Кулековская битва

оказались малоэффективны на Куликовом поле. Здесь негде было развернуться

коннице. Русские полки образовали глубоко эшелонированную позицию и

навязали орде прямой бой, в котором получили преимущество. Это, конечно, не

означает, что уже до сражения был ясен его исход в пользу русских. Обладая

исключительной подвижностью, ордынцы обычно держали в своих руках

инициативу, постоянно перегруппировывая силы и меняя направления главных

ударов.

Менее ясна картина расположенная в началу битвы ордынских полков.

Летописец отмечает: «погани же бредут оба пол», что обычно переводиться:

«поганые же идут с двух сторон поля». Однако ландшафтная обстановка

заставляла ордынцев двигаться не по краям Поля, а скорее через его

неширокий безлесный центр. Это, вероятно, вызвало в их рядах замешательство

и необходимость перегруппировки сил, что несколько задержало начало битвы.

Примерно в то время, когда ордынские и русские войска стояли лицом друг

к другу, произошел знаменитый поединок инока Пересвета с могучим татарином.

«И ударились крепко копьями, едва земля не проломилась под ними, и

свалились оба с коней на землю и скончались. Заминка в ордынском войске

затянулась, - противник оценивал характер местности и перестраивал свои

боевые порядки. В шестом послерассветном часу (11 часов 30 минут) «внезапно

татарское войско быстро спустилось с холма, но дальше не пошло и

остановилось, ибо не было места, где бы развернуться». Сам Мамай с

приближенными поднялся на высокое место. Таким «высоким» местом считается

Красный Холм, расположенный в 2,5 км южнее верховьев балки Смолки.

В центре ордынского войска, ощетинившись копьями, шла закованная в латы

генуэзская пехота. Эти ландскнехтов нанял Мамай, который чувствовал свою

уязвимость в прямом пешем бою. Навстречу орде, с другой возвышенности

сходил великий князь со своими полками. Склоны, по которым спускались два

войска, относятся, скорее всего, к отрогам балок Нижнего Дубяка и Смолки.

Осыпав русские полки тысячами стрел, ордынцы нанесли свой первый.

Страшный удар. Он был смягчен стойкостью Сторожевого и Передового полков,

которые все же были смяты. Под великим князем пал один конь, затем другой.

Князь под ударами неприятеля отступил к Большому полку. Напряжение битвы

нарастало. Мамай пытался прорваться в центр русского войска.

Открытое пространство Поля не могло вместить всех сражающихся. Задние

ряды напирали на передние. И не только от оружия гибли люди, но и от

великой тесноты задыхались и конями топтались. И не могли кони ступать,

ибо везде были мертвые.

В 7-м часу (12 часов 30 минут) еще твердо стоят русские полки, но уже,

отдельные удары группы ордынцев прорвались через позиции Большого полка.

Они дважды подсекали великокняжеский стяг, убили стоявшего под ним Михаила

Бренка. Сам Дмитрий Иванович, получивший многочисленные удары, был не в

силах больше биться. Он «склонился с побоища» и с трудом дошел до ближайшей

дубравы.

К 8-му часу (13 часов 30 минут), изнемогая под натиском ордынцев. Все

еще удерживая свои позиции Большой полк с владимирскими и суздальскими

дружинами. Князь Глеб Брянский и тысяцкий Тимофей Васильевич здесь бились.

На правом крыле князь Андрей Ольгердович не раз бросал свой полк в

контратаку.

Попытка Мамая прорвать центр русского войска не удалась. Завязнув в

глубоких построениях Большого полка, он переносит главный удар на левое

крыло русского войска. Здесь стояли храбрые белозерские дружины. С самого

севера земли Русской пришли они на Куликово поле, и все полегли в этот час,

не отступив ни шагу. Ордынцам удалось прорвать заслон. Дрогнули молодые

новобранцы московского ополчения, некоторые не выдержали страшного

напряжения битвы и начали отступать. В образовавшуюся брешь Мамай сразу

бросил свои последние конные резервы.

Тогда Дмитрий Ольгердович с резервом «вступи на то место, где оторвался

левы полк, и нападе с северяны и псковичи на большой полк татарский». Этот

маневр на время укрепил левый фланг русского войска. Но он продолжал

прогибаться и местами разрываться под ударами все новых волн ордынской

конницы. В этот момент русские были прижаты к крутому откосу правобережья

Непрядвы. Кое-где ордынцам удалось, видимо, сбросить их в реку и,

преследуя, перейти на ее левый берег.

К 9-му часу (14 часов 30 минут) единого фронта на левом фланге русских

уже не существовало. Чаша весов все больше склонялась в пользу Орды. Солнце

понемногу стало клониться к закату. Шел уже четвертый час непрерывной

битвы. За трагическими событиями на левом фланге русских с волнением

следили тысячи бойцов засадного полка, затаившись в Зеленой Дубраве. Здесь

в течение всей битвы скрывался отборный полк - последний резерв русского

войска.

Воины Засадного полка с нетерпением ждали своего часа и рвались своим

гибнущим товарищам. Особое нетерпение проявлял князь Владимир Андреевич

он хотел поскорее броситься в битву. Но многоопытный воин Дмитрий Боброк

чувствовал, что время еще не приспело. Нужно было ждать, когда ордынцы и их

кони совсем измотаются в сражение.

Решающий миг был уловлен точно. Примерно в 9 часов после восхода (14

часов 30 минут) солнца, вырвавшись из Зеленой Дубравы русские войны

Засадного полка, словно соколы испытанные сорвались с золотых колодок, на

ту великую татарскую силу; а стяги их направлены твердым воеводою Дмитрием

Волынцем, и были они как лютые волки, напавшие на овечье стадо, и стали

поганых татар сечь немилосердно. Неожиданный удар свежих сил русских

буквально ошеломил уже торжествовавших победу ордынцев. Паника охватила

сначала их правый фланг, а затем перекинулась на все войско. И побежали

татары дорогами «неуготованными», и многие были побиты, так как не было у

них сил сопротивляться, ибо «кони их на побоище истомились».

Большая часть ордынцев бросилась бежать на юг, в спасительные степные

просторы. Русские воины гнали их до Красивой Мечи и «множество татар

истопиша». Другая часть ордынцев, прорвавшаяся во время боя к Непрядве,

попала в смертельный мешок и, видимо, полностью была уничтожена.

Вечерело. Клубившаяся над Полем пыль медленно оседала, покрывая, как

саваном, мертвых и израненных. Со всех сторон неслись стоны и крики. Князь

Владимир Андреевич, вновь укрепив великокняжеский стяг, стал созывать

оставшихся в живых воинов. Начались поиски великого князя Дмитрия

Ивановича. Многие свидетельствовали, что видели его сражающимся во время

битвы. Наконец два воина, уклонившись в правую сторону к дубраве, нашли

великого князя под новосрубленной березой, «едва точию дышуща, аки мертв».

Доспехи великого князя были все иссечены. Появление Дмитрия Ивановича

вызвало всеобщее ликование. Звучали сигнальные трубы, и со всего Поля к

нему стали стекаться оставшиеся в живых воины. Наступившая ночь прервала

печальный подсчет павших.

Наутро Дмитрий Иванович, «отдохнув от труда своего и от поту своего, и

от болезней своих утешився все воинство възвесели сладками словесы и

вохвали их и въезвеличив» славную победу над Ордой. С оставшимися в живых

князьями и воеводами он объехал Куликово поле. И увидели они горы трупов, и

наехали они на место, где «лежаху вкупе восмь князей белозерских убиенных».

Вблизь них лежал любимый великим князем Михаил Брено и множество князей и

бояр Большого полка. Тут же увидел Дмитрий Иванович побитыми Семена Мелика

и своего воеводу Тимофея Волуевича. В другом месте они наткнулись на тело

Александра Пересвета - инока Троицкого монастыря, посланца Сергия

Радонежского.

Потрясенный зрелищем побоища, великий князь попросил сосчитать всех

князей, бояр и служащих людей, павших и оставшихся в живых на Куликовом

поле. И подсчитали 40 тысяч живых, а 20 тысяч убитых. Раненые в тот же

день, 9 сентября, были отправлены домой на телегах. Два дня еще стоял

Дмитрий Иванович «на костях» - на поле брани. Усеянном трупами, хороня

погибших. Затем «мало отступя», стоял еще четыре дня, на поле брани, считая

оставшихся в живых и деля добычу, взятую на татарском стане.

Восемь дней стоял Дмитрий Иванович на поле Куликово. Пришло время

возвращаться домой, войско Дмитрия Ивановича переправилось через Дон и

пошло по Рязанской земле, где в страхе метался Олег Рязанский, ожидавший

великую кару за свою измену. Но великий князь был настроен миролюбиво: он

не стал «воевать» Рязанскую землю. Здесь некоторые полки отделились от

основного войска и двинулись в свои княжества. 21 сентября русская рать

вошла в Коломну. В Москву она вступила 28 сентября. Здесь победителей,

«одолевших нечистивого и гордого Мамая», ожидала восторженная встреча.

Весть о победе давно уже долетела до Кремлевских стен, разнеслась по всем

русским княжествам, достигла иноземных пределов.

Но кроме всеобщей радости на Руси были и плач великий по погибшим, и

тревога за дальнейшие судьбы страны. Эти настроения имели серьезные

основания: уже через два года на ослабевшую Русь напал хан Тохтамыш.

Который к этому времени захватил власть в Орде. Появившись из-за Волги орды

Тохтамышы разбили войско Мамая, который «с великой яростью» готовил новый

подход на Москву. После поражения Мамай бежал к Черному морю, в Кафу, где и

был убит.