Личность царя Алексея Михайловича

Личность  царя Алексея Михайловича

Алексей I Михайлович Тишайший (Романов)

Годы  жизни: 19.03.1629-29.01.1676

Годы  правления: 1645-1676

10-й  Царь Российский (1645 — 1676 гг.).

Второй  представитель династии Романовых  на российском престоле.

Сын царя Михаила Федоровича Романова и  Евдокии Лукьяновны Стрешневой.

Важнейшим событием в биографии юного Алексея  и всей страны, недавно пережившей ужасы Смуты, стало представление  его в «новолетие», 1 сентября 1642 г., народа Тринадцатилетний царевич тогда, наверное, и не мог предположить, что совсем скоро вступит на арену официальной большой политики, а «объявление» воспринималось только как акт укрепления царской власти. Но судьба распорядилась иначе. Царевич Алексей почти одновременно потерял обоих родителей. 12 июля 1645 г. умер Михаил Федорович, а 18 августа этого же года - Евдокия Лукьяновна.

28 сентября  1645 г. официальная Россия ликовала по случаю коронации в Успенском соборе нового государя, царя Алексея Михайловича. Но для многих россиян происходившее в Московском Кремле оказалось, по меньшей мере, спорным действом. Одни сомневались в «подлинности» нового царя, другие – в законности передачи власти от выборного царя Михаила к его невыборному «всей землей» сыну по наследству. Корни этих сомнений кроются в Смутном времени, когда «выкрикивание» царя на площади стало нормой. Другой отголосок Смуты – многочисленные самозванцы, наводнявшие стран. Все это определило стиль мышления, поведения и творчества царя Алексея.

Среди западников и старозаветных людей, не принадлежа всецело ни к тем, ни к другим, стоит личность самого царя Алексея  Михайловича. Известна мысль, что если бы в период культурного брожения в Московском государстве середины XVII в. московское общество имело такого вождя, каким был Петр Великий, то культурная реформа могла бы совершиться  раньше, чем это произошло на самом  деле. Но таким вождем  Алексей  быть не мог. Это был прекрасный и  благородный, слишком мягкий и нерешительный  человек. Не такова натура была у царя Алексея Михайловича, чтобы, проникнувшись  одной какой-нибудь идеей, он мог  энергично осуществлять эту идею, страстно бороться, преодолевать неудачи, всего себя отдать практической деятельности, как отдал себя ей Петр. Сын и  отец совсем несходны по характеру; в  царе Алексее не было той инициативы, какая отличала характер Петра. Стремление Петра всякую мысль претворить в  дело совсем чуждо личности Алексея  Михайловича, мирной и созерцательной. Боевая, железная натура Петра вполне противоположна живой, но мягкой натуре его отца.

«Тишайший царь»  – таково прозвание Алексея Михайловича, но относилось оно больше к личным качествам царя, а не к годам  его царствования. Всё его долгое правление, 31 год, страну сотрясали  войны, народные бунты (Соляной и  Медный), восстание Степана Разина. Почти полтора десятка лет  шла борьба царя с патриархом Никоном, затеявшим реформу богослужения.

Царь Алексей  рос тихо в тереме московского  дворца, до пятилетнего возраста окруженный многочисленным штатом мам, а затем, с пятилетнего возраста, переданный на попечение дядьки, известного Бориса Ивановича Морозова. С пяти лет  стали его учить грамоте по букварю, перевели затем на Часослов, Псалтирь и Апостольские Деяния; семи лет научили писать, а девяти лет  стали учить церковному пению. Этим собственно и закончилось образование. С ним рядом шли забавы: царевичу покупали игрушки, музыкальные инструменты  и санки потешные, словом, все  обычные предметы детского развлечения.

Дальнейшие  годы жизни царя Алексея дали ему  много впечатлений и значительный житейский опыт. Первое знакомство с делом государственного управления, необычные волнения в Москве в  1648 г, путешествия в Литву и Ливонию в 1654— 1655 гг., на театр военных действий, где царь видел у ног своих Смоленск и Вильну и был свидетелем военной неудачи под Ригой,— все это развивающим образом подействовало на личность Алексея Михайловича, определило эту личность, сложило характер. Царь возмужал, из неопытного юноши стал очень определенным человеком, с оригинальной умственной и нравственной физиономией.

Современники  искренно любили царя Алексея Михайловича. Самая наружность царя сразу говорила в его пользу и влекла к нему. В его живых голубых глазах светилась редкая доброта; взгляд этих глаз, по отзыву современника, никого не пугал, но ободрял и обнадеживал. Лицо государя, полное и румяное, с  русой бородой, было благодушно-приветливо и в то же время серьезно и важно, а полная (потом даже чересчур полная) фигура его сохраняла величавую и чинную осанку. Однако царственный вид Алексея Михайловича ни в ком не будил страха: понимали, что не личная гордость царя создала эту осанку, а сознание важности и святости сана, который Бог на него возложил.

Привлекательная внешность отражала в себе, по общему мнению, прекрасную душу. Алексей Михайлович всем, кто имел случай его узнать, казался светлой личностью и  всех удивлял своими достоинствами  и приятностью. Он очень любил  писать и в этом отношении был редким явлением своего времени, очень небогатого мемуарами и памятниками частной корреспонденции. Его личные литературные попытки не ограничивались составлением пространных, литературно написанных писем и посланий. Он начинал писать записки о польской войне. Значительная часть его литературных попыток дошла до нас, и притом дошло по большей части то, что писал он во времена своей молодости, когда был свежее и откровеннее и когда жил полнее. Этот литературный материал замечательно ясно рисует нам личность государя и вполне позволяет понять, насколько симпатична и интересна была эта личность. Царь Алексей высказывался очень легко, говорил почти всегда без обычной в те времена риторики, любил, что называется, поговорить и пофилософствовать в своих произведениях.

Его занимает и волнует все одинаково: и  вопросы политики, и военные реляции, и смерть патриарха, и садоводство, и вопрос о том, как петь и служить  в церкви, и соколиная охота, и  театральные представления, и убийство пьяного монаха в его любимом  монастыре. В увлечении тем или  иным предметом царь не делает видимого различия между важным и неважным.

Такой живой  и восприимчивый человек, как  царь Алексей, мог быть очень вспыльчив  и подвижен на гнев.

Но не только тем, что царь легко прощал и мирился, доказывается его душевная доброта. Общий голос современников называет его очень добрым человеком. Царь любил благотворить. В обычные  для той эпохи рутинные формы  «подачи» и «корма» нищим Алексей  Михайлович умел внести сознательную стихию любви к добру и людям.

Живая, впечатлительная, чуткая и добрая натура Алексея Михайловича  делала его очень способным к  добродушному веселью и смеху. Склонностью  к юмору он напоминает своего гениального  сына Петра; оба они любили пошутить и словом и делом. Насколько «потеха» отца благороднее «шутовства» сына, и насколько острый цинизм последнего ниже целомудренной шутки Алексея  Михайловича! Уменье соединять дело и потеху заметно у царя Алексея  и в том отношении, что он охотно вводил шутку в деловую сферу. В его переписке не раз встречаем  юмор там, где его не ждешь.

Такова была природа царя Алексея Михайловича, впечатлительная и чуткая, живая  и мягкая, общительная и веселая. Эти богатые свойства были в духе того времени обработаны воспитанием. Алексея Михайловича приучили к  книге и разбудили в нем  умственные запросы. Склонность к чтению и размышлению развила светлые  стороны натуры Алексея Михайловича  и создала из него чрезвычайно  привлекательную личность. Он был  один из самых образованных людей  московского общества того времени: следы его разносторонней начитанности, библейской, церковной и светской, разбросаны во всех его произведениях. Поэтому его речь всегда искренна и полна содержания. Высказывался он чрезвычайно охотно, и потому его умственный облик вполне ясен.

Чтение образовало в Алексее Михайловиче очень  глубокую и сознательную религиозность. Религиозным чувством он был проникнут  весь. Он много молился, строго держал посты и прекрасно знал все церковные уставы. Его главным духовным интересом было спасение души. С этой точки зрения он судил и других. Но обряд и аскетическое воздержание, к которому стремились наши предки, не исчерпывали религиозного сознания Алексея Михайловича. Религия для него была не только обрядом, но и высокой нравственной дисциплиной: будучи глубоко религиозным, царь думал вместе с тем, что не грешит, смотря комедию и лаская немцев. Однако при этом он ревниво оберегал чистоту религии и, без сомнения, был одним из право-славнейших москвичей; только его ум и начитанность позволяли ему гораздо шире понимать православие, чем понимало его большинство его современников.

Умственная  работа приводила его к образованию  собственных взглядов на мир и  людей, а равно и общих нравственных понятий, которые составляли его  собственное философско-нравственное достояние. Конечно, это не была система  мировоззрения в современном  смысле; тем не менее, в сознании Алексея Михайловича был такой  отчетливый моральный строй и  порядок, что всякий частный случай ему легко было подвести под его  общие понятия и дать ему категорическую оценку. Знаменательным кажется и  отношение царя к вопросу о  внешнем принуждении в делах  веры. Алексей Михайлович видимо разделяет  мысли несогласных с Никоном  и терпевших от него подневольных постников и молитвенников. Нельзя силой заставить Богу веровать —  это, по всей видимости, убеждение самого Алексея Михайловича.

При религиозном  настроении и напряженной моральной  вдумчивости царь Алексей был  весьма эстетичен — в том смысле, что любил и понимал красоту. Его эстетическое чувство сказывалось  ярче всего в страсти к соколиной  охоте, а позже — к сельскому  хозяйству.

То же чувство  красоты заставляло царя увлекаться внешним благочестием церковного служения и строго следить за ним, иногда даже нарушая его внутреннюю чинность для внешней красоты. Не только церковные  церемонии, но и парады придворные и  военные необыкновенно занимали Алексея Михайловича с точки  зрения «чина» и «урядства», т. е. внешнего порядка, красоты и великолепия. Он, например, с чрезвычайным усердием устраивал смотры и проводы своим войскам перед первым литовским походом, обставлял их торжественным и красивым церемониалом. Большой эстетический вкус царя сказывался в выборе любимых мест: Саввина-Сторожевского монастыря в Звенигороде, излюбленного царем Алексеем Михайловичем, – это одно из красивейших мест всей Московской губернии; в селе Коломенском, – прекрасные виды с высокого берега Москвы-реки.

Соединение  глубокой религиозности и аскетизма  с охотничьими наслаждениями  и светлым взглядом на жизнь не было противоречием в натуре и  философии Алексея Михайловича. В нем религия и молитва  не исключали удовольствий и потех. По мнению царя, жизнь не есть печаль, и от печали нужно лечиться, нужно  гнать ее — так и Бог велел.

Но если жизнь  — не тяжелое, мрачное испытание, то она для царя Алексея и не сплошное наслаждение. Цель жизни —  спасение души и достигается эта  цель хорошей благочестивой жизнью; а хорошая жизнь, по мнению царя, должна проходить в строгом порядке: в ней все должно иметь свое место и время. Он убежден, что  во все, что бы ни делал человек, нужно  вносить порядок, «чин». Чин и  благоустройство для Алексея  Михайловича — залог успеха во всем. Поэтому царь Алексей Михайлович очень заботится о порядке  во всяком большом и малом деле.

До сих  пор царь Алексей Михайлович был  обращен к нам своими светлыми сторонами, и мы ими любовались. Но были же и тени. Злых и мерзких  дел за Царем Алексеем современники не знают; однако иногда они бывали им недовольны. В годы его молодости, в эпоху законодательных работ  над Уложением (1649 г.), настроение народных масс было настолько неспокойно, что многие давали волю языку. Один из озлобленных реформами уличных озорников Савинка Корепин болтал на Москве про юного государя, что царь «глядит все изо рта у бояр Морозова и Милославскаго: они всем владеют, и сам государь все это знает да молчит». Мысль, что Царь «глядит изо рта» у других, мелькает и позднее. «Гораздо тихий» царь был ведь тих добротой, а не смыслом; это ясно для всех, знакомых с историческим материалом.

При всей своей  живости, при всем своем уме царь Алексей Михайлович был безвольный и временами малодушный человек. Он не мог взять в свои руки настроение окружающих, не мог круто разделаться с виновными, прогнать самоуправца. Он мог вспыхнуть, выбранить, даже ударить, но затем быстро сдавался и искал примирения. Он терпел князя Львова у дел, держал около себя своего плохого тестя Милославского, давал волю безмерному властолюбию Никона — потому, что не имел в себе силы бороться ни с служебными злоупотреблениями, ни с придворными влияниями, ни с сильными характерами. Хуже всего он чувствовал себя тогда, когда видел неизбежность вступить открыто в какое-либо неприятное дело. Душевным малодушием доброго государя следует объяснить его вкус к письменным выговорам: за глаза можно было написать много и сильно, грозно и красиво; а в глаза бранить трудно и жалко. В глаза бранить кого-либо царю Алексею было можно только в минуты кратковременных вспышек горячего гнева, когда у него вместе с языком развязывались и руки.

Итак, слабость характера была одним из теневых  свойств царя Алексея Михайловича. Другое его отрицательное свойство легче описать, чем назвать. Царь Алексей не умел и не думал работать. Он не знал поэзии и радостей труда  и в этом отношении был совершенной  противоположностью своему сыну Петру. Вся его энергия уходила в  отправление того «чина», который  он видел в вековом церковном  и дворцовом обиходе. Управление же государством не было таким делом, которое царь Алексей желал бы принять непосредственно на себя. Для того существовали бояре и  приказные люди. Сначала за царя Алексея правил Борис Иванович Морозов, потом настала пора князя Никиты Ивановича Одоевского, за ним стал временщиком патриарх Никон, правивший  не только святительские дела, но и  царские; за Никоном следовали Ордин-Нащокин и Матвеев. Но ни работать с ними, ни увлекать их властной волей боевого вождя он не может.