Граница
как линия (а именно так она
понимается в международном праве)
– это рудимент «сухопутной юриспруденции»,
унаследованный современным правом
из древнейших традиций. Это взгляд
сугубо сухопутный.
Но взгляд
морской, внешний по отношению к
материку, видитбереговые территории
как потенциальные колонии, как
полоски земли, которые можно
оторвать от остальной континентальной
массы, превратить в базу, в стратегическое
пространство. При этом береговая
зона никогда не становится до конца
«своей»; при необходимости можно
сесть на корабль и уплыть на родину,
на «остров». Полосой же берег становится
именно за счет того, что пришельцам
с моря небезопасно углубляться
внутрь континента только на определенное
расстояние.
Так как
геополитика совмещает оба взгляда
на пространство – морской и сухопутный,
то в ней rimland понимается как особая
реальность, как граница-полоса, причем
ее качественный объем зависит от того,
какой импульс доминирует в данном секторе
– сухопутный или морской. Гигантские
и вполне судоходные океанические побережья
Индии и Китая – суть линии, полосы минимального
объема. Соответствующие культуры имеют
сухопутную ориентацию, и объем береговых
полос тяготеет к нулю, к тому, чтобы стать
просто концом материка. В Европе и особенно
в Средиземноморье береговые зоны суть
широкие полосы, уходящие далеко вглубь
материка. Их объем максимален. Но в обоих
случаях речь идет о геополитической границе.
Следовательно, это категория переменная,
варьирующаяся, в зависимости от обстоятельств,
от линии до полосы.
Такой
подход геополитика проецирует и
на анализ более частных проблем,
связанных с границами. Она рассматривает
границы между государствами
как «зоны переменного объема».
Этот объем – его сокращение или
расширение – зависит от общей
континентальной динамики. В зависимости
от нее эти зоны меняют форму и
траекторию в заданных пределах. В
понятие «геополитической границы»
могут входить целые государства.
Например, английская идея “санитарного
кордона” между Россией и Германией
предполагала создание “ничейной” (полуколониальной
и ориентированной на Англию) зоны,
состоящей из прибалтийских и
восточноевропейских государств. Континенталистская
политика России и Германии, напротив,
тяготела к тому, чтобы превратить
эту зону в линию (Брест-Литовск,
Раппало, пакт Риббентроп-Молотов).
При этом
законченная и совершенная талассократия
(Англия, США) применяет в данном
случае двойной стандарт: границы
собственных Островов талассократы
стремятся свести к линии, а береговые
зоны Евразии максимально расширить.
Для континенталистской геополитики
логично использовать точно такой
же принцип в обратном направлении:
границы Евразии – линии, границы
Америки – полосы.
Аналогия
с историческим rimland'ом как “колыбелью
цивилизации” показывает важнейшее значение
«зон-границ» и в более частных случаях.
Свободные от необходимости нести на себе
тяжесть географического заряда истории
«пограничные зоны» сплошь и рядом направляют
свою энергию в культурно-интеллектуальные
сферы. И умелое использование этого «легкого»
геополитического потенциала составляет
искусство геополитической стратегии
противоборствующих сторон.
При этом
именно «морские силы» овладели этим
в совершенстве, так как всегда
основывались на принципе максимального
и скорейшего извлечения пользы из
колонизированных территорий. Это отличало
их от сухопутных завоевателей, которые
после захвата территории сразу
же начинали считать ее своей, а, следователь
но, не очень спешили выжимать из
нее все, что можно.
Таким
образом, Rimland выступает поясом, пограничной
зоной, или границей. В геополитике этот
термин несет иную смысловую нагрузку,
чем понятие границы между государствами.
Морские пришельцы видят берег не как
линию для самого материка, а как территорию,
которую можно оторвать от континентальной
массы, превратить в базу, торговый, военный
анклав для дальнейшего наступления на
сушу. [2., с. 28]
Основные
законы геополитики
Нартов
Геополитика, как и другие науки
об обществе и природе, изучает
законы становления, функционирования
и развития социальных, экономических,
географических, политических, военных
и других систем. Главным законом,
который более всего привлекает
внимание исследователей этой
науки, по мнению видных специалистов,
является закон фундаментального
дуализма, проявляющийся в географическом
устройстве планеты и в исторической
типологии цивилизаций. Например,
западные ученые Р. Челлен и
А. Мэхен, X. Макиндер (1861—1947) и К. Хаусхофер
(1869—1946), русские исследователи этой проблемы
Н.Я. Данилевский и В.П. Семенов-Тян-Шанский
(1870—1942), П.Н. Савицкий и Л.Н. Гумилев считали,
что этот дуализм выражается в противопоставлении
сухопутного могущества (“теллурократии”)
и морского могущества (“талассократии”).
Первое проявляется в виде военно-авторитарной
цивилизации (например, Древняя Спарта,
Древний Рим), второе — торговой цивилизации
(Древние Афины и Карфаген).
По мысли родоначальников геополитики,
особенно А. Мэхена и X. Макиндера,
этот дуализм изначально несет в себе
семена враждебности, которые, падая на
хорошую политическую и военную почву,
дают плоды непримиримой вражды двух стихий
(жидкой, текучей и твердой, постоянной),
двух типов культурно-исторических цивилизаций
(демократии и идеократии). Сухопутное
могущество, или теллурократия, характеризуется
четко обозначенными границами, фиксированным
пространством, способами жизнедеятельности
населения, устойчивостью его качественных
ориентации: оседлость, ограниченность
в выборе приложения труда, консерватизм,
строгие нравственные или юридические
нормы и законы, которым подчиняются все
индивиды и группы людей, роды, племена,
народы, страны, империи. Суша — это всегда
прочно, устойчиво, твердо. Эта твердость
формирует твердость морали и закона,
твердость традиции. Нравы закрепляются
в общественном сознании, передаются по
наследству, формируется кодекс этических
норм, принципов. Это проявляется, в частности,
и в том, что сухопутным народам, особенно
оседлым, близко чувство коллективизма,
а не индивидуализма, чужд дух предпринимательства,
наживы. В управлении большими и малыми
группами главным принципом является
иерархичность.
Морское могущество, или талассократия,
по мнению автора этой концепции
А. Мэхена, — совершенно противоположный
тип цивилизации. Талассократия,
или торговая цивилизация, более
динамична и восприимчива к
техническому прогрессу. Ей присущ
дух индивидуализма, наживы, предпринимательства.
Эти и другие качества индивида
или группы предопределяет море,
требующее такого типа личности,
которая может выжить в экстремальных
условиях. Поэтому индивидуум, способный
на предприимчивость и нестандартные
решения, представляет высшую
ценность. Следовательно, в такой
цивилизации нравственные и юридические
нормы, принципы, законы становятся
относительными. Подобный тип цивилизации
развивается активнее, чем теллурократический,
легко меняет нравственные и
культурные ценности, признаки, сохраняя
только одну основную установку
— стремление вперед, к новым
открытиям, приключениям, наживе.
Столетиями континентальные цивилизации
(суша) довлели над морскими: Спарта
и Афины, Рим и Карфаген, но
ходом развития техники (повышение
уровня кораблестроения, совершенствование
вооружений, разделение общественного
труда и, следовательно, товарообмена
и торговли) объективно усиливались
позиции моря, морских цивилизаций.
Отсюда вытекает другой закон
геополитики: усиление фактора
пространства в человеческой
истории. Это особо подчеркивает
А. Мэхен в работе “Влияние
морской силы на историю” В
частности, он замечает, что английская
нация обязана своим величием
морю более, чем всякая другая.
Рост влияния талассократии начинается
вместе с эпохой великих географических
открытий, а достигает вершины
своего могущества в конце
XX в., когда англосаксонский капитализм
и индустриализм сформировались как единый
комплекс. Гласным оплотом талассократии
с середины XX в. стали США. В середине XX
в. геополитический дуализм достиг своего
апогея, когда теллурократия отождествлялась
с СССР, а талассократия — с США и подконтрольными
им сферами влияния.
В качестве производного основного
закона геополитики — дуализма
талассократии и теллурократии
можно с определенной долей
условности назвать закон синтеза
суши и моря — “береговая
зона”. Это тоже ключевое понятие
в геополитике. “Береговая зона”,
или Rimland — фрагмент талассократии
или теллурократии. Влияние моря и предопределяет
в “береговой зоне” более активное развитие,
чем на суше, поэтому она — более сложное
и культурное образование. Rimland напоминает
одновременно, как считает А. Дугин, “остров
и корабль”, а с другой стороны — “Империю
и Дом”. По его мнению, Rimland — “сложная
реальность, имеющая самостоятельную
логику и в огромной мере влияющая и на
талассократию, и на теллурократию”. Береговая
зона выступает как субъект истории со
своей волей и судьбой, но реализуются
они в рамках геополитического дуализма.
Таким образом, Rimland выступает поясом,
пограничной зоной, или границей. В геополитике
этот термин несет иную смысловую нагрузку,
чем понятие границы между государствами.
Морские пришельцы видят берег не как
линию для самого материка, а как территорию,
которую можно оторвать от континентальной
массы, превратить в базу, торговый, военный
анклав для дальнейшего наступления на
сушу.