Источники права Византии

Еще более отчетливо политические тенденции правительства Стилиана Заутцы проявились в новеллах Льва. Выступая против провинциальной знати, законодатель в 84-й новелле запрещал правителям провинций приобретать недвижимость в подчиненных им областях; в 5-й новелле император осуждал стяжательство монастырей. Вместе с тем новеллы содержали ряд немаловажных уступок торгово-ремесленной верхушке: в 52-й новелле император проявлял заботу об увеличении денег в обращении, заявляя, что недостаток денег приносит вред торговцам, ремесленникам и крестьянам; 83-я новелла отменяла постановление Василия I, запретившего взимание процента; 80-я и 81-я новеллы содействовали развитию ювелирного и шелкоткацкого производства, ликвидируя некоторые ограничения, сковывавшие свободу мастеров: им разрешалось изготовлять для продажи украшения из золота, серебра и драгоценных камней, а также продавать лоскуты пурпурных шелковых тканей. Новеллы поощряли развитие торгово-ремесленных коллегий. Наконец, правительство Заутцы прямо поддерживало богатых купцов: так, купцы Ставракий и Косьма получили от Заутцы монопольное право на торговлю с болгарами, причем эта торговля была перенесена из Константинополя в Фессалонику, где купцы были более свободны от контроля администрации, нежели в византийской столице.

М. Я. Сюзюмов и Е.Э. Липшиц[33], отмечая своеобразие и сложность Василик, указывали, что этот источник очень важен и до сих пор значение этого сложного и всеобъемлющего для византийского гражданского права свода полностью не оценено. Одной из важнейших причин этого является отсутствие подлинно критического издания его текста.

В Василиках своеобразным образом сочетаются два различных типа юридических источников — памятники официального законодательства и плоды трудов юристов, комментировавших эти законоположения, причем некоторые такие комментарии включены в официальный текст. Кроме того, уже ранние рукописи Василик сопровождаются разного рода схолиями, окружающими тексты законодательных постановлений как бы цепями. Поэтому за древнейшими из этих схолий утвердилось наименование катен, подобных тем, которые встречаются в богословской литературе. Древнейшие схолии принадлежащие авторам, комментировавшим не текст Василик, а текст тех законодательных постановлений, которые были включены в Василики из свода VI в., были, так сказать, настолько «узаконены», что юристы XI в. часто рассматривали их, как равные по авторитету тем законам, которые были прокомментированы этими старыми юристами[34].

Другими словами, перед нами необычайно своеобразный по форме источник, представляющий очень большой интерес. Василики позволяют утверждать, что  в Византии конца IX в. Имело место товарное производство и соответствующие ему юридические отношения.

Василики явились последним официальным законодательным сводом, созданным в Византии. Все последующие законодательные сборники носили неофициальный характер. Однако некоторые их них в силу присущего им авторитета позднее, уже после гибели самого Византийского государства, подобно официальным сводам, признавались действующим правом.

5. Книга Эпарха.

Важным памятником права начала Х века является «Книга Эпарха», в которой изложены нормы, определявшие организацию, жизнь и быт византийских корпораций торговцев и ремесленников.

Как и все сборники, «Книга Эпарха» имеет основную часть и многочисленные добавления, вставки из более поздних постановлений. Основная часть, безусловно относится к правлению ЛьваV1(«Философа») и возможно, что, если не считать добавлений, относится к 911—912 г., т. е. к последним годам правления Льва VI.[35]

Лев VI известен как продолжатель кодификации сборника законов «Василики». Лев VI был образцом «гражданского» императора, он хорошо знал церковное и светское законодательство, особенно, интересовался вопросами семейного права.

«Книга Эпарха» вводила строгие ограничения приема в цех, требуя 5 поручителей. Она представляла собой вполне самостоятельный свод сухих канцелярских распоряжений правительства, касающихся ремесленных цехов. «Книга Эпарха» есть свод всевозможных mandata — постановлений императора, обращенных к эпарху города в течение IX и Х веков.

Если это так, то ценность «Книги Эпарха» как будто значительно снижается. Картины внутренней жизни цеха «книга» дать не может. В ней находятся только различные мелкие распоряжения, запреты и т. д. В основном это правильно. Но тем не менее в «Книге Эпарха» есть и ценный материал, рисующий внутреннюю жизнь цеха, особенно в I главе — о цехе нотариусов — табулляриев. Это — действительный устав цеха, который фиксирует установившиеся обычаи и правила устройства и быта этого цеха (церемонии, связанные со вступлением в цех нового члена, правила вежливого обращения членов цеха со своими товарищами, порядок ученичества и т. д.).

«Книга Эпарха» не представляет собою законченного труда. Некоторые части «Книги» являются воспроизведением новеллы Льва VI (первые три параграфа устава о нотариусах). Запрещения, введенные в связи с отказами принимать tetarteron, могли возникнуть лишь при Никифоре Фоке. Наряду с уставом цеха нотариусов имеется инструкция для легатариев, строительный устав (XXII), мелкие распоряжения и запреты. Это справочная книга, которая состояла из разного рода узаконении, коими должны были руководствоваться чиновники «секрета» городского эпарха.

«Книга Эпарха» включила уставы только тех цехов, которые входили первоначально в сферу государственной монополии (шелк, ювелирное дело, снабжение). Но и эта точка зрения не сможет объяснить подбора профессий. Миквиц пытается доказать, что в основу «Книги эпарха» положено два принципа: 1) обеспечение всеобщего порядка и снабжения и 2) обеспечение главным цехам их монопольных привилегий. Но и это объяснение не может считаться убедительным. Остается полагать, что сборник составлен применительно к тем постановлениям, которые были изданы в правление императора Льва VI и что сборник вовсе не имел задачи стать кодексом для торговли и ремесла, поэтому и нельзя ожидать от «Книги Эпарха» всеобъемлющего содержания.

Как показывает введение, целью этих постановлений было установление «справедливой цены». Содержание книги в общем соответствует этому введению. Установление условий, регулирующих покупку товаров. и их распродажу, встречается почти во всех статьях (32 раза).

Установление правил, регулирующих отношения со строительными рабочими, явились актом, значительно ухудшающим положение лиц наемного труда в интересах городской и чиновной знати. Но, тем не менее, остается все-таки неосвещенной большая часть византийского ремесла и торговли.

Необходимо отметить также то обстоятельство, что большая часть «Книги Эпарха» не отражена в последующем законодательстве Византии. Многие термины («салдамарии», «прандиопраты», «отониопраты», «метаксопраты», «мелатрарии») почти не встречаются в византийской литературе. Поражает также то, что «Книга Эпарха» сохранилась только в одном списке. Все это говорит за то, что большая часть «Книги Эпарха» была попыткой ввести некоторые новшества в цеховое устройство, но что с изменением условий (может быть в связи с проникновением итальянского купечества), большая часть норм и правил «Книги Эпарха» в дальнейшем применения не имели.

«Книга Эпарха» с одной стороны, безусловно, покровительствует ремесленным сообществам; с другой стороны; берет под контроль деятельность этих сообществ.

Отличие византийских цехов Х века от римских коллегий главным образом выражалось в том, что римские коллегии регулировались государством в основном лишь постольку, поскольку коллегии выполняли обязательные «литургии»; византийские же цехи подвергались государственному регулированию во внутренней их жизни, — круг деятельности, качество производства, размеры, закупка сырья и материалов, — все состояло под контролем эпарха. Притом основной целью этого контроля являлось, с одной стороны; укрепление византийского государственного аппарата, а с другой,— сохранение привилегированного положения зажиточной прослойки константинопольских ремесленников и торговцев, той прослойки, которая являлась солидной, существовавшей до конца XI в.; поддержкой византийской государственности. Как пишут З.В. Удальцова и К.А. Осипова: «Византийский город времен книги Эпарха» был уже во многом новым феодальным городом, хотя и сохранял античные традиции».[36]

С Х века по мере дальнейшего роста феодальных отношений появляется особый вид императорских новелл под названием Хрисовулы, т.е. золотопечатные грамоты. В большинстве случаев в Хрисовулах указывались привилегии, которые предоставлялись духовенству, монастырям и отдельным лицам (в частности, судебно-административная независимость, финансово-податные изъятия).

2

6. Заключение.

В нашей работе при рассмотрении памятников византийского законодательства и права мы обращались к юридической и историко-правовой их стороне. Богатство и сложность юридических источников и проблем правовой жизни Византии IV-XI вв. не требует особых доказательств. Целые поколения юристов работали и работают над этими темами.

После кризиса второй половины III в. н.э., пережитого Римской империей, и образования Византийской империи унаследованное ею римское право превратилось в сильно изменившееся право народностей, населявших феодализирующуюся Византию. Обычаи и право этим многочисленных народностей способствовали процессу «вульгаризации» классического римского права.

Осуществленная императором Юстинианом в VI в. кодификация римского права заложила основу для длительного развития византийского права и оказала влияние на последующее развитие европейских правовых систем. Перестройка затронула самые его основы. Она шла в направлении приближения классического римского права к изменившимся условиям жизни общества того времени. Все современные крупнейшие специалисты по истории римского права выделяют это как определяющую черту его с конца III – начала IV в. Дальнейшая разработка системы византийского права осуществлялась на основе этой фундаментальной кодификации.

В Византии «вульгаризированное» римское право способствовало глубокому общественному перевороту, связанному с крушением античного рабовладельческого общества и началом средневековья, феодализма. Законодатели стремились ввести переворот в рамки, соответствующие интересам правящих классов Византии. Законодательство свидетельствует о незаинтересованности правительства в дальнейшем развитии рабства, но в то же время показывает все возрастающий интерес правящих классов к развитию иных форм эксплуатации, к закрепощению свободных крестьян и прикреплению их к земле.

Поиски новых решений старых проблем, отказ от отживших, устарелых и не соответствующих тогдашней жизненной практике норм — таковы были характерные черты первого этапа византийского права.

С конца V в. в византийском законодательстве и праве констатируется начало нового этапа. Под воздействием юридических школ Бейрута и Константинополя наблюдается поворот в сторону более глубокого изучения классического наследия, возрождения некоторых институтов классического римского наследия – тенденции, которые с наибольшей отчетливостью отражаются в Дигестах Юстиниана. Развитие законодательства и права на базе свода VI в. продолжалось и далее.

Недостатки, созданной в Византии системы судоустройства судопроизводства, явились основанием для проведения в VIII в. судебной реформы, нашедшей свое выражение в Эклоге.

Новый этап в развитии византийского права наступает в 70-х годах IX в. с изданием Прохирона. В эту эпоху выявилось достаточно четкое расхождение между старым официальным законодательством и средневековым обычным правом народностей, населявших Византию. Обычное право шло в разрез с официальными нормами и заставило законодателей, по их собственному признанию, во многих случаях возводить в ранг закона и, несмотря на всю авторитетность законов Юстиниана, частично их отменять или вносить в них существенные изменения.

Надо отметить, что развитие византийского права характеризовалось постоянной тенденцией к систематизации материала. Во многих сводах (дигестах и кодексе Юстиниана, кодексе Феодосия) распределение нормативных актов осуществлялось по систематическому принципу в сочетании с принципом хронологическим.

Изменения, вносимые в законодательство IX-XI вв., шли часто за счет использования норм VI в., «реставрация» старых норм не была повторением этих норм в сводах этого времени. Нормы, взятые из сводов Юстиниана, обычно переданы в сильно сокращенном виде. Урезывание текста, пропуски, вставки, часто неточная передача по-гречески содержания латинского оригинала приводили подчас к серьезным нормативным изменениям, менявшим старые законы и приближавшим их к изменившимся условиям жизни позднейшего времени.

В заключении хотелось бы подчеркнуть, что изучение юридических источников позволяет восполнить пробелы в наших знаниях не только в области истории права. но и в социально-экономической истории Византии.

2

7. Список литературы.

1.       Бородин О.Р. Памятники права в Равеннском экзархате. – Византийские очерки. Труды советских ученых к XVIII международному конгрессу византинистов. – М., 1991.

2.       Византия между Западом и Востоком. Опыт исторической характеристики / Отв. ред. Г.Г. Литаврин. – СПб., 1999.

3.       Всеобщая история государства и права: Учебник. / Под ред. К.И. Батыра. – М., 1998.

4.       Галанза Н.П. Государство и право Древнего Рима. М., 1963.

5.       Зивс С.Л. Источники права. - М., 1981.

6.       История государства и права зарубежных стран: Учебник. Ч.1. / Под ред. О.А. Жидкова, Н.А. Крашенинникова. – М., 1997.

7.       Лебедева Г.Е. В вопросу о социальной структуре ранневизантийского общества (по данным кодексов Феодосия и Юстиниана) // Византийский временник Т. 53. - М., 1992.