Анализ «Парафразиса псалма 143» В.К. Тредиаковского

 

Анализ  «Парафразиса псалма 143»

В.К. Тредиаковского. 
 

1

Крепкий, чудный, бесконечный,

Полн  хвалы, преславный весь,

Боже! Ты един превечный,

Сый господь вчера  и днесь:

Непостижный, неизменный,

Соврешенств пресовершенный,

Неприступна окружен 

Сам величества лучами

И огньпальных слуг зарями,

О! будь ввек благословен.

2

Кто бы толь предивно руки

Без тебя мне ополчил?

Кто бы пращу, а не луки

В брань направить  научил?

Ей  бы, меч извлек я  тщетно,

Ни  копьем сразил бы метно,

Буде  б ты мне не помог,

Перстов трепет ободряя,

Слабость  мышцы укрепляя,

Сил господь и правды бог.

3

Ныне  круг земный да знает 

Милость всю ко мне его;

Дух мой твердо уповает 

На  заступника сего:

Он  защитник, покровитель,

Он  прибежище, хранитель.

Повинуя род людей,

Дал он крайно мне владети,

Дал правительство имети,

Чтоб  народ прославить сей.

4

Но  смотря мою на подлость

И на то, что бедн и  мал,

Прочих  видя верьх и годность,

Что ж их жребий не избрал,

Вышнего судьбе дивлюся,

Так глася, в себе стыжуся:

Боже! Кто я, нища тварь?

От  кого ж и порожденный?

Пастухом  определенный!

Как? О! как могу быть царь?

5

Толь  ничтожну, а познался!

Червя точно, а возвел!

Благ  и щедр мне показался!

И по сердцу изобрел!

Лучше ль добрых и великих?

Лучше ль я мужей толиких?

Ах! И весь род смертных нас

Гниль и прах есть пред тобою;

Жизнь его тень с суетою,

Дни и ста лет –  токмо час.

6

Ей! Злых всяко истребляешь:

Преклони  же звездный свод

И, коль яро гром катаешь,

Осмотри, снисшед, злой род;

Лишь  коснись горам  – вздымятся;

Лишь  пролей гнев – убоятся;

Грозну  молнию блесни – 

Тотчас  сонм их разженеши,

Тучей бурных стрел смятеши:

Возъярись, не укосни.

7

На  защиту мне смиренну

Руку  сам простри с  высот,

От  врагов же толь презренну,

По  великости щедрот,

Даруй способ – и избавлюсь;

Вознеси рог – и прославлюсь;

Род чужих, как буйн вод  шум,

Быстро  с воплем набегает,

Немощь  он мою ругает

И приемлет в баснь  и глум.

8

Так языком и устами

Сей злословит в суете;

Злый  скрежещет и зубами,

Слепо зрясь на высоте;

Смело множеством гордится;

Храбро  воружен красится:

А десница хищных сих 

Есть  десница неправдива;

Душ их скверность нечестива:

Тем спаси мя от таких.

9

Боже! Воспою песнь нову,

Ввек  тебе благодаря,

Арфу  се держу готову,

Звон  внуши и глас царя:

Десять  струн на ней звенящих,

Стройно и красно гласящих

Славу спаса всех царей;

Спаса и рабу Давиду,

Смертну страждущу обиду 

Лютых от меча людей.  

10

Преклонись  еще мольбою,

Ту  к тебе теперь лию,

Сокрушен  пад ниц главою,

Перси, зри, мои бию:

О! чужих мя от полчища

Сам избави скоро нища.

Резв  язык их суета,

В праву руку к ним  вселилась 

И лукавно расширилась 

Хищна вся неправота.

11

Сии славу полагают

Токмо в множестве богатств,

Дух свой гордо напыщают

Велелепных  от изрядств:

Все красуются сынами,

Больше как весна цветами;

Дщерей  всех прекрасных зрят,

В злате, нежно намащенных,

Толь  нет храмов испещренных:

Тем о вышнем не радят.  

12

Их  сокровище обильно,

Недостатка  нет при нем,

Льет  довольство всюду  сильно,

А избыток есть во всем:

Овцы  в поле многоплодны

И волов стада породны;

Их  оградам нельзя пасть;

Татью вкрасться в те не можно;

Всё там тихо, осторожно;

Не  страшит путей  напасть.

13

Вас, толь счастием цветущих,

Всяк  излишно здесь  блажит;

Мал чтит и велик идущих,

Уступая ж путь, дрожит.

О! не вы, не вы блаженны,

Вы  коль ни обогащенны:

Токмо тот народ блажен,

Бог с которым пребывает 

И который вечна  знает,

Сей есть всем преукрашен.

1744 
 
 

     Исследователи отмечают, что Тредиаковский В.К., как никто другой из поэтов XVIII века, в своем творчестве «стремился к соединению сакральной душеполезности со светской художественностью в литературе». Уподобляясь древнерусскому книжнику, поэт считал главными своими добродетелями филологическое трудолюбие в сочетании с благочестием и смирением. Доказательством того, что в представлении Тредиаковского поэт — посредник между Богом и человеком, а поэтическое вдохновение генетически восходит к молитвенному, стали его филологические работы и переложение Псалтири. В 1752 году Тредиаковский во второй книге «Сочинений…», кроме исправленного переложения 143 псалма, издал девять новых стихотворных переложений, выстроенных в определенной последовательности. Они составил целый раздел — «Оды Божественные». Но не об этих одах пойдет речь, а о переложении 143 псалма.

     До  появления в свет в 1826 году книги  Ф.Н. Глинки "Опыты Священной поэзии", в которой были собраны в основном стихотворения, восходящие к своему духовному истоку – Псалтири, русская  литература имела довольно устоявшуюся  традицию переложения псалмов слогом изящной словесности или, как еще говорили, создания их "парафразисов". Еще в 1744 году три крупнейших поэта XVIII века Тредиаковский В.К., Сумароков А.П. и Ломоносов М.В. решили продемонстрировать возможности отечественной поэзии в воспроизведении возвышенного духа стихов из наиболее популярной на Руси книги Ветхого Завета и переложили 143-й псалом (Сумароков – "Благословен Творец вселенны…", Ломоносов – "Благословен Господь мой Бог…", Тредиаковский – "Крепкий, чудный, бесконечный…"), дав своим сочинениям одинаковое жанровое определение – ода. В Петербурге была издана книга, известная преимущественно под кратким названием "Три оды", в которую и были включены показательные парафразисы "соревновавшихся" в переложении одного и того же псалма поэтов.

     Однако  переложение псалмов как своеобразное жанровое явление в своей основе опирается не столько на литературно-эстетические традиции (классики – романтики) и уж тем более не на стремление писателей "отразить великие события эпохи", а прежде всего на сокровенную духовную жизнь авторов, на традицию богодухновенного и в то же время лирического прочтения поэтами текстов Священного Писания. И как видим в данном переложении отразилась не только духовная жизнь авторов, но и концепция каждого из них по поводу стихосложения, и этот спор положил начало силлабо-тонического стихосложения.

     В рассматриваемом нами переложении  отражена концепция Тредиаковского В.К. Поэт считал, что метр изначально не определяет семантику, одическая  «грандиозность» или элегическая  «мягкость» зависят лишь от использования того или иного стиля, системы образов и лексики. «Все <...> зависит токмо от изображений, которые стихотворец употребляет в свое сочинение». Но при этом Тредиаковский утверждал, что героический стих должен быть сочинен непременно хореем, ибо иначе он «не красен и весьма прозаичен будет».