Тема "Маленького человека" в творчестве А.П. Чехова

  Характер впервые стал осознанным основанием изображения человека в классицизме. Романтизм преобладанием художественного изображения человека сделал личность, провозглашая внутреннюю свободу человеческого «я»,обособленного не только от социально-исторических условий, но и от собственного характера. Поэтому в романтизме характер оказывается отчужденным от личности.

  Критический  реализм XIX века преуспел в том, чтобы объединить эти эти противоположности, чтобы за характером, формируемым обстоятельствами, угадывалась личность, чтобы в ней просматривался историзм характера. Такое видение героя было характерно для произведений А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, И. А. Гончарова, И. С. Тургенева.

  Чехов в своем  творчестве очень быстро нарушил  это единство характерного и  личного  в литературном образе  человека. Поэтому возникло некоторое  недопонимание между ним и  многими литературными критиками. «А. Липовский о чеховских героях сказал, что они «более поняты, чем обоснованы», т. е.  все же обоснованы, но изнутри личности самого читателя как субъекта сотворческого сопереживания, а не со стороны персонажа».[1, 34]

   Чехов очень активно отступает от «аксиомы характерологичности литературного творчества».[1, 34] Г. Э. Лессинг в «Гамбургской драматургии» писал о том, что именно характеры героев заставляют автора произведения выбрать для описания то или иное событие. Он говорит, что лишь характеры важны для поэта. Но герой рассказа Чехова « Учитель словесности» Никитин интересен читателю не своим вполне обычным характером, а отношением своего внутреннего «я» к изменениям собственной характерности: к  неловкости, скромности, влюбленности вначале ;  приобретенной социальной стабильности к тому, что он сам сделал себя таким человеком, который  преодолел свои неудачи; потом – к тому, что счастья своего он не заслужил, к тому, что он не стал, тем, кем хотел.

  Мы видим, что  здесь не «факты осуществляются»  в зависимости от характера Никитина, а именно стороны его характера проявляются в функции каких-то внешних событий его жизни. Так, женитьба Никитина это не проявление его характера, а следствие из его частых посещений дома Шелестовых.

  «Но общечеловеческое ядро духовной индивидуальности героя как субъекта самоопределения при этом не только не растворяется в течении событий, но, напротив, все отчетливее кристаллизуется в своей противоречивой автономии : « под утро он уже смеялся над своею нервностью и называл себя бабой, но для него уже было ясно, что покой потерян, вероятно, навсегда…». Социальная адаптация характера и самоактуализация явно диссонируют. Такова жизнь чеховского человека – « новая, нервная, сознательная жизнь, которая не в ладу с покоем и личным счастьем»».[1, 35]

Те чеховские характеры, которые очень четко вписываются  в в классические реалистические каноны, как правило, не адекватны  к их внутреннему бытию.

  Показательно не  соединяясь с внутренним миром  героя, характер чеховского персонажа  срастается с его внешним видом, с социальным  «футляром» личности. Из рассказа «Панихида» мы узнаем, что «громадные, неуклюжие калоши <…> бывают на ногах только у людей положительных, рассудительных и религиозно-убежденных».[7, 162] Характер, который невозможно отделить от внешности, превращается в «футляр» человеческого «я».

  Чехов всегда оставался  реалистом, но роль обстоятельств   в выработке характера для  него – в отличие от Гончарова,  Герцена или Тургенева – уже  не была такой проблемой. Взаимосвязи  и взаимообусловленности  явлений материального и духовного мира – это только фон чеховского рассказа, усвоенная традиция. Писатель, прежде всего, интересовался духовным самоопределением личности, глубины его внутренней организации.

 Именно такая концепция  личности составляет центр содержания чеховских рассказов, придавая им оттенок глубокой философичности.

 Любое произведение  настоящего искусства заключает  в себе концепцию личности. Но  для Чехова концепция личности  - это не просто компонент идейного  содержания, его дополнение, а принципиальная позиция автора, способ существования его произведения в литературе. Самой организацией рассказа Чехов отстаивает свое острое чувство жизни, право личности на выражение своего внутреннего мира. Личность обязана находить свое предназначение в жизни и не имеет права отказываться от себя, от задачи самореализации.

Такое детальное рассмотрение концепции личности у  Чехова, выявление  подлинных причин его новаторского метода изображения героев должно помочь нам лучше разобраться в причинах того или иного поведения чеховских персонажей, в том числе и «маленького человека». Именно эта своеобразная чеховская концепция личности говорит нам о том, что для Чехова, в первую очередь, важны не внешние обстоятельства, не они определяют сущность героя, а внутренние личностные установки, которые каждый выбирает для себя сам.

 

 

 

 

«Смерть чиновника»

 

 

 

 

   Название рассказа «Смерть чиновника» не соотносится содержанием рассказа. Чиновник – это какое-то неопределенное лицо, которое лишено жизни и души, нет в нем индивидуальности. Но неожиданно он умирает, хотя, не должен, потому что это неживое лицо. Произведение Чехова – это не рассказ  об исчезновении личности человека, а о прекращении существования чего-то неживого. Если взять рассказ Л. Н. Толстого «Смерть Ивана Ильича», то мы видим, что это произведение о чем-то личном. Так нам говорит само название произведения. Чехов же повествует о печальном событии пародийно.

   «Рассказ «Смерть чиновника» не только смешон, но и трагичен, даже ужасен, потому что свидетельствует о «добровольном самоунижении человека в человеке»[8].

  Фамилия Червяков напоминает  такие строки  Г. Р. Державина, который рассуждает и о величии человека и о его ничтожестве:

Я телом в  прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю;

Я царь — я раб; я червь — я Бог!

 

«Державин утверждает в итоге богоподобие человека, возможность и нравственную неизбежность преодоления пресмыкательства. Чехов акцентирует другое слово, вызывая у читателя неприятие героя рассказа «Смерть чиновника», и тем самым — по принципу от обратного — так же, как и Державин, утверждает высокое начало в человеке».[8]

 Объектом  пристального внимания в рассказе  стал тот самый «маленький  человек», над которым  рыдала  русская литература ХIХ столетия. Так как одно из свойств литературы – создание традиций и даже штампов, то образ «маленького человека» также не избежал этой участи. Его жалели именно потому, что он был «маленьким», «бедным» и «оскорбленным». Чехов со свойственным ему чувством свободы и жизнелюбия всегда хотел преодолеть этот штамп. Червяков в рассказе предстает и смешным и жалким одновременно: смешным, потому что настойчив в своем унижении, а жалким, потому что не может сохранить в себе чувство личного достоинства, унижаясь перед всяким, кто выше его по положению. Со временем у чиновника появляется какая-то рабская потребность в самоунижении. Больше всего на свете чиновник страдает не от унижения, а от того, что его могут заподозрить в нежелании унижаться, в праве на какое-то иное поведение: «Смею ли я смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к персонам... не будет...»[7, 13]

В своем рабском способе жизни Червяков просто страшен, потому что именно на этом пресмыкательстве держится вся система унижения и самоунижения:

«Я вчера приходил беспокоить ваше-ство, — забормотал он, когда генерал поднял на него вопрошающие глаза, — не для того, чтобы смеяться, как вы изволили сказать. Я извинялся за то, что, чихая, брызнул-с... а смеяться я и не думал. Смею ли я смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к персонам... не будет...

— Пошел вон!!! — гаркнул  вдруг посиневший и затрясшийся  генерал.

— Что-с? — спросил  шепотом Червяков, млея от ужаса.

— Пошел вон!!! — повторил генерал, затопав ногами.

В животе у Червякова  что-то оторвалось. Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел  на улицу и поплелся... Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег  на диван и... помер». [7, 14]

Несмотря на то, что  Чехов далеко ушел от классического гоголевского понимания «маленького человека», между Червяковым и Акакием Акакиевичем есть определенное сходство. Башмачкин страдает не столько от того, что является обладателем маленького чина, сколько от того, что сам обрек себя на такое существование (переписывал все положенные ему на стол бумаги, «не глядя, кто ему подложил и имел ли на то право»[7, 12]). Но Акакий Акакиевич у Гоголя менее выпрямлен, чем Червяков. У Чехова чиновник рассмотрен с одной стороны, как абсолютно типизированный герой, который ценой жизни готов доказывать своё право демонстрировать почтительность и собственное ничтожество перед персонами, стоящими выше его по положению.

«Смерть чиновника» это  один из ранних рассказов. Но именно он говорит нам о том, что мы рассматриваем творчество Чехова слишком односторонне, причисляя его произведения к раннему или позднему периоду и говоря, что одни из них были юмористическими, а другие серьезными , печальными. В чеховских рассказах в равной мере присутствуют и грусть, и юмор, но в каждом произведение его проявление индивидуально.

 

 

 

«Человек в  футляре»

 

 

 

Рассказ «Человек в футляре» - один из трех рассказов «маленькой трилогии». Это рассказ о ложных представлениях, овладевающих людьми и определяющих их судьбы. Любимым объектом критики  читателей этого рассказа обычно выбирается Беликов, потому что о нем больше всего написано. Беликову не повезло дважды: на страницах книги и в нашей реальной жизни. Именно этот герой стал восприниматься читателями не просто как отдельно взятый человек, а как целое общественное явление. Беликов предстает перед нами в повествовании другого действующего лица – Буркина. Беликов для него элементарен, лишен какой-либо тайны. Но с ним не так всё просто. Чехов наделяет героя чертами «маленького человека», опять уходя от классической трактовки этого образа, устоявшегося в русской литературе ХIX века. Доля сочувствия  все же присутствует в этом рассказе, но Чехов усматривает в Беликове не невинную жертву, а безынициативное и практически неживое существо, которое не хочет помочь самому себе в решении проблем. Его жизнь – это не отдельная позиция, а просто приспособление к сложившимся общественным условиям, просто принятие данного. Чехов дает своему герою возможность проявить себя. Он не заслоняет Беликова незаметной должностью мелкого чиновника или станционного смотрителя, а  наделяет его должностью учителя, что предполагает какую-то активную общественную деятельность, и дает возможность высказать свои идеи относительно жизни и устройства общества вообще. И сразу же становится видно, что «маленький человек» становится переносчиком губительных функций общества: и когда добровольно соглашается на роль жертвы, и когда навязывает ее окружающим. Заслуга Чехова состоит в том, что он наделил своего героя даром социально ответственной речи, что не столько помогло ему выжить в условиях общественного агрессивного отношения к нему, сколько показало убожество его внутреннего мира. Указав на бытовую необразованность «маленького человека»(пальто на вате, калоши, зонтик в любую погоду и прочая несуразица), Чехов очень четко указал, что важнейшим истоком общественного ничтожества человека является его умственная отчужденность, а не социальное положение. Общество отказывается принимать не того, кто беден,  того, кто глуп. Эта мысль опровергает позицию предшественников Чехова, которые представляли «маленького человека» так, будто он невинная жертва общественного произвола.

Характерной чертой чеховского изображения «маленького человека»  является то, что в названии произведения он не употребляет личных имен,  а  только общие названия, характеризующие сущность рассказа. Ведь Чехов назвал свое произведение «Человек в футляре», а не,  «Беликов в футляре», например. Это значит, что этот герой уже духовно мертв. Чехов напоминает нам, что такое бесполезное «футлярное» существование может стать проблемой каждого. Но все же этот рассказ не приговор всему человечеству.

Пускай Беликов больше всего на свете страшится жизни  и враждебно настроен по отношению  ко всем окружающим. Пускай он обладает совершенно бесцветной фамилией, преподает  мертвый язык, при первом побуждении к какой-то активности – женитьбой – забирается в свой футляр, который ничто не в состоянии пробить. Но ведь и у такого «мертвого» человека как Беликов,  есть некоторая часть жизнелюбия, иначе, он не смог бы прожить столько времени.

 Изображая горожан, Чехов пытался показать, что стоят несколько выше Беликова, но это всего лишь еще одна ступень духовной замкнутости общества. Горожан не устраивал Беликов. Но что мы видим, когда он умер? Ничего не изменилось, а значит причина не в нем. Причина духовного разложения общества кроется не в нем самом, а в каждом отдельно взятом человеке. Каждого из героев этого рассказа, в некоторой мере, можно назвать «маленьким». Возможно, это не так ярко выражено, как в образе Беликова, но все-таки заставляет задуматься и присмотреться к самому себе. Ведь этот рассказ Чехов написал для того, чтобы разомкнуть оболочку человеческой личности, чтобы доказать, что жизнь не должна быть бесцветной и бессмысленной. Не нужно прятать свой человеческий облик за маской бездушного существа, а нужно жить и делать значительные поступки, потому что жизнь одна и больше никогда не повториться.

 

                                            

 

 

 

 

«Крыжовник»

 

 

 

  Рассказ «Крыжовник»  стал обобщением всего русского мещанского быта.

      Перед нами очередной образ «маленького человека», типичного чеховского чиновника. Этот рассказ о том, что если человек подчиняется силе обстоятельств и в нем постепенно исчезает способность к сопротивлению, то он, наконец, теряет все то человеческое, что было ему свойственно. Это самое страшное, что ждет человека в наказание за приспособленчество. Писатель отверг вариант смерти чиновника от рака. Это выглядело бы как трагическая случайность. Отверг он и записанную им другую концовку: съел крыжовник, сказал: «Как глупо» – и умер. Это для него было слишком простым решением проблемы. В рассказе чиновник остался жить, довольный собой. Самодовольная, живучая пошлость – скрытая опасность всего общества. Такое завершение рассказа поражает точностью и удивительной простотой, незначительностью. Концовка обычна и тем она реальна.