Особенности изображения духовно-эмоционального мира человека в повестях А.И.Куприна

       "Кровожадность" - суть этого персонажа: недаром в его роте очень часты самоубийства солдат. Армейская  среда и в добродушном, чутком в отношениях с товарищами Бек-Агамалове тоже пробуждает тайно дремлющую "старинную, родовую кровожадность". Он невоздержан в гневе и буйстве, способен на безрассудные действия, убийство человека.

       В массовых сценах, происходящих  в офицерском собрании - застольные беседы, споры, балы, - выявлены духовный облик, интеллект, нравы, культура быта офицерства. Убийствен в характеристике офицерского корпуса трагикомический эпизод, в котором безнадежно опустившийся "штабс-капитан Клодт, алкоголик и вор, отчисленный от командования ротой, и подпрапорщик Залотухин, долговязый, пошлый, уже плешивый, игрок, скандалист, скверносклов <...> из типа вечных прапорщиков" опорожняют четвертную бутыль (2,5 литра) под своеобразную закуску: под стук телеги, под свет луны, под лай собаки...

       Как правило, офицеры, кроме служебных бумаг, уставов, популярных военных газет ничего не читают. Веткин и подобные ему не знают даже, кто такой Пушкин. Интеллект офицерства метко оценен в притче о фельдмаршале Мольтке, изложенной косноязычным Лехом. Знаменитый военачальник завещал кошелек, туго набитый золотом, "тому из офицеров, от которого он хоть раз в собрании услышит умное слово". Но этому не суждено было свершиться: "так и умер старик, прожив на свете сто девяносто лет, а кошелек его... так и остался целым".

       Нравственная разнузданность, пренебрежение нормами элементарной этики - иначе не скажешь о поведении офицеров в публичном доме. Изныв от тоски немилой службы, заскорузлого провинциального армейского быта, разогревшиеся для храбрости винными возлияниями, они легко сбросили с себя призрачный флер внешнего приличия и выпустили на волю зверя жестокости, ненависти к себе подобному, только потому, что он штатский. Только смелый решительный поступок Ромашова спас человека от верной смерти. Кстати, лейтмотивом через все кичливые монологи и реплики господ офицеров проходит тема их превосходства над "шпаками" (штатскими) и случаев многочисленных безнаказанных расправ над ними.

       В массовых сценах подготовки солдат к полковому смотру на плацу и в лагерях, в сцене самого смотра выявлены отношение офицерского корпуса к службе, точнее, его профессионализм, служебное соответствие. Большинство представленных в произведении офицеров исполняет службу в соответствии с пословицей - "дела не делай, от дела не бегай", через пень-колоду. Обучение солдат в основном доверено младшим командирам - унтер-офицерам. Те же соревнуются в мордобитии солдат, издевательстве над ними во время занятий. Офицеры в лучшем случае выступают советчиками в таких делах, в основном же, собравшись группами, делятся впечатлениями о вчерашнем вечере, хвастаются своими амурными приключениями, рассказывают анекдоты.

       Единственное исключение из определившейся нормы - командир шестой роты капитан Стельковский. Он действительно проявляет разумную, подлинную заботу о солдатах. Те платят ему реальными успехами в военной выучке. Шестая рота не посрамила командира на смотре. Но вне службы этот офицер вписывается в групповой портрет - он аморален в быту, совращает нанятых в прислугу молодых крестьянских девушек. В основном же, как наставники солдат, офицеры бездарны. Поэтому полк бесславно провалился на смотре.

       Завершающие штрихи к групповому портрету офицерства в обобщающе-оценочных монологах Назанского и Ромашова. Назанский аттестует армейское офицерство не иначе как "заваль, рвань, отбросы". Его составляют "в лучшем случае - сыновья искалеченных капитанов. В большинстве же - убоявшиеся премудрости гимназисты, реалисты, даже... семинаристы". Поэтому так низок культурный, интеллектуальный уровень, так извращено представление о служебном долге, наконец, о человеческом достоинстве, которого у большинства господ офицеров нет и в помине: "У нас семьдесят пять процентов офицерского состава больны сифилисом <...> Карты, хвастливый спорт в обладании женщинами... Всего гнуснее служебное честолюбие, мелкое, жестокое... Это Осадчий и компания, выбивающие зубы и глаза своим солдатам.

       Куприн впервые в русской литературе так смело ставит под сомнение общественную и государственную  целесообразность офицерского корпуса, вообще военщины: "сотни тысяч бездельников, развращенных, здоровенных лоботрясов, ненавидящих даже тех, кто в них имеет время от времени духовную потребность". Офицерский корпус сопоставлен с монашеским орденом. Но у этого нового ордена нет Бога, нет святости. Он паразитирует подобно "жирным вшам, которые тем сильнее отъедаются на чужом теле, чем оно больше разлагается". Эта негативная оценка государства и его институтов соотносится с персоналистскими идеями Бердяева [2,с.8], а не социал-демократическим отрицанием.

       Проблема целесообразности армии, военщины поставлена и во внутренних монологах Ромашова: "Каким образом может существовать сословие... которое в мирное время, не принося ни одной крошечки пользы, поедает чужой хлеб и чужое мясо, одевается в чужие одежды, а в военное время идет бессмысленно убивать и калечить таких же людей, как они сами?"

       Разумеется, нижние чины, рядовые солдаты - жертвы, бесчеловечного механизма военщины. На уроке словесности, который ведет унтер-офицер Шаповаленко в окарикатуренном виде раскрыты целевые установки предназначения армии - защита "отечества от врагов внешних и внутренних". В изложении ("разбитного" орловца Овечкина); первые: "все те самые государствия, с которыми нам приходится вести войну... Францюзы, немцы, итальянцы, турки, европейцы, инди". Вторые: "бунтовщики, стюденты, конокрады, жиды и поляки".

       Пренебрежение к иностранцам и инородцам - органическое следствие такого же отношения к человеку вообще, и особенно представителю своего народа, штатскому, рядовому солдату. Цель воспитания защитника отечества и не рассуждающего усмирителя оппозиционеров во внутренних конфликтах и основного педагогического приема такого воспитания - мордобоя - изуродовать "лицо", нивелировать, усреднить, подвести под один общий знаменатель индивидуальность человека, убить в нем личность. Яркий пример следствия антиличностной педагогики - рядовой Архипов: "дельный, умный и ловкий парень вне службы, он держит себя на занятиях идиотом".

       Нижние чины изображены автором с симпатией: денщики Гайнан и Степан, рядовые Шарафутдинов и Мухамедов, вольноопределяющийся Фокин, особенно Хлебников. С ним связана одна из основных идей повести, важна его роль в сюжете. В корне фамилии персонажа - хлеб - подчеркнуто, что благодаря им, нижним чинам, кормится, получает довольствие офицерская каста. Но в отношении этой касты к Хлебникову, олицетворению ее хлеба, симптомы ее несостоятельности: рубит сук, на котором сидит.

       Предыстория героя, путь его в армию - староста вместо своего зорового сына отправил больного грыжей Хлебникова - обычна для выходццев из безземельных крестьянских семейств. Так как Хлебников болен (грыжа), а потому слабосилен, он не может выполнить ни гимнастические упражнения, ни ружейные приемы, ни пройти верно в строю, а по причине бедности не может откупиться у начальства - на него постоянно обрушивается шквал приемов унтер-офицерской педагогики. Это не только угрозы и брань ("дьявол косорукий", "собачья морда", " ты совсем как верблюд, только рогов у тебя нема", "я тебе после ученья разглажу морду-то"), но и реальный мордобой, непосильные наряды. И как следствие - решение и попытка героя уйти из жизни, бросится под колеса поезда.

       Ромашову удалось на время отогреть душу этого замордованного человека. Но как сложиться его судьба впоследствии? Недаром Ромашова мучает вопрос: "Кто же, наконец, устроит судьбу забитого Хлебникова, накормит, выучит и скажет ему: Дай мне твою руку, брат".

       Загубленные, изуродованные души, раздавленные личности, не реализовавшие себя, - к такому выводу приходишь, размышляя над образами офицеров и солдат. Можно винить за это общественный строй и сетовать оттого, что писатель  не предложил один из обкатанных до него в русской литературе путей преображения человека и действительности. Куприноведам хотелось найти социал-демократический выбор этого пути. Но в вершинной повести Куприна (не исключение предшествующие ей и последующие произведения), как и в развитии философской и общественной мысли той поры, все гораздо сложнее. Нельзя не заметить, что устремленность к настоящей жизни, любви, настоящему предназначению человека, личностному самоопределению его, свободе личности, не скованной какими-нибудь догмами, кастовыми предрассудками пронизывает произведение.

       Настоящее, естественное, неиспорченное - в природе, прежде всего. Это особенно убедительно выявлено после сцены вызова Ромашова своим сослуживцам, сборищу офицеров, где "каждый боялся прочесть в чужих глазах свой собственный ужас, свою рабскую, виноватую тоску - ужас и тоску маленьких, злых и грязных животных"... Андрею Болконскому нищета честолюбия стала очевидной в сравнении с настоящим величием, вечностью голубого бездонного неба. Так и герою Куприна кажется гадким, низменным даже присутствие при офицерских безобразиях в сравнении с рассветом, "ясным, детски-чистым небом и неподвижным прохладным воздухом". Как и "деревья влажные, окутанные чуть видным паром, молчаливо "просыпались от своих темных, загадочных ночных снов", так и он окончательно проснулся [29,с.92-100].

       Таким образом, как замечено, было исследовательницей Крутиковой Л.В., "в "Поединке" речь шла не просто об улучшении жизни  униженных и оскорбленных. Речь шла о пробуждении из самосознания, о пробуждении чувства собственного достоинства в угнетенном человеке [14,с.48]. Куприн считает, что в бедах его персонажей виноваты не так социальные условия, а не просветленность сознания, ментальность, предопределенные отсутствием разумной цели существования, активных попыток ее найти. Недаром в отрицании армии Ромашов апеллирует к разуму людей.

3.2. Безнравственность и бездуховность офицерской среды

       Куприн прекрасно знал армейскую среду по своему многолетнему опыту, потому образы офицеров даны точно, реалистично, с беспощадной достоверностью. Почти все офицеры в «Поединке» - ничтожества, пьяницы, тупые и жестокие карьеристы и невежи. Причем, они уверены в своем сословном и моральном превосходстве, презрительно относятся к штатским, которых именуют «рябчиками», «шпаками», «штафирками». Даже Пушкин для них «какой-то там шпак». Среди них считается «молодечеством изругать или побить ни с того ни с сего штатского человека, потушить об его нос зажженную папироску, надвинуть ему на уши цилиндр».

       Также ни на чем не основанное высокомерие, извращенные представления о «чести мундира» и чести вообще, хамство - следствие изоляции, оторванности от общества, бездеятельности, отупляющей муштры. В безобразных кутежах, пьянстве, нелепых выходках, выражался какой-то слепой, животный, бессмысленный бунт против смертной тоски и однообразия. Офицеры не привыкли думать и рассуждать, некоторые всерьез считают, что на военной службе вообще «думать не полагается».

       Подобные мысли посещали, например, Николая Ростова из романа Толстого «Война и мир».

       Литературовед Ю.В.Бабичева пишет о «Поединке»: «Офицеры полка имеют единое «типовое» лицо с четкими признаками кастовой ограниченности, бессмысленной жестокости, цинизма, пошлости и чванливости. Вместе с тем в процессе развития сюжета каждый офицер, типичный в своем кастовом уродстве, хоть на момент показывается таким, каким он мог бы стать, если бы не губительное воздействие армии»[4,с.29].

       Куприн показывает офицерскую среду в вертикальном разрезе: ефрейторы, младшие офицеры, старшие офицеры, высший командный состав. За исключением немногих честолюбивцев и карьеристов, все офицеры несли службу как принудительную, неприятную, опротивевшую барщину, томясь ею и не любя ее» [21,с.257].

       Кроме общих черт, свойственных большинству офицеров, каждый из них имеет индивидуальные черты, обрисованные так ярко и выразительно, что образ становится почти символическим.

       Рассмотрим их.

       Капитан Осадчий - командир первой роты.

       Образ Осадчего зловещ. «Он жестокий человек, - говорит о нем Ромашов. Жестокость Осадчего постоянно испытывали на себе солдаты, трепетавшие от его громоподобного голоса и нечеловеческой силы ударов. В роте Осадчего чаще, чем в других случались самоубийства солдат. Звереподобный, кровожадный Осадчий в споре о поединке настаивает на необходимости смертельного исхода дуэли - «иначе это будет только дурацкая жалость… комедия»[22,с.285]. На пикнике он произносит тост «за радость прежних войн, за веселую кровавую жестокость». В кровавом бою он находит наслаждение, его пьянит запах крови, он готов всю жизнь рубить, колоть, стрелять - все равно кого и за что [21,с.331].

       Капитан Слива - представлял собою грубый и тяжелый осколок прежней, отошедшей в область предания, жестокой дисциплины, с повальным драньем, мелочной формалистикой, маршировкой в три телепа и кулачной расправой.

       «Даже в полку, который благодаря условиям дикой провинциальной жизни не отличался особенно гуманным направлением, он являлся каким-то диковинным памятником этой свирепой военной старины». Он не прочел ни одной книги, ни одной газеты, и презирал все, что выходило за пределы строя, устава и роты. Это вялый, опустившийся человек, он жестоко, до крови, избивает солдат, однако внимателен к солдатским нуждам: не задерживает денег, следит лично за ротным котлом» [21,с.299].

       Поручик Бек-Агамалов - хвастается умением рубить, с сожалением говорит, что человека пополам, пожалуй, не разрубит: «Голову снесу к черту, это я знаю, а так, наискось… нет. Мой отец это делал легко…» («Да, были люди в наше время…»). С его злобными глазами, с горбатым носом и оскаленными зубами он «был похож на какую-то хищную, злую и гордую птицу» [21,с.216].