Особенности поэтического дискурса Николауса Ленау

                                                   Введение

Данная  работа посвящена изучению начального этапа становления австрийской литературы.

Странная  судьба выпала на долю австрийской литературы: ей, а вернее ее историкам, все время приходится доказывать, что она не немецкая. Примерно до середины 80-х годов прошлого века среди германистов было немало убежденных противников ее самостоятельности. Основные предпосылки для таких выводов — близкое соседство Австрии и Германии и, конечно же, общность языка. Но двух этих факторов оказывается явно недостаточно, если рассматривать национальную литературу той или иной страны в неразрывной связи с ее историей, культурными традициями и особенно с процессом формирования национальной идентичности ее жителей. Австрийскую прозу невозможно рассматривать, не касаясь проблем, связанных с разрушением и формированием национальной идентичности, пережитых австрийцами. []

Формирование  понятия "австрийская литература" стало событием в ходе духовного  развития австрийского народа. Время  австрийской национальной литературы - 1750-1848 годы - время, когда в условиях коренных исторических перемен родилось, укреплялось само понятие австрийской литературы, прежде всего в сознании самих австрийцев, участвовавших в духовном и литературном развитии нации.

Австрийская художественная литература боролась с  такими ярлыками, как «нация забвения» и «нация молчания». Авторам пришлось углубляться в тайники австрийской души, изучать и исследовать спрятанные там комплексы, травмы и обиды. []

Объектом исследования данной работы являются произведения австрийского поэта Николауса Ленау поэма «Faust», стихотворения «In der Schenke», «Beethovens Büste».

Предмет исследования – начальный этап становления австрийской литературы.

Целью нашей работы является изучение начального этапа становления австрийской литературы и исследование в связи с этим творчества известного поэта Николауса Ленау.

В соответствии с поставленной целью были определены следующие задачи:

1). раскрыть сущность понятия «литературный бидермейер» и исследовать его как литературное направление, ставшее основой для формирования австрийской литературы;

2). исследовать творческий путь Николауса Ленау;

3). проанализировать произведения поэта.

Для решения  поставленных задач были использованы следующие методы исследования:

• литературоведческий анализ;
• обобщение и систематизация теоретического материала;
• анализ художественной структуры произведений.

Глава 1. Литературный бидермейер Австрии и Германии

1. Происхождение термина «литературный бидермейер»

Начальный этап становления австрийской прозы  связан с таким литературным течением как бидермейер. Усталость от потрясений и войн начавшегося «века революций» рождала в части австрийского общества желание покоя. В начале XIX века в Вене разворачиваются драматические перипетии наполеоновских войн. А Июльская революция 1930 года серьезно пошатнула авторитет Австрии.

В то же время установление внешнего покоя и порядка в эпоху  Реставрации сопровождалось усилением  государства и нарастанием отчужденности  между обществом и властью. Формировавшиеся в этих условиях настроения немецкого бюргерства были восприняты и отражены новым стилем искусства и литературы, получившим название «бидермейер». Литературный бидермейер формировался в литературе Германии с середины XVIII века. Пройдя долгий путь развития от моральных еженедельников и бюргерской драмы, перенеся давление критиков и противостояние романтизму, литература бидермейера сохранила свои лучшие традиции и тем самым отстояла право на существование. Обращенная к современности, литература бидермейера заняла нишу, образовавшуюся в период «между романтизмом и реализмом». []

Одной из основных проблем предпринятого  исследования является многовариантность и вытекающая из этого неясность толкования понятия «бидермейер». Термин, связанный с именем вымышленного литературного персонажа Готтлиба Бидермейера, проделал долгий путь, прежде чем стать многозначным.

Основными этапами развития литературного  бидермейера принято считать:

1. Развитие бюргерского самосознания в Германии и Австрии XVIII века стало предпосылкой возникновения литературного бидермейера. В этот период происходит зарождение мировоззренческих позиций бюргерства, обусловивших принципы отражения окружающей действительности.
2.   Во второй половине XVIII века в творчестве ряда писателей начинается формирование основных черт литературного бидермейера, специфического круга тем, образов, конфликтов и способов их художественного решения, характерных для этого явления.
3. При интенсивном развитии литературного бидермейера на рубеже XVIII-XIX веков появляются его устойчивые черты в произведениях тривиальной литературы.
4. На этапе расцвета «тривиального» литературного бидермейера происходит взаимодействие бидермейера и романтизма.
5. Литература бидермейера выходит на авансцену литературного процесса Германии в постромантический период, в 20-50-е годы  XIX века формируется литературное течение «бидермейер», развивается литература «высокого» бидермейера.
6. Функционирование литературного бидермейера в новом историко-литературном контексте свидетельствует о возникновении  реалистических тенденций в рамках этого литературного течения.

[15, c. 34]

  Само название «бидермейер» появилось в 1850-е годы. В выходящем в Мюнхене журнале «Летучие листки» начал публиковаться цикл забавных историй  Адольфа Куссмауля и Людвига Эйхрода, главным персонажем которых был Готфрид Бидермейер — добропорядочный бюргер-семьянин, сочинитель плохих сентиментальных стихов. В его образе были персонифицированы слабости и пристрастия того времени. Имя Бидермейера было перенесено на определенный стиль искусства и литературы, а также на мироощущение и образ жизни средних слоев Германии. Более того, весь период германской истории от Венского конгресса до революции 1848 г. часто называют «эпохой бидермейера». Общественный интерес в этот период был сосредоточен, прежде всего, на семье, частной жизни, на заботе о сохранении «тихого семейного счастья». «Всё, что в государстве и человечестве есть хорошего, пришло из семьи», — писал Адальберт Штифтер, один из представителей этого движения. []

Писатели - бидермейеры часто были меланхоликами и отчаявшимися людьми. Они осознавали противоречия между идеалом и действительностью и страдали от этого. Литературный бидермейер составляли произведения, разные с точки зрения их художественной ценности.

Появляются  такие понятия, как «тривиальный бидермейер» и «высокий бидермейер». Особенностью литературы тривиального бидермейера являлась ее ориентированность на непритязательные вкусы бюргерства. Целью этих невзыскательных произведений было развлекать и трогать читателя, поэтому писатели выбирали сюжеты из современной жизни, избегая аллегорий, фантазии и символов, чтобы их «творения» были понятны простому обывателю. Несмотря на все художественные недостатки, она утверждала важные жизненные ценности. Писатели тривиального  бидермейера черпали сюжеты из частной жизни обычных героев. Доступный и близкий всем материал, украшенный эмоциями, подкрепленный моралью, становился бестселлером, который читали и молодое, и взрослое поколения.

Другой  стороной литературного бидермейера является «высокий бидермейер». В нем частная жизнь обыкновенного человека осмысливается в контексте главных этических и эстетических тенденций времени. Писатели этой ветви выступали как сторонники пассивного восприятия современности. Основополагающей идеей их мировоззрения и творчества стало отречение от активной жизненной позиции. Отсюда присущая литературе высокого бидермейера  меланхолия, идеализация прошлого, в которой культ «старого доброго времени» обретает возвышенный, и даже пафосный характер.

В творчестве писателей значительное место занимает религия, искусство, а проблемы частной жизни показаны с большей глубиной и обстоятельностью. Темы, сюжеты и конфликты, популярные в тривиальном бидермейере, обретают здесь эстетическое содержание.

2. Связь романтизма и бидермейера в немецкой и австрийской литературе

К моменту утверждения романтических  тенденций в немецкой литературе уже были пройдены первые три из намеченных выше этапа развития литературного  бидермейера.

Литература  романтизма и бидермейера развивались  одновременно и параллельно друг другу, о чем свидетельствуют  многочисленные отрицательные отзывы романтиков о литературе «тривиального  бидермейера». [] Появление в литературе «тривиального», а позднее – «высокого» бидермейера отдельных романтических сюжетов, тем и образов, данных в иной интерпретации, вполне закономерно, поскольку «эволюция литературы… совершается не только путем изобретения новых форм, но и, главным образом, путем применения старых форм в новой функции».[7с.293]   Специфика функционирования литературного бидермейера состоит в том, чтобы увидеть окружающий мир с его положительных сторон, предложить более достижимые идеалы. Эта тенденция отчасти присуща и самому романтизму на его последнем этапе, что объясняет множество явлений, объединяющих поздний романтизм и бидермейер, поскольку граница между ними размыта и условна. Общие черты в литературе бидермейера и позднего немецкого романтизма объясняются процессом «демифологизации сознания», [9, с.323] который означает исчерпанность и завершение развития романтизма и способствует интенсивному развитию литературного бидермейера. Бидермейер с его позитивным восприятием окружающей действительности в итоге доминирует над романтизмом.

Австрийская литература первой половины XIX в. отражает сложную историческую судьбу своей  страны. Хотя пути многих австрийских  поэтов и писателей не раз перекрещивались  с путями их собратьев по перу и  в других немецких землях, все же у австрийской литературы был  собственный путь. В первой половине XIX в. она складывается как самостоятельная национальная литература, представленная крупными именами. Если в XVIII в. отдельных австрийских авторов мало знали за пределами страны, то Николаус Ленау, Франц Грильпарцер, Фердинанд Раймунд и другие писатели XIX века приобретают известность не только в землях немецкого языка, но и во всей Европе. Иначе, чем в Германии, складывался романтизм. Существенно то, что он не означал крутой ломки в художественных вкусах. Славянский и венгерский элементы — сюжеты и образы, народная музыка и народная поэзия — органически входили в австрийскую культуру. Значительных явлений в области прозы австрийский романтизм в сравнении с немецким не создал, его высшие достижения связаны с лирикой и драмой. [] Таким образом, многие весьма характерные черты новой романтической литературы (красочность образов, фантастика, фольклор, интерес к истории, к иноземным культурам, «местный колорит») в Австрии не производили впечатления открытия нового.

Глава 2. Творческий путь Николауса  Ленау

2.1 Темы и мотивы его стихотворений

Славу самого выдающегося поэта Австрии завоевал Николаус Ленау (1802-1850). Его творческий путь начался в 20-е годы XIX века. Первый сборник стихотворений появился в 1832 году, а в 1844  тяжелое душевное заболевание оборвало его сознательную жизнь. Уроженец города Чатад, он многое воспринял из венгерской народной культуры. Мелодии Венгрии, образы людей, венгерский пейзаж органически вошли в его лирику. Ныне венгры считают его и своим поэтом. Лирика Ленау принадлежит к лучшим образцам немецкоязычной поэзии. Он был хорошим скрипачом, и любовь к музыке отозвалась в его стихах. Творчество Ленау проникнуто задумчивой меланхолией. [3, c.92]

  Уже в ранних стихотворениях — в пейзажных и бытовых зарисовках, в картинах венгерской сельской жизни — выявляется определяющая особенность поэзии Ленау: ее глубокая субъективность, ярко выраженная черта романтического мировосприятия. Стихи Ленау отличает ритмическое разнообразие, яркая метафоричность, красота пейзажа. Поэт ищет человечности в природе. Ленау свойственно романтическое восприятие действительности. Его лирический герой отрицает обыденность жизни, находится в поисках свободы. Свои ощущения передаёт через картины природы. Именно поэтому у Ленау наблюдается такая сильная тяга к осенним пейзажам, пустыням. В этих образах поэт отражает свои переживания об утраченной молодости, несчастной любви. Поэзия Николауса Ленау — история его души. Он писал о поэзии: «Нет, я не могу назвать ее просто своей подругой, поэзия — это я сам; моя самая самость — вот что такое моя поэзия». [] Успех и очарование его лирических произведений объясняются, прежде всего, неудержимой, почти дикой страстностью натуры Ленау, выразившейся во всей его жизни, полной увлечений и страданий, в его истинно потрясающей, по свидетельству современных ему знатоков, игре на скрипке, в его ненависти к тирании, в умении быть истинным другом. Это был блестящий человек: при «библейской красоте» лица и фигуры, он обладал чуткостью и восприимчивостью, превосходившими человеческую меру и потому осуждавшими его неминуемо на море страданий; но ему даровано было в песнях выражать свои чувства; воспринимая трепетно и глубоко все воздействия окружающего, он все претворял в печально–страстную песню, в виде лирического стихотворения или дикой и захватывающей мелодии своей скрипки. Однако значение Ленау не исчерпывается этим. Всякий выдающийся лирик неминуемо должен быть философом. Вся религиозная философия, философия, оценивающая явления, философия, намечающая идеалы, утешающая, обещающая философия есть лирика великих сердец, прошедшая сквозь великий ум. Но не всегда великие сердца соединяются с великим умом; если ум необычайно чуткого человека слаб, мы имеем перед собою безвестного героя какой–нибудь любви; чем же сильнее он, тем более растет способность обобщать свои чувства, и мы последовательно имеем художника–лирика, философа – этика и, наконец, религиозного учителя или великого революционного вождя. Николаус Ленау никогда не мог выяснить окончательно свои мысли, они всегда слишком сильно сплетались с чувством, они были горячи и потому нетверды, но вследствие этого он и не перестает ни на минуту быть поэтом. Он страдает своими мыслями, его идеи разыгрывают драму в его душе и выливаются оттуда в виде диалогов, признаний, проповедей. Но Ленау обладал большим умом — умом истинно философским: в нем не было ни одного внутреннего терзания, которое он не отвел бы к общей причине, не сделал бы глубоко значительным, возвысив до идейного страдания.