Соотношение реального мира с миром мифологическим (сказочным) в «Песнях о Нифлунгах» («Старшая Эдда») и в «Песни о Нибелунгах»

  Московский   государственный   университет

  имени  М. В. Ломоносова

  факультет журналистики

Соотношение реального мира с миром мифологическим (сказочным) в «Песнях о Нифлунгах» («Старшая Эдда») и в «Песни о Нибелунгах». 
 
 
 
 

Дарья Чиколаева

103 гр. 
 
 
 
 
 
 
 
 

Москва 2011 

     В «Песнях о Нифлунгах» я рассмотрю  соотношение миров (реального и  мифического),  и отличия между  богами и героями.

     В «Песнях о Нибелунгах»  сравню время  в произведении и время в реальном мире. 

Боги, герои и соотношение  миров  в «Песнях  о Нифлунгах»

     Старшая Эдда - это комплекс стихотворных песен  на древнеисландском языке. Их устное формирование в творчестве эпических  певцов завершилось к VIII - IX вв. Единственный список датируется XIII в. Первая часть -это  песни о богах мифологического  содержания. Вторая часть - песни о  героях, образы богатырей-предков. Песня  о богах и героях, условно объединяемые названием "Старшая Эдда" (название "Эдда" было дано в XVII веке первым исследователем рукописи, который перенес  на нее наименование книги исландского  поэта и историка XIII века Снорри Стурлусона, так как Снорри в рассказе о мифах опирался на песни о  богах. Поэтому трактат Снорри принято  называть "Младшей Эддой", а  собрание мифологических и героических  песен - "Старшей Эддой". Этимология слова "Эдда" неясна) сохранились  в рукописи, которая датируется второй половиной XIII века.¹

     Песни о богах и героях в Исландии не "разбухали" в обширные эпопеи, как это имело место во многих других случаях (в "Беовульфе" 3182 стиха, в "Песни о нибелунгах" втрое больше (2379 строф по четыре стиха в каждой), тогда как в  самой длинной из эддических песен, "Речах Высокого", всего 164 строфы (число стихов в строфах колеблется), и ни одна другая песнь, кроме "Гренландских речей Атли", не превышает сотни  строф.). Конечно, сама по себе длина  поэмы мало о чем говорит, но контраст тем не менее разительный. Сказанное не означает, что эддическая песнь во всех случаях ограничивалась разработкой одного эпизода.  

     Отмеченные  обстоятельства - то, что некоторые  черты песен "Старшей Эдды" на современный вкус кажутся странными  и лишенными эстетической ценности (ибо какое же художественное наслаждение  можно ныне получить от чтения неведомо чьих имен!), равно и то, что песни  эти не развертываются в широкую  эпопею, наподобие произведений англосаксонского и немецкого эпоса,- свидетельствуют  об их архаичности. В песнях широко применяются фольклорные формулы, клише и иные стилистические приемы, характерные для устного стихосложения. Типологическое сопоставление "Старшей  Эдды" с другими памятниками  эпоса также заставляет отнести  ее генезис к весьма отдаленным временам, во многих случаях к более ранним, чем начало заселения Исландии скандинавами в конце IX - начале Х века. Хотя сохранившаяся  рукопись "Эдды" - младшая современница "Песни о Нибелунгах", эддическая поэзия отражает более раннюю стадию культурного и общественного  развития. Объясняется это тем, что  в Исландии ив XIII веке не были изжиты доклассовые отношения и несмотря на принятие христианства еще в 1000 году исландцы усвоили его сравнительно поверхностно и сохранили живую  связь с идеологией языческой  поры.

     В "Старшей Эдде" можно найти  следы христианского влияния, но в целом ее дух и содержание очень от него далеки Это, скорее дух  воинственных викингов, и. вероятно, к  эпохе викингов, периоду широкой  военной и переселенческой экспансии  скандинавов (IX-XI века), восходит немалая  часть эддического поэтического наследия. Герои несен "Эдды" не озабочены спасением души, посмертная награда - это долгая память, оставляемая героем среди людей, и пребывание павших в бою витязей в чертоге Одина, где они пируют и заняты воинскими забавами.² 

     Образ мира, выработанный мыслью народов  Северной Европы, во многом зависел  от образа их жизни. Скотоводы, охотники, рыбаки и мореходы, в меньшей мере земледельцы, они жили в окружении  суровой и слабо освоенной  ими природы, которую их богатая  фантазия легко населяла враждебными  силами. Центр их жизни - обособленный сельский двор. Соответственно и все  мироздание моделировалось ими в  виде системы усадеб. Подобно тому как вокруг их усадеб простирались невозделанные пустоши или скалы, так и весь мир мыслился ими  состоящим из резко противопоставленных  друг другу сфер: "срединная усадьба" (Мидгард), т. е. мир человеческий, окружена миром чудищ, великанов, постоянно  угрожающих миру культуры; этот дикий  мир хаоса именовали Утгардом (буквально: "то, что находится  за оградой, вне пределов усадьбы")(в  состав Утгарда входят Страна великанов - ётунов, Страна альвов- карликов.). Над  Мидгардом высится Асгард - твердыня богов асов, Асгард соединен с Мидгардом  мостом, образованным радугой. В море плавает мировой змей, тело его  опоясывает весь Мидгард. В мифологической топографии народов. Севера важное место  занимает ясень Иггдрасиль, связывающий  все эти миры, в том числе  и нижний - царство, мертвых Хель.

     Рисующиеся  в песнях о богах драматические  ситуации обычно возникают как результат  столкновений или соприкосновений, в которые вступают разные миры, противопоставленные один другому  то по вертикали, то по горизонтали. Один посещает царство мертвых - для того чтоб заставить вёльву открыть тайны  грядущего, и страну великанов, где  выспрашивает Вафтруднира. В мир  великанов отправляются и другие боги (для добывания невесты или молота Тора). Однако песни не упоминают визитов асов или великанов в Мидгард. Противопоставление мира культуры миру некультуры общо и для эддических песен, и для "Беовульфа"; как мы знаем, в англосаксонском эпосе земля людей тоже именуется "срединным миром".

     При всех различиях между памятниками  и сюжетами и здесь и там  мы сталкиваемся с темой борьбы против носителей мирового зла - великанов  и чудовищ. 
 Как Асгард представляет собой идеализированное жилище людей, так и боги скандинавов во многом подобны людям, обладают их качествами, включая и пороки. Боги отличаются от людей ловкостью, знаниями, в особенности владением магией, но они - не всеведущи по своей природе и добывают знания у более древних родов великанов и карликов. Великаны - главные враги богов. И с ними боги ведут непрекращающуюся войну. Глава и вождь богов Один и иные асы стараются перехитрить великанов, тогда как Тор борется с ними с помощью своего молота Мьёлльнира. Борьба против великанов - необходимое условие существования мироздания; не веди ее боги-великаны давно погубили бы и их самих, и род людской. В этом конфликте боги и люди оказываются союзниками. Тора часто называли "заступником людей". Один помогает мужественным воинам и забирает к себе павших героев. Он добыл мед поэзии, принеся самого себя в жертву, добыл руны - священные тайные знаки, при помощи которых можно творить всяческое колдовство. В Одине видны черты "культурного героя" - мифического предка, наделившего людей необходимыми навыками и знаниями. 
 Антропоморфность асов сближает их с богами античности, однако, в отличие от последних, асы не бессмертны. В грядущей космической катастрофе они вместе со всем миром погибнут в борьбе с мировым волком. Это придает их борьбе против чудовищ трагический смысл. Подобно тому как герой эпоса знает свою судьбу и смело идет навстречу неизбежному, так и боги: в "Прорицании вёльвы" колдунья вещает Одину о близящейся роковой схватке. Космическая катастрофа явится результатом морального упадка, ибо асы некогда нарушили данные ими обеты, и это ведет к развязыванию в мире сил зла, с которыми уже невозможно совладать.

     Вёльва  рисует впечатляющую картину расторжения  всех священных связей: см. строфу 45 ее пророчеств, где предрекается самое  страшное, что может случиться  с человеком, на взгляд членов общества, в котором еще сильны родовые  традиции, вспыхнут распри между родственниками, "братья начнут биться друг с другом...".³

     Эллинские боги имели среди людей своих  любимчиков и подопечных, которым  всячески помогали. Главное же у  скандинавов - не покровительство божества отдельному племени или индивиду, а сознание общности судеб богов  и людей в их конфликте с  силами, несущими упадок и окончательную  гибель всему живому. Поэтому вместо светлой и радостной картины  эллинской мифологии эддические песни о богах рисуют полную трагизма ситуацию всеобщего мирового движения навстречу неумолимой судьбе. 
Но наивысшее благо - доброе имя героя. Все преходяще, гласят афоризмы житейской мудрости, и родня, и богатство, и собственная жизнь,- навсегда остается одна только слава о подвигах героя. Как и в "Беовульфе", в эддических песнях слава обозначается термином, который одновременно имел значение "приговор" (древнеисл. domr, древнеангл. dom),- герой озабочен тем, чтобы его подвиги не были забыты людьми. Ибо судят его люди, а не какая-либо верховная инстанция. Героические песни "Эдды", несмотря на то что они существовали в христианскую эпоху, не упоминают суда божьего, все свершается на земле, и к ней приковано внимание героя. 
  

     Мир сказочный и реальный мир в «Песни о Нибелунгах»

     "Песнь  о Нибелунгах; кажется далеко  ушедшей от той интерпретации сказаний о Сигурде и бургундах, которая дана в "Старшей Эдде", - если, конечно, не придерживаться иной точки зрения, а именно, что исландский и немецкий циклы не представляли собой двух последовательных стадий развитии эпоса, не противостояли один другому в качестве разных вариантов, развивавшихся своими путями. Для того чтобы яснее понять связь "Песни о Нибелунгах" с другими произведениями на этот сюжет, равно как и степень различия между ними, мне представляется существенным рассмотреть интерпретацию в ней времени.

     Начать  с того, что в эпосе герои  не стареют. Напомню, что Беовульф, несмотря на то, что он правил геатами на протяжении пятидесяти лет, вступив на престол  уже взрослым и свершив свои великие  подвиги, тем не менее оказывается  способным выдержать на склоне дней единоборство с драконом.

     Собственно, то же самое мы видим в эддических песнях о героях. Каждая песнь, правда, воспевает обычно лишь одно событие, либо серию их, но в таком случае они тесно между собой связаны.

     Мы  не знаем, сколь длительное время  протекло между отдельными эпизодами. Для эпического сознания это не существенно.⁴

     Как интерпретируется возраст героя  в "Песни о Нибелунгах"? В  начальных авентюрах песни Кримхильда - юная девушка. Но и в последних  авентюрах по-прежнему прекрасная женщина, хотя миновало около сорока лет. Не убывает за все эти годы могущество Хагена, он и будучи убелен сединами остается все тем же непобедимым  богатырем. О короле Гизельхере, который  впервые появился в эпопее почти  ребенком, как было сказано - "дитя", так до конца и говориться; пав  в бою вполне взрослым мужчиной, Гизельхер остался "дитятей".

     Эпический поэт не слишком внимательно следит за возрастом своих персонажей. Так, младший брат Хагена Данкварт говорит  перед началом решающей схватки  между бургундами и гуннами:"Когда  скончался Зигфрид, мне было мало лет,// И не обязан я держать за смерть его ответ" (строфа 1924). Но эти слова противоречат всему, что  известно из первых авентюр эпопеи, где Данкварт фигурирует как "могучий  витязь" и полноценный участник поездки Гунтера к Брюнхильде. Зигфрид появляется в песни облике юного нидерландского принца. Но за плечами у него уже серия богатырских  подвигов: победа над сказочными обладателями клада - Нибелунгами, одоление дракона, в крови которого он омылся, приобретя  тем самым неуязвимость. Когда  свершал он все эти деяния, неизвестно. Первые подвиги Зигфрида в рамках "Песни о Нибелунгах" занимают год или два. После его женитьбы на Кримхильде проходит десять лет, прежде чем Зигфрид погибает таким же прекрасным и юным, каким впервые  появился в Вормсе.

     Итак, всего песнь охватывает время  примерно в тридцать восемь лет. Из них двадцать шесть Кримхильда вынашивает мысль о мести за мужа.

     На  самом деле время, которое имеет  отношение к повествованию, еще  более протяженно. Уже упомянуто  время сказочных подвигов Зигфрида, о которых рассказывает Хаген, но которые не описаны в самой  эпопее. К этому нужно прибавить, что какое-то время до появления Зигфрида в Вормсе наш герой имел некие отношения с Брюнхильдой – на это имеются намеки, хотя автор "Песни о Нибелунгах" их не расшифровывает, видимо, потому, что подобный сказочный сюжет не мог органически включиться в рыцарский эпос. Аудитория ХIII в., вне сомнения, эти намеки понимала.