Тема родины в творчестве А. Блока

            Река раскинулась. Течет, грустит лениво

                  И моет берега.

            Над скудной глиной желтого обрыва

                  В степи грустят  стога…

      Раздумья  о судьбах родной страны плывут широким  потоком, где слились воедино  и скорбь, и гордость, и предчувствие каких-то великих перемен и радостных событий, ожидающих родину:

            О, Русь моя! Жена моя! До боли

                  Нам ясен долгий путь!

            Наш путь – стрелой  татарской древней воли

                  Пронзил нам грудь…

      Здесь и самый покой безграничных просторов  оказывается мнимым: за ним – клокотание бури, противоборствующих страстей. означающих «вечный бой» с силами хищничества и порабощения, - и в облике воина Дмитрия Донского, нанесшего решительное поражение татарам, захватившим русскую землю, поэт видит воплощение бессмертного духа и непреклонного мужества русских людей, упорных в труде и грозных в гневе, - если враг осквернил их святыни и покусился на их неотъемлемое достояние.

      Цикл  стихов «На поле Куликовом» – это  напоминание о подвиге, некогда  воплощенном в битве света  с тьмой, в одолении темного хаоса – ради свободы и счастья своей отчизны. Идет «вечный бой» – за Русь, за милого друга, за светлую жену, за все то, что дорого и свято, и нет отдыха в этой трудной и напряженной борьбе:

            И вечный бой! Покой  нам только снится

                  Сквозь кровь и  пыль…

      В пыли мчатся герои Куликова поля на битву с врагом, и самый закат  перед ними, словно бы омытый кровью, прорывается сквозь нагромождения  тяжелых и испуганных туч, сквозь суровые облака, отсвечивающие багрянцем  и заволакивающие небо – от края до края…

      В первом собрании своих стихотворений  Блок сопроводил цикл «На поле Куликовом» следующим примечанием: «Куликовская битва принадлежит, по убеждению  автора, к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди».

      Как понимать эти слова о символическом  значении освободительной битвы? Статья Блока «Народ и интеллигенция» (1908) раскрывает символику его лирического  цикла: воинский стан Дмитрия Донского – это поэтический образ русского народа, находящегося в состоянии революционного брожения и готовности к наступающей битве, а «вражий стан» Мамая – это аналог оторвавшейся от народа и погруженной в мертвый «аполлинический» сон интеллигенции.

      Таким образом, Блок как бы переворачивает традиционные представления, привычные для либерального интеллигента, которому испокон века твердили, что народ «спит», а интеллигенция «идет вперед» и призвана «разбудить народ». У поэта же все приобретает иной смысл: «орда» интеллигенции хотя и шумит, но это – косная и уже мертвеющая сила, а народ – русская рать – готовится к великой решающей битве.

      Стихи цикла «На поле Куликовом» существуют, конечно, и вне такого понимания  как гениальная поэзия родины, русской  национальной стихии, не сводимая к  частному вопросу о народе и интеллигенции. Но в них есть второй (публицистический) план, и он был для Блока далеко не безразличен. 

Драма «Песня Судьбы». 

      Гораздо более резко прямолинейно публицистический смысл, который Блок вкладывал в  тему России, выражен в драме «Песня Судьбы». Сама идея драмы очень значительна. Герой ее – поэт Герман (в нем легко угадать самого Блока) покинул свой «белый дом», полный «безысходного счастья». ради соблазнов большого мира. В свисте ветра он услышал «песню судьбы», которая властно влечет его на волю. Но на воле он встретил лишь пошлости, продажность, ложь, насилие, бездушную машинную цивилизацию, которая только угнетает и губит человека. Герман честен и совестлив, он проклинает этот развращенный мир:

            Я не могу и не хочу терпеть!

            Так вот каков великий пир Культуры!

            Там гибнут люди –  здесь играют в гибель!

            Здесь песней золотою  покупают

            Достоинство и разум, честь и долг…

            Так вот куда нас  привели века

            Возвышенных, возвышенных  мечтаний?

      Но  он – человек, запутавшийся в сомнениях  и противоречиях. Душа у него «как шумный водопад», но он не знает, «куда направить силу»: «Я не знаю! Знаю, сколько дела, и не умею начать…» Он полюбил Фаину (Россию), но ему еще не под силу пойти с нею вместе. «Ты любишь меня?» – спрашивает Фаина Германа. «Люблю тебя», - отвечает тот. «Ты знаешь меня?» – «Не знаю». – «Ты найдешь меня?» – «Найду». Настоящая встреча Германа и Фаины еще впереди. Фаина покидает Германа. У него остается только одно – «чистая совесть». «И нет дороги. Что же делать мне, нищему? Куда идти?»

      Обратно, в тихий «белый дом», Герману уже  нет пути. Драма кончается тем, что бездомного и сбившегося с  дороги Германа выводит из вьюги  некрасовский коробейник (песня на слова Некрасова: «Ой, полна, полна  коробушка…» и т. д. проходит аккомпанементом  через всю последнюю сцену «Песни Судьбы»).

      Блок  возлагал на «Песню Судьбы» большие  надежды: «Но камень-то, который я, может быть, не сумел отшлифовать  в «Песне Судьбы», - он драгоценен» (письмо к Станиславскому от 9 декабря 1908 года). 

«Новая  Америка». 

      Следующий этап в осмыслении темы родины знаменует  стихотворение «Новая Америка», являющееся новой ступенью в цикле, посвященном  родине; оно свидетельствует о  том, что поэт все более глубоко  осмысливал судьбы родной страны и  находил все более верные ответы на вопрос о ее будущем, о ее счастье.

      Стихотворение открывается необъятно широкой  и торжественной картиной:

            Праздник радостный, праздник великий,

            Да звезда из-за туч  не видна…

            Ты стоишь под  метелицей дикой,

            Роковая, родная страна…

      В стихотворении «Новая Америка» Блок утверждал, какими обманчивыми являются порою представления о России, - если ограничиться лишь тем, что бросается в глаза, и упустить из виду нечто гораздо более важное и существенное, хотя бы и неприметное с первого взгляда:

            Там прикинешься ты богомольной,

            Там старушкой прикинешься  ты,

            Глас молитвенный, звон колокольный…

            За крестами –  кресты, да кресты…

      Словно  бы ничто не изменилось в этой Руси, и она такая же, как и столетия назад, но если взглянуть пристальней, то и поистине окажется, что Русь уже совершенно не та, какою видится с первого взгляда; она может «прикинуться» смиренной, покорной, богомольной, но ведь это уже одна только видимость, ибо не молитвенное смирение, а нечто совершенно другое различает пытливый взгляд поэта сквозь старые, привычные черты, и совсем иные звоны и голоса слышатся его настороженному, чуткому слуху «под метелицей дикой», проносящейся по просторам родной страны.

      Поэт  говорит о России будущего как  о «новой Америке», но вносит он в  эти слова особый смысл: здесь «новая Америка» – это не США, не страна бизнесменов, биржевиков (о которых ни одного слова нет в стихотворении); здесь под «новой Америкой» подразумевается край огромных возможностей и талантливого, молодого духом народа, который сумеет претворить – и претворяет – эти возможности на живом, плодотворном деле.

      Самое главное, что следует подчеркнуть  в стихотворении «Новая Америка», - это то, что, прославляя новую Русь и ее новый облик, ее молодой задор, ее творческие силы, Блок даже и не упоминает  предпринимателей, владельцев фабрик и заводов. Он знает – не они создают богатства и, стало быть, не им принадлежит честь и слава завоевания и освоения недр родной страны, ее неисчислимых сокровищ,  несущих людям счастливое будущее.

      Если  сравнить цикл «На поле Куликовом» с «Новой Америкой», то нельзя не заметить новой степени зрелости поэта, ибо в «Новой Америке» то, что несла с собой современность, раскрыто более конкретно, и картины злободневной действительности уходят в широкую , устремленную в будущее перспективу; здесь вера поэта в свой народ и его будущее обрела более прочную опору, ибо художник отдает себе уже ясный отчет в том, где заложены богатства и мощь родной страны, от кого именно можно ждать ее обновления, кто является носителем будущего, от кого зависит победа в борьбе за ее благо и процветание; все это и находит свое страстное и торжественное выражение в «Новой Америке» – гимне новой России, одно предчувствие которой преображало обыкновенный и будничный день в радостный и великий праздник. 

Россия  – страна назревающей революции. 

      На  первый план в гражданственно-патриотической поэзии Блока выдвигается тема борьбы за будущую Россию. Из понимания  того факта, что Россия – страна назревающей революции, вырастала  уверенность поэта в том, что  родине его предстоит сыграть великую, всемирно-историческую роль в жизни человечества. Даже обращаясь к национальному прошлому, поэт, как мы видели, останавливался на таких исторических событиях, которые позволяли ему связывать их с темой борьбы за будущую Россию («На поле Куликовом»).

      «Нам  завещана в фрагментах русской литературы от Пушкина и Гоголя до Толстого, в светлых и неподкупных, лишь временно помутившихся взорах русских  мужиков – огромная (только не схваченная еще железным кольцом мысли) концепция  живой, могучей и юной России, - писал Блок в письме, вступая в спор с Розановым. - …Если есть чем жить, то только этим. И если где такая Россия «мужает», то уж, конечно, только в сердце русской революции в самом широком смысле, включая сюда русскую литературу, науку и философию, молодого мужика, одержанно раздумывающего думу «все об одном», и юного революционера с сияющим правдивым лицом, и все вообще непокладливое, одержанное, грозовое, пересыщенное электричеством. С этой грозой ни один громоотвод не сладит».

      Таких слов, проникнутых неподкупной любовью к народу и верой в революцию, в ее историческую справедливость, в годы реакции не произносил ни один из символистов и вообще ни один из представителей тогдашней литературы.

      Пусть представление поэта о надвигающейся  революции было смутным, - в самом главном он не ошибался: в воле народа к победе за свободу, в его моральной правоте и неисчерпаемой творческой силе, в том, что правда на его стороне и будущее за ним:

            Народ – венец  земного цвета,

            Краса и радость  всем цветам:

            Не миновать Господня лета

            Благоприятного –  и нам.

      Эта вера в Россию животворила Блока. Даже запечатлев с истинно реалистической беспощадностью отвратительный образ  ханжи и стяжателя (в стихотворении  «Грешить бесстыдно, непробудно…»), поэт наперекор всему мужественно утверждает:

            Да. И такой, моя  Россия,

            Ты всех краев  дороже мне…

      Блок  здесь ничего не любит и ни чем  не любуется, напротив – все ненавидит  «священной ненавистью». Но даже с такой  Россией он не может «разлучиться», даже такая Россия ему «дороже  всех краев» – и не только по велению патриотического долга, но и потому, что за всяческой пошлостью и грязью ему сквозит «мир иной», будущая Россия.

      Это – «Россия в мечтах». «Она глядит на нас из синей бездны будущего и зовет туда. Во что она вырастет – не знаем; как назовем ее – не знаем». Но мечты об этой будущей России помогали Блоку вынести «непроглядный ужас» и пошлость окружавшей его «лживой жизни», уберегли от отчаяния. Россия Блока – это «легкий образ рая», утешенье и надежда усталого, обездоленного человека. Вспоминая «все, что мучило когда-то, забавляло иногда» – лесть, коварство, славу, злато, «человеческую тупость», все, что составляет «круг постылый бытия», поэт спрашивает: «Что ж, конец?» И отвечает:

            Нет… еще леса, поляны,

            И проселки, и шоссе,

            Наша русская дорога,

            Наши русские туманы,

            Наши шелесты в  овсе…