Л.И. Брежнев как человек и государственный деятель

     - А вручили уже? Я бы хотел  это сделать сам.

     Рябенко (начальник охраны) стал хвалить  актера Тихонова. Другие подхватили. Брежнев  прервал их:

     - Так за чем же дело стало…

     И через несколько дней лично вручил Звезду Героя Советского Союза и  орден Ленина…артисту Тихонову в  полной уверенности, что это и  есть Штирлиц…»

     Во  время похорон советских лидеров  принято нести их награды, приколотые к небольшим бархатным подушечкам. Когда хоронили Суслова, пятнадцать старших офицеров несли за гробом его ордена и медали. Но у Брежнева было больше двухсот орденов и медалей! Пришлось прикреплять на каждую бархатную подушечку по нескольку орденов и медалей и ограничить почетный эскорт сорока четырьмя старшими офицерами.

     Бесконечные восхваления Брежнева, доходившие до фарса, не могли скрыть фактического всевластия партаппарата, КГБ и армейской  верхушки - Внутренняя политика во времена  Брежнева определялась милитаризацией экономики, ползучей реставрацией сталинизма, увеличением разрыва между процветанием верхов и убогой жизнью низов, коррумпированностью органов власти снизу доверху. Преступная внешняя политика - от введения танков в Чехословакию в 1968 году до вторжения в Афганистан в 1979г. - была лишь логическим следствием политики внутренней. Закрепленная Конституцией 1977 года руководящая роль КПСС лишь консервировала существующее положение. Деятельность Брежнева привела к кризисным, застойным явлениям в экономике, породила эпохальный феномен - свободомыслие, или диссидентство, показала его преемникам нежизнеспособность "развитого Социализма" и необходимость реформ.

     Стали создаваться и различного рода мифы, особенно вокруг военной биографии  Брежнева. Как политработник Брежнев не принимал участия в наиболее крупных и решающих сражениях Отечественной войны. Один из наиболее важных эпизодов в боевой биографии 18-й армии - это захват и удержание в течение 225 дней плацдарма южнее Новороссийска в 1943 г., получившего название "Малая земля". В боях на Малой земле принимала участие не вся армия, а лишь ее десантные части. Штаб армии и ее политотдел находились на Большой земле в относительной безопасности. Как можно судить по небольшой книжке Брежнева, он был на Малой земле всего два раза; один раз с бригадой ЦК партии, другой раз для вручения партийных билетов и наград солдатам и офицерам. В большой документальной повести Г. Соколова "Малая земля", автор которой, как говорится в предисловии, "все семь долгих месяцев находился на Малой земле", мы можем найти всего два упоминания о Брежневе - "худом полковнике с большими черными бровями". Однако со второй половины 70-х годов этот героический, но малозначительный в общем масштабе войны эпизод стал безмерно увеличиваться, о нем писали и говорили больше, чем о других действительно великих сражениях войны. Книжечку Брежнева включили в список обязательной литературы для изучения в средней школе, в вузах и системе партийного просвещения. Непомерно преувеличивалась и роль самого Брежнева в боях на Малой земле. Конечно, поездки на Малую землю были сопряжены с большой опасностью. Как писал еще в 1958 г. С. Борзенко: "Однажды сейнер, на котором плыл Брежнев, напоролся на мину, полковника выбросило в море, и там его в бессознательном состоянии подобрали матросы". В книге Г. Соколова можно также прочесть: "Солдаты сказали мне,- продолжал Зеленцов, - что в сейнер, на котором плыл сюда Брежнев, попал снаряд, полковника взрывной волной сбросило в море. Моряки нырнули, спасли. Без сознания был... - Молодцы моряки! - с явной гордостью произнес Петраков".

     В своей книжке "Малая земля" сам Брежнев лишь мимоходом упоминает  об "апрельских боях", последовавших за памятной переправой, "когда мне пришлось искупаться в воде". Но в огромном потоке статей, брошюр и воспоминаний о Малой земле можно было позднее найти описание того, как сброшенный взрывной волной в море полковник Брежнев не только сам выбирается на корабль, но и помогает выбраться из воды контуженому матросу - все это настолько превышало разумную меру, что дало пищу многочисленным насмешкам, которые рождались и в военной среде.

     Не  обладая даже малейшей долей ораторского  таланта, Брежнев стремился чуть ли не еженедельно выступать с речами или докладами, которые транслировались телевидением по всей стране или включались в специальные выпуски кинохроники. Разумеется, все это только вредило его репутации, но могло служить и наглядной иллюстрацией деградации ораторского искусства у руководителей.

     Брежнев был простым чтецом подготовленных для него речей и докладов. Но даже и такое чтение давалось ему  с большим трудом, он делал много  ошибок при произношении слов. Брежнев  терялся на публике или перед телевизионными камерами. Без бумажки он не мог произнести даже краткой приветственной речи при вручении ордена своим коллегам по Политбюро. Только однажды, в октябре 1971.г., во время государственного визита во Францию, где так высоко ценится ораторское искусство, Брежнев на приеме в Елисейском дворце произнес свою речь без бумажки. Я слушал прямую трансляцию этой церемонии по радио, и было очевидно, что Брежнев старательно выучил заранее свою небольшую речь. Однако от волнения он забывал произнести отдельные слова или предложения, что делало непонятными или бессмысленными некоторые фразы, Конечно, переводчик из советской делегации выучил текст этой речи лучше Брежнева, и потому французы не заметили никаких ошибок.

     Брежнев терялся на разного рода торжественных церемониях, скрывая порой эту растерянность неестественной малоподвижностью. Но в более узком кругу, во время частых встреч или в дни отдыха Брежнев мог быть совсем иным человеком, более самостоятельным, находчивым, иногда проявляющим чувство юмора. Об этом вспоминают почти все политики, которые имели с ним дело, конечно, еще до начала его тяжелой болезни. Видимо, понимая это, Брежнев вскоре стал предпочитать вести важные переговоры на своей даче в Ореанде в Крыму или в охотничьем угодье Завидово под Москвой. Бывший канцлер ФРГ В. Брандт, с которым Брежнев встречался не один раз, писал в своих воспоминаниях: "В отличие от Косыгина, моего непосредственного партнера по переговорам 1970 г., который был в основном холоден и спокоен, Брежнев мог быть импульсивным, даже гневным. Перемены в настроении, русская душа, возможны быстрые слезы. Он имел чувство юмора. Он не только по многу часов купался в Ореанде, но много говорил и смеялся. Он рассказывал об истории своей страны, но только о последних десятилетиях... Было очевидно, что Брежнев старался следить за своей внешностью. Его фигура не соответствовала тем представлениям, которые могли возникнуть по его официальным фотографиям. Это не была ни в коей мере внушительная личность, и, несмотря на грузность своего тела, он производил впечатление изящного, живого, энергичного в движениях, жизнерадостного человека. Его мимика и жесты выдавали южанина, в особенности, если он чувствовал себя раскованным во время беседы. Он происходил из украинской индустриальной области, где перемешивались различные национальные влияния.

     Брежнев сугубо одномерный человек с психологией  партийного бюрократа средней руки, тщеславен, осторожен, консервативен. Он боится крутых поворотов, страшится  реформ, но способен неизменно гнуть «генеральную линию» партии труда, куда требует высшая партверхушкка.

     Его трудно назвать «простой» марионеткой  партийного сиклинта, но это был  чрезвычайно удобный для высшего  коммунистического эшелона человек. Он олицетворял и выражал консервативные тенденции советского общества.

     Консерватизм  Брежнева и его единоверцев выразится  в стремлении сохранить многие большевистские традиции и нравы, поддержать ортодоксальные «классовые» взгляды, согласится с  минимумом перемен в обществе.

     Брежнев воспринимался в быту как «добрый», коммунистический «царь»… если бы еще он не имел на своем счету Чехословакию, Афганистан…

     Как и подобает «доброму царю», Брежнев  любил делать окружавшим его людям  приятное: подарки, просто оказывать  какое-то вельможное внимание. У Брежнева было очень много личных друзей, которых он не забывал, одаривал, продвигал по служебной лестнице. К.У. Черненко, К.С. Грушевой, С.К. Цвигун, Н.А. Щелоков, Г.К. Цинев, И.И. Бодюл, Г.Э. Цуканов, С.П. Трапезников, М.Х. Калашников, многие другие давние знакомые быстро заняли значительные посты в партии, государстве, армии, «органах». Генсек не забывал поздравить каждого из многочисленных приятелей: позвонить по телефону, прислать роскошную открытку, именной подарок.

     Этот  лидер, над которым полуоткрыто  потешался его народ, с серьезным видом мог подолгу заниматься рассмотрением и обсуждением вопросов: какие сувениры подарить приезжающему главе государства, его жене, сопровождающим лицам. Брежнев любил делать подарки (за государственный счет), любил и сам получать. За рубежом ему дарили шикарные машины, в стране – роскошные ружья, сабли, вазы, отделанные бриллиантами, золотые часы с дорогими камнями и т.д.

     Даже  бюст самого Брежнева, отлитый из чистого  золота, преподнесли генсеку в  одной из республик к его 70-летию…

     Но  эти же люди, осыпавшие полувыжившего, полураспавшегося Брежнева изысканными  ценностями, сами отобрали у его  семьи в 1988 – 1989 годах дареное. Его  жена Виктория Петровна совсем не протестовала и молча вернула многочисленные знаки холуйского внимания к «вождю». Думаю, упрека заслуживает не только сам генсек, почти впавший в детство, что касается наград и «призов за власть», но и целая когорта высоких партийных сановников, ломавших голову: чем бы еще завтра удивить Брежнева? Он им был нужен такой – слабый, податливый, слезливый. За этим всем стоит не только гримаса большевистского вождизма, но и человеческая драма больного человека.

     Брежнев был в целом человеком благожелательным, он не любил осложнений и конфликтов ни в политике, ни в личных отношениях со своими коллегами. Когда такой конфликт все же возникал, Брежнев старался избежать экстремальных решений. При конфликтах внутри руководства лишь очень немногие из людей отправлялись на пенсию. Большинство “опальных” руководителей оставалось в “номенклатуре”, но лишь на 2-3 ступени ниже. Член Политбюро мог стать заместителем министра, а бывший министр, секретарь обкома партии, член ЦК КПСС направлялся послом в небольшую страну: Данию, Бельгию, Австралию, Норвегию. Эта благожелательность переходила нередко в попустительство, которым пользовались и нечестные люди. Брежнев часто оставлял на своих постах не только провинившихся, но и проворовавшихся работников. Известно, что без санкции Политбюро судебные органы не могут проводить следствие по делу любого из членов ЦК КПСС. Нередко случалось и такое, что Брежнев плакал на официальных приемах. Эта сентиментальность, столь мало свойственная политикам, иногда приносила пользу ... искусству. Так, например, еще в начале 70-х годов был создан кинофильм “Белорусский вокзал”. Это была хорошая картина, но ее не допускали на экран, полагая, что в фильме не в лучшем свете представлена московская милиция. Защитники картины добились просмотра ее с участием членов Политбюро. В фильме есть эпизод, где показано, как случайно и через много лет встретившиеся однополчане поют песню о десантном батальоне, в котором все они когда-то служили. Песня эта, сочиненная Б.Окуджавой, тронула Брежнева, и он заплакал. Разумеется, фильм был немедленно разрешен к прокату, а песню о десантном батальоне с тех пор почти всегда включали в репертуар концертов, на которых бывал Брежнев.

     Даже  критиковал Брежнев по-своему. Как  писал весьма пристрастно его  зять Ю.М. Чурбанов, это была критика  «брежневская». « Леонид Ильич, - вспоминал  родственник, - как никто другой умел так журить людей, что они на него никогда не обижались».

     Брежнев, таким образом, цементировал свой «дворцовый»  фундамент личной власти не с помощью  страха, как, допустим, Сталин, а использовал  приятельский, доброжелательный характер отношений. Генсек любил долгие и обильные застолья, большую охоту, людную рыбалку, быструю езду на роскошных автомобилях, которые он коллекционировал.

     Во  времена Хрущева будущий генсек и остальные члены политбюро  трудились на старой площади по 10 – 12 часов, часто направлялись в командировки, корпели по многу времени на бесчисленных всесоюзных и партийных совещаниях, возглавляли многочисленные комиссии.

     Теперь  генсек устроил для себя совсем другой режим работы, особенно когда в  середине семидесятых годов у  него резко ухудшилось здоровье. Последние пять шесть лет этот больной, маразматический человек работал номинально. Приезжал на два-три часа в кабинет, по несколько дней в неделю находился в Завидове, знаменитом охотничьем хозяйстве недалеко от Москвы. Аппарат ЦК вершил все дела, лишь иногда заручаясь подписью Брежнева на какой-либо важной бумаге.

     Вскоре  после прихода к власти, по его  настоянию, политбюро принимает 28 июля 1966 года решение, согласно которому члены  высшей партийной коллегии стали  иметь по два с половиной месяца отпуска в год. При этом они «начинали работу в 9 часов утра и оканчивали в 17 часов с обязательным перерывом на обед». Когда Брежнев стал уже на глазах всей страны, да и мира «разваливаться», политбюро приняло еще ряд дополнительных мер по охране драгоценного здоровья генсека. Его везде сопровождала реанимационная машина с медицинским персоналом; в местах его работы были оборудованы соответствующие оздоровительные кабинеты, и фактически с 1978 года только летний отпуск генсека был доведен до двух с половиной месяцев.

     Еще в 50-летнем и даже 60-летнем возрасте Брежнев жил, не слишком заботясь о состоянии своего здоровья. Он не отказывался от всех удовольствий, которые может дать жизнь и  которые далеко не всегда способствуют долголетию. Первые серьезные проблемы со здоровьем появились у Брежнева, видимо, в 1969-1970 гг. Рядом с ним стали постоянно дежурить врачи, и в местах, где он жил, были оборудованы медицинские кабинеты. В начале 1976 г. С Брежневым случилось то, что принято называть клинической смертью. Однако его удалось вернуть к жизни, хотя в течение двух месяцев он не мог работать, ибо его мышление и речь были нарушены. С тех пор рядом с Брежневым постоянно находилась группа врачей-реаниматоров, вооруженных необходимым оборудованием. Хотя состояние здоровья наших лидеров относится к числу тщательно охраняемых государственных тайн, прогрессирующая немощь Брежнева была очевидна для всех, кто мог видеть его на экранах своих телевизоров.

     В сущности он медленно умирал на глазах всего мира. У него было в последние шесть лет несколько инфарктов и инсультов, и врачи-реаниматоры несколько раз выводили его из состояния клинической смерти. Разумеется, болезненное состояние Брежнева стало отражаться и на его способности управлять страной. Он был вынужден часто прерывать выполнение своих обязанностей или перелагать их на непрерывно растущий штат своих личных помощников. Рабочий день Брежнева сократился на несколько часов. Постепенно ему становилось все труднее выполнять даже простые протокольные обязанности, и он перестал разбираться в том, что происходить вокруг. Однако очень много влиятельных, глубоко разложившихся, погрязших в коррупции людей из его окружения были заинтересованы в том, чтобы Брежнев время от времени появлялся на людях хотя бы как формальный глава государства. Они буквально водили его под руки и достигли худшего: старость, немощь и болезни советского лидера стали предметами не столько сочувствия и жалости его сограждан, сколько раздражения и насмешек, которые высказывались все более открыто. 11 ноября 1982 года утром во время завтрака Брежнев вышел в свой кабинет что-то взять и долго не возвращался. Обеспокоенная жена пошла из столовой за ним и увидела его лежащим на ковре возле письменного стола. Усилия врачей на этот раз не принесли успеха, и через четыре часа после того, как сердце Брежнева остановилось, они объявили о его кончине. На следующий день ЦК КПСС и Советское правительство официально оповестили мир о смерти Л.И. Брежнева.