Изображение народного праздника в творчестве Гоголя

Челябинский государственный университет 
 
 
 
 

Реферат на тему:

Изображение народного

праздника в творчестве

Гоголя 
 

Выполнила: Ивлева Е.А.

Проверила: Мешкова О.В. 
 
 
 
 
 

Челябинск 2011

Содержание 

1. Введение
2. Изображение народного праздника в произведении «Вечер накануне Ивана Купала»
3. Изображение народного праздника в произведении «Ночь перед Рождеством»
4. Заключение
5. Список используемой литературы

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Введение

     Н.В. Гоголь вошел в литературу со сборником  «Вечера на хуторе близ Диканьки», который  стал своеобразным откровением для  литературы. В первой трети XIX века, когда Н.В. Гоголь начал приобретать известность в литературных кругах, все более возрастал интерес к творениям народа. Обращение многих художников к фольклору обуславливалось также общей романтической направленностью искусства того времени. Именно поэтому «провинциал»-малороссиянин Гоголь мгновенно приобрел известность.

     Интересно заметить, что источники, формировавшие  нравственные и художественные воззрения  писателя, являются весьма противоречивыми  по своей сути, однако мастерство художественного  слова позволяло Гоголю соединять  разрозненные части в целое, создавая уникальный мир, наполненный неизвестными сакральными знаниями, художественно  интерпретируя весь полученный им материал.

     Украинская  народно-праздничная и ярмарочная жизнь, отлично знакомая Гоголю, организует большинство рассказов в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» – «Сорочинскую ярмарку», «Майскую ночь», «Ночь перед Рождеством», «Вечер накануне Ивана купала». Тематика самого праздника и вольно-веселая праздничная атмосфера определяют сюжет, образы и тон этих рассказов. Праздник, связанные с ним поверья, его особая атмосфера вольности и веселья выводят жизнь из ее обычной колеи и делают невозможное возможным (в том числе и заключение невозможных ранее браков). И в названных нами чисто праздничных рассказах, и в других существеннейшую роль играет веселая чертовщина, глубоко родственная по характеру, тону и функциям веселым карнавальным видениям преисподней и дьяблериям. Еда, питье и половая жизнь в этих рассказах носят праздничный, карнавально-масленичный характер. Подчеркнем еще громадную роль переодеваний и мистификаций всякого рода, а также побоев и развенчаний. Наконец, гоголевский смех в этих рассказах – чистый народно-праздничный смех. Он амбивалентен и стихийно-материалистичен. Эта народная основа гоголевского смеха, несмотря на его существенную последующую эволюцию, сохраняется в нем до конца.

     Подробнее рассмотрим  о изображении народного праздника в произведениях «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Ночь накануне Ивана Купала». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1. Изображение народного праздника  в повести «Вечер накануне Ивана Купала»

В повести  Н. В. Гоголя «Вечер накануне Ивана Купала»  мы находим изображение народного  праздника Ивановская ночь ¹, а также свадебного обряда. Изображение не является самоцелью для Гоголя, его функция не описательная, а идейно-композиционная.

Структура свадебного обряда в  соотношении с  фабульной схемой свадьбы в повести

Обряд имеет свойство видоизменяться, обрядовые элементы - исчезать или наоборот добавляться. Локальные различия можно найти еще в «Повести временных лет», где особенности свадебного обряда различаются в зависимости от племенной принадлежности брачующихся². Несмотря на вариативность, обряд имеет общую структуру:

• Сватовство
• Смотрины
• Рукобитие
• Вытие
• Девичник / Мальчишник
• Выкуп
• Таинство  венчания
• Гуляние
• Свадебный пир

Рассмотрим  фабульную структуру свадебного обряда в повести:

• Рукобитие
• Свадебный пир

При написании  повести Гоголь использует особую манеру построения действия, она подобна  скачку, действие происходит не постепенно, а прерывается, на письме переход  выделен графически - абзацем. Пример:

      «Но за какую цену, как достался он, этого  никаким образом не мог понять.

      Увидел  Корж мешки и – разнежился: “Сякой, такой Петрусь, немазаный! Да я ли не любил его? Да не был ли у меня он как сын родной?” - и понес  хрыч небывальщину, так что того до слез разобрало».

В первом абзаце речь идет о Петро: «Два дни  и две ночи спал Петро без просыпу», так начинается абзац, затем, там  же, говорится о том, что он обнаруживает золото и силится вспомнить, откуда оно взялось. Следующий абзац  перемещает нас к отцу Пидорки, вместе с Петро и его золотом («Увидел Корж мешки и - разнежился»). Слова Коржа, дают нам понять о его согласии на брак, из чего мы заключаем, что произошло Рукобитие.

За Рукобитием сразу следует Свадебный пир, остальные этапы обряда опущены. Если рукобитие ограничено 2-3 предложениями, то свадебный пир разворачивается на целую страницу (Гоголь: «Лучшие песни сочинялись в самую минуту пляски, пиршества», этим объясняется соотношение фаз свадьбы). Подробно описывается наряд гостей и «забавная история», что позволяет автору создать осязаемую картину, а читателю поверить в реальность происходящего. Описание наряда гостей начинается со слов: «Тетка моего деда, бывало, расскажет – люли только!», описание “забавной истории” словами: «С теткой покойного деда, которая сама была на этой свадьбе, случилась забавная история...», оба начальных замечания содержат авторскую установку на достоверность.  
 

Изображение народного праздника  Ивановская ночь в  повести «Вечер накануне Ивана Купала».

Терещенко дает описание Ивановской ночи в «...»  «Ивановская ночь считается в  Малороссии страшной ночью. Там думают, что в этом время хаты и скотные загоны посещаются ведьмами и вукулами (оборотнями). Для отвращения их посещения раскладывают по окнам, порогам и стойлам жгучую крапиву или папоротник. Одни Яги-бабы, колдуны и киевские ведьмы, которые собираются тогда во множестве, слетаются на помеле на Лысую гору или чертово берепище, находящееся под Киевом, где они советуются на пагубу людей и домашних животных. В Иванов день не выпускают коня в поле, думая, что чародейка заездит его». 

Мы не находим прямое описание празднества, в создании сюжета Гоголь использует предание приуроченное к Ивановской ночи. «Папороть (по-русски — папоротник, или кочедыжник) цветет огненным цветом только в полночь под Иванов день, и кто успеет сорвать его и будет так смел, что устоит противу всех призраков, кои будут ему представляться, тот отыщет клад» - запись Гоголя в «Книге всякой всячины», возможно, эта запись послужила источником для сюжета повести, но явно была дополнена невымышленными подробностями. Например, в повести описываются звуки во время срывания огненного цветка: «послышался свист... и почудилось ему, будто трава зашумела, цветы начали между собою разговаривать голоском тоненьким, будто серебряные колокольчики; деревья загремели сыпучею бранью...» (см. Терещенко: «Иные даже слышат голос и щебетанье, и все это делает адская власть...»); момент цветения папоротника: «Глядь, краснеет маленькая цветочная почка и, как будто живая, движется. «...» Движется и становится все больше, больше и краснеет, как горячий уголь. Вспыхнула звездочка, что-то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно пламя, осветив и другие около себя» (Терещенко: «Из широколистного папоротника является цветочная почка и поднимается постепенно: она то движется, то останавливается, и вдруг зашатается, перевернется и запрыгает, как живое «...» Когда созреет почка «...» она разрывается с треском, вся покрывается огненным цветом»). Описывая цветение папоротника Гоголь, поэтизирует процесс: «как горячий уголь», «вспыхнула звездочка» и т.д. А также меняет местами очередность элементов предания, по преданию: «Иные слышат голос и щебетанье, и все это делает адская власть, чтобы, пугая людей, не допустить их до цветочка», у Гоголя наоборот устрашающие шумы наступают после срывания цветка, что соответствует авторской идее, где образ олицетворяет тему богатства, денег и показывается «путь духовной гибели» Петро.

        Терещенко: «С этим образом  в народном предании связана  тема преступления и роковой власти золота над человеком». В предании образ соответствует теме преступления, поэтому шум перед срыванием цветка, как бы предостерегает героя. В повести образ истолковывается в «условном, романтическом плане, как «зло мира» и «бесовское начало» (Гинзбург), поэтому шум – последствие, поэтому также существует жертва (под белой простыней оказывается  Ивася). Гуковский сравнивает «тему гнусной и губительной власти денег» с повестью «Портрет» Н. В. Гоголя:

«Тема гнусной и губительной власти денег, развернувшаяся в «Портрете», намечена в «Вечере накануне Ивана Купала» в чертах, еще кратких, но уже близких к образности «Портрета», например: «Червонцы, дорогие камни в сундуках, в котлах грудами были навалены под тем самым местом, где они стояли. Глаза его загорелись... ум помутился... Как безумный ухватился он за нож, и безвинная кровь брызнула ему в очи... Дьявольский хохот загремел со всех сторон... Все пошло кругом в голове его! Собравши все силы, бросился бежать он» и т. д. Ср. в «Портрете», в редакции «Арабесок» (первая редакция): «...золото сыпалось из его рук... Глаза Черткова горели; казалось, его чувства узнали в золоте ту неизъяснимую прелесть, которая дотоле ему не была понятна...»; «Золото сделалось его страстью...»; «Он скрежетал зубами и пожирал его взором василиска... с бешенством тигра на нее [картину] кидался, рвал, разрывал ее, изрезывал в куски и топтал ногами, сопровождая ужасным смехом адского наслаждения»; разумеется, рассказы о путях духовной гибели Петро и художника Черткова близки идейно». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Изображение народного праздника  в повести 

«Ночь перед Рождеством»

     В этом произведении Н.В.Гоголя сочетаются и реалистические картины быта, и  образы народной фантастики, и исторические мотивы, в своей совокупности рисующие широкую и многостороннюю картину жизни украинского народа. 

     В повести описан Сочельник - вечер  накануне Рождества. Согласно Библии, Рождество знаменует появление  на свет Иисуса Христа. В народе с  давних времен Сочельник считался магическим временем. В это время происходило  зарождение иной, неведомой жизни, а  всему новому и неизвестному люди всегда приписывают необычайные  свойства. Так и ночи перед Рождеством приписывается способность наделять обычные предметы волшебной силой. Кроме того, считалось, что в этот вечер с наибольшей полнотой проявляет  себя всякая нечистая сила. Не случайно и Гоголь изображает именно в эту  ночь появление ведьмы и черта  на небе, кражу чертом месяца. 
 
Гоголь, хорошо знавший традиции украинского народа, очень достоверно, со всеми деталями, описывает празднование Рождества. С давних пор это событие сопровождалось различными народными обрядами, такими как гадания, колядование и другие. Люди верили, что если в этот вечер загадать желание, то оно непременно сбудется. В каждой семье накрывался праздничный стол, где всегда присутствовала кутья - знак богатого урожая, а также рыба, борщ, вареники, всевозможные пироги, "варенуха, перегонная на шафран водка и много всякого съестного". 
 
В повести "Ночь перед Рождеством" мы видим молодых парней и девушек, которые ходят с колядками из дома в дом. "Толпы парубков и девушек показались с мешками. Песни зазвенели, и под редкою хатою не толпились колядующие". Колядки представляют собой веселые песни, шутки, пожелания счастья и благополучия хозяевам дома. В награду из окон то и дело высовывается рука хозяйки "с колбасою в руках или куском пирога". Еще до наступления утра все село собирается в церкви: здесь и пожилые женщины "в белых суконных свитках", и дворянки "в зеленых и желтых кофтах, а иные даже в синих кунтушах с золотыми назади усами", и девчата, "у которых на головах была целая лавка лент, а на шее монист, крестов и дукатов", а впереди всех - дворяне и простые мужики с усами и чубами, "в кобеняках, из-под которых выказывалась белая, а у иных и синяя свитка". И на лицах у всех - ощущение праздника. 
 
Вся повесть наполнена радостной, светлой атмосферой праздника. Великий мастер слова, Н. В. Гоголь так ярко изобразил рождественские обычаи народа, что, читая его произведение, мы сами словно окунаемся в атмосферу народного праздника, становимся его участниками. Повесть "Ночь перед Рождеством" позволяет лучше узнать народные традиции, весь уклад жизни украинского крестьянства. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Заключение

В творчестве Гоголя мы найдем почти все элементы народно-праздничной культуры. Гоголю было свойственно карнавальное мироощущение, правда, в большинстве случаев  романтически окрашенное. Оно получает у него разные формы выражения. Как  мы уже увидели, в раннем творчестве – яркий самобытный колорит Украины, и уже позднее – в «Мертвых душах» знаменитую чисто карнавальную характеристику быстрой езды и русского человека: «И какой же русский не любит быстрой езды?» Особое гоголевское  ощущение «дороги», так часто им выраженное, также носит чисто  карнавальный характер.

Этнографизм, именно как составляющее звено произведений, функционален (то есть выполняет те или иные функции, в зависимости от установки автора).

  В целом же, в основном тоне своем, «Вечера» строят образ светлой мечты  о нормальной, естественной жизни, где  все — здоровое, яркое, где торжествует  молодость, красота, нравственное начало. Это — мир, где бесстрашные, красивые, влюбленные и веселые парубки так легко добиваются любви еще более красивых девушек, пламенных и гордых одновременно; где препятствия устраняются легче, чем они возникают; где суровые отцы оказываются, в сущности, довольно добродушными и все невозможное становится возможным.

  В этом мире и таинственные силы природы  и мифологии любовно служат человеку. В этом мире даже черти вовсе не страшны, а, наоборот, довольно смирны, забавны и не лишены своей чертовской нравственности. Черт тоже может быть даже симпатичен в этом ясном мире.

Есть  в «Вечерах» и другая «демонология», не забавная, а торжественно-поэтическая, образующая ужасы «Вечера накануне Ивана Купала». Но сущность этой лирики ужаса та же, — и, пожалуй, здесь Гоголь особенно близок балладнику-Жуковскому. Его повести, построенные на поэзии ужаса, менее трагичны, чем красивы. Яркая красочность легенды, красота и даже красивость словесных одеяний этой легенды, ритмический распев, игра красками, восхищение поэзией таинственного, налет культа простой и благородной старины — все это творит поэтически-обаятельный мир, в другой тональности эмоции мечты, чем веселые рассказы сборника, но еще более мечтательный. При этом не только некий свойственный этим двум рассказам эстетизм снимает мрачность их, но и торжествующий в них прямолинейный морализм, победа добра над злом.