Смута

План 1. Причины и предпосылки смуты.

2. Борис  Годунов и Лжедмитрий I

3. Василий  Шуйский. Социальная смута. «Тушинский  вор».

4. «Семибоярщина». Поляки в Москве.

5. Первое  земское ополчение 

6. Второе  земское ополчение (К. Минин  и Д. Пожарский). Освобождение    Москвы и избрание на царство М.Ф. Романова.

7. Итоги  и последствия Смуты.      

1. Причины и предпосылки  смуты. Конец XVI и начало XVII в. ознаменованы в русской истории смутой. Начавшаяся вверху, она быстро спустилась вниз, захватила все слои московского общества и поставила государство на край гибели. Смута продолжалась более четверти века – со смерти Ивана Грозного до избрания на царство Михаила Федоровича (1584 – 1613). Продолжительность и интенсивность смуты ясно говорят о том, что она явилась не извне и не случайно, что корни ее таились глубоко в государственном организме. Но в то же время Смутное время поражает своей неясностью, неопределенностью. Это – не политическая революция, так как оно начиналось не во имя нового политического идеала и не привело к нему, хотя нельзя отрицать существование политических мотивов в смуте; это – не социальный переворот, так как опять-таки смута возникла не из социального движения, хотя в дальнейшем развитии с нею сплелись стремления некоторых слоев общества к социальной перемене. «Наша смута – это брожение больного государственного организма, стремившегося выйти из тех противоречий, к которым привел его предшествующий ход истории и которые не могли быть разрешены мирным, обычным путем» Главных противоречий, которые вызвали Смутное время, было два. Первое из них было политическое, которое можно определить словами профессора Ключевского: «московский государь, которого ход истории вел к демократическому полновластию, должен был действовать посредством очень аристократической администрации»; обе эти силы, выросшие вместе благодаря государственному объединению Руси и вместе работавшие над ним, прониклись взаимным недоверием и враждой. Второе противоречие можно назвать социальным: московское правительство вынуждено было напрягать все свои силы для лучшего устройства высшей обороны государства и «под давлением этих высших потребностей приносить в жертву интересы промышленного и землевладельческого классов, труд которых служил основанием народного хозяйства, интересам служилых землевладельцев», последствием чего явилось массовое бегство тяглового населения из центра на окраины, усилившееся с расширением государственной территории, пригодной для земледелия. Первое противоречие явилось результатом собирания уделов Москвой. Присоединение уделов не носило характера насильственной, истребительной войны. Московское правительство оставляло удел в управлении его прежнего князя и довольствовалось тем, что последний признавал власть московского государя, становился его слугой. Власть московского государя, по выражению Ключевского, становилась не на место удельных князей, а над ними; «новый государственный порядок ложился поверх действовавшего прежде, не разрушая его, а только возлагая на него новые обязанности, указывая ему новые задачи». Новое княжеское боярство, оттеснив старинное боярство московское, заняло первые места по степени своего родословного старшинства, приняв только очень немногих из московских бояр в свою среду на равных с собой правах. Таким образом, вокруг московского государя образовался замкнутый круг князей-бояр, которые стали вершиной его администрации, его главным советом в управлении страной. Власти прежде правили государством поодиночке и по частям, а теперь стали править всей землей, занимая положение по старшинству своего рода. Московское правительство признало за ними это право, поддерживало его, способствовало его развитию в форме местничества и тем самым впадало в вышеуказанное противоречие. Власть московских князей возникла на почве вотчинного права. Великий московский князь был вотчинником своего удела; все жители его территории были его «холопами». Весь предшествовавший ход истории вел к развитию этого взгляда на территорию и население. Признанием прав боярства великий князь изменял своим старинным традициям, которых в действительности не мог заменить другими. Первый понял это противоречие Иоанн Грозный. Московские бояре были сильны главным образом своими земельными родовыми владениями. Иоанн Грозный задумал провести полную мобилизацию боярского землевладения, отняв у бояр их насиженные родовые удельные гнезда, предоставив им взамен другие земли, чтобы порвать их связь с землей, лишить их прежнего значения. Боярство было разбито; на смену ему выдвинулся нижний придворный строй. Простые боярские роды, как Годуновы и Захарьины, захватили первенство при дворе. Уцелевшие остатки боярства озлоблялись и готовились к смуте. С другой стороны, XVI в. был эпохой внешних войн, окончившийся приобретением громадных пространств на востоке, юго-востоке и западе. Для завоевания их и для закрепления новых приобретений потребовалось громадное количество военных сил, которых правительство набирало отовсюду, в трудных случаях не брезгуя услугами холопов. Служилый класс в Московском государстве получал в виде жалованья землю в поместье – а земля без рабочих рук не имела никакой ценности. Земля, далеко отстоявшая от границ военной обороны, тоже не имела значения, так как служилый человек с нее не мог служить. Поэтому правительство вынуждено было передать в служилые руки громадное количество земель в центральной и южной частях государства. Дворцовая и черная крестьянские волости теряли свою самостоятельность и переходили под управление служилых людей. Прежнее деление на волости неминуемо должно было разрушаться при мелком помещении. Процесс «окняжения» земель вышеуказанной мобилизацией земель, явившейся результатом гонений против боярства. Массовые выселения разоряли служилых людей, но еще больше разоряли тяглецов. Начинается массовое переселение крестьянства на окраины. В то же время крестьянству открывается для переселения громадная площадь заокского чернозема. Само правительство, заботясь об укреплении вновь приобретенных границ, поддерживало переселение на окраины.

В результате к концу царствования Грозного выселение  принимает характер общего бегства, усиливаемого недородами, эпидемиями, татарскими набегами. Большая часть служилых земель остается «впусте»; наступает резкий экономический кризис… В этом кризисе идет борьба за рабочие руки. Выигрывают более сильные – бояре и церковь. Страдают при этом служилый класс и крестьянство, которое не только потеряло право на свободное землепользование, но при помощи кабальной записи, ссуд и вновь возникшего института старожильства начинает терять и свободу личную, приближаясь к крепостному. В этой борьбе вырастает вражда между отдельными классами – между крупными владельцами-боярами и церковью, с одной стороны, и служилым классом – с другой. Тягловое население таило ненависть к угнетающим его сословиям и, раздражаясь против государственных помещений, было готово к открытому восстанию; оно бежит к казакам, которые уже давно отделили свои интересы от интересов государства. Один только север, где земля сохранилась в руках черных волостей, остается спокойным во время наступающей государственной «разрухи» В развитии смуты в Московском государстве исследователи различают обычно три периода: династический, во время которого происходит борьба за московский престол между различными претендентами (до 19 мая 1606 г.); социальный – время классовой борьбы, осложненной вмешательством в русские дела других государств (до июля 1610 г.); национальный – борьба с иноземными элементами и выбор национального государя (до 21 февраля 1613 г.). Со смертью Грозного (18 марта 1584 г.) сразу открылось поприще для смуты. Не было власти, которая могла бы остановить, сдержать надвигающееся бедствие. Наследник Иоанна IV, Федор Иоаннович, был не способен к делам правления; царевич Дмитрий был еще в младенчестве. Правление должно было попасть в руки бояр. На сцену выдвигалось боярство второстепенное – Юрьевы, Годуновы, - но сохранились еще остатки князей-бояр (князья Мстиславские, Шуйские, Воротынские и др.). Вокруг царевича Дмитрия собрались Нагие, его родственники по матери, и Бельский. Сразу же после воцарения Федора Иоанновича Дмитрия отослали в Углич.

 2. Борис Годунов и Лжедмитрий I Дворцовая смута привела Годунова к регентству, к которому он так стремился. Соперников у него после падения Шуйских не было. Когда в Москву пришло известие о смерти Дмитрия, по городу пошли слухи, что царевич убит по приказанию Годунова. Во всяком случае, роль, выпавшая на долю Годунова, была очень трудна: надо было умиротворить землю, надо было бороться с указанным выше кризисом. Но, конечно, Годунов не мог разрешить противоречий, к которым привел Россию весь предшествующий ход истории. Он не мог и не желал являться успокоителем знати в политическом кризисе: это было не в его интересах. Иностранные и русские писатели отмечают, что в этом отношении Годунов являлся продолжателем политики Грозного. В экономическом кризисе Годунов стал на сторону служилого класса, который, как это обнаружилось при дальнейшем развитии смуты, был одним из самых многочисленных и сильных в Московском государстве. Вообще положение тяглецов и гулящего люда при Годунове было тяжелое. Годунов хотел опереться на средний класс общества служилый люд и посадских. Действительно, ему удалось при их помощи подняться, но не удалось удержаться. В 1594 г. умерла царевна Феодосия, дочь Федора. Сам царь был недалек от смерти. Есть указания, что еще в 1593 г. московские вельможи рассуждали о кандидатах на московский престол и намечали даже австрийского эрцгерцога Максимилиана. Это указание очень ценно, так как показывает настроение боярства. В 1598 г. скончался Федор, не назначив наследника. Все государство признало власть вдовы его Ирины, но она отказалась от престола и постриглась в монахини. Открылось междуцарствие. Было четыре кандидата на престол: Ф.Н. Романов, Годунов, князь Ф.И. Мстиславский и Б.Я. Бельский. Шуйские тогда занимали приниженное положение и не могли являться кандидатами. Самым серьезным претендентом, по мнению Сапеги, был Романов, самым дерзким – Бельский.  Между претендентами шла оживленная борьба. В феврале 1598 г. был созван собор. По своему составу он ничем не отличался от других бывших соборов, и никакой подтасовки со стороны Годунова подозревать нельзя. Наоборот, по своему составу собор был скорее неблагоприятен для Бориса, так как главной опоры Годунова – простых служилых дворян – на нем было мало, а лучше и полнее всего была представлено московское аристократическое дворянство, не особенно благоволившее к Годунову. Однако на соборе царем был избран Борис; но уже вскоре после избрания бояре затеяли интригу. Из донесения польского посла Сапеги видно, что большая часть московских бояр и князей, с Ф.Н. Романовым и Бельским во главе, задумали посадить на престол Симеона Бекбулатовича. Этим объясняется, почему в «подкрестной записи», данной боярами после венчания Годунова на царство, говорится, чтобы им не «хотеть на царство Симеона». Первые три года царствования Годунова прошли спокойно, но с 1601 пошли неудачи. Наступил страшный голод, продолжавшийся до 1604 г. и во время которого погибло много народу. Масса голодного населения разбрелась по дорогам и стала грабить. Стали ходить слухи, что царевич Дмитрий жив. Все историки согласны в том, что в появлении Лжедмитрия I главная роль принадлежала московскому боярству. Может быть, в связи с появлением слухов о самозванце началась опала, постигшая сначала Бельского, а затем и Романовых, из которых наибольшей популярностью пользовался Федор Никитич. В 1601 г. они все были отправлены в ссылку, Федор Никитич был пострижен под именем Филарета. Вместе с Романовыми были сосланы их родственники: князья Черкасские, Ситские, Шестуновы, Карповы, Репины. Вслед за ссылкой Романовых стали свирепствовать опалы и казни. Годунов, очевидно, искал нити заговора, но ничего не находил. А между тем озлобление против него усиливалось. Старое боярство (бояре-князья) понемногу оправлялось от гонений Грозного и становилось во враждебные отношения к царю неродовитому. Когда самозванец перешел через Днепр, настроение Северской Украины и вообще юга как нельзя больше благоприятствовали его намерениям. Кризис согнал на рубежи Московского государства толпы беглецов: их ловили насильно записывали на службу к государю; они покорялись, но сохраняли глухое раздражение, тем более что их угнетали службой и десятинной пашней на государство. Таким образом, горючий материал был готов. Набранный из беглецов служилый люд и отчасти боярские дети украинской полосы признали самозванца. После смерти Бориса бояре-князья в Москве стали против Годуновых, и последние погибли. Лжедмитрий I с торжеством направился к Москве. В Туле его встретил цвет московского боярства – князья Василий, Дмитрий и Иван Шуйские, князья Мстиславский и Воротынский. Тут же в Туле самозванец показал боярам, что им с ним ее жить: он их принял очень грубо, «наказываше и лаяше», и во всем отдавал предпочтение казакам и прочей мелкой братии. Самозванец не понял своего положения, не понял роли боярства, и оно сразу же стало действовать против него. 20 июня Лжедмитрий I приехал в Москву, а уже 30 состоялся суд над Шуйскими. Таким образом, не пошло и 10 дней, а Шуйские уже подняли борьбу против самозванца. На этот раз они поспешили, но вскоре у них нашлись союзники. Первым к боярам примкнуло духовенство, а за ним последовал торговый класс. Подготовка восстания началась в 1605 г. и тянулась полгода. 17 мая 1606 г. около 200 бояр и дворян ворвалось в Кремль, и самозванец был убит.

3. Василий Шуйский.  Социальная смута.  «Тушинский вор». Теперь во главе правления оказалась старая боярская партия, которая и выбрала в цари Василия Шуйского. «Боярско-княжеская реакция в Москве» (выражение С.Ф. Платонова), овладев политическим положением, возвела на царство родовитейшего вожака. Избрание на престол В. Шуйского произошло без совета всей земли. Братья Шуйские, В.В. Голицын с братьями, И.С. Куракин и И.М. Воротынский, сговорившись между собой, привели князя Василия Шуйского на Лобное место и оттуда провозгласили царем. Естественно было ожидать, что народ будет против «выкрикнутого» царя и что против него окажется и второстепенное боярство (Романовы, Нагие, Бельские, М.Г. Салтыков и др.), которое понемногу стало оправляться от опал Бориса. После своего избрания на престол Василий Шуйский счел необходимым разъяснить народу, почему избран он, а не кто-нибудь другой. Мотивировал он причину своего избрания происхождением от Рюрика; то есть тем, что старшинство происхождения дает право на старшинство власти. Это – принцип старинного боярства. Восстанавливая старые боярские традиции, Шуйский должен был формально подтвердить права боярства и по возможности обеспечить их. Он это и сделал в своей крестоцеловальной записи, несомненно, имевшей характер ограничения царской власти. Царь признал, что он не волен казнить своих холопов, то есть отказался от того принципа, который так резко выставил Грозный и потом принял Годунов. Запись удовлетворила князей-бояр, да и то не всех, но она не могла удовлетворить второстепенное боярство, мелкий служилый люд и массу население. Смута продолжалась. Василий Шуйский немедленно разослал приверженцев Лжедмитрия – Бельского, Салтыкова и др. – по разным городам; с Романовыми, Нагими и прочими представителями второстепенного боярства он хотел ладить, но тут произошло несколько темных событий, которые указывали на то, что это ему не удалось. Филарета, возведенного Лжедмитрием в сан митрополита, Шуйский хотел возвести на патриарший престол, но обстоятельства показали ему, что на Филарета и Романовых положиться было нельзя. Не удалось сплотить ему и олигархический кружок князей-бояр: он частью распадался, частью становился в оппозицию к царю. Шуйский поспешил венчаться на царство, не дождавшись даже патриарха: его венчал новгородский митрополит Исидор, без обычной пышности. Чтобы рассеять слухи,  что царевич Дмитрий жив, Шуйский придумал торжественное перенесение мощей царевича, причисленного церковью к лику святых. Но все было против него: по Москве разбрасывались подметные письма о том, что Дмитрий жив и скоро вернется, и Москва волновалась. 25 мая Шуйскому пришлось уже успокаивать чернь, которую, как тогда говорили, поднял против него, П.Н. Шереметев. На южных окраинах государства разгорался пожар. Лишь только там стало известно о событиях 17 мая, как поднялась Северская земля, за ней заокские, рязанские и украинские места; движение перешло на Вятку, Пермь, захватило Астрахань. Волнение вспыхнуло также в новгородских, псковских и тверских местах. Это движение, объединявшее такое громадное пространство, носило по разным местам разный характер, преследовало разные цели, но несомненно, что оно было опасно для В. Шуйского. В Северской земле движение носило социальный характер и было направлено против бояр. Центром движения стал Путивль, а во главе были князь Григорий Петрович Шаховской и его «большой воевода» Болотников. Движение, поднятое Шаховским и Болотниковым, полностью отличалось от прежнего: прежде боролись за попранные права Дмитрия, в которые верили, теперь – за новый общественный идеал; имя Дмитрия было только предлогом. Болотников звал к себе народ, подавая надежду на социальные перемены. Подлинного текста воззваний не сохранилось, но содержание их указано в грамоте патриарха Гермогена. Воззвания Болотникова, говорил Гермоген, внушают черни «всякие злые дела на убиение и грабеж», «велят боярским холопам побивати своих бояр, и жены их и вотчины, и поместья им сулят; и шпыням и безымянникам ворам велят гостей и всех торговых людей побивати и животы их грабити; и призывают их воров к себе и хотят им давати боярство и воеводство и окольничество и дьячество». В северной полосе украинских и рязанских городов поднялось служилое дворянство, не хотевшее мириться с боярским правительством Шуйского. Во главе рязанского ополчения стали Григорий Сунбулов и братья Ляпуновы, Прокопий и Захар, а тульское ополчение двинулось под начальством боярского сына Истомы Пашкова. Между тем Болотников разбил царских воевод и двигался к Москве. По дороге он соединился с дворянскими ополчениями, вместе с ними подошел к Москве и остановился в селе Коломенском. Положение Шуйского стало крайне опасным. Почти половина государства поднялась против него, мятежные силы осаждали Москву, а у него не было войск не только для подавления мятежа, но и для защиты Москвы. К тому же мятежники отрезали поставки хлеба, и в Москве начался голод. Однако среди осаждавших появились разногласия: дворянство – с одной стороны, холопы, беглые крестьяне – с другой могли мирно жить только до тех пор, пока не узнали намеренья друг друга. Как только дворянство узнало о целях Болотникова и его армии, оно немедленно отдалилось от них. Сунбулов и Ляпуновы, хотя и ненавидели установившийся в Москве порядок, предпочли Шуйского и явились к нему с повинной. За ними стали переходить и другие дворяне. Тогда же подоспело ополчение из некоторых городов, и Шуйский был спасен. Болотников убежал сначала в Серпухов, затем в Калугу, из которой перешел в Тулу, где засел вместе с казачьим самозванцем Лжепетром. Этот новый самозванец появился среди терских казаков и выдавал себя за сына царя Федора, в действительности никогда не существовавшего. К Болотникову пришел Шаховской; они решили запереться здесь и отсиживаться от Шуйского. Численность их войска превышала 30000 человек. Весной 1607 г. Шуйский решил энергично действовать против мятежников; но эта кампания была неудачной. Наконец летом с огромным войском он лично пошел на Тулу и осадил ее, усмиряя по пути города и уничтожая мятежников: целыми тысячами он сажал «пленных в воду», то есть попросту топил. Треть государственной территории была отдана войскам на грабеж и разорение. Осада Тулы затянулась; ее удалось взять только тогда, когда устроили плотину на р. Упе и затопили город. Шаховского сослали на Кубенское озеро, Болотникова – в Каргополь, Лжепетра повесили. Шуйский торжествовал, но недолго. Вместо того чтобы идти и усмирять северские города, где мятеж не прекращался, он распустил войска и вернулся в Москву праздновать победу. От внимания Шуйского не ускользнула социальная подоплека движения Болотникова. Это доказывается тем, что он рядом постановлений задумал укрепить на месте и подвергнуть надзору тот общественный слой, который был недоволен своим положением и стремился изменить его. Изданием подобных постановлений Шуйский признал существование смуты, но, стремясь победить ее одними репрессиями, не понял действительного положения вещей. В августе 1607 г., когда Шуйский стоял под Тулой, в Стародубе Северском появился второй Лжедмитрий, которого народ очень метко окрестил Вором. Стародубцы поверили Лжедмитрию и стали ему помогать. Скоро вокруг него образовалась сборная дружина из поляков, казачества и разных проходимцев. Это не была земская дружина, собравшаяся вокруг Лжедмитрия I, это была просто шайка «воров», которая не верила в царское происхождение нового самозванца и шла за ним в надежде на добычу. Вор разбил царское войско и остановился близ Москвы в селе Тушино, где и основал свой укрепленный лагерь. Отовсюду к нему стекались люди, жаждавшие легкой наживы. Особенно усилил Вора приход к нему Лисовского и Яна Сапеги. Положение Шуйского было тяжелое. Юг не мог ему помочь, собственных сил у него не было. Оставалась надежда на север, сравнительно более спокойный и мало пострадавший от смуты. С другой стороны, и Вор не мог взять Москву. Оба соперника были слабы и не могли одолеть друг друга. Народ развращался и, забыв о долге и чести, служил то одному то другому. В 1608 г. В. Шуйский послал своего племянника Михаила Васильевича Скопина-Шуйского за помощью к шведам. Русские уступили Швеции город Корелу с провинцией, отказались от видов на Ливонию и обязались вечным союзом против Польши, за что и получили вспомогательный отряд в 6000 человек. Скопин двинулся из Новгорода к Москве, очищая по пути северо-запад от тушинцев. Из Астрахани шел Шереметев, подавляя мятеж по Волге. В Александровской слободе они соединились и пошли к Москве. К этому времени Тушино перестало существовать. Случилось это таким образом: когда Сигизмунд узнал о союзе России со Швецией, он объявил ей войну и осадил Смоленск. В Тушино были посланы послы к тамошним польским отрядам с требованием присоединиться к королю. Среди поляков начался раскол: одни повиновались приказу короля, другие – нет. Положение Вора и прежде было трудное: с ним никто не церемонился, его оскорбляли, чуть ли не били; теперь оно стало невыносимым. Вор решил оставить Тушино и бежал в Калугу. Вокруг Вора во время его стоянки в Тушино собрался двор из московских людей, не хотевших служить Шуйскому. Среди них были представители очень высоких слоев московской знати, но знати дворцовой – митрополит Филарет (Романов), князья Трубецкие, Салтыковы, Годуновы и др.; были и люди незнатные, стремившиеся выслужиться, получить вес в государстве, - Молчанов, Иван Грамотин, Федька Андронов и пр. Сигизмунд предложил им признать его власть как царя. Филарет и тушинские бояре отвечали, что избрание не дело их одних, что они ничего не могут сделать без совета земли. Вместе с тем они вошли между собой и поляками в соглашение не переходить на службу к Шуйскому и не желать царя из «иных бояр московских» и начали переговоры с Сигизмундом о том, чтобы он прислал на московское царство своего сына Владислава. От русских тушинцев было отправлено посольство, во главе которого были Салтыковы, Рубец-Масальский, Плещеевы, Хворостин, Вельяминов – все знатные дворяне – и несколько человек низкого происхождения. 4 февраля 1610 г. они заключили с Сигизмундом договор, выясняющий стремления «довольно посредственной знати и выслужившихся дельцов». Главные пункты этого договора были следующие: 1. Владислав венчается на царство православным патриархом. 2. Православие должно быть почитаемо по-прежнему. 3. Имущество и права всех чинов остаются неприкосновенными. 4. Суд совершается по старым обычаям, законодательную власть Владислав разделяет с боярами и Земским собором. 5. Казнь может быть совершена только по приговору суда и с ведома бояр, имущество близких виновного не должно подвергаться конфискациям. 6. Подати собираются по старине, назначение новых делается только с согласия бояр. 7. Крестьянский переход запрещается. 8. Людей высоких чинов Владислав не может снять с должности, если человек ни в чем не провинился; людей меньших чинов должен повышать по заслугам; разрешен выезд за границу для обучения. 9. Холопы остаются в прежнем положении. Этот договор был строго национальным и консервативным, защищал больше всего интересы служилого сословия и, несомненно, вводил некоторые новшества; особенно это видно в пунктах 5, 6 и 8. Между тем Скопин-Шуйский 12 марта 1610 г.  с торжеством вошел в освобожденную Москву. Москва ликовала, с великой радостью приветствуя двадцатичетырехлетнего героя. Ликовал и Шуйский, надеясь, что время испытаний кончилось.  Но во время этих празднеств Скопин внезапно умер. Пошел слух, что его отравили. Есть указания, что Ляпунов предложил «ссадить» Василия Шуйского и самому занять престол, но Скопин отказался. После того, как об этом узнал царь, он охладел к племяннику. Во всяком случае, смерть Скопина разрушила связь Шуйского с народом. Воеводой стал брат Василия Шуйского, Дмитрий, совершенно бездарная личность. Он двинулся на освобождение Смоленска, но у деревни Клушино был разбит польским гетманом Жолкевским. Жолкевский ловко воспользовался победой: он быстро пошел к Москве, по дороге овладевая городами и приводя их к присяге Владиславу. В это же время подошел к Москве из Калуги и Вор. Когда в Москве узнали об исходе сражения при Клушине, поднялся «мятеж велик во всех людях – подвизашася на царя». Приближение Жолкевского и Вора ускорило катастрофу. В свержении Шуйского с престола главную роль сыграл служилый класс, во главе которого был Захар Ляпунов. Большую роль сыграла в этом дворцовая знать, в том числе Филарет Никитич. После нескольких неудачных попыток противники Шуйского собрались у Серпуховских ворот, объявили себя советом всей земли и «ссадили» царя.

 4. «Семибоярщина». Поляки в Москве. Москва очутилась без правительства, как раз тогда, когда оно ей было нужно больше всего: с двух сторон наступали враги. Все осознавали это, но не знали, на ком остановиться. Ляпунов и рязанские служилые люди хотели поставить царем князя В. Голицына; Филарет, Салтыков и прочие тушинцы имели другие намерения; высшая знать, во главе, которой стояли Ф.И. Мстиславский и И.С. Куракин, решила подождать. Правление было передано в руки боярской думы, состоявшей из семи членов. «Седьмочисленные бояре» не сумели взять власть в свои руки. Они сделали попытку собрать Земский собор, но она не удалась. Боязнь Вора, на сторону которого становилась чернь, заставила их впустить в Москву Жолкиевскго, но он вошел только тогда, когда Москва согласилась на избрание Владислава. 27 августа Москва присягнула Владиславу. Если избрание Владислава и не было совершено обычным путем, на настоящем Земском соборе, то, тем не менее бояре не решились на этот шаг одни, а собрали представителей от разных слоев государства и образовали нечто вроде Земского собора, который признали за совет всей земли. После долгих переговоров обеими сторонами был принят прежний договор с некоторыми изменениями: 1. Владислав должен был принять православие. 2. Был вычеркнут пункт о свободе выезда за границу на обучение. 3. Так же вычеркнута статья о повышении мелких чиновников. В этих изменениях было видно влияние духовенства и боярства.  Договор об избрании Владислава был отправлен к Сигизмунду с великим посольством, состоявшим почти из 1000 лиц: в него входили представители почти всех сословий. Вполне возможно, что в посольство вошла большая часть членов «совета всей земли», избравшего Владислава. Во главе посольства стоял митрополит Филарет и князь В.П. Голицын. Посольство было неудачным: Сигизмунд сам хотел сесть на московский престол. Когда Жолкевский понял, что намерение Сигизмунда непоколебимо, он оставил Москву, понимая, что русские не примирятся с этим. Сигизмунд медлил, старался запугать послов, но они не изменяли текста договора. Тогда он попробовал подкупить некоторых членов посольства, и это ему удалось: они уехали, чтобы подготовить почву для избрания Сигизмунда, но оставшиеся были непоколебимы. В то же время в Москве «седьмочисленные бояре» потеряли всякое значение, так как власть перешла в руки поляков и новообразовавшегося правительственного кружка, члены которого были сторонниками Сигизмунда. Этот кружок состоял из Ивана Михайловича Салтыкова, князя Ю.Д. Хворостинина, Н.Д. Вельяминова, М.А. Молчанова, Грамотина, Федьки Андронова и  многих других. Таким образом, первая попытка московских людей восстановить власть закончилась неудачей: вместо равноправной унии с Польшей Русь рисковала попасть в полное подчинение к ней. Эта попытка навсегда положила конец политическому значению бояр и боярской думы. Польская оккупация Москвы затягивалась, Владислав не принимал православия и не ехал в Россию, правление поляков и  польских клевретов в Москве возбуждало все большее неудовольствие, но его терпели как меньшее зло, ибо присутствие польского гарнизона в столице делало ее недоступной для Тушинского (теперь Калужского) вора. Но в декабре 1610 г. Вор был убит в Калуге, и это событие послужило поворотным пунктом в истории Смуты. Теперь у служилых людей, и у "земских" людей вообще, у всех тех у которых жило национальное сознание и религиозное чувство, оставался один  враг, тот, который занимал русскую столицу иноземными войсками и угрожал национальному русскому государству и православной русской вере. В самой Москве патриоты в подметных письмах раскрывали народу истину.  Все взоры обратились на патриарха Гермогена: он понял свою задачу, но не сразу смог взяться за ее исполнение. После штурма Смоленска произошло первое серьезное столкновение Гермогена с Салтыковым, который пытался склонить патриарха на сторону Сигизмунда; но Гермоген еще не решался призвать народ на открытую борьбу с поляками. Смерть Вора и распад посольства (Сигизмунд прекратил бесконечные переговоры под Смоленском с русскими послами и велел увезти митрополита Филарета и князя Голицына в Польшу как пленников) заставили его «повелевати на кровь дерзнути» - и во второй половине декабря он начал рассылать по городам грамоты. Это не осталось незамеченным, и Гермоген поплатился заточением. 

5. Первое земское  ополчение Призыв его был услышан. Первым поднялся из Рязанской земли Прокопий Ляпунов. Он стал собирать войско, и в январе 1611 г. двинулся к Москве. К Ляпунову со всех сторон присоединялись земские дружины, даже тушинское казачество под предводительством князя Д.Т. Трубецкого и Заруцкого пошло на выручку Москвы. Поляки после битвы с жителями Москвы и подошедшими земскими дружинами заперлись в Кремле и Китай-городе. Положение польского отряда (около 3000 человек) было опасное, тем более что и припасов было мало. Сигизмунд не мог помочь, так как сам не мог покончить со Смоленском (он был взят только в июне 1611 г.) Земские и казацкие обложили Кремль, однако между ними сразу же возникли разногласия. Тем не менее, ополчение объявило себя советом всей земли и стало править государством, так как другого правительства не было. Вследствие усилившейся розни между земцами и казачеством решено было  в июне 1611 г. составить общее постановление. «Приговор» представителей казачества и служилых людей, составлявших ядро земского войска, был очень обширен: он должен был устраивать не только войско, но и государство. Высшая власть должна принадлежать всему войску, которое называло себя «всей землей». Воеводы только исполнительные органы этого  совета, сохраняющего право их смещения, если они будут  плохо вести дела. Суд принадлежит воеводам, но казнить они могут только с одобрения совета всей земли, иначе им грозит смерть. Очень точно и подробно урегулированы поместные дела. Все пожалования Вора и Сигизмунда объявлены не имеющими значения. Казаки старые могут получать поместья, и становиться, таким образом, в ряды служилых людей. Далее идут постановления о возвращении беглых холопов, которые называли себя казаками (новые казаки), прежним их господам; в значительной мере стеснялось своеволие казаков. Наконец было учреждено приказное управление по московскому образцу. Из этого документа ясно, что собравшаяся под Москву рать считала себя представительством всей земли и что на совете главная роль принадлежала земским служилым людям, а не казакам. Этот приговор характерен еще и тем, что свидетельствует о значении, которое понемногу приобрел служилый класс. Но преобладание служилых людей было непродолжительно; казаки не могли быть солидарны с ними. Дело кончилось тем, что казаки, подозревая Ляпунова во враждебных умыслах, вызвали его в свой круг для объяснения и здесь зарубили его. Оставшись без вождя и напуганные казацким самосудом, дворяне и дети боярские в большинстве разъехались из-под Москвы по домам. Казаки оставались в лагере под Москвой, но они были недостаточно сильны, чтобы справиться с польским гарнизоном. Надежды русских на ополчение не оправдались: Москва осталась в руках поляков, Смоленск был взят Сигизмундом, Новгород – шведами, вокруг Москвы расположились казаки, которые бесчинствовали, грабили народ и готовили новую смуту, провозгласив сына Марины, жившей в связи с Заруцким, русским царем. Государство гибло, но поднялось народное движение на всем севере и северо-востоке Руси.