Иммануил Морис Валлерстайн

Иммануил Морис Валлерстайн (Immanuel Maurice Wallerstein) (род. в 1930) – социолог, создатель мир-системного анализа, директор Центра Ф. Броделя по изучению экономик, исторических систем и цивилизаций, в 1994–1998 гг. президент Международной социологической ассоциации.

Работал в Колумбийском университете (1958–1971), Университете Мак-Гила (1971–1976), Бингемтонском (1976–1999) и Йельском (с 2000) университетах.

Автор многочисленных работ, таких как ещё не завершённый пятитомный «Современный мир-система» (начат в 1974), «После либерализма» (1995) и др.

В своих исследованиях продолжает традицию марксистской социологии и политэкономии, а также теоретического наследия школы «анналов». Созданный им мир-системный подход составил новую страницу в понимании капитализма и его спутника в течение последних двухсот лет – либерализма.

Идейно-теоретические основания мир-системного подхода

Для понимания сущности мир-системного подхода И. Валлерстайна необходимо изучить историю его возникновения.

На наш взгляд, своим  возникновением в 60–70-е гг. XX столетия мир-системное учение обязано двум обстоятельствам. Во-первых, как любая масштабная концепция, это ответ на актуальные мировые тенденции того времени: глобализацию мировых процессов и вместе с тем неслыханный до той поры разрыв в уровне жизни между рядом благополучных стран Европы и Северной Америки.

Во-вторых, это часть идейно-теоретических поисков, отразивших парадоксальное состояние социальной науки 1960-х гг. Парадокс заключался в том, что появилось огромное количество новых инструментов социального анализа, однако это не вызвало появления новых масштабных социальных концепций, которые не только объясняли бы современные им тенденции, но и были бы прочно фундированы в историческом, методологическом и, наконец, мировоззренческом отношениях. По сути, имея мощную эмпирическую базу [1], наука не сумела выдвинуть всеобъемлющие социальные теории, подобные социально-экономическому учению Маркса, социокультурному учению Данилевского – Шпенглера или хотя бы социально-психологической теории Лебона – Фрейда.

Мир-системный подход стал одной из попыток создания новой крупной идейно-теоретической системы (и в определённой степени ему это удалось). В конечном итоге, мир-системную парадигму составили три основных элемента:

1. История. Мир-системный подход – беспрецедентная по степени подробности попытка проанализировать историю и сущность капитализма от его истоков до наших дней.

2. Экономика. Рассматриваемый подход отличает материалистичность, первостепенное внимание к экономике. Методологической базой для анализа экономических процессов при капитализме послужили переработанные идеи марксизма [2].

3. Теории развития сложноорганизованных структур (школа циклизма, общая теория систем и синергетика). Инновационные общенаучные теории дали мир-системному учению ультрасовременный понятийный и познавательный аппарат [3].

В конечном итоге, мир-системный подход стал влиятельной социально-экономической, исторической и политологической моделью с неожиданно высокой объяснительной способностью. Множество явлений социальной жизни его главный классик И. Валлерстайн объясняет в новом ключе, отличном от ставших общепринятыми версий событий. В частности, это касается его концепции либерализма: кардинально разрывая с большинством существующих воззрений на историю этого политического учения, автору удалось на новой основе провести историко-ретроспективный анализ либерализма.

Концептуальные основы мир-системного подхода

По И. Валлерстайну, мир-системный подход – концепция, анализирующая генезис, механизм функционирования и эволюцию «исторических систем», или «миров-систем». Мир-система – длительно существующая «интегрированная, то есть состоящая из взаимосоотносящихся частей, … системная и обладающая постигаемым способом функционирования целостность» [4], единство которой обеспечивается наличием в ней «сети экономических, политических и культурных процессов, которые в сумме удерживают систему в единстве» [5]. Границы системы очерчиваются принятой внутри нее моделью общественного разделения труда, обеспечивающей выживание системы.

По мнению И. Валлерстайна, существует два типа миров-систем: мини-системы (первобытные примитивные протосоциумы) и миры-системы, которые, в свою очередь, могут существовать в виде миров-империй (господствовали в период с 8000 г. до н.э. до 1500 г. н.э.) и миров-экономик. Капитализм относится ко второму из них и утвердился как единственный мир-система, начиная с 1500 г. [6].

Мир-экономика – цепь производственных структур, взаимодействие которых осуществляется путём неравного обмена между «периферией» (обширной окраинной зоной, наиболее бедной и многочисленной частью, занимающей подчиненное положение в принятой системе разделения труда) в пользу рыночных монополий центра («ядра»). Между собой и периферией ядро выстраивает зону полупериферии, по уровню своего развития также находящуюся в промежуточном положении.

Главное внимание И. Валлерстайна сосредоточено на анализе капиталистического мира-системы. Его главными признаками являются постоянная максимизация производства прибавочной стоимости [7] и присвоение её не производителем (пролетарием), а буржуа [8].

Характерной чертой, отличающей мир-системный подход от марксизма, является утверждение того, что ни денежная оплата труда, ни полнота отчуждения непосредственного производителя от средств производства не являются признаком капитализма. Главным для констатации факта наличия капитализма в любом обществе являются лишь вышеперечисленные признаки [9].

Экономической структуре  капитализма для успешного функционирования требуется ещё один важнейший  компонент, позволяющий удерживать в узде души рабочих, подобно тому как надёжно удерживаются в цепях эксплуатации их тела. Таким инструментом стала разработанная геокультура (господствующая культурная система) капиталистического мира-системы.

Геокультура мира-системы

Очевидным является тот  факт, что все миры-системы, как  и любые другие большие социальные группы, должны иметь собственную  культурную систему. В этом контексте  слово «культура» И. Валлерстайном определяется как «система ценностей и основных правил, которые, сознательно и бессознательно, управляют поощрениями и наказаниями в обществе и создают систему иллюзий, которые должны убеждать членов общества в его легитимности» [10].

Эту дефиницию культуры как геокультуры напоминает и трактовка И. Валлерстайном термина «идеология» как «всеобъемлющей долгосрочной политической программы, направленной на мобилизацию большого числа людей» [11]. Либерализм для автора – это именно идеология, сознательно созданная для того, чтобы «мобилизовать» людей, то есть направить их в русло некоторого поведения и позиций.

Ключевым свойством  либерализма всегда являлось его  стремление институциализировать стихийный протест масс, эксплуатируемых капиталистическим миром-экономикой, и направить его так, чтобы он не нарушал её нормального функционирования, а по возможности – и способствовал ему. Зазывать людей в «ловушку» «реформ существующих структур» [12], отвлекать их от того очевидного вывода, что безжалостная эксплуатация закончится только с породившим её миром-системой, – такова была задача либерализма на протяжении всей его жизни – с 1789 по 1989 гг.

Несмотря на то, что  современный мир-система возник в XVI веке, его геокультура появилась двумя-тремя веками позже – с Великой Французской революцией. В этот момент происходит ломка старого, феодального типа сознания и утверждается новый прогрессистский тип мировоззрения, быстро распространяющийся в пределах капиталистического мира-системы. Основой этого мировоззрения стали (1) восприятие политических перемен как нормального состояния общества и (2) суверенитет народов [13]. Эти принципиальные разломы в эволюции массового сознания, естественно, таили в себе потенциальную угрозу существующему миру-системе, который стал искать адекватные средства защиты. Решение было найдено в выработке новой геокультуры – либерализма.

Рождение либерализма и три его ипостаси

Новая идеология мира-системы  родилась в виде «троицы идеологий» [14]: консерватизма, либерализма и  социализма. В самом общем виде, главное различие между ними пролегало, как указывает автор, в наличии, соответственно, трёх «типов отношения  к современности и «нормализации  изменений»: «насколько возможного ограничения  опасности; достижения счастья человечества наиболее разумным образом; или ускорения  развития прогресса за счет жестокой борьбы» [15].

Либерализм сразу же проявил себя как течение системообразующее и системоскрепляющее. В условиях, когда, например, Англия была «страной двух наций», программа либерализма заключалась в том, чтобы из государств создать нации. Чтобы «всех проживающих в границах государства… сделать… «гражданами», отождествляющими себя со своим государством», либерализм использовал широчайший набор средств: четкое юридическое определение членства в политии, языковое единообразие на всей территории страны, образовательную систему, вооружённые силы и расизм объединяющий расу, которая, как предполагается, является высшей [16].

Две другие идеологии после  ожесточённой антисистемной борьбы в первой половине XIX в. претерпели коренную трансформацию. С 1848 г., внешне активно провозглашая свою «самость» и дистанцированность от «соседок», на деле все три политические теории стали, как утверждает И. Валлерстайн, лишь тремя «аватарами» (воплощениями) одной и той же либеральной идеологии.

Так, все три идеологии  в разной степени восприняли мировоззрение  перемен, принесённое Французской  революцией. Если с умеренным реформизмом  либерализма и воинственным разрушительным духом социализма всё понятно  и без дополнительных иллюстраций, то в консерватизме переменчивость проглядывает не столь отчётливо.

Да, Э. Бёрк, де Местр и де Бональд, идеологи консерватизма, появившегося первым, пытались помешать процессу утверждения изменчивости как нормальной характеристики, присущей политическому процессу. Однако и они в результате стали пришли к выводу о том, что изменения в обществе не то что недопустимы, но, скорее, желательны, когда требуется предотвратить наступление других, более серьёзных социальных недугов.

Ко второй половине XIX в. различия стали незаметными. Как  пишет И. Валлерстайн, «консерваторы стали либерал-консерваторами, а социалисты – либерал-социалистами» [17]. «Либерал-либералы» отличались лишь двумя главными требованиями: создания государства всеобщего благосостояния и введения всеобщего избирательного права. Они обусловливались, соответственно, стремлением позволить рабочим ограниченно участвовать в политической жизни и в распределении прибавочной стоимости, поскольку логика классовой борьбы таила в себе риск неограниченного их участия в этом.

Либерализм в XX в.: новые обличья и новые союзники

К началу XX в. эти требования стали недостаточными, и «для государств сердцевины настал момент… задуматься об интеграции более широких сегментов  всемирных трудящихся классов… в  периферийных и полупериферийных зонах миросистемы» [18]. Поэтому в период между двумя мировыми войнами В. Вильсон и Ф. Рузвельт выдвинули доктрины «самоопределения наций» (и на этой основе их политического равенства) и «девелопментализма» (помощи развитых стран экономическому развитию отсталых регионов). Это были «эквиваленты… в мировом масштабе» [19] лозунгов всеобщего избирательного права и всеобщего благосостояния.

Но у либерализма  с его новой программой появился и новый «великий оппонент» [20] –  ленинизм. С самого начала он последовательно  выступал против малейших либеральных  отступлений от сущности марксизма, например, ревизионизма Э. Бернштейна или К. Каутского. Однако когда стало  ясно, что мировая революция откладывается  на неопределённый срок, большевистское руководство страны перешло к  иным планам. Было решено строить социализм  «в отдельно взятой стране», что означало равноправную интеграцию СССР в политическое сообщество мира-системы и индустриализирующее  экономическое развитие.

Идея мировой революции  выродилась в антиимпериализм, т.е. поддержку националистических и национально-освободительных движений, которая также явилась лишь выражением вильсонианской идеи самоопределения наций, только революционным путём. Была создана система националистических и социалистических режимов, осуществлявших доктрину девелопментализма в её практически не изменённом вильсонианском варианте.

У такой стратегии действий, что логично, имелось ограничение, не замедлившее сказаться уже  в конце 1960-х гг. Ни один режим  не мог добиться сколько-нибудь значимого  развития, ибо оно предполагало существенное перераспределение прибавочного продукта в пользу периферии, чего господствующая система допустить, конечно, не могла. Напротив, возможности расширения системы, обеспечивавшие выполнение господствующей логики её постоянного самовозрастания, приближались к исчерпанию.

Итак, по словам И. Валлерстайна, «ленинизм, великий оппонент либерал-социализма на национальном уровне, стал подозрительно напоминать либерал-социализм на уровне всемирном» [21].

И. Валлерстайн подробно перечисляет, в чём именно состояло сходство ленинизма и вильсонианства. Это:

(1) уже упомянутый принцип  самоопределения наций,

(2) экономическое развитие  всех государств путём урбанизации,  коммерциализации, пролетаризации  и индустриализации,

(3) вера в наличие  универсальных ценностей,

(4) позитивизм, ценность  научного знания,

(5) вера в неизбежность  прогресса человечества, для которого  необходимо сильное централизованное  государство,

(6) приверженность народовластию  (демократии) в форме, позволявшей  принимать решения специалистам  в области реформ [22].

1968–1989: эрозия легитимности либерализма

К середине XX в. идеология  вильсонианства-ленинизма была в целом исчерпана. Сигналом стал 1968 г., год «второй всемирной революции» [23]. Её составила серия социальных волнений, прокатившаяся в течение короткого времени по всему земному шару от США и Латинской Америки до Китая. Главным её последствием автору видится развенчание либерального консенсуса, осознание необходимости ухода от разыгрываемого спектакля. Неудивительно, что революция приняла форму «возрождения различных анархистских мотивов, но также и… маоизма» [24].