Индустриализация и коллективизация сельского хозяйства в БССР

Со второй половины 1934 г. усилились  темпы коллективизации: в январе 1935 г. ее процент составил 72,6 %, в конце  года – 85,6 %. Хлебопоставки 1934 г. были выполнены, несмотря ни на что. Мощным пропагандистским актом была отмена карточной системы  обеспечения.

В середине 1930-х гг. часть единоличных  крестьян, воспользовавшись ослаблением  внимания к ним со стороны властей, стала на путь предпринимательства, повысила производительность своих  земельных наделов, имела дополнительный заработок (работа на лесоразработках, кустарный промысел, извоз и т. д.) и выполняла все государственные  обязательства. В 1934─1935 гг. ставки налога для единоличных хозяйств снова  пересмотрены, относительно них предусматривалась  значительно более тяжелая штрафная политика, чем относительно колхозников. С 1935 г. дополнительному обложению  подлежали и колхозники, которые  имели постоянные доходы от кустарных  промыслов. В соответствии с примерным  уставом сельскохозяйственной артели, принятым на втором съезде колхозников-ударников (февраль 1935 г.), колхозники получили определенную юридическую гарантию от государства  на ведение приусадебного хозяйства. В зависимости от региона колхознику разрешалось иметь от 0,25 до 0,5 га приусадебной земли, 1─3 коровы и неограниченное количество мелкого скота и птицы. Участки играли важную роль в валовом  производстве животноводства и овощей, а к концу второй пятилетки  значительно обогнали колхозы по количественным и качественным показателям. В 1938 г. они занимали 3,8 % всех площадей, а давали 45 % всей сельскохозяйственной продукции. Устав закрепил “остаточный  принцип” распределения колхозной  продукции по трудодням. Вместе с  тем были упрощены условия приема в коллективные хозяйства.

В 1935─1936 гг. заканчивался установленный  законом срок 5-летней высылки «кулаков», большинство из них стремилось возвратиться на прежнее место жительства. Восстановление в правах высланных крестьян сопровождалось запретом их отъезда с места ссылки. Одновременно проводилось масштабное освобождение и снятие судимости  с служебных лиц, осужденных в 1932─1934 гг. за «саботаж хлебозаготовок». В 1936 г. началась проверка репрессированных по постановлению от 7 августа 1932 г. В 1937 г. все кулаки и уголовники, которые вернулись после отбытия срока высылки, были взяты на учет, наиболее опасные из них снова арестованы и расстреляны, менее активные – высланы.

Статус колхозника давал определенные политические и социальные права, однако не все крестьяне принимались  в них. Кроме того, за невыход на работу в колхоз, нежелание обобществить коня, крадеж, подрыв дисциплины в 1937 г. было исключено из колхозов по разным данным от 4 до 6 тыс. хозяйств, сами вышли из колхозов около 15,5 тыс. В 1938 г. приняты постановления, которые защищали членов колхозов, особенно отходников и их семьи от необоснованного исключения. В деревне наблюдалась тенденция передачи колхозных земель в аренду колхозникам в размере, значительно превосходящем установленные законом нормы. В начале 1938 г. проведена проверка по фактам нарушения устава сельскохозяйственной артели. Было выявлено, что около 13 тыс. хозяйств имели по две и более коровы, значительная часть крестьян имела лошадей и волов, бьльшие приусадебные наделы, чем позволялось. На основе решений ЦК ВКП(б) и ЦК КП(б)Б в БССР было проведено обобществление частного рабочего скота колхозников и «обрезка» приусадебных участков крестьян в соответствии с нормами устава.

В 1939 г. в колхозах был введен определенный минимум трудодней (для БССР─ 80), что фактически делало дисциплину в  колхозах более жесткой. Рекомендовалось  сократить приусадебные наделы колхозников, вводился дополнительный налог на крестьянские сады; колхозникам запрещалось косить для своих коров сено на колхозных лугах; увеличивались нормы поставок хлеба и мяса. В результате натуральная оплата трудодней была снижена без денежной компенсации.

Завершению коллективизации в  Беларуси препятствовала хуторская  система землепользования, поэтому  был взят курс на ликвидацию последних  хуторских хозяйств путем так  называемого «стягивания». Сселение проводилось без необходимой  подготовки. Так, из Полоцкого района сообщали, что 60 % переселенных живут в сараях. Были зафиксированы случаи активного и даже вооруженного сопротивления, некоторые единоличники вместо перевоза бросали свое хозяйство и шли в город. За 1939—1941 гг. переселено или совсем разбурено было 192 тыс. хуторов.

В 1920─1930-е гг. в БССР репрессировано и выслано за пределы республики более 250 тыс. крестьян, более 600 тыс. человек  мигрировали из БССР в другие республики.

С присоединением к БССР в сентябре─  мае 1939 г. Западной Беларуси партийно-советские  власти приняли меры по проведению там коллективизации. К июню 1941 г. на территории западных областей Беларуси организовано 1115 колхозов, которые  объединяли 49 тыс. крестьянских дворов (6,7 % общего количества). В то время  колхозам принадлежало 7,8 % всей земли. На землях помещичьих имений создавались  совхозы (в первой половине 1940 г. их организовано 28). Одновременно с коллективизацией проводилась обрезка земель так называемых кулацких хозяйств, репрессии и высылка осадников и др.

К началу Великой Отечественной  войны степень обобществления хозяйств в восточных областях республики достигла 93,4 %, а по посевной площади  – 96,2 %. В 1932─1940 гг. средний размер сельскохозяйственной артели увеличился с 36 дворов до 75, посевная площадь – с 215 до 367 га. Примерно такими же были и совхозы. К 1941 г. в  БССР их было 132 и они владели 0,9 % всей площади сельскохозяйственных угодий.

В 1940 г. в восточных областях БССР было 236 МТС, тракторный парк составлял 9,7 тыс. машин. Однако в определенной степени механизированы были только запашка, сев, уборка зерновых.

В конце 1920-х гг. рост сельскохозяйственного  производства стал замедляться.

Возникла идея разрешения зерновой проблемы на базе колхозов и совхозов, тем более что в 1928 г. показатели их производства были более высокие, чем в единоличном секторе. Первые коллективные хозяйства в Беларуси появились уже в конце 1917—начале 1918 г. Однако в годы НЭПа интерес  к коллективным формам хозяйствования снизился. В 1927 г. на территории БССР существовало 416 небольших колхозов, созданных  в основном на помещичьих и церковных  землях. Среди их членов преобладали  безземельные крестьяне и батраки, количество крестьян, которые вступали в колхозы со своими земельными наделами, не превышало 1/5. Одновременно создавались  совхозы, в 1925 г. в БССР их было 154.

Вопрос о коллективизации сельского  хозяйства как основной задачи в  деревне был поставлен на XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927 г.). Несмотря на широкую агитацию за создание колхозов, административные меры по отношению к неплательщикам налогов и укрывателей хлеба, резкий рост налогов в отношении к зажиточным крестьянам, материальную и финансовую помощь коллективным хозяйствам, создание новых колхозов и вступление в них единоличников в 1928─первой половине 1929 г. не приобрело широких масштабов. Количество колхозов за это время в БССР увеличилось с 611 до 1543, а крестьян в них – с 8 до 12,9 тыс. человек (удельный вес коллективизированных хозяйств – около 1,5 %). Среди членов колхозов беднейшие крестьяне составили около 69 %, середняки – 31 %.

В ноябре 1929 г. был взят курс на форсированную  коллективизацию. Наркомзем БССР был подвергнут критике за отсутствие точной (определенной) линии в проведении коллективизации. Запрещены хуторская и мелкопоселковая формы землепользования, проводилась «чистка» земельных органов от «классово-враждебных» элементов.

Вслед за зерновыми районами СССР сплошная коллективизация и выкачивание  денег из деревни (страховые взносы, займы по сельскохозяйственному  кредиту, самообложение, вкладные операции, конфискации) начали проводиться в  других регионах. В обстановке гонки  темпов коллективизации, нарастающего давления сверху, развернулось «соревнование» местных организаций за более  быстрое проведение коллективизации. Под угрозой раскулачивания и  высылки крестьяне вынуждены  были вступать в колхозы. К началу 1930 г. процент коллективизации в  БССР поднялся до 20,9 % (165,3 тыс. крестьянских хозяйств). К 1 марта 1930 г. в БССР в  колхозах насчитывалось 58 % крестьянских хозяйств. 10 февраля 1930 г. ЦК КП(б)Б направил в ЦК ВКП(б) докладную записку с предложением признать БССР республикой сплошной коллективизации. Чрезмерно быстрое создание большого количества колхозов при отсутствии опыта их ведения, нехватке кадров сельских руководителей, специалистов и техники только увеличили дезорганизацию в сельском хозяйстве. Реакцией крестьянства на форсирование темпов коллективизации и принудительное обобществление средств производства стало массовое уничтожение скота (до мая 1930 г. поголовье коней и крупной рогатой скотины сократилось более чем на четверть и продолжало сокращаться).

В январе 1930 г. всем окружкомам и райкомам КП(б)Б был разослан секретный циркуляр «О ликвидации кулачества как класса», согласно которому «прием кулаков в члены всех видов кооперации» запрещался, приказывалось «вычистить» всех принятых кулаков со всех видов кооперации, а внесенные ими паи конфисковать.

Директивами центральных органов  управления, принятыми в январе─феврале 1930 г., количество раскулаченных по районам определялось в 3─5 % всех крестьянских дворов, а по республике в целом  – 4,2 % (34 тыс.), что было значительно  больше реального количества зажиточных хозяйств (около 2 %). До 20 % раскулаченных  высылались в лагеря, остальных 80 % расселяли  за пределами колхозов. В раскулаченные  попадали середняки и бедняки, которые  не хотели вступать в колхозы.

В некоторых районах процент  раскулаченных достигал 15, а лишенных избирательных прав, что сопровождалось лишением всех политических прав и  социальных гарантий, – 20 % крестьян.

В связи с геополитическим положением БССР (ей отводилась роль западного  форпоста СССР) из пограничных районов  республики еще до начала массового  раскулачивания в отдаленные районы СССР было выселено 2 тыс. кулаков, а  их семьи сосланы позже.

На апрельском (1930 г.) пленуме отмечалось, что за пределы БССР выселено около 40 тыс. человек, однако примерно 2/3 осталось. Согласно официальным данным к концу  мая 1930 г. в БССР было раскулачено 15 629 кулацких хозяйств, а их имущество  передано в неделимые фонды колхозов.

Выявление и выселение кулаков  проводили органы государственной  безопасности, местные органы власти и их актив (группы бедноты, рабочие  бригады, двадцатипятитысячники, работники политических отделов МТС и совхозов, уполномоченные районных и окружных партийных, советских, комсомольских, профсоюзных и кооперативных органов). Замена курса “ограничения кулачества” политикой “ликвидации кулачества как класса в связи со сплошной коллективизацией” привела к росту беззакония и репрессий. Раскулачивание нередко имело характер не только экспроприации их основных средств производства, но и конфискации всего имущества, включая предметы личного обихода. Кроме главной задачи — коллективизации — массовое выселение кулачества позволяло провести хозяйственное освоение отдаленных малонаселенных или необжитых районов СССР, получить дешевую рабочую силу для лесоразработок, горнорудной промышленности, раскорчевки тайги и т. д.

Задачам стимулирования сплошной коллективизации  была подчинена и налоговая политика страны. Постановлением ЦИК и СНК  СССР о едином сельскохозяйственном налоге от 23 февраля 1930 г. устанавливались 3 системы обложения: колхозов и колхозников, единоличных хозяйств, кулацких хозяйств. Для первых был определен принцип  пропорционального обложения доходов, единоличные и кулацкие хозяйства  облагались налогом в индивидуальном порядке по специальной прогрессивной  шкале. Кроме сельскохозяйственного  налога последние должны были платить  еще самообложение и так называемый культсбор. В результате нередко поборы с таких хозяйств превышали их годовой доход. Кулацкие хозяйства, которые не выполняли установленные для них сельсоветом нормы твердого задания в указанный срок, подлежали ответственности в уголовном порядке.

Коллективизация и раскулачивание вызвали неудовлетворение и сопротивление  широких крестьянских масс. Сопротивление  было активное (стихийные бунты, вооруженные  выступления, поджоги, террористические акты против партийно-советского аппарата и его актива, разгром помещений  органов власти и др.) и пассивное (побеги в города, на стройки и  лесоразработки, уничтожение собственной  скотины, трудовой саботаж и др.). Только за 3 первых месяца 1930 г. в республике было зарегистрировано около 520 выступлений  против коллективизации, а за первую половину 1931 г. – не менее 1169. Отмечалось стремление крестьян устроиться на работу в советские или хозяйственные  учреждения с целью выхода из колхоза, однако с оставлением семьи в нем для получения приусадебного участка. Наиболее тяжелой по своим экономическим последствиям формой протеста против коллективизации было сознательное уничтожение собственной скотины перед вступлением в колхоз.

Вместо объективного объяснения ситуации И. В. Сталин всю вину за «перегибы» возложил на местных работников (статья «Головокружение от успехов», газета «Правда» от 2 марта 1930 г.). В свою очередь, резолюция Бюро ЦК КП(б)Б от 17 апреля 1930 г. «О борьбе с перегибами в колхозном движении» отмечала небольшевистский подход к середняку, указывала, что отдельные члены партии доходили до грубого принуждения, допускались аресты тех, кто не желал вступать в колхоз, а раскулачивание в ряде случаев затрагивало середняка. Крестьяне восприняли это как смену курса и начали выходить из колхозов. Однако возникли сложности с получением обратно скота, инвентаря, семян (значительная часть колхозного имущества была растранжирена). Даже в тех местах, где не чинились препятствия выходу, оценка внесенного крестьянами имущества оказывалась значительно заниженной и имела символический характер. К маю 1930 г. процент коллективизации снизился до 11 %.

Одновременно руководство решило вести раскол деревни экономическими методами: росли налоги на зажиточных крестьян, а беднота освобождалась от них. За невыплату кулаками налогов (составляли от 20 до 120 % , т. е. не только вся годовая прибыль, но и средства от вынужденной продажи части имущества) их имущество конфисковывалось и продавалось за бесценок, или бесплатно передавалось бедноте и колхозам; индивидуальные хозяйства облагались «твердыми заданиями» по основным видам сельскохозяйственной продукции.

Январский (1931 г.) пленум ЦК КП(б)Б снова отметил необходимость повышения темпов коллективизации. До 1 января 1932 г. ее процент поднялся до 50,4 % общего количества крестьянских хозяйств. Весной 1932 г. власти попробовали создать материальные стимулы для работников сельского хозяйства путем ведения сдельной оплаты труда. В постановлении ЦК ВКП(б) от 14 марта 1932 г. обсуждалось принудительное обобществление скота колхозами, более того, согласно с ней колхозы должны были оказать помощь бескоровным колхозникам в приобретении коров. На деле же положение изменилось мало: планы государственных заготовок были настолько нереальны, что колхозники не имели возможности приобрести в колхозе молодняк и не имели реальной возможности удерживать скот на личном подворье.

Согласно постановлениям СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 6 и 10 мая 1932 г. разрешалась торговля по ценам, которые складывались на рынке, доходы колхозов и колхозников от продажи на рынке продукции собственного производства не облагались налогами, а с единоличников взималось не более 30 %. Однако торговля разрешалась только после выполнения государственного плана, создания семенного и других фондов. В результате получалось, что в условиях недорода и стремления хлебозаготовителей выполнить план любой ценой у крестьян не было реальных шансов «развернуть торговлю хлебом».