Красноярский бунт 1695 — 1698 ГГ

Часть I Красноярский бунт 1695 — 1698 ГГ.

Бунты и «шатость» сибирских служилых людей XVII века заслуживают особеннаго взимания и изучения. Сравнительно с служилыми людьми московской Руси сибирские «государевы холопы» пользовались фактически значительною долею независимости и самостоятельности. Находясь вдали от непосредственнаго влияния московских традиций и дисциплины, они могли свободнее обнаруживать свои стремления и упорнее добиваться удовлетворения их. Всего ярче и полнее эта относительная самостоятельность сибирских служилых людей выступает именно в их частых и резких бунтах против воеводской власти. 
 

Нигде кроме Сибири злоупотребления воевод не доходили до той грандиозной степени, когда  населению становилось совершенно «не мочно жить» и оно, после безплодных воплей к великому государю о смене воевод, открыто поднимало против них бунт и пыталось своими силами и средствами оградить себя от » воевод -разорителей, грабителей, мучителей». 

Насколько грандиозны были воеводския злоупотребления в Сибири, настолько же поражают своими размерами и вызванные ими бунты. Иногда бунты длились по нескольку лет, переходя в открытыя военныя действия против воевод и их сторонников, которых возставшее население держало «в осаде» и преследовало всячески, воеводам «отказывали от воеводства» или прямо изгоняли их из городов. 

На место упраздненной воеводской власти, или совместно  с нею, служилые люди избирали своих  выборных властей — «выборных [26] судеек» и др., заводили «мирские круги, советы, думы», руководившие борьбою с воеводами и всем вообще движением. При отсутствии воевод эти «воровския (то – есть, незаконныя, вольныя) думы» брали на себя все функции воеводской власти и отправляли на месте всякия «государевы дела». 

Конечно, такия возстания были только временными явлениями, и редко сибирским служилым людям удавалось надолго оградить себя от «лихих воевод». На место изгнанных населением, или смененных по его челобитьям воевод, приезжали из Москвы другие, которые жили первое время еще «с опаскою», в виду местных «воровских (то есть вольных) людей», а потом все забывалось и снова затягивалась старинная песня на безконечную тему воеводских злоупотреблений тянувшаяся вплоть до новаго взрыва народнаго негодования, с новым изгнанием или сменою зарвавшихся воевод и т. д. и т. д. Иные из сибирских служилых и жилецких людей не мирились с такими «порядками» родной земли и уходили искать «новых землиц», где можно было бы «жить особо» если не «от великаго государя» (бывал и этот мотив) 1), то хотя «от лихих воевод». Уходили «за окиян, на острова», за Байкальское море, в Даурию и т. п. Образовался многочисленный и предприимчивый класс «охочих служилых людей», которые на свой риск и страх шли открывать новыя земли (открытия Семеном Дежневым Берингова пролива, Ерофеем Хабаровым р. Амура и т. п.). 

Красноярская «шатость» 1695 — 1698 гг., закончившаяся открытым бунтом, выросла на той же почве воеводских злоупотреблений и является типичным представителем бунтов сибирских служилых людей XVII века. Красноярский бунт почти неизвестен в литературе 2), а между тем о нем сохранилось громадное дело среди столбцов Сибирскаго Приказа, хранящихся в Московском архиве министерства юстиции 3), и дело это заслуживает обстоятельнаго изучения. 

[27] Прежде всего  Красноярский бунт поражает своею  продолжительностью: он длился около  трех лет. Все это время существовала  в Красноярске выборная организация  среди служилых людей: движением  руководили «выборные судьи (судейки)». Последовательно трем воеводам — стольникам Алексею и Мирону Игнатьевичам Башковским и Семену Ивановичу Дурново — Красноярцы «отказывали от воеводства» и добивались их официальнаго смещения. Всего круче они обошлись с самым «лихим» из этих воевод — с Дурново, котораго не только держали несколько месяцев «в осаде» (как и Мирона Башковскаго), но в конце концов изгнали из города, при чем воевода только случайно сохранил свою жизнь. 

Любопытны и другия стороны этого бунта, особенно группировка воеводской и оппозиционной партий. Последняя, представляя громадное большинство служилых людей, состояла главным образом из старожилых красноярцев, издавна здесь поселившихся. Воеводское же меньшинство (около 4-ой части всех служилых людей) набралось преимущественно из новоселов — «ссыльных людей», среди которых заметную группу составляла часть «ссыльных литовских людей и черкас» (другая часть их — почти половина — принадлежала к бунтовщикам), имея во главе боярскаго сына Василия Игнатьевича Многогрешнаго (брата бывшаго малороссийскаго гетмана Демьяна Многогрешнаго). Возможно, что опальное состояние ссыльных людей заставляло их больше держаться воеводской партии, чтобы не ухудшить своего положения. Но и помимо того, здесь сказался всегдашний антагонизм между коренным и пришлым населением и обычный сибирский протест против ссыльной колонизации, заметный еще с XVII века. 

В Красноярском бунте  участвовали преимущественно служилые люди, по «шатость» была и между жилецкими людьми города и уезда — между посадскими, крестьянами и ясачными людьми. По крайней мере жилецкие люди если не всегда участвовали открыто в бунте, то всегда неизменно сочувствовали и всячески содействовали ему тайно, а явно подавали челобитныя на злоупотребления воевод. «Весь город и уезд» добровольно и охотно признавали власть «выборных судей». Специальный «розыск» о Красноярском бунте производили в [28] 1695 — 1699 гг. московские «сыщики» думный дьяк Данило Леонтьевич Полянский и дьяк Данило Андреевич Берестов, посланные Петром Великим в Сибирь для «большаго сыска» о злоупотреблениях всех вообще сибирских воевод и других служилых людей 4). К сожалению, этот розыск сохранился не весь целиком, да и не был закончен. В нижеследующем изложении мы и предоставляем довольно полное обозрение этого дела.