Летописание на Руси

ЛЕТОПИСИ—на Руси велись с XI по XVIII в. До сер. XVI в., времени Ивана Грозного, они были основным видом исторического повествования, лишь с этого времени "уступая первенство другому историографическому жанру — хронографам. Л. составлялись в монастырях, при дворах князей (а потом и царей), в канцеляриях митрополитов. Летописцы почти никогда не были частными лицами, а ыполняли поручение или заказ духовных или светских властителей, отражали интересы определенных групп людей. Именно поэтому Л. нередко противоречили друг другу не только в оценках событий, но и в собственно фактической основе, что создает значительные трудности для исследователей летописания и историков, на основании Л. воссоздающих действительный ход событий.

По структуре  своей древнерусские Л. представляли своды погодных статей, т. е. сообщений  о произошедших в каждом году событий.

Русское летописание  имеет длительную историю. При современном уровне знаний пока не удается установить, когда начали вести записи об исторических событиях, сменяя предшествующую форму исторических знаний — устные рассказы, предания и легенды. По мнению большинства ученых, последователей акад. А. А. Шахматова, Л. обретает устойчивую форму и начинает систематически вестись с сер. XI в. Древнейшей из дошедших до нас Л. является Повесть временных лет. Уже этот летописный свод нач. XII в. отличает сочетание собственно погодных записей с памятниками иных жанров и даже документами. В Повесть временных лет вставлены тексты договоров с Византией, предания о возникновении Киево-Печерского монастыря, изложение священной истории в форме рассказа “философа”, побуждавшего князя Владимира к принятию христианского вероисповедания, и т. д. Подобный синкретический характер Л. сохранит и позднее в дальнейшем. Особый интерес представляют так называемые летописные повести — сюжетные рассказы о наиболее значительных событиях отечественной истории.

До настоящего времени сохранилось несколько  сотен списков Л. (некоторые Л. известны в нескольких списках, другие — в единственных), и учеными  выделено по крайней мере несколько  десятков летописных сводов. Сводом является, собственно говоря, каждая Л., так как соединяет в себе — в переработанном, сокращенном или, напротив, дополненном виде — предшествующую Л. и записи о событиях последних лет или десятилетий, принадлежащие самому летописцу. Сводный характер Л. сделал возможным тот путь исследования летописания, который был открыт и развит акад. Шахматовым. Если две или несколько Л. до определенного года совпадают между собой, то из этого следует, что либо одна списана с другой (это встречается редко), либо у них был общий источник, доходящий до этого года. Шахматову и его последователям удалось определить целую цепь летописных сводов, предшествовавших дошедшим до нас Л. XIV—XVII вв.: сводов XIV, XV и более ранних веков, вплоть до XI в. Конечно, определение точной даты и места составления сводов носит гипотетический характер, но эти гипотезы, опирающиеся на реально дошедшие до нас тексты и взаимоотношения между ними, позволяют ориентироваться в памятниках, вошедших в издающуюся уже полтораста лет серию — “Полное собрание русских летописей” (ПСРЛ).

Летописным сводом содержащим изложение древнейшей истории  Руси, является Повесть временных  лет. Л. южнорусских княжеств XII—XIII вв. дошли до нас в составе Ипатьевской Л. (см. Летопись Ипатьевская). Летописные своды Ростова Великого, Владимира и Переяславля Суздальского конца XII— нач. XIII в. лучше всего сохранились в составе Лаврентьевской и Радзивиловской Л. (см. Летопись Лаврентьевская, Летопись Радзивиловская), а также Летописца Переяславля Суздальского. Летописный свод, связанный с митрополитом Киприаном и доведенный до 1408 г., дошел в Троицкой Л., сгоревшей в московском пожаре 1812 г. Ее текст был реконструирован М. Д. Приселковым (Троицкая летопись: Реконструкция текста — М.; Л., 1950).

Около 1412 г. был создан летописный свод в Твери, отразивший дополненную переработку общерусского летописного свода конца XIV— нач. XV в., близкую к Троицкой Л. Он отразился в Симеоновской Л. (ПСРЛ.— Т. 18) и Рогожском летописце (ПСРЛ.— Т. 15.—Вып. 1). Другим источником Рогожского летописца был Тверской свод 1375 г., отразившийся также в Тверском сборнике XVI в. (ПСРЛ.—Т. 15). Особый интерес представляет общерусский, так называемый Новгородско-Софийский свод, составленный, по-видимому, в 30-х гг. XV в. (часто его определяют как “свод 1448 г.”) и включивший расширенные летописные повести о битве на Калке, нашествии Батыя и отсутствовавшие в Троицкой Л. рассказы о борьбе тверских князей с татарами, пространные редакции повестей о Куликовской битве, повесть о нашествии Тохтамыша, “СЛОВО О ЖИТИИ ДМИТРИЯ ДОНСКОГО” и т. д. Свод этот, составленный, по-видимому, при митрополичьей кафедре во время феодальной войны в Москве, соединил общерусское летописание с новгородским. Свод дошел в Софийской I Л. (ПСРЛ.—Т. 5; 2-е изд. не завершено: в 1925 г. вышел только первый выпуск этого тома) и Новгородской IV Л. (Т. 4, вып. 1 и 2; 2-е изд. не завершено).

Первые памятники  московского великокняжеского летописания, дошедшие до нас, сложились не ранее сер. XV в. Летописный свод 1472 г. отразился в Вологодско-Пермской Л. (ПСРЛ.—Т. 26) и Никаноровской Л. (ПСРЛ.— Т. 27). В основе его лежал Новгородско-Софийский свод, отредактированный великокняжеским летописцем (исключившим, в частности, упоминание о новгородских вольностях). Более радикальная переработка предшествующего летописания была произведена великокняжескими сводчиками в конце 70-х гг. XV в.: Новгородско-Софийский свод был соединен со сводом, близким к Троицкой Л. (с цензурной обработкой материала обоих источников), и с др. памятниками. Великокняжеский московский летописный свод 1479 г., отразивший эту переработку, лег в основу всего официального летописания конца XV—XVI в. Он сохранился в не изданном пока списке XVIII в. (в Эрмитажном собрании в РНБ), а его более поздняя редакция, доведенная до 1492 г , издана в 25-м томе ПСРЛ