Семейная тема в романе Г. Сенкевича «Крестоносцы»

Тема потери ребенка в связи с войной – одна из наиболее психологически тяжелых и для писателя, и для читателя. Эта единичная трагедия (по сравнению с эпическими батальными картинами!) наиболее сильно показывает человеческую цену войн и побед.

Эта тема вызывает в читателе столь мощную волну сопереживания и сочувствия, что является важным литературным инструментом, обращающим симпатии читателя к «правой стороне» и вызывающим ненависть к отрицательным героям, особенно на фоне борьбы с захватчиками: читатель мгновенно распространяет единичную, частную, «семейную» трагедию на все семьи страны, оказавшейся под угрозой потери своих детей. Особенно трагично и действенно воздействует на нас образ гибнущего ребенка, подростка.

Г. Сенкевич несколько раз ставит читателя перед такой ситуацией: сначала в сцене казни Збышка (к счастью, несостоявшейся, но крайне напряженной), затем – в кульминационной сцене гибели Дануси. И читатель также глубоко сопереживает Мацьку и Юранду, ставя себя на место родителей точно также, как это делали горожане Кракова в день казни и освобождения юного рыцаря: «Збышек и Дануся стали как бы возлюбленными детьми рыцарей, горожан и простого народа».

Двумя тесно пересекающимися, взаимосвязанными идеями романа Г. Сенкевича являются два вопроса, на которые должны дать ответ герои: 1) продолжится ли род Мацька и 2) сохранится ли независимость Польши? Эти два разных, казалось бы, вопроса, сводятся к одному: продолжится ли жизнь? Продолжится ли история? Не уйдет ли в прошлое род Мацька и не уйдут ли в прошлое Польша и польский народ?

А ответ на эти вопросы зависит от результата противостояния крестоносной агрессии как в государственном, так и в частном, «богданецком» масштабе.

Завершается роман оптимистичной панорамой семейного и хозяйственного становления Мацькова – Збышкова рода. И даже после описания Грюнвальдского сражения автор в совсем небольшой, на один абзац, главе ( LII ) возвращается к главным героям: «Старый рыцарь жил еще долгие годы, а Збышко в расцвете сил и здоровья дождался той счастливой минуты, когда в одни ворота выезжал из Мальборга со слезами на глазах магистр крестоносцев, а в другие во главе войска въезжал польский воевода, дабы именем короля и королевства принять под свою руку город и весь край до седых волн Балтики». Счастье и довольство главных героев романа в заключительных строках соединяется с радостью и гордостью за польский народ.

Такое завершение не случайно: жизнь продолжается, род продолжается, история народа продолжается!

В какой-то мере XLV – XLVIII главы имеют параллели с первой частью эпилога «Войны и мира». Л. Н. Толстой показывает, как Николай из состояния безысходной бедности постепенно учится быть хозяином, расширяет владения, прикупая небольшое имение рядом с Лысыми Горами, ведет переговоры о выкупе отцовского Отрадного. Мы видим, как Николай постепенно начинает понимать толк в хозяйстве, много работает, состояние его быстро увеличивается. Мужики из других имений приходят просить, чтобы он купил их, и после его смерти в народе долго хранится набожная память о его управлении: «Хозяин был... наперед мужицкое, а потом свое. Но и потачки не давал! Одно слово — хозяин».

Естественно, сразу напрашиваются параллели со старым Мацько, прижимистым, где-то скопидомным хозяином, на протяжении всего романа мечтающего о возрождении богатства и славы своего рода. И вот в конце романа Мацько добивается своего: растет и ширится поместье, строится замок, богатство рода прибавляется, и скот, и люди, и деньги – всего довольно. Збышка почитают почти как князя, сидит он с супругой – «что твой Каштелян с каштеляншей». И главное, есть кому передать все это богатство: в семье растут четверо сыновей, рожденных Ягенкой еще до Грюнвальдской битвы – и, вероятно, не последних, не случайно Г. Сенкевич пишет о здоровье и плодовитости Збышковой жены.

Интересно отметить ту метаморфозу, которая происходит с Ягенкой к концу романа: из девушки с распахнутой рубашкой, мчащейся на коне, горячей, непосредственной, в последних главах перед нами встает супруга и мать, которую предлагается оценивать параметрами простого, почти крестьянского менталитета, с точки зрения здоровья и плодовитости: крепкая баба, которая бедрами плющит орехи, как жерновами и рожает младенцев одного за другим.

Также можно провести параллель между образом Ягенки и Наташи Ростовой, которая всерьез удивляет читателя в эпилоге, представшая перед ним располневшей, плодовитой: «Черты ее лица имели теперь выражение спокойной мягкости и ясности. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка. Очень редко зажигался теперь в ней прежний огонь».

Как и Ягенка, Наташа совсем не походит на грациозную, жизнерадостную девочку, какой мы видим ее в начале романа. Такая метаморфоза, произошедшая с героинями этих романов, не может быть случайной. У Толстого заключительный образ Наташи выражает мысль о том, что ее смысл жизни заключается в материнстве. Именно так писатель представлял судьбу и высшее предназначение женщины.

Почему же у Г. Сенкевича Ягенка превращается, по сути, в такую же «самку», как Наташа Ростова? На наш взгляд, ответ на этот вопрос следует искать в тех идеях, которые вкладывал автор в описание подъема рода «Градов». Весь роман Мацько переживает, не вымрет ли его род, в то время как на широком уровне читатель вместе с героями задумывается, не погибнет ли Польша и польский народ? Но в заключении романа мы – уже несколько отстраненно – видим широкую панораму восстановления былого величия рода Градов и вместе с тем – эпическую картину славы Польши.

В этим условиях роль образа Ягенки имеет особое значение. Она – залог продолжения рода, и она же своей силой, здоровьем и плодовитостью выражает собой образ польской женщины, продолжающей нескончаемость польского народа, рожающей сыновей на славу Родине.

Понятия семьи и Родины имеют множество точек переплетения. И в романе «Крестоносцы» любовь к Родине показана не через феодальные вассальные взаимоотношения верности, а через семейные ценности. Родина у Г. Сенкевича не абстрактна, она выражается в безумной любви старого Мацька к последнему потомку рода Збышку, в любви Збышка к Данусе, а затем – Ягенке, в трагической судьбе родителей Дануси… Все они в своей реализации семейно-личностных взаимоотношений сталкиваются со злой силой крестоносной агрессии, которая разрушает мирную жизнь семьи, семей, народа.

Тема семьи расширяется Г. Сенеквичем не только по горизонтали (любовь к народу, родине), но и по вертикале – уважение к деяниям предков. Каждой строкой романа автор воздает «честь и хвалу» «великому, священному прошлому» своих предков. Эта фраза – одна из наиболее часто цитируемых в критических сочинениях: «Честь и хвала тебе во веки веков, великое, священное прошлое, и тебе, жертвенная кровь!».

Таким образом, семейная тема крайне глубоко и широко реализуется в романе Г. Сенкевича, на ее основе раскрываются тема уважения к историческому прошлому, которое наделяется чертами прошлого семьи – предков, тема любви к родине и народу как выражение наиболее широкого понимания родства и семьи.

Заключение

«Все лучшие романы являются семейными историями», - пишет А. Цукерман. Особенно интересны и значительны произведения, в которых семейные мотивы пересекаются с патриотическими, идея любви к своей семье – с идеей любви к своей земле: от «Войны и мира» до «Унесенных ветром». К таким произведениям можно отнести и роман Г. Сенкевича «Крестоносцы».

В романе Генрика Сенкевича «Крестоносцы» отразились высочайшие для любого человека и народа идеалы: любовь к родине, семье, честь, долг, патриотический подъем, служение народу. Роман, возникший «из чувства народной славы в противовес современной народной недоле», в годы, когда расчлененная, разодранная Польша мечтала о свободе, выразил ее чаяния и надежды в панорамном описании великой битвы, положившей конец безудержной агрессии Тевтонского Ордена.

Однако в отличие от своих предшественников, Г. Сенкевич не ставит историческое в ущерб личному. Семейная тема в романе «Крестоносцы» глубоко и органично переплетается с народным, которое в своей глубочайшей основе также – родовое.

Поэтому, если мы сравним роман Г. Сенкевича с раскрытием темы борьбы с крестоносцами других польских писателей, мы увидим между ними глубочайшее различие, кроющееся в обращении Сенкевича к семейным взаимоотношениям героев. Тема борьбы с агрессией Ордена, взятая для рассмотрения Г. Сенкевичем, не была новаторской: к ней обращались Адам Мицкевич в романтических поэмах «Гражина» и «Конрад Валленрод» (1828), Юлиуш Словацкий в поэме «Гуго» (1830) и пьесе «Миндовг» (1832). Романтические сюжеты этих произведений строились на актуальных для поляков проблемах: верность и измена, патриотизм, гибель за свободу отчизны.

Новаторским был подход Г. Сенкевича к этой теме: через глубокое раскрытие характеров героев, построение ярких, живых образов, через обращение к семейной теме. Важнейшим отличием романа Г. Сенкевича от произведений других авторов на ту же тему заключается в том, что Генрик Сенкевич главным в своем произведении видит все же не политическую историю страны в ущерб характерам героев, а наоборот, через характеры и взаимоотношения героев выстроит свое видение исторических событий.

Грюнвальдская битва – лишь завершение, конечный эпизод той грандиозной нравственной битвы, которую выдержали герои романа в своих сердцах. Это и светлая, но трагическая любовь подростков Збышкека и Дануси, и трогательная забота старого Мацька о племяннике и продолжении рода, и яркая жизненная сила, кипящая в Ягенке, и глубокий, драматический образ искалеченного, лишившегося единственной, горячо любимой дочери Юранда, прощающего своего врага.

Важная черта романа заключается в том, что история народа показана через историю семьи, и потому ближе читателю. Любовь к родине начинается с любви к семье, словно говорит Сенкевич. Судьба главных героев, их личное и семейное счастье находятся в тесной взаимосвязи с историческими судьбами родной земли. С первых страниц и до последних строк романа семейные связи героев подвергаются испытаниям, не позволяющим им остаться в стороне от исторических событий их эпохи.

«В результате внутреннего кризиса герои семейного романа в своих исканиях приходят к изменению коренных проблем бытия. Выжить в кризисной ситуации, изменить свои взгляды помогает герою стойкость нравственных идеалов, обращение к вере, даже если прежде  он не был верующим человеком»,[15] - пишет Т. Д. Проскурина. Действительно, в романе Г. Сенкевича герои решают сложнейшие личные проблемы, но выстоять им помогают высокие нравственные идеалы и христианские принципы. Отказ Збышека бежать из тюрьмы ценою предательства, попытки Мацька спасти племянника, его переживания за судьбу Збышека, поиски любви молодыми героями – все эти ситуации решаются благодаря высоким душевным качествам героев, и каждый сюжетный поворот раскрывает перед нами новые глубины характеров. Наконец,  в образе Юранда и в его нелегком решении о прощении врага торжествуют христианские принципы, что, несомненно, было крайне важно для автора «Камо грядеши», искренне верующего Г. Сенкевича.

При этом психологическая напряженность и житейская неопровержимость изображения человека в его семейных связях, вбирающих существенные закономерности всей жизни общества, придают этому художественному ракурсу – через семью – особую силу эстетического воздействия.

Список источников и литературы

Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. М., 1956. 

Богданов А.Н.. Литературные роды и виды // Теория литературы в связи с проблемами эстетики. М., 1970.  С. 307 – 310.

Горский И. К. А. Мицкевич. М., 1955.

Горский И. К. Исторический роман Сенкевича. М., 1966.

Горский И. К. Польский исторический роман и проблема историзма. М., 1963.

Миллер И. Предисловие // Крестоносцы. М., 1960.

Мицкевич А. Конрад Валленрод // Гражина. Стихи и поэмы. М., 1990. С. 143 – 196.

Проскурина Т. Д. Лев Толстой в думах о семье и человечестве // Домашнее воспитание. 2004. №2. С.15 – 18.

Сенкевич Г. Крестоносцы. М.: «Эксмо-пресс», 2001.

Стахеев Б. Генрик Сенкевич // Собр. соч. Т. 1. М., 1893. С. 5 – 32.

Ткачев Г. Национальный мир и национальный ум // Путь Международный философский журнал. 1994. №6. С. 128 – 135.

Толстой Л. Н. Война и мир. М., 1999.

Хорев В. А. Г. Сенкевич и его роман «Крестоносцы» // Крестоносцы. М., 2003. С. 5 – 18.

Примечания

29

[1] Проскурина Т. Д. Лев Толстой в думах о семье и человечестве // Домашнее воспитание. 2004. №2. С.15 – 18.

[2] Семёнова М. Быт и верования древних славян. СПб., 2000.

[3] Белинский В.Г. ПСС. М., 1956. Т. Х. С.297.

[4] Здесь и далее используется издание: Сенкевич Г. Крестоносцы. М.: «Эксмо-пресс», 2001.

[5] Стахеев Б. Генрик Сенкевич // Собр соч. Т. 1. М., 1893. С. 29.

[6] Горский И. К. Исторический роман Сенкевича. М., 1966. С. 240.

[7] Горский И. К. Исторический роман Сенкевича. М., 1966. С. 239.

[8] Хореев В. А. Г. Сенкевич и его роман «Крестоносцы» // Крестоносцы. М., 2003. С. 7.

[9] Стахеев Б. Генрик Сенкевич // Собр соч. Т. 1. М., 1893. С. 22.

[10] Горский И. К. Исторический роман Сенкевича. М., 1966. С. 239.

[11] Там же. С. 250.

[12] Горский И. К. Исторический роман Сенкевича. М., 1966. С. 241.

[13] Миллер И. Предисловие // Крестоносцы. М., 1960.

[14] Богданов А.Н.. Литературные роды и виды // Теория литературы в связи с проблемами эстетики. М., 1970.  С. 307 – 310.

[15] Проскурина Т. Д. Лев Толстой в думах о семье и человечестве // Домашнее воспитание. 2004. №2. С.15 – 18.