глубочайшим душевным выдохом, переворачивающим весь смысл стихотворения в душераздирающую трагедию любви к родине: 

                  Но  если по дороге –  куст

                  Встает, особенно – рябина…

В смысловом  отношении значимо и многоточие. Особенно ощутима его роль в конце предложения. Это многоточие красноречиво и однозначно: героиня навеки связана с родной землёй, если куст рябины вызывает трепет сердца, изболевшегося в вынужденной бездомности. Эти три точки в конце – немое признание в любви к России, пожалуй, самое сильное, невыразимое словами. Это и есть самый высокий патриотизм, глубочайшее чувство, которое не смогут передать даже гениальнейшие стихи. Родина живёт в сердце героини стихотворения, именно поэтому так страстно звучит её монолог, так много эмоций в него вложено.

Неоромантизм  не оформился в русской литературе как особое течение, но в произведениях  поэтессы мы видим черты романтического героя: чувство неизбывного одиночества, противостояние другим людям, уверенность в собственной исключительности. Некоторые литературоведы утверждают также, что М.И. Цветаева в 30-е годы стала преемницей футуризма по боковой линии. Не случайно в её лирике романтическое миропонимание соединено с футуристическими приёмами. Один из них — антисинтаксический метрический строй:

...Где — совершенно одинокой 
Быть... 
...Быть вытесненной — непременно — 
В себя...

В строке не умещается  неделимое в смысловом отношении  словосочетание, синтаксическая конструкция.

В этом стихотворении 1934 года весь сплав горьчайших мыслей и чувств достигает звеняще-надрывной силы и уже, кажется, граничит с полным разочарованием и тоской:

Всяк  дом мне чужд, всяк храм не пуст,

И всё - равно и всё  – едино.

С.Рассадин отмечает, что стихотворение «Тоска по родине!..», возможно, не самое знаменитое произведение М.И. Цветаевой, но оно хватает за душу, как немногие. Особое значение исследователь придаёт двум последним строкам. На протяжении 38 строк утверждалась привычная отторженность, а последние 2 строки полностью перевернули стихотворение, и тоска по родине, объявленная фикцией, “разоблачённой морокой”, становится живой неизбывной болью. С.Рассадин пишет: “Приходит в голову мысль — странная, если не выразиться резче: а если, не приведи Бог, сердце остановилось на 38-й строке... что тогда мы сказали бы об этих стихах?”

Лидия Чуковская  вспоминает, что однажды в Чистополе, когда М.И. Цветаева, не желая возвращаться в Елабугу, задержалась у знакомых, поэтесса прочитала это стихотворение без последних двух строк. У Лидии Чуковской от услышанного произведения осталось ощущение смирения М.И. Цветаевой с горечью отрешённости и бездомности. И только спустя много лет, после приобретения самиздатовской книги М.И. Цветаевой, она поразилась глубине внутреннего противоречия, открывшегося с помощью двух последних строк.

Во многих произведениях  М.И. Цветаевой понятия “родина” и “рябина” слиты воедино. Аллегорическая связь обозначена в стихотворении «Рябину рубили...», в нём есть поэтические строки, также скрепляющие это единство:

Сивилла! Зачем моему 
Ребёнку — такая судьбина? 
Ведь русская доля ему... 
И век ей: Россия, рябина... 

Россия, судьбина, родина, Марина — этот смысловой  ряд смыкается понятием “рябина”. Соотношение “родина–рябина” укладывается в формулу синекдохи. Мы понимаем, что нет темы больнее, чем тема России, нет единства прочнее, чем единство с духовностью, культурой своего народа. М.И. Цветаева в письме к Тесковой (1930) восклицает: “Как Вы глубоко правы — так любить Россию! Старую, новую, красную, белую — всю! Вместила же Россия — всё... Наша обязанность, вернее, обязанность нашей любви — её всю вместить”. 

Черты народности в произведениях  поэтессы. 

Россия у М. Цветаевой - многокрасочный и многозвучный мир. В центре его - образ русской  женщины "с гордым видом, с бродячим нравом". Эта героиня надевает разные личины. Она и московская стрельчиха, и неукротимая боярыня Морозова, и тишайшая "бездомная черница", и ворожея-чернокнижница, а чаще всего - бедовая осторожная красавица, "кабацкая царица". В ней - широта, размах и удаль русского национального характера: 
 
Целовалась с нищим, с вором, с горбачом, 
 
Со всей каторгой гуляла - нипочем! 
 
Алых губ своих отказом не тружу, 
 
Прокаженный подойди - не откажу. 
 
 
Россия в стихах М. Цветаевой - не только тема. Она - внутри цветаевских стихов. Устойчивая черта цветаевского стиля - интонация русской народной песни: 
 
Кабы нас с тобой да судьба свела - 
 
Ой, веселые пошли бы на земле дела! 
 
Не один бы нам поклонился град, 
 
Ох, мой родный, мой природный, мой безродный брат! 
 

<