Развитие фоторепортажного искусства в России

    Когда в 1839 году Гамель отправился в очередное  путешествие, академия наук поручила ему  ознакомиться с новыми открытиями светописи, весть о которых уже дошла  до Петербурга.

      В Лондоне Гамель лично от  Тальбота в подробностях узнал  о его изобретении и приобрел  некоторые принадлежности для  калотипии. К письмам в Российскую  академию наук (май-июнь 1839 года) Гамель  приложил полное описание метода  Тальбота и несколько снимков.

    О способе Дагерра Гамель сообщил из Парижа в августе 1839 года, приложив подробное описание дагерротипии.

    Известно, что самые первые фотокамеры (дагерротипный  прибор) в России в 1840 году (т.е. на следующий  год, после изобретения фотографии!) начал производить еще Алексей Греков (ок. 1800 - ок. 1855), который не только изготавливал дагерротипные аппараты, но и первым предложил сервисные и консультационные услуги: "Желая вполне передать моим соотечественникам процесс дагерротипа, я вновь прошу каждого купившего и желающего купить снаряд мой отнестись ко мне в случае каких-либо недоразумений: за удовольствие почту несколько раз повторить для него действие снарядом...". Кроме того, А.Ф.Греков усовершенствовал процесс дагерротипии, сократив время обработки и съемки (ему удалось сократить время выдержки на солнце до 2,5 мин., а в пасмурную погоду - до 4-5 минут), добившись устранения зеркального блеска на дагерротипах и найдя способ получения прочного изображения не только на серебряных, но и на медных и латунных пластинках - он предложил серебрить медные или латунные пластины с помощью гальванопластики, недавно открытой Б.С.Якоби.

    А.Греков, совершенствуя съемку металлических  на пластинках, одновременно занимался  фотографированием и способом Фокса  Тальбота на светочувствительной бумаге.

      Еще 25 мая 1840 года он сообщил  в "Московских ведомостях", что приготовляет особого рода "чувствительную бумагу для  снятия на ней всевозможных  кружев или чертежей", и добавил,  что "на сей бумаге можно  снимать даже и виды в камере-обскуре". Он продемонстрировал свои ландшафты "известнейшим особам". Снимки вызвали одобрение. Тогда же ему удалось получить оттиски с дагеротипов на бумаге - таким образом, Грекову принадлежит в России первенство применения фотографии в полиграфии.

    Весной 1840 года, т.е. спустя всего несколько месяцев со дня объявления об открытии дагеротипии, Греков добился получения более прочного изображения на серебряной пластинке, научившись покрывать ее тонким слоем золота. Он нашел также способ получения дагеротипа не на пластинке накладного серебра, а на пластинках из более доступных металлов - меди и латуни. Вот выдержка из Петербургской "газеты промышленности, хозяйства и реальных наук" "Посредник" (1840, №43; 1841, №26) - "В Парижской Академии наук было читано, что г.Греков, занимающийся в Москве резьбою, достиг способа делать неизгладимыми дагеротипные или светописные рисунки". Опытами Грекова заинтересовался оказавшийся в Москве француз Марен Дарбель. Письмо с образцом усовершенствованного дагеротипа он отправил в Париж, во французскую Академию наук.

    Значение  трудов Грекова было бесспорным. Однако иностранные и следовавшие за ними русские историки фотографии XIX-начала XX веков, приписали труды по усовершенствованию дагеротипии целиком зарубежным изобретателям и ученым. Имя Грекова было несправедливо забытым. Между тем это был один из талантливейших изобретателей, проявивший себя не только в светописи, но и в других областях техники.

    В первые годы развития светописи (тогда  еще дагерротипии) в России увлекались съемкой в основном богатые люди, т.к. это было дорогим занятием.

    Увлекались  кто из тщеславия, кто ради развлечения. С восходом солнца перед достопримечательными сооружениями в городах расставляли  свои незамысловатые аппараты фотографы  и терпеливо ждали, пока солнечные лучи произведут магическое действие на пластинку. Некоторые петербуржцы выписывали дагерротипные аппараты из Парижа, например, граф Алексей Бобринский. Среди первых фотографов в России были также художники, изобретатели в области техники или предприимчивые ремесленники.

    Одно  из первых крупных фотоателье принадлежало С.Л.Левицкому, который по возвращении  из Парижа осенью 1849 года открыл в Петербурге дагеротипное заведение под названием "Светопись". Это была крупная  по тем временам по тем временам мастерская. Сотрудники Левицкого выезжали с дагеротипным аппаратом на дом к заказчикам и там производили съемку. И сам Левицкий снимал много и успешно. В 1951 году серию больших дагеротипных портретов и групповых снимков, сделанных на пластинах размером 30х40 и 24х30 см, он отправил на Всемирную выставку в Париж и получил за них золотую медаль. Это была первая золотая медаль, выданная на всемирной выставке за фотографические работы. Журнал "Фотограф"(1864, №3-4) писал о Левицком: "Владеющий ныне в Париже лучшим фотографическим заведением, вполне артистическим, завален и там работою. В этом заведении приготовляется ежедневно до 1500 карточек, и все же далеко не все заказы удовлетворяются".¹²

    Любопытно, что на заре развития фотографии в  России, взаимоотношения её с государством складывались не всегда ровно. Известна история, когда в 1843 году петербургский дагеротипист Давиньон задумал совершить путешествие по России с целью снять достопримечательности городов. Он побывал в Москве, на Украине, отправился затем в Сибирь. Дагеротипы из далекого края, неведомого Европе, сулили фотографу верный успех. В городах, которые проезжал Давиньон, жили на поселении декабристы. Фотограф сделал несколько портретов, в том числе портреты Волконского, Панова, Поджио. В III Отделение царской канцелярии поступил донос. По представлению из Петербурга фотограф был арестован.  
Следственная комиссия не обнаружила преступного умысла, но жандармы разыскали все "дощечки" с портретами, снятыми Давиньоном, и уничтожили их. Занятия дагеротипией вызывали подозрения у царских чиновников, и местным властям было сделано соответствующее внушение.

    Тем не менее, в XIX веке фотографическая  жизнь России была достаточно бурной, о чем свидетельствует, например, количество выходивших в те годы журналов по фотографии: с 1858 по 1879 гг. - 7; с 1880 по 1899 гг. - 6; с 1902 по 1918 гг. - 18. Самую продолжительную жизнь имели издания: "Фотографический вестник" (1887-1897 и 1904-1910 гг.); "Фотограф-любитель" (1890-1909 гг.); "Фотографический листок" (1906-1917); "Фотографические новости" (1907-1918); "Вестник фотографии" (первоначально журнал назывался "Повестки Русского фотографического общества"; 1908-1918); "Фотографическое обозрение". Конечно, тиражи выходивших тогда журналов отличаются от привычных нам по советским временам цифрам в 100 000 и составляли всего несколько тысяч экземпляров. Любопытно, что все фотографические журналы, выходившие до 1880 года, издавались только частными лицами. Тогдашнюю российскую фотопериодику можно условно разделить на три группы: издания торговых фирм; журналы, представляющие редактора-издателя и органы фотографических обществ (например журнал "Фотограф", издававшийся в 1880-84 гг. в С-Петербурге под редакцией В.Cрезневского - орган V отдела Императорского русского технического общества по светописи и ее применению; в нем публиковались материалы обо всех наиболее важных открытиях в области фотографии, как в России, так и за рубежом). Фотографией, как отраслью техники, занимался журнал "Промышленность", рассчитанный на читателей, соприкасающихся с техникой и промыслами. В 1863 году журнал из номера в номер с продолжением печатал пособие для начинающих фотографов.

    При этом нельзя забывать, что принадлежности для съемки были тяжелыми и громоздкими. И если в павильонной съемке это  не было столь обременительно, то жанровая и пейзажная фотография требовала недюжинного напряжения сил и воли. Поскольку портативных камер не было, то, "отправляясь в экскурсию или путешествие, фотограф брал с собой громоздкий аппарат, тяжелый треножник, черное покрывало. Стеклянные пластинки большого размера тщательно, с осторожностью упаковывались в особый ящик. Нужна была, кроме того, складная палатка для лабораторных работ. Брали еще бутыль с коллодием и склянки с различными солями для очувствления пластинок. Все это имущество погружалось в экипаж. На месте съемки фотограф подыскивал помещение для походной лаборатории или расставлял палатку прямо в поле. В темноте он приготовлял пластинку, заряжал кассету и только после этого мог приступить к съемке" (С.Морозов, "Русская художественная фотография").

    К середине 60-х годов XIX столетия увлечение  фотографией в России смогло вовлечь  в свои ряды такое количество энтузиастов, что некоторые критики стали  усматривать в этом угрозу живописи. Вот любопытный отрывок, датируемый 1864 годом из статьи Ф.Ф.Павленкова, журналиста, переводчика и впоследствии издателя русского толкового словаря: "Некоторые, указывая на непомерное размножение фотографов, с сожалением (совершенно напрасным) замечают, что "эти сорные травы" заглушают истинное искусство и что фотография, "это создание машины", теснит живопись, отнимая у ее адептов средства к существованию. Какая клевета!". Тем не менее, прогресс остановить было невозможно, и в середине 60-х годов в Петербурге и других городах читаются публичные лекции по фотографии: "Зала на 300 слушателей была совершенно полна", - писал один журнал в отчете о бесплатной лекции видного русского изобретателя, знатока фотографии А.И.Шпаковского, состоявшейся в 1864 году. В шестидесятых годах появляются учебные пособия по фотографии- Дмитриева (Н.Д. Диго) и П.М.Ольхина.

    В конце 70-х годов XIX столетия С.Л.Левицкий, внимательно следивший за техническими изобретениями П.Н.Яблочкова, начал  проводить опыты съемки при электричестве.

      Он участвовал в приготовлении углей Яблочкова специально для целей фотографии. В 1879 году он первым в России уже снимал художественные портреты при электрическом свете с углями петербургского производства при выдержке 15 секунд. Угли, изготовлявшиеся в Париже, требовали выдержки в 100 секунд. Возможно поэтому, на состоявшейся в начале 80-х годов в Мюнхене электрической выставке был составлен протокол о неприменимости электрического света в художественной фотографии. Такое заключение сильно удивило Левицкого: на следующую электрическую выставку (Вена, 1883 год) он посылает свои фотографические экспонаты. "Применение электрического света в фотографии выставлено в совершенстве только С.Л.Левицким", - сообщил на заседании фотографического отдела Русского технического общества докладчик, отчитываясь о посещении Венской выставки. - "Портреты Левицкого, - говорил он, - по эффекту и мягкости освещения превосходят даже лучшие снимки, исполненные при дневном свете" ("Фотограф", 1883, №11).

    С.Левицкий, Н. В. Гоголь в группе русских художников в Риме 
С дагеротипа 1845 года. 

    Левицкий  изучил возможность сочетания солнечного света с электрическим. После  многих опытов он выступил со статьей  в журнале "Фотограф" (1882, №3). Автор рассказал, что перенес электрическое освещение в дневной павильон. Электрический свет нисколько не боится дневного! В соединении "двух светов, - писал Левицкий, - мы найдем критериум художественного освещения", решение задачи вырабатывается не из борьбы двух светов, а, напротив, в художественном разумном их сочетании". "Сколько нам известно, - заметил он в заключение, - это новое применение электрического света не было еще никогда испытано, оно составляет новость, которая по своей простоте и практичности будет принята фотографами". Любопытно отметить также, что Левицкий - одним из первых фотографов Европы - ввел сменные декоративные "фоны". Это было в свое время интересной новинкой.

    В 1855 году французским фотографом Роляйдином была создана ролькассета.

     Изобретение кассеты для рулонного светочувствительного материала обычно приписывается  фирме "Кодак" (1888 год, патент получен  в 1889 году). Однако источники периодической  печати говорят о другом. Появление  камеры с роликовой кассетой для рулонной негативной бумаги связано с именем Л.В.Варнерке (В.Малаховский) и относится к 1875 году. В дальнейшем В.И.Срезневский и В.П.Сабанеев усовершенствовали конструкцию. В 1881 году Л.В.Варнерке и В.И.Срезневский организовали в Петербурге фотографическую лабораторию "Варнерке и К°" по разработке и производству светочувствительных фотоматериалов.

    Тем не менее, к началу XX века фотографы  были неплохо вооружены технически: уже имелись объективы, способные  рисовать изображения с большой  резкостью во всех планах; фотометры позволяли выбрать правильную экспозицию; пластинки и пленки выпускались с фотослоем, чувствительным к различным световым лучам, что давало улучшенную цветопередачу; в практику мгновенной фотографии вошел магний - в сочетании с дневным светом он давал возможность достигать различных эффектов освещения при съемке в помещении; появились электролампы "Юпитер"; разнообразнее стали сорта фотобумаги; в позитивный процесс вносилось все больше творческих элементов; появилась цианотипия, платинотипия, аргенотипия; пигментный, гуммиарабиковый, масляный и бромомасляный (бромойль) способы печати.

    Любопытным  фактом является также и то, что  до революции часть оптики изготавливалась  по специальному, индивидуальному заказу, о чем говорят камеры и объективы  с именами дореволюционных владельцев.

      Примерно с середины 90-х годов  XIX века в России стали чаще  производить репортажную (документальную) фотосъемку, которая была сопряжена  с трудностями, главная из которых  - необходимость быстрого визирования  и быстрой съемки. Начинающий фотолюбитель при съемке простой камерой испытывал затруднения в выборе сюжета, точки расположения аппарата или упускал нужный момент фотографирования.¹³

    В 1905 году в Риге открылся филиал завода Цейса, а позднее и Герца. На этих двух предприятиях проходили первую школу будущие зачинатели оптического производства в Красногорске... В.М.Базилевич, Д.А.Пышный, А.Д.Смирнов, В.Ф.Юрге и другие.

    Валентин  Фрицевич Юрге рассказывал: "Я поступил к Цейсу учеником в оптический цех 10 января 1911 года. Завод занимал в то время два этажа частного дома в Риге. Уже перед самой войной Цейс построил специальное четырехэтажное здание с огромными окнами. По тем временам завод имел первоклассное оборудование. Мне пришлось работать алмазными фрезами, которые являлись секретом фирмы. Во время официальных приемов, когда показывали завод, комнату, где мы работали, запирали. В оптическом цехе было 15-20 рабочих. Все чертежи присылали нам из Йены, а технологию знал только немец-мастер. Стекло, детали, наждаки, окись железа в порошке (крокус), который употребляют для полировки стекла, - все получали из-за границы. Рабочий день у Цейса, по примеру Германии, был короче, чем на русских, особенно частных, заводах,- 9 с четвертью часов".