Политический портрет Сталина

         Вскоре  после  кончины  Ленина   состоялся   XIII   съезд   партии. Естественно: при подготовке его Иосиф  Виссарионович  использовал  все  свои незаурядные  организаторские  способности.  Его  речь  произвела  на  многих колоссальное впечатление, но ведь было и письмо Ленина,  прямо  адресованное делегатам съезда, и молчать о нем было нельзя.

         Коммунисты обсудили послание  Владимира Ильича. Немало горьких   слов довелось тогда  услышать  Сталину...  Он  пообещал  учесть  все критические замечания. Ему поверили.  Съезд  решил  оставить  Иосифа  Виссарионовича  на посту Генерального секретаря партии до следующего  форума.  Никто,  конечно, не предполагал, что он будет занимать эту высокую должность три  десятилетия - до последнего дня своей жизни.

        Сначала осторожно, а  потом   все  смелее и смелее сбрасывая   с  себя маску "скромного" старого  большевика,  которого  партия  "заставила"  нести тяжелое бремя генсека, он все более явно проявлял  стремление  пробраться  в пантеон  великих  людей,  не   брезгуя   никакими   средствами.   Уже   свой пятидесятилетний  юбилей   он   превратил   в   настоящее  "коронование   на царство". Тысячи самых  подлых,  гнусных,  холуйски-раболепных    резолюций, приветствий от масс, состряпанных вымуштрованным  партийным,  профсоюзным  и советским  аппаратом,  адресованных  "дорогому  вождю",   "лучшему   ученику Ленина", "гениальному теоретику". Десятки   статей  в  "Правде",  в  которых многие авторы объявляли себя учениками Сталина –таков  основной фон юбилея.

        Наконец, "историческая" статья  Сталина в  "Пролетарской  революции" окончательно и со всем  цинизмом  обнаруживает   его   истинные   намерения. Переделать историю  так, чтобы  Сталин занял в ней  "подобающее"  ему  место великого человека – вот  сокровенный смысл статьи Сталина.

        Теперь всякому  совершенно   ясно,  что  своё  "18  брюмера"  Сталин задумал произвести уже в 1924-25 годах.  Как  Луи  Бонапарт   клялся   перед палатой в верности конституции  и  одновременно  подготовлял  провозглашение себя императором,  так  и  Сталин  в  борьбе  с  Троцким,  а   потом   и   с Зиновьевым и  Каменевым заявлял, что он борется за коллективное  руководство партии, что "руководить  партией  вне  коллегии   нельзя,  что   "руководить партией без Рыкова, Бухарина, Томского невозможно", что "крови  Бухарина  мы вам не дадим",  что  "политика  отсечения  противна  нам",  и   одновременно подготовлял  "бескровное"  18 брюмера, производя отсечение одной  группы  за другой и подбирая в аппарат ЦК и  в  секретари   губкомов  и  обкомов  лично верных ему людей.

         Если во  время государственного  переворота Луи Бонапарта   население Парижа в  течении  нескольких  дней  слышало  грохот  пушек,  то  во   время государственного переворота Иосифа Сталина партия в течении  нескольких  лет слышит "пальбу" клеветы и обмана. Результатов Сталин, как и  Луи   Бонапарт, добился:  переворот    свершен,  личная   диктатура,   самая    неприкрытая, обманная, осуществлена.

         Основная когорта  соратников  Ленина с руководящих постов  снята,  и одна  часть  сидит  по  тюрьмам  и    ссылкам,   другая,   капитулировавшая, деморализованная и  оплеванная,  влачит   жалкое   существование   в   рядах партии, третьи, окончательно разложившиеся превратились  в    верных    слуг вождя-диктатора.

   Среди   тех,  которые  каялись  и   обещали  верную  службу,  было   немало бескорыстных и искренних  людей.  Они,  конечно,  не  могли  заставить  себя верить, что Сталин – отец народов и прочее. Но они видели, что в  его  руках власть и что он так или иначе охраняет наследие Октябрьской  революции.  Они обещали ему свою верность без всякой задней мысли. Они,  хотя  и  с  горьким чувством,  жертвовали   своей   личностью,   своим   достоинством   во   имя политической цели, которую они ставили выше  всего.  Тем  не  менее  они  не спаслись. Сталин не верил им. Он вообще не способен  верить  в  бескорыстные мотивы,  самоотвержение,  которое  ставит  политическую  цель  выше  личного честолюбия и даже личного достоинства. Он считал,  что  они  хотят  обмануть его. И так как он знал, что они не считают его великим человеком,  а  только человеком, занимающим великое место, он  ненавидел  их  двойной  ненавистью. Ему нужен был только повод,  благоприятная  обстановка,  политическая  цель, чтобы истребить их и отомстить им за свою  посредственность.  Все  они  были арестованы  в  1936  году,  высланы,  многие  расстреляны.  Почему   Сталину понадобилось разрушать, истреблять этих людей, которые  в  известном  смысле были преданы ему вдвойне?

   И этот  процесс как  и  другие  процессы  сталинской  политики  развивался медленно, автоматически и имел свою  логику.  Сперва  Сталин  не  доверял  и нередко  вполне  основательно,  покаяниям,  опасаясь   применения   политики троянского коня.  С  течением  времени,  путем  контроля,  отбора,  обысков, перлюстрации  переписки  и  так  далее  опасение  отпало.  В   партии   были восстановлены, правда, на второстепенных советских постах те,  кто  искренне покаялись. Но когда наступила пора  московских  театральных  процессов,  все эти бывшие члены оппозиции, хорошо знакомые с  условиями  оппозиции,  хорошо знавшие вождей оппозиции и действительное содержание их работы,  становились величайшей опасностью для адского  замысла  истребления  старшего  поколения революционеров. В населении оказались рассеяны многие тысячи, десятки  тысяч свидетелей  оппозиционной  деятельности  Троцкого,  Зиновьева,  Каменева   и других. Они могли шепнуть ближайшим друзьям, что обвинение есть  подлог.  От друзей к друзьям  это  обличение  могло  распространиться  по  всей  стране. Опасных свидетелей надо было устранить.

   Но было  и другое соображение более  близкого личного  характера,  которое, несомненно,  играло  немалую  роль  в   политической   психологии   Сталина. Параллельно с истреблением  оппозиции  шло  его  личное  обоготворение.  Шла перестройка его биографии, ему приписывались  черты,  которых  он  не  имел, качества, которыми он не располагал, подвиги, которые он не совершал.  Между тем, среди оппозиционеров  и  вполне  искренне  раскаявшихся  были  сотни  и тысячи  людей,  которые  с  ним  близко  соприкасались,  которые  знали  его прошлое, которые разделяли с ним тюрьмы  и  которых  нельзя  было  обмануть, хотя бы они и делали все от них зависящее, чтобы быть  обманутыми.  По  мере того  как  прежде  в  пропаганде,  в  печати,  в  школах  поднималась  волна отвратительного византийства, Сталин никак не мог терпеть  на  ответственных административных постах людей, которые знали правду  и  которые  сознательно говорили ложь в качестве доказательства своей верности вождю.  К  преданным, но знающим прошлое, Сталин относился, пожалуй, с большей враждою, с  большей неприязнью, чем к  открытым  врагам.  Ему  нужны  были  люди  без  прошлого, молодежь, которая  не  знала  вчерашнего  дня,  или  перебежчики  с  другого лагеря, которые с первых  дней  смотрели  на  него  снизу  вверх,  ему  было необходимо полное обновление всего партийного и советского аппарата.

   Сталин не  умен в подлинном смысле слова.  Все  низшие  стороны  интеллекта (хитрость, выдержка, осторожность, способность играть  на  худших  сторонах человеческой души) развиты в нем чудовищно.  Чтобы  создать  такой  аппарат, нужно было знание человека и его потайных пружин, знание  не  универсальное, а особое, знание человека с худших сторон и умение  играть  на  этих  худших сторонах. Нужно было желание  играть  на  них,  настойчивость,  неутомимость желания,  продиктованная  сильной   волей   и   неудержимым,   непреодолимым честолюбием. Нужна была полная свобода от принципов и нужно было  отсутствие исторического  воображения.  Сталин  умеет  неизмеримо  лучше   использовать дурные стороны людей, чем их творческие качества. Он циник  и  апеллирует  к цинизму. Он может быть назван самым великим деморализатором в истории.

   Именно эти  стороны характера – при определенных  исторических  условиях  - обеспечили Сталину его  нынешнее  положение.  При  исключительном,  поистине дьявольском честолюбии и столь же исключительной  воле  он  отличался  общей посредственностью умственных качеств.  Из  этого  основного  противоречия  – флегматичности  натуры  –  выросла  осторожность,  вкрадчивость,   хитрость, получившие в свою очередь сверхъестественное развитие.  Мы  имеем  здесь  ту сверхкомпенсацию,   которая   нередко   в   биологическом   мире   заполняет органическую слабость. Отсюда же из этого противоречия,  которое  через  всю его жизнь проходило, взялась и зависть – внутренняя незаживающая рана  –  и ее молочная сестра – мстительность.

   Осетины известны  своей мстительностью. У них сохранились  еще, по  крайней мере, в годы юности Сталина, обычаи кровавой мести из  рода  в  род.  Сталин перенес  этот  обычай  в  сферу  высокой  политики.  Говорят,   у   хеврусов существовал такой обычай  кровавой  мести.  Если  хеврусы  хотели  кому-либо мстить, они бросали на  могилу  родственников  своих  врагов  дохлую  кошку. Сталин, когда пришел к  власти,  все  свои  обиды,  огорчения,  ненависти  и привязанности  перенес  с  маленького  масштаба  провинции  на   грандиозные масштабы  страны.  Он  ничего  не  забыл.  Его  память  есть  прежде   всего злопамятство. Он создал свой пятилетний и даже  десятилетний  план  мести  (процессы ).

   Его отношение  к людям  было  неизменно   окрашено  недоброжелательством  и завистью. Он уже с этого времени стал отмечать тех,  которые  намеренно  или по  невниманию  наступали  ему  на  ноги.  Его  честолюбие  перекликались  с мстительностью. Уже в духовной семинарии, он в борьбе с монахами,  в  борьбе с соперниками среди воспитанников научился подмечать слабые  стороны  людей, чтобы бить  противника  в  слабые  места.  В  среде  южан-кавказцев,  быстро воспламеняющихся, но и быстро остывающих, восприимчивых,  нередко  мягких  и сентиментальных, он научился сознавать  свои  преимущества  –  осторожность, хитрость и холодную выдержку.

   Честолюбие  Сталина ожесточилось после ряда  неудач и долгого ожидания.  Он открыто ставит свою кандидатуру на первое место в  партии  и  государстве  с 1929 года, когда он читает  впервые на  Четырнадцатом съезде  политический доклад. Ему 47 лет. На съезде во время доклада он имеет вид  экзаменующегося новичка. Он делает грубые  ошибки,  о  которых  шушукаются  в  кулуарах.  Но аппарат уже безраздельно в его руках. Он диктатор. Страна  этого  не  знает. Аппарату поручается сообщить ей об этом.

   Трудно, невозможно  понять и объяснить перелом  в психике Сталина  к   концу двадцатых годов, обостривший самые скверные черты  его  характера,  если  не учитывать те неприятности, которые обрушились на  Сталина  в  личной  жизни. Много сил,  нервов,  душевной  энергии  расходовал  он  на  работе.  И  ему, человеку впечатлительному, замкнутому, очень нужен был домашний уют,  теплая семейная атмосфера, где он мог бы сбросить  напряжение,  получить  разрядку. Сталин очень стремился к этому, хотел иметь  надежный  семейный  очаг  и  не просто красивую жену, а верного единомышленника и ласковую  добрую  хозяйку. Это ведь очень важно,  когда  есть  надежный  тыл,  где  можно  успокоиться, восстановить силы.  Особенно,  когда  тебе  уже  под  пятьдесят.  Но  ничего подобного  у  Сталина  не  имелось.  Дома  не  получал  он  ни  радости,  ни отдохновения. Одна  лишь  дополнительная  нервотрепка.  И  чем  дальше,  тем сильнее...

   В  общем,  все  эти  обстоятельства  привели  Сталина  к  частым  срывам, расстройствам, он часами стоял возле зеркала, держа в руке  поднятую  бритву и смотрел в никуда.

   Ему  вызвали  лучшего,  тогда,  в  Москве  врача,   Бехтерева   Владимира Михайловича. Тот  тщательно  осмотрел  Сталина  два  раза:  утром  и  поздно вечером, но заключение  его  было  безрадостным.  Неуравновешенная  психика. Прогрессирующая  паранойя  с  определенно  выраженной  подозрительностью   и манией    преследования.    Болезнь    обостряется    сильным    хроническим переутомлением, истощением нервной системы. Только исключительная сила  воли помогает Сталину сохранять рассудительность и работоспособность, но  и  этот ресурс не безграничен. Однако на  самого  Сталина  заключение  Бехтерева  не произвело особого впечатления. Ему  раньше  уже  говорили  о  заболевании  и довольно давно, еще до революции.  Один  из  Сванидзе  говорил,  что  Сталин обращался к психиатру, после рождения Якова.

   Отойти от  дел и лечиться он не мог.  Для него это было равно   политической смерти. Если устраниться от  руководства  -  значит,  навсегда:  конкурентов много. Тем более - лечение у психиатра.  Сумасшедший,  псих  -  разве  может такой человек занимать руководящий пост?!

   Да что  там лечение: Сталин боялся  как бы не  получил  огласку   сам  визит Бехтерева. Но совсем другое, если о болезни скажет сам Бехтерев. А он  стар, рассеян и вообще вне контроля. Мало ли что может сорваться с его языка.  И тогда конец политической карьере. Этот новый пунктик очень сильно  давил  на психику Сталина. Успокоился он лишь тогда, когда профессор умер.

   Через некоторое  время, внезапно умерла Надежда  Сергеевна Аллилуева. Перед смертью она написала письмо,  содержание  которого  в  целом,  в  общем,  не важно. Достаточно лишь первых строк, повторяющих то, что она сказала  как-то на банкете: «Надо быть воистину гениальным  человеком,  чтобы  оставить  без хлеба такую страну, как Россия», и тут же сугубо личный упрек:  она  забыла, она даже припомнить не может, когда вместе ходили в театр...

   Все эти   события  все  сильнее   и  сильнее  обостряли   основные  качества личности, за которые его все больше и больше боялись. На семейном фронте  он потерпел  поражение,  а  на  политическом  он  был  единственным  и   полным победителем. Он сотворил свой собственный мир из страны. В  Советском  Союзе существует  правящая  иерархия,   строго   централизованная   и   совершенно независимая от так называемых Советов и народа.  Подбор  идет  сверху  вниз. Сталин имеет в  своих  руках  власть  абсолютного  самодержца.  Бюрократия располагает огромными доходами не столько в денежном, сколько в  натуральном виде: прекрасные здания, автомобили, дачи, лучшие предметы  употребления  со всех  концов  страны.  Верхний  столб  бюрократии  живет  так,  как  крупная буржуазия капиталистических стран, провинциальная бюрократия и  низшие  слои столичной живут, как мелкая буржуазия. Бюрократия создает вокруг себя  опору в виде рабочей аристократии; т.к. герои труда, орденоносцы и прочие все  они пользуются привилегиями за свою верность бюрократии, центральной и  местной. Все они пользуются заслуженной ненавистью народа. И при всем этом  в  стране царит террор Сталина…