Жизнь декабристов в забайкалье

Ищейки  царские тот заговор сорвали

 Виновных  царь жестоко покарал:

 Кого  повесили, кого в Сибирь сослали

 На  каторгу, подальше за Урал.  

В.Сенина

Декабристы  в заключении 

    «Дело,  которое мы всегда считали  делом всей России, окончено; преступники  восприняли достойную им казнь… туча мятежа взошла для того, чтобы потушить умысел бунта».

Эти слова объявлял в своем манифесте Николай I, после казни пяти декабристов 13 июля 1826 года.

Места Забайкалья –Нерчинские рудники , Чита , Петровский завод , Селегинск – стали местами , где декабристы , закованные в кандалы стали рабами холодной Сибири.  

На «край света», первые декабристы прибыли в конце августа 1828года. Позднее той же дорогой в Иркутск доставят и других участников восстания на Сенатской площади. Впрочем, для многих из них Иркутск станет лишь транзитным пунктом и вскоре им предстоит направиться еще дальше – в Забайкалье, на Нерчинские и другие горные заводы, на каторгу.  
 
 
 
 
 
 

Итак, давайте посмотрим описание мест, где трудились заключенные.

Нерчинские рудники.

Нерчинские рудники  считались в царской России самым  страшным и губительным местом каторги . «Это была деревня, - писала впоследствии княгиня Волконская, - состоящая из одной улицы, окруженная горами, более или менее изрытыми раскопками, которые там производили для добывания свинца, содержащего в себе серебряную руду. Тюрьма находилась у подножия высокой горы». 

Нерчинские рудники  были подлинным адом: порки, мордобой, безнравственность распущенных  безнаказанностью тюремщиков, бесправные, без надежды на будущее, униженные люди, судьба которых зависела от любой блажи местного сатрапа.

Также для характеристики положения  в Нерчинских рудах  может служить письмо князя Оболенского: « Прибыв туда (в Нерчинск), пишет  он, послали нас в острог или лучше сказать в тюрьму, в которой поделаны  были для каждого клетка в два аршина и в полтора ширины. Нас выпускали из клеток, как зверей, на работу, на обед и ужин опять запирали. Работа была под землею на 70 и более сажен: каково нам было в тюрьме, если  работа в горе для нас была временем приятнейшим, нежели заключение домашнее. Дни праздничные были для нас точно днями наказания: в душной клетке, где едва можно повернуться миллион клопов и разной гадины, осыпали тебя с головы до ног и не давали тебе покоя. Присоедини к тому грубое обращение начальства,  которое привыкши обращаться с каторжными, называло нас всеми ругательными именами.

Петровский  Завод.

Здание тюрьмы было разбито на 12 отделений, каждое отделение разделялось массивной  дверью, постоянно запертой на 4 замка. Тюрьма имела 64 камеры размером 7 на 6 аршин каждая, соединенных общим коридором. Камеры были без наружных окон и очень слабо освещались через небольшое, забитое железной решеткой окошко над дверью, которая выходила в коридор. «Было так темно в этих комнатах, что днем нельзя было читать, нельзя было рассмотреть стрелки карманных часов. Днем позволяли отворять двери в коридор и в теплое время занимались в коридоре, но продолжительно ли бывает тепло? - в сентябре начинаются морозы и продолжаются до июня, и поэтому приходилось сидеть впотьмах, или круглый день со свечою…»

Итак, было везде, где находились декабристы – бесконечный  холод, постоянное уныние и тоска по дому, все это сопровождало заключенных,  находясь в ссылке.

И совершенно не случайно, что первых декабристов отправили именно в Восточную Сибирь. Болконский,  Трубецкой,  Артамон Муравьев,  Давыдов, Якубович и два брата Борисовых- все эти люди имели особый статус в высших слоях общества. 
 

Декабристы много  писали о своей жизни. Например,  Бестужев писал о жизни в Чите. « Наше отделение было самое маленькое, говорит в своих записках Бестужев, а в нем все-таки затискали 8 человек: я с братом, Юшневский, Трубецкой,  Якубович,  двое Борисовых и Давыдов.

Но как, - боже ты мой,- как прочие могли разместиться? Я, теперь припоминая прошедшее, часто думаю, что это был какой- то сон, кошмар…

Читать или  чем бы то ни было заниматься не было ни какой возможности, особенно нам с братом или, кто провел годину в годовом безмолвии богоугодных заведений: постоянный грохот цепей, топов снующих взад и вперед людей, споры, прения, рассказы о заключении, допросах, обвинения и объяснения,- одним словом кипучий водоворот жизни». Барон Розен в свою очередь говорит в своих записках: Нам было тесно, но не скучно: цепи наши не давали нам много ходить, но по мере того, как стали к ним привыкать и приучились лучше подвязывать их на ремне или вокруг пояса, то могли ходить в них даже скоро, даже вальсировать. Между домиком и частоколом было пространство в две сажени шириною, по коему прохаживалось несколько раз в день .В часы отдыха занимались огородничеством. Товарищ наш А. В. Поджио, первый возрастил в огороде нашего острога огурцы на простых грядках, а арбузы,  дыню,  спаржу,  цветную капусту – в парниках, прислоеных к южной стене острога. Жители с тех пор с удовольствием стали сажать огурцы и употреблять их в пищу».  

В Читинском  остроге, например,  зародилась и окрепла так называемая «каторжная академия»,  в которой декабристы из армейских офицеров,  получившие в прошлом недостаточное образование, значительно пополнили его.

Большое внимание уделялось изучению иностранных  языков. Преподавались английский,  французский,   немецкий,  итальянский,  голландский,  польский языки и древние – латинский и греческий. Декабристы учились не только читать и писать, но и говорить на иностранных языках. 

Много времени  декабристы посвящали ученым трудам. Оказавшись вместе,  они,  в частности,  сделали попытку восстановить ход событий восстания 14 декабря. В донесении Следственного комитета обо всем этом было рассказано тенденциозно - декабристы, шаг за шагом, объективно восстанавливали в памяти все лично пережитое и обычно дополняли друг друга. Но у них не было в руках всех тех материалов, которыми располагали позднейшие историки и потому они не могли нарисовать полную картину восстания.

Среди декабристов  было много образованных людей,  людей высокой культуры,  и здесь организованы были лекции. Преподавались: военные науки,  стратегия и тактика,  высшая и прикладная математика,  астрономия,  физика,  химия,  анатомия,  история России,  философия, русский я зык и словесность.

Большое внимание уделялось литературным занятиям. Декабристы писали рассказы и стихи, занимались изысканиями, относившимися к русской старине. Было написано много статей по политическим экономическим и юридическим вопросам.

Через некоторое  время начали строить новые помещения. Некоторые были

Предназначены для рабочих мастерских, другие для вечеров и концертов.

Мастерские сыграли  большую роль в улучшении  быта декабристов. Некоторые из них научились хорошо шить платья, головные уборы и обувь,  вязать чулки и носки, переплетать книги,  стали отличными поварами и кондитерами. Обучились прекрасно закаливать сталь, научились столярному делу и другим ремеслам. Для ознакомления с ремеслами были выписаны лучшие руководства, чертежи и инструменты.

В «клубе» устраивались концерты. Из Петербурга  присылали различные музыкальные инструменты. Выступали на этих вечерах все,  кто хоть как то мог обращаться с инструментами.  Выступали на этих вечерах и искусные рассказчики, которые веселили местную публику.

 В петровском  заводе, где трудились декабристы, было больше свободного времени, и поэтому ссыльные больше времени занимались хозяйством.

Администрацию собственно нашего внутреннего управления,

- пишет М.  Бестужев, - составлял совет трех лиц, ежегодно выбираемых по всеобщему большинству голосов из среды живущих в каземате. Эти лица были: хозяин, закупщик и казначей.

Так как для  чтения в камерах было чересчур темно, то поневоле ссыльным приходилось заниматься чем- нибудь другим. Преимущественно в это время декабристы и занимались различными ремеслами, которые были ими изучены. Вечерами продолжали устраивать лекции, на которых присутствовали и жены декабристов, жившие, за небольшим исключением, с мужьями в остроге».

В это время  жизни ссыльных была улучшена получением из России от родственников различных  посылок, хотя большинство их и прибывало в разбитых ящиках, откуда почти половина переходила иркутским чиновникам, бесстыдно грабивших изгнанников.

Так пишет М. Бестужев, - « мы получили какое – то подобие часов вместо прекрасных золотых, посланных нам после смерти брата Александра.

Так, например, Александр Муравьев получил старую изношенную шапку вместо бобровой. Белье мы получали часто лазаретное; шляпки, головной или прочий дамский убор – или замененный, или страшно порченный. Но  что хуже и этого, - так это – отделение от посылок части, так что остальная,

Болтаясь в  опустелых ящиках, доходила до нас в вершках или хлопках…».

О жизни декабристов в Петровском заводе Розен пишет: «Хотя в Петровской

 Тюрьме каждый  из нас имел свою особенную  келью и больше простора и  покоя, чем в Чите , хотя артель и здесь была общая, и по – прежнему старались все обеспечивать нужды всех – однако, исчезла та идеальность,

которая одушевляла  всех в тесном общем Читинском  остроге. Годы, здоровье, расстроенное продолжительностью заточения должны бы и тому содействовать. На работу выходили уже не с хоровыми песнями, реже собирались в общий круг, а составился десяток кружков по родству и по наклонности характера».