Черненко Константин Устинович

ЧЕРНЕНКО  КОНСТАНТИН УСТИНОВИЧ (1911 – 1985) 
Генеральный секретарь ЦК КПСС. 13.2.1984 – 10.3.1985

 

В феврале 1984 года наступил звездный час Константина Черненко. Волею сложившихся обстоятельств  он был вознесен на самую вершину  верховной власти. Сценарий его «вознесения» был до примитивности прост и почти в точности повторял событийный ряд возвышения Юрия Владимировича Андропова. Расхождения были только в деталях, в мелочах, в нюансах.

На следующий день после кончины Андропова 10 февраля 1984 года в 11 часов утра началось внеочередное заседание Политбюро. Как и в ноябре 1982-го, после смерти Брежнева, заседанию предшествовали неофициальные встречи между членами Политбюро. Все решилось на переговорах четверки: Устинов, Черненко, Громыко, Тихонов.

На этих переговорах, к удивлению собравшихся, Андрей Андреевич Громыко сразу же начал зондировать почву с целью заполучить пост генерального секретаря ЦК КПСС. Пытаясь предотвратить такое развитие событий, маршал Дмитрий Федорович Устинов предложил на этот пост Константина Устиновича Черненко. Эта кандидатура устроила всех. В результате председателю Совета Министров СССР Николаю Александровичу Тихонову было предоставлено право предложить ее для утверждения на предстоявшем заседании Политбюро.

Вновь, как и после  кончины Брежнева, предварительные договоренности обязывали Тихонова сделать такое предложение. Однако тогда маршал Устинов помешал этому, и в действие вступила вторая предварительная договоренность. Теперь же он сам стал инициатором продвижения Черненко.

Кстати, о кандидатуре молодого Горбачева никто и не вспомнил: партийные старейшины резонно опасались, что тот, придя к высшей власти, может быстро распрощаться с ними.

Все действо прошло без сенсаций и неожиданностей. Заседание  Политбюро нельзя было, пожалуй, назвать битвой, выигранной Константином Устиновичем: его ход был рутинным, итог предопределенным изначально.

Краткое выступление  Черненко, приглашение к выдвижению кандидатур на пост генсека. Затем заранее  обговоренное выступление Тихонова, в котором сразу же было заявлено об уверенности, что в Политбюро существует единство мнений: Константин Устинович – достойная кандидатура на должность генерального секретаря.

А дальше – выступления  почти всех членов и кандидатов в  члены Политбюро, в которых в  той или иной форме было одобрено предложение Тихонова. Итог переклички мнений подвел сам Константин Устинович, констатировавший полное единство позиций собравшихся о целесообразности выдвижения его, Черненко, на пост генсека. При этом он повторил почти слово в слово формулировку, приведенную Тихоновым и в ходе дальнейшей процедуры повторенную Горбачевым. Дорога к утверждению мнения Политбюро на Пленуме ЦК была, таким образом, открыта.

Пленум состоялся 13 февраля в Свердловском зале Большого Кремлевского дворца. На нем по поручению Политбюро снова выступил Тихонов. Воздав дань памяти Юрия Владимировича Андропова, он огласил предложение партийного руководства избрать Черненко новым генеральным секретарем ЦК КПСС.

Затем в речи Николая  Александровича был сделан экскурс  в биографию претендента: «Константин Устинович прошел богатую жизненную школу. Знает он и нелегкий крестьянский труд, и солдатскую службу, и будни сельского обкома.

Многие годы он возглавлял ответственные участки партийной  работы в Красноярской, Пензенской, Молдавской партийных организациях, в аппарате ЦК КПСС».

После биографического  экскурса в речи Тихонова последовала  не очень оригинальная мысль о  том, что Черненко известен как соратник Брежнева и Андропова. Здесь явно просматривался зыбкий намек: это обстоятельство дает ему, дескать, право стать их преемником.

Далее следовало пространное  перечисление заслуг соискателя:

– Работая в Политбюро  и секретариате ЦК, Константин Устинович  многое сделал для развития и утверждения  ленинского стиля партийного и государственного руководства.

– Константина Устиновича отличает умение зажечь людей своей  энергией, новаторским отношением к  любому делу, сплотить товарищей на дружную коллективную работу.

– Константину Устиновичу принадлежит видная роль в разработке крупных теоретических проблем развития социалистического общества, в создании целостной концепции идеологической деятельности КПСС на длительную перспективу.

– Константину Устиновичу принадлежит самое активное участие  в формировании стратегических направлений  нашей миролюбивой внешней политики.

– Наши военные работники  знают, как много занимается Константин Устинович вопросами укрепления обороноспособности страны, оснащения  Вооруженных сил современной  техникой, идейной закалки личного  состава армии и флота.

По мнению составителей этой, в общем-то, «рекламной» речи, весь приведенный перечень заслуг Черненко выглядел вполне внушительно и весьма убедительно, что давало право на важное обобщение:

– Политбюро уверено, что Константин Устинович Черненко на посту Генерального секретаря ЦК КПСС будет достойно возглавлять боевой штаб ленинской партии.

Все последующее было повторением «под копирку» ноябрьского  Пленума ЦК 1982 года. Единогласное голосование. Благодарственно-программная речь нового генсека.

Дело было сделано: у партии, а значит, и у страны появился следующий руководитель. Трудно сказать, что думали и чувствовали тогда участники этой церемонии. Но, наверное, не у всех было спокойно на душе. Пусть не большинство, но хотя бы некоторые из них знали о реальных возможностях нового руководителя, о крайне плачевном состоянии его здоровья. Однако никто не рискнул сказать об этом вслух, никто не посмел предостеречь единомышленников от принятия бесперспективного решения.

Что это было? Коллективное наваждение? Общее ослепление? Конечно, ни то и ни другое. Принимавшие это решение люди были годами воспитаны на благоговейном отношении к сохранению единства в рядах их партии. Для них непререкаемым был постулат, согласно которому наверху лучше известно, что надо делать. К тому же многие убежденно считали: выполнить свой партийный долг означало активно следовать предначертанию сверху. Все это вместе взятое и дало слепящий эффект единодушного голосования.

Когда-то Платон утверждал, что самое тяжкое проявление обмана это – самообман. Собравшиеся в Кремле в феврале 1984-го люди впали в этот грех: они позволили себе обмануть самих себя.

Другой древний  грек, Аристотель, правда, снисходительно говорил об ошибающихся: «Промахнуться  легко, трудно попасть в цель». Однако февральская «промашка» была совсем иного рода. Голосовавшим тогда в Кремле, чтобы не совершить ее, нужно было иметь за спиной совсем другую историю, совсем другие традиции. Любой судья «февральцев» обязан учитывать это, памятуя не столько об их вине, сколько о том, кто они и откуда.

История совмещения Константином Устиновичем Черненко постов генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Президиума Верховного Совета СССР весьма незатейлива. Если Андропов предпочел подождать свыше семи месяцев до такого совмещения, то Черненко этого не потребовалось. Обстоятельства преподнесли ему своеобразный подарок.

В начале 1984 года истек  срок полномочий Верховного Совета СССР десятого созыва. Выборы депутатов  следующего созыва состоялись в марте. Так что, став генсеком, Константин Устинович почти сразу же получил формальную возможность занять и второй искомый пост.

Вопрос об этом был  предварительно решен на состоявшемся 10 апреля 1984 года Пленуме ЦК КПСС. Произошло  это как бы походя, мимоходом. Логика инерции мышления и действия сработала  по схеме: сказал «а» – требуется добавить «б». Сделал выбор – подтверди его вновь. И выбор, естественно, был подтвержден.

Церемония избрания Константина  Устиновича Председателем Президиума Верховного Совета СССР состоялась на следующий день после Пленума  ЦК. В ней не было ничего примечательного, кроме, пожалуй, появления новой фигуры главного «церемониймейстера». В такой роли выступил Михаил Сергеевич Горбачев, занявший к этому времени де-факто позиции второго секретаря ЦК (официально в партийной иерархии такой пост не был предусмотрен). Одно из первых появлений Горбачева на публике в новом для себя качестве обратило на него всеобщее внимание. Заметим: пройдет меньше года – и он будет солировать на политических подмостках страны уже в почетном одиночестве.

... Итак, Москва, Большой Кремлевский дворец, 11 апреля 1984 года. На трибуне первой сессии Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва Михаил Сергеевич Горбачев. Говорит он уверенно, четко, раскованно, с ораторским лоском. Лишь придирчивое ухо изредка может заметить в его интонациях выговор сельского жителя. Михаил Сергеевич вносит на рассмотрение парламента «поддержанное партийной группой Верховного Совета и Советами Старейшин палат» предложение избрать Константина Устиновича Черненко председателем Президиума Верховного Совета СССР.

Затем он сообщает о  том, что вчерашний Пленум ЦК «исходя  из высших интересов советского общества и государства» принял решение о  таком совмещении постов.

Горбачев переходит  к перечислению заслуг претендента:

– Коммунисты, все  советские люди знают Константина Устиновича как стойкого борца за коммунизм и мир, испытанного руководителя-ленинца, обладающего выдающимися политическими и организаторскими способностями, громадным жизненным опытом.

Из уст Михаила  Сергеевича звучат сообразные моменту  фразы: «отдает все силы и знания», «из собственного опыта хорошо знает», «вносит значительный вклад».

Горбачев напоминает, что претендент последнее время  возглавлял Комиссию по иностранным  делам Совета Союза Верховного Совета СССР, которая под его руководством проводила в жизнь внешнеполитический курс партии и государства.

Михаил Сергеевич  выступает по всем правилам ораторского  искусства. Это заметно всем, но понимают ли собравшиеся, что он, агитируя за другого, явно пропагандирует себя?!

Заключительный аккорд своего выступления Горбачев произносит на высокой ноте, с возвышенным патетическим пафосом:

– Все это, товарищи депутаты, позволяет выразить твердую  уверенность, что избрание генерального секретаря ЦК КПСС товарища Черненко Константина Устиновича председателем Президиума Верховного Совета СССР принесет большую пользу общему делу, решению тех грандиозных задач, которые стоят перед нами сегодня.

Проходит еще несколько  протокольных минут парламентской  процедуры – и вот уже депутаты дружно поднимают руки, голосуя за предложение Горбачева. Вопрос решен.

Теперь очередь  выступать за Константином Устиновичем. Поднявшись на трибуну, он выдерживает  паузу, пытаясь отдышаться. Затем  начинает говорить, не отрывая глаз от текста. Слова благодарности, уверения в признании огромной ответственности, с которой связано выполнение обязанностей главы государства.

Константин Устинович  читает с трудом, время от времени  задыхаясь, проглатывая слова, сбиваясь на монотонную скороговорку. Какой  разительный контраст: только что  на трибуне был молодой, энергичный, красноречивый Горбачев, и вот вслед за ним – этот вызывающий сочувствие старец! И он, этот старец, – лидер великой страны?! И его, согласно неписаным процедурным канонам, вовсю расхваливает Горбачев?!

Приходили ли такие  вполне естественные мысли в головы к сидящим в кремлевском зале депутатам? Наверное, к некоторым приходили, но, пожалуй, как-то несмело, лишь для того, чтобы остаться в сокровенных тайниках рассудка. Время для этих мыслей еще не наступило.

Понимает ли сам  себя в эти минуты Горбачев? Должно быть, понимает. Ох как понимает. Он чувствует, не может не чувствовать свое полное превосходство над болезненным старцем. Он в праве признаться себе с опьяняющим ощущением близкой победы: «Да, я уже второй среди высших партийных руководителей. Я уже, можно сказать, наследник этого разваливающегося на глазах старца».

Горбачев знает, что  обретенный им «второй номер» уже  почти принят общественным сознанием, что к нему привыкают. Конечно, удержаться на этой второй позиции будет нелегко. Старики из Политбюро, да и не только они, изо всех сил пытаются столкнуть с нее. Они хорошо понимают, что второй номер» в нынешней ситуации очень быстро может превратиться в «первый», что он сулит такой заманчивый шанс на будущее.

Какое оно? Что там  впереди? Лишь нам теперь известно: ждать Горбачеву совсем недолго  – от апреля 1984-го до марта 1985-го. Осталось совсем чуть-чуть: Михаилу Сергеевичу – до вожделенного, Константину  Устиновичу – до неизбежного.

Биография Черненко четко разделена на две неравные части: первые двадцать лет – и вся остальная жизнь. Эти два десятилетия вместили работу с ранних лет по найму у сельских богатеев, учебу в трехлетней школе крестьянской молодежи, начало службы в пограничных войсках. А остальные более полувека были отданы деятельности партийного функционера. Став парторгом погранотряда в Казахстане, Константин Черненко уже почти никогда (исключение составляет его работа в Президиуме Верховного совета СССР) не расставался с выборными партийными должностями. Одолел все их ступени от секретаря райкома партии до генсека ЦК.

Такой «партийный крен»  доминировал в биографиях многих известных политических деятелей советского периода нашей истории. Неординарность партийной карьеры Черненко состояла не только в том, что он сумел стать одним из пяти генсеков (Сталин, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев). Своеобразным было и партийное «амплуа» Константина Устиновича.