Россия в начале 20 в.

Политическим  идеалом кадетов  и прогрессистов  являлось установление в стране конституционно-парламентарного  режима, основанного  на четком разделении трех ветвей власти: представительной, исполнительной и судебной, независимых друг от друга, но вместе с тем составляющих единую целостную систему правового государства. Законодательная власть принадлежала и осуществлялась монархом и двухпалатным народным представительством, избранным на основе всеобщего избирательного права. Исполнительная власть передавалась ответственному думскому министерству. Радикальному реформированию подлежала (и по вертикали, и по горизонтали) вся система органов местного управления и самоуправления. Местное самоуправление распространялось на всю Россию и приближалось непосредственно к населению (введение волостного и поселкового земства). Все российские граждане независимо от пола, национальности и вероисповедания получали равные политические права, закрепляемые в конституции и охраняемые независимой судебной властью. Таким образом, создавались политические условия и предпосылки для формирования гражданского общества и правового государства, для нормального функционирования всей системы общественных отношений, всестороннего раскрытия потенциальных творческих возможностей личности.

Что касается октябристов, то их политическая программа носила консервативный характер. Они отстаивали принцип  наследственной конституционной  монархии, были противниками парламентаризма, выступали за сохранение имущественного и образовательного цензов, а также ценза оседлости для выборов в Государственную думу, органы местного самоуправления и местный суд.

Будучи  по своему миросозерцанию унитаристами, кадеты, прогрессисты и октябристы не признавали право наций на политическое отделение от Российской империи, выступали против федеративного устройства государства. Однако между ними были и отличия. Так, кадеты в своей национальной программе требовали предоставления автономии Польше и Финляндии, прав культурно-национального самоопределения (использование родного языка в школе, высших учебных заведениях, суде и т.д.), а в отдельных, каждый раз особо санкционируемых представительной властью случаях - предоставления областной автономии Там же, с.304.. Прогрессисты и октябристы были решительными противниками национальной автономии (за исключением Финляндии). По их мнению, предоставление личности гражданских и политических прав, распространение местного самоуправления на всю территорию России является вполне достаточным для защиты прав национальных меньшинств.

Большое внимание в программах кадетов, прогрессистов  и октябристов  уделялось социальным проблемам, прежде всего  наиболее острому  для России аграрному  вопросу. При этом общим для либеральных  партий было стремление во что бы то ни стало максимально сохранить хозяйство капиталистического типа. Так, прогрессисты и октябристы основной акцент делали не на увеличение крестьянского землевладения за счет принудительного отчуждения помещичьей земли, а прежде всего на уравнении крестьян в гражданских правах с другими сословиями, на ликвидации архаичной системы земледелия, повышении производительности труда. Вместе с тем октябристы и прогрессисты разошлись в оценке столыпинских аграрных преобразований. Если программа октябристов, по существу, совпадала со столыпинской аграрной программой, то прогрессисты считали нецелесообразным форсировать процесс насильственного разрушения крестьянской общины, ибо это, по их мнению, ведет к обнищанию и пролетаризации значительной части крестьянства. Прогрессисты полагали, что без крупной материально-технической и финансовой поддержки государства переход крестьян с общинной формы хозяйствования на хутора и отруба будет затруднен.

В свою очередь, кадеты считали, что без  частичного принудительного отчуждения помещичьей земли решить аграрный вопрос нельзя. Настаивая на сохранении помещичьей собственности капиталистического типа, кадеты выражали готовность пожертвовать крупным латифундиальным землевладением - экономической основой авторитарной власти и постоянным источником недовольства крестьянских масс. Вместе с тем кадеты понимали, что одними латифундиями от крестьянского движения откупиться не удастся. Поэтому они допускали возможность отчуждения части земли и у тех помещиков, которые вели самостоятельное хозяйство. Однако и в том, и в другом случае отчуждение помещичьей земли предполагалось провести за выкуп - наполовину за счет государства и наполовину за счет самих крестьян. Кадеты намеревались передать решение земельного вопроса в местные комитеты, состоящие на паритетных началах из представителей заинтересованных сторон: помещиков, крестьян и чиновников.

По  мнению теоретиков либерализма, государство должно было выступить в  роли регулятора отношений  между промышленниками  и наемными рабочими. В конституции и специальном рабочем законодательстве должно было быть предусмотрено право рабочих и служащих на забастовки, создание профсоюзов, примирительных камер и арбитражных судов, кооперативов, страховых обществ и т.д.

Вместе  с тем между кадетами, прогрессистами и октябристами имели место некоторые расхождения по рабочему вопросу. Так, например, согласно октябристской программе, стачки запрещались на всех производствах, имевших "государственный и общественный характер": на железных дорогах, предприятиях оборонного значения, на коммунальном транспорте, в торговых предприятиях, аптеках и т.д. В отличие от кадетской программы, в которой фигурировало требование постепенного введения 8-часового рабочего дня, октябристы и прогрессисты не спешили с сокращением рабочего дня для взрослых рабочих.

Если  в политических и  социальных разделах программ между кадетами, прогрессистами и  октябристами имелись  различия, то в области  экономических преобразований наблюдалось совпадение взглядов. Разрабатывая концепцию модернизации экономики, либеральные теоретики подчеркивали, что "подъем производительных сил есть в настоящее время подлинная национальная задача, национальная обязанность современных поколений, от которой зависит политическое и культурное будущее России". Развитие производительных сил, по их мнению, должно было способствовать реализации целого комплекса задач: превратить Россию в развитую индустриальную державу, ликвидировав тем самым ее экономическое отставание от передовых капиталистических стран; упрочить экономическую мощь и политическое влияние русской буржуазии; подвести прочный экономический фундамент под систему правового государства, под намечаемые социальные реформы, без проведения которых нельзя было достичь и политической стабильности.

Огромную  роль в процессе экономической  модернизации страны либералы придавали  государству. Выступая за развитие частного предпринимательства  и частной инициативы, кадеты, прогрессисты и октябристы считали, что государство, освободившись от "гипертрофии экономических функций", должно взять на себя обязанности планирования экономики. Предполагалось создать при Совете министров специальный координирующий орган (с участием представителей законодательных палат и деловых промышленных кругов) для разработки перспективного плана развития всех отраслей народного хозяйства. Кардинальному пересмотру подлежали устаревшее торгово-промышленное законодательство, налоговая система, тарифы. Государство должно было принять меры к устранению мелочной бюрократической опеки и регламентации, стесняющих свободу торгово-предпринимательской деятельности, открыть доступ частному капиталу к эксплуатации природных богатств, железнодорожному строительству, горным промыслам, почтово-телеграфному делу и т.д. Одновременно государство должно было способствовать организации всех видов промышленного кредита; создать широкую сеть торгово-промышленных палат и биржевых судов; содействовать расширению внешней торговли и организации консульской службы. Подобного рода система государственных мероприятий должна была создать оптимальные условия для рационального функционирования и дальнейшего развития капиталистической системы хозяйства, укрепить экономическую мощь и политическое влияние предпринимательского класса.

Уделяя  преимущественное внимание проблемам индустриализации, теоретики либерализма считали крайне важным ликвидировать "ножницы" между уровнем и темпами развития промышленности и сельского хозяйства.

Несмотря  на различия, программы  либеральных партий все же сходились  в главном. В них  теоретики либерализма пытались сконструировать модель "Великой России" и рассчитывали внедрить ее в массовое сознание. Они призывали интеллигенцию коренным образом пересмотреть свое "экономическое мировоззрение", которое пронизывали идеи равенства и социальной справедливости, признать, что содействие развитию производительных сил есть "национальный идеал и национальное служение". Настаивая на тесном сотрудничестве науки и капитала, они были убеждены в том, что это в конечном счете может привести к созданию рационально функционирующей системы рыночных отношений, к взаимному приспособлению и примирению "демократии и капитализма", к установлению в стране политической стабильности и социального мира. Одновременно они призывали рабочих и служащих к пониманию роли "свободной дисциплины труда", которая является "основой хозяйства", к мирному разрешению конфликтов между трудом и капиталом. Солидарность всех социальных сил, участвующих в производственном процессе, позволила бы, по мнению либеральных теоретиков, преодолеть классовые антагонизмы, рудименты антибуржуазной ментальности и широко распространенной уравнительной психологии.

4. Монархические партии  и движения

Манифест 17 октября ускорил  поляризацию политических сил. Как только телеграф разнес весть об обещанных свободах, начались митинги и демократические демонстрации. Вслед за этим проявили себя силы, лояльные царскому режиму. Патриотические манифестации зачастую перерастали в погромы, особенно кровопролитные в черте "еврейской оседлости". Однако погромы затронули не только еврейское население и в целом носили не столько национальный, сколько политический характер. Жертвами погромщиков стала демократическая интеллигенция и учащаяся молодежь.

В октябре толпам погромщиков  удалось установить режим террора  на улицах многих городов, ноябрь прошел под знаком усиления революционного движения, в декабре противостояние вылилось в вооруженные столкновения. В Петербурге фактически существовало двоевластие - наряду с правительством действовал Совет рабочих депутатов во главе с Г.С. Хрусталевым-Носарем и Л.Д. Троцким. Когда Витте упрятал весь состав Петербургского Совета за решетку, Московский Совет вынес решение начать 7 декабря 1905 г. вооруженное выступление с целью свержения царизма и установления демократической республики. Властям с большим трудом удалось направить в Москву лейб-гвардии Семеновский полк под командованием Г.А. Мина. Семеновцы окружили главный очаг восстания и 19 декабря овладели Пресней.

На  Транссибирскую магистраль, находившуюся в руках  забастовщиков, были посланы военные экспедиции. Особенно отличился генерал А.Н. Меллер-Закомельский, с отрядом из двухсот солдат очистивший от забастовщиков несколько тысяч верст пути и восстановивший связь с армиями в Маньчжурии. Николай II все чаще высказывал убеждение, что политика уступок себя не оправдала, что нужна беспощадность и решительность. Витте жаловался:

"После  московского успеха  Дурново стал принимать  жестокие, излишние, часто ничем не  оправдывавшиеся  меры, никакие мои  протесты, никакие  ходатайства ни  к чему не служили - государь всегда держал сторону Дурново" Орлов А.С. и др. История России с древнейших времен до наших дней. - М., 2001. - С.298..

Заблуждение, что простой русский  народ, в отличие  от инородцев и  интеллигенции, по-прежнему придерживается монархических взглядов, было характерно для высших сфер. Доказательство этого они видели в монархических союзах. Эти организации возникли вскоре после октябрьских погромов и были немедленно окрещены черной сотней. Сами себя они предпочитали называть патриотами и истинно русскими. Черносотенцы заявляли, что "царское самодержавие не отменено Манифестом 17 октября". Они выдвинули лозунг "Россия для русских", подчеркивая, что "русская народность как собирательница земли русской и устроительница русского государства есть народность державная, господствующая и первенствующая". Монархические союзы были единственными, кто открыто заявлял о своем антисемитизме. Черносотенцы обвиняли евреев в организации заговора против Российского государства в целях порабощения русского народа, разрушения его нравственных ценностей, культуры, хозяйства. Революция объявлялась всецело организованной и финансируемой тайным еврейским правительством.

Черная  сотня представляла собой конгломерат  самостоятельных  союзов, обществ, дружин, лиг и т.п. Самой крупной из черносотенных организаций являлся Союз русского народа, созданный в ноябре 1905 г. Он изображался как общенародное объединение и в широком смысле слова отождествлялся со всей русской нацией. В такой трактовке принадлежность к Союзу русского народа являлась не добровольным выбором, а священной обязанностью каждого верноподданного, членство же в любой другой политической организации приравнивалось к государственной измене. На бумаге Союз русского народа имел стройную структуру. Сельские подотделы подчинялись уездным и губернским, а во главе всей организации стоял Главный совет. На деле черносотенцам никогда не удавалось преодолеть организационную слабость и рыхлость. В первые месяцы своего существования черносотенцы были ничтожной силой. Лишь некоторые организации перевалили за тысячу членов. Но численность черносотенцев быстро росла и к концу 1907 - началу 1908 г. достигла, согласно архивным данным, 408 999 человек. Монархические организации были открыты в 2229 населенных пунктах. Основными районами влияния черносотенцев были западные и юго-западные губернии, входившие в черту еврейской оседлости. Парадоксально, что Союз русского народа состоял большей частью из украинцев и белорусов. Подавляющее большинство монархических отделов было открыто в селах и деревнях, но черносотенцы также сумели создать ряд филиалов в крупных промышленных центрах. Оплотом черносотенного движения считался Путиловский завод. Горячие цеха этого предприятия находились под влиянием крайне правых, холодные мастерские шли за крайне левыми.