Сухопутная армия Петра 1

  Для обучения солдат и офицеров помимо "Устава воинского" (1698) были подготовлены многочисленные наставления: "Упреждение к бою", "Для военной битвы  правила", "Воинские статьи" и  др. Наконец, в 1716 году был издан "Устав  воинский", обобщивший 15-летний опыт непрерывной вооруженной борьбы. Для обучения офицеров еще в 1698 - 1699 годах была основана бомбардирская  школа при Преображенском полку, а в начале нового столетия создавались  математическая, навигацкая (морская), артиллерийские, инженерные, иностранных языков и даже хирургические школы. В 20-х годах для подготовки унтер-офицеров действовало 50 гарнизонных школ. Широко практиковались стажировка молодых дворян за границей для обучения воинскому делу. Одновременно правительство отказывалось от найма иностранных военных специалистов.

  Прежде  всего Пётр I стремился организовать "ядро" полка из обученных солдат, затем доукомплектовывал его рекрутами. В течение Северной войны это не всегда удавалось. Тем не менее в создании профессиональной армии Россия шла впереди европейских государств.

  По  мере того как рекрут приспосабливался к условиям службы, он приходил к осознанию своего нового социального статуса. Солдаты и их дети освобождались от крепостничества и включались в аппарат государственной власти. Солдаты становились, условно говоря, "сословием" более высоким, чем крестьянство.

  Нехватка  офицерских кадров заставила Петра I показать солдатам захватывающую перспективу выйти в дворяне: преемственность службы от отца к сыну (как у казаков-стрельцов) предполагала возможность при соответствующем рвении и храбрости дослужиться до первого офицерского чина, который давал право на дворянство (в XVII в. таких перспектив не было).

  В то время, как на Западе поощрения рядовых почти не применялись, Пётр I ввёл коллективные награждения полков медалями, что стало духовным инструментом поощрения мужества и доблести. Лишь с Петра в России появились ордена для высшего командного состава.

  Пётр I имел дело, можно сказать, с идеальным человеческим материалом. Ни одно европейское государство не обладало такими выносливыми, терпеливыми, непритязательными, храбрыми солдатами. Привычка к тяжелому пашенному труду позволяла споро воздвигать лагеря и земляные укрепления, и, не теряя бодрости, совершать многодневные переходы в холод и слякоть на одних сухарях. Это облегчало проведение военной реформы.

  Подобием  общины была уникальная солдатская артель, ведавшая общим питанием и хозяйственным  бытом служивых.

  Она стала складываться с первых лет  Северной войны. В артели солдаты  имели свою собственность - артельных лошадей, телеги, котлы, ротные деньги.

  Наборы в полевые полки проводились с тягловых крестьян только в великорусских областях, и русская армия (как и шведская) национально, социально, конфессионально и психологически была почти однородной.

  Это придавало ей могучую силу. Набор "иноверцев" (мусульман Поволжья) в гарнизонные полки практиковался  для побуждения перехода их в православие. Полки назывались по местностям, откуда они набирались, и землячество  способствовало взаимовыручке, соревновательности, более лёгкой адаптации рекрутов к службе.

  Солдатские  артели и землячество усиливали  спайку, солдатское братство, уменьшали  дезертирство.

  Пётр I не отбрасывал сильных сторон старомосковского войска - особое внимание он уделял артиллерии. После нарвского поражения была произведена унификация калибров пушек. Первым в мире царь завёл конную артиллерию.

  Как отмечали современники, боевое мастерство русских артиллеристов было выше, чем в австрийской и британской армиях.

  Массированный огонь петровской армии на поле боя  был невиданным для стран Восточной Европы. Использовал Пётр старый русский способ защиты - засечные линии в сочетании с современной фортификацией.

  В то время, как в Европе при ограниченных театрах военных действий широко использовалась тяжёлая кавалерия - кирасиры, Пётр отдает предпочтение дешёвой и удобной, более подходящей к русским просторам драгунской коннице. Эта средняя кавалерия хорошо дополнялась лёгкими донскими, тверскими, волжскими, яицкими, уфимскими и другими казачьими войсками, взятыми с российского пограничья. Отдельные иррегулярные национальные воинские формирования из калмыков, башкир и татар не превышали в разные годы 5-10 процентов.

  Новый подход к устройству армии обнаружил  катастрофическую нехватку офицерских кадров. Вербовка иностранцев за границей не решала проблемы, и царь сделал службу дворян не эпизодической, а регулярной. Пожизненный отрыв дворян от поместий, как и крестьян от сохи, явился важнейшим условием превращения русской армии в профессиональную. Первое сословие оказалось жёстко закрепощённым военной службой. Самовластным решением поставить под ружье практически всё дворянство было непросто. Угроза конфискации поместий и вотчин действовала слабо - дворяне симулировали болезни, откупались взятками и даже дезертировали в Польшу.

  Дисциплинарные  наказания петровского времени  приблизились к европейским: стали несравненно строже, чем по Уложению 1649 года. Воинские уставы стали не только руководством для трибуналов, но и средством дисциплинарного воспитания, профилактики воинских преступлений. Наказание своих солдат-собратьев шпицрутенами, введённое в шведской армии Густавом Адольфом, не считалось позорным.

  В начале Северной войны офицерская полковая честь вколачивалась палкой. Вместе с тем Пётр первым в России обратился к новым стимулам - честолюбию, долгу и личной славе, патриотизму и соревновательности за коллективную воинскую честь. "Подлинный сын Отечества" - так любовно называл он наиболее отличившихся.

  Пётр одновременно с единообразной униформой ввёл и понятие гордости за военный мундир, за бело-сине-красный офицерский шарф, как частицу национального знамени. Он заложил основы корпоративного духа офицерства и "дворянского братства", положив этим начало единому офицерскому корпусу Российской империи.

  До  Петра I выезды за рубеж возбранялись, и "железный занавес" ХVI-ХVП веков наглухо изолировал Россию от Европы. Общее нежелание дворянской молодежи обучаться военным наукам и профессиям привело к мысли о принудительных командировках за рубеж, в воюющие флоты армии Европы, а также к изданию указа от 28 февраля 1714 года «О принудительном обучении». Пётр удержал прежний служебный возраст дворянина - с 15 лет; но теперь обязательная служба была осложнена новой подготовительной повинностью - учебной, состоявшей в обязательном начальном обучении. По указам 20 января и 28 февраля 1714 г. дети дворян и приказного чина, дьяков и подьячих, должны обучиться «цифири», то есть арифметике, и некоторой части геометрии; венечных памятей не давали без письменного удостоверения о выучке от учителя. Для этого было предписано во всех губерниях при архиерейских домах и в знатных монастырях завести школы.

  Так, с 15 лет дворянин должен был служить  рядовым в полку и заканчивать  подготовительное обучение. Молодёжь знатных и богатых фамилий обыкновенно записывалась в гвардейские полки, победнее и худороднее - даже в армейские. По мысли Петра, дворянин - офицер регулярного полка; но для этого он непременно обязан прослужить несколько лет рядовым. Закон 26 февраля 1714 г. решительно запрещает производить в офицеры людей "из дворянских пород", которые не служили солдатами в гвардии и "с фундамента солдатского дела не знают. " И воинский устав 1716 г. гласит: "Шляхетству российскому иной способ не остается в офицеры происходить, кроме что служить в гвардии". Этим объясняется дворянский состав гвардейских полков при Петре; их было три к концу царствования: к двум старым пехотным был в 1719 г. прибавлен драгунский, потом переформированный в конногвардейский полк. Эти полки служили военно-практической школой для высшего и среднего дворянства: прослужив рядовым в гвардии, дворянин переходил офицером в армейский пехотный или драгунский полк. К концу петровского царствования русские недоросли уже добровольно овладевали грамотой, математикой и военным мастерством в инженерных, артиллерийских и навигацких школах.

  В 1700-1725 гг. примерно треть офицерского  корпуса России состояла из наемных иностранцев-инструкторов, получавших жалованье вдвое большее, чем русские офицеры. С 1711 года "заморских" офицеров стали сознательно замещать русскими с целью воспитать как можно больше своих командиров.

  Светская  власть ревностно заставляла всю армию участвовать в церковных праздниках, а церковь - причащать, исповедовать, окроплять воинов, орудия и знамени перед походами. Институт полковых священников был расширен и укреплён.

  Церковь принимала активное участие праздновании двадцати одного "царского" и "победного" дня. Производство в чин приурочивалось к празднику Преображения 6 августа. Таким образом, солдаты смело отправлялись в поход, уверенные в заступничестве Богородицы, и не страшились погибнуть за правое дело.

  Для утверждения боевого духа армии  Пётр обновляет военные ритуалы и церемонии. Вместо церковных служб и крестных ходов победы стали отмечаться фейерверками, смотрами и триумфами. К ним Пётр был не менее пристрастен, чем "король парадов" Людовик XIV. Право на парады рассматривалось как награда, и в них в первую очередь участвовал гвардия.

  Парадами  и военной музыкой, среди которой  был прекрасный марш Преображенского  полка (к концу XIX в. он стал главным маршем Российской империи, а с 1918 года гимном Добровольческой армии), поддерживалось мужество воинов.

  Доблесть  и храбрость поощрялись не только морально, но и материально щедрой раздачей чинов, поместий, пенсий.

  С 20 ноября 1721 года русские солдаты стали приносить присягу на верность службе, офицеры присягали при каждом повышении в чине.

  Войска "старых служб" не имели установленного военного этикета. Пётр I не только заложил традиции русской армии, но поднял её нравственный уровень.

  Старая  тактика "войны на истощение" противника разительно изменилась после полтавской победы. Пётр заменил старую, осторожную и оборонительную политику новой, наступательной военной доктриной. Русская армия стала идти на разумный риск. Главные силы смело бросались на решающие театры войны. В отличие от иностранных армий, на дух которых угнетающе действовали бесконечные переходы, русские войска были привычны к длительным маршам. Впервые после удалого русского князя Святослава воины Петра Великого сражались так далеко от сердца страны - в Придунавье, Польше, у берегов Швеции и даже на побережье Северного моря (осада крепости Теннинг).

  Подобно Людовику XIV и прусскому королю Фридриху-Вильгельму , Пётр I изменил военную психологию нации. В XVII в. русские не боялись крови и смерти, но при неудачах в поле войска часто подвергались панике и даже отказывались защищать себя при поражении. Пётр приучал не бояться поражений и часто повторял, что его войска еще будут биты, но в боях научатся побеждать. Любое поражение царь расценивал как приобретенный опыт.

  Новый линейный порядок, введённый в регулярной русской армии, дал ей новое качество. У армии появилось то, чего не было раньше, - прочная организационная структура и коллективная воля отдельных соединений. Сражавшиеся в батальонах плечом к плечу солдаты обрели стойкость, способность выдерживать чудовищные (до 30-50 процентов состава) потери, которых не выдерживала ни одна армия мира. Сплочённые боевые порядки дали силу лобовым таранно-штыковым атакам, обеспечивавшим успех русскому оружию вплоть до середины XIX в.

  Неожиданным для противника новшеством была организация "летучего корпуса" "корволанта" - лёгкого десантного соединения, способного совершать быстрые переходы. В 1707-1710 гг. гвардейские Преображенский и Семеновский полки воевали на конях именно таким образом.

  Пётр, показывавший пример служения государству, оказался способным привить солдатам свою любовь к военному делу твёрдость духа в бою. Так произошёл перелом в национальной психологии и возник культ "отца Отечества" среди солдат и гвардейцев.

   Военная реформа была первоочерёдным преобразовательным делом Петра, наиболее продолжительным и самым тяжёлым как для него самого, так и для народа она имеет очень важное значение в нашей истории; это не просто вопрос о государственной обороне: реформа оказала глубокое действие и на склад общества и на дальнейший ход событий.