Атлантизм

 3 Геополитическое развитие атлантизма

 Геополитическое развитие  атлантизма к началу 90-х годов достигает своей кульминации. Стратегия "анакон ды" демонстрирует абсолютную эффективность. В этот период можно наблюдать почти "пророческую" правоту первых англосаксонских геополитиков Макиндера и Мэхэна, скорректированных Спикменом.

 Распад Варшавского договора и СССР знаменует торжество ориентации атлантистской стратегии, проводив шейся в жизнь в течение всего XX века. Запад побеждает в холодной войне с Востоком. Морская Сила (Sea Power) празднует свою победу над heartland'ом.

 Геополитически это событие объясняется так:

 Противостояние советского  блока с НАТО было первой  в истории чистой и беспримесной  формой оппозиции Суши и Моря, Бегемота и Левиафана. При этом  геополитический баланс сил отражал  не просто идеологиче ские, но  и геополитические константы.

 СССР как heartland, как Евразия, воплощал в себе  идеократию советского типа. С  географической точки зрения, это  было довольно интегрированное  "Большое Пространство" с колоссальными  природными ресурсами и развитым  стратегическим вооружением. Главным преимуществом СССР были "культурно-функциональные" наклонности населения, живущего на его просторах или примыкающего к советской территории, и наличие трудно досягаемых внутриконтинентальных просторов, позволяющих создать надежные оборонные и технологиче ские плацдармы. Кроме того, с двух сторон с Севера и Востока СССР имел морские границы, защищать которые намного легче, чем сухопутные.

 За счет централизованной  экономики СССР добился товарно-продовольственной  автаркии и военного статуса  сверхдержавы. По мере возможностей он стремился распространить свое влияние и на другие континенты.

 Но у Восточного  блока было несколько принципи  альных геополитических недостатков.  Самый главный заключался в  огромной протяженности сухопутных  границ. Если с Юга границы совпадали с грядой евразий ских гор, от Манджурии до Тянь-Шаня, Памира и Кавказа, то на Западе граница проходила посредине равнинной Европы, которая была стратегическим плацдармом атлантизма, в то время как центральная его база находилась на западном берегу "Срединного Океана" (Midland Ocean). Но даже в южном направлении горы служили не только защитой, но и препятствием, закрывая путь для возможной экспансии и выход к южным морям.

 При этом Восточный  блок был вынужден сосредото  чить в одном и том же геополитическом центре военно-стратегические, экономические, интеллектуальные, производственные силы и природные ресурсы.

 С таким положением  резко контрастировало геополитическое  положение Запада с центром  США. (Это особенно важно, так  как положение Западной Европы было в таком раскладе сил весьма незавидным; ей досталась роль сухопутной базы США, прилегающей к границам противоположного лагеря, своего рода "санитарного кордона "). Америка была полностью защищена "морскими границами ". Более того, стратегически интегрировав свой континент, она получила контроль над огромной частью евразийского побережья, rimland. От Западной Европы через Грецию и Турцию (стран - членов НАТО) контроль атлантистов простирался на Дальний Восток (Таиланд, Южная Корея, стратегически колонизированная Япония), и эта зона плавно переходила в Индийский и Тихий океаны важнейшие военные базы на острове Сан Диего, на Филиппинах, и далее, на Гуаме, Карибах и Гаити. Следовательно, все потенциальные конфликты были вынесены за территорию основного стратегического пространства.

 При этом атлантисты  создали сложную дифференци рованную  систему геополитического распределения  силовых "ядер". Непосредственно  США обеспечивали военно-стратегическую  мощь. Интеллектуальные, финансовые  и производственные структуры, а также центры разработки высоких технологий сосредоточивались в Западной Европе, свободной от тяжести обеспечения собственной военной безопасности (кроме содержания полиции и чисто декоративных ВС).

 Природные ресурсы  поступали из экономически малоразвитых регионов Третьего мира, откуда в значитель ной мере приходила и дешевая рабочая сила.

 Сохранение статус  кво, сложившегося сразу после  Второй мировой войны, было  наступательной позицией, так как,  по предсказаниям атлантистских  геополитиков, такая ситуация неминуемо должна была привести к истощению континентального блока, обреченного на полную автаркию и вынужденного в одиночку развивать все стратегические направления одновременно.

 У heartland'а в такой  ситуации было только два выхода. Первый осуществить военную экспансию на Запад с целью завоевания Европы до Атлантики. После этого усилия СССР мог бы обеспечить себе спокойные морские границы и промышленно-интеллектуальный и технологический потенциал. Параллельно следовало было предпринять аналогичное усилие и в южном направлении, чтобы выйти, наконец, к теплым морям и порвать "кольцо анаконды" Sea Power. Это жесткий путь, который мог бы привести в случае успеха к стабильному континентальному миру и в ближайшей перспективе к краху Америки, лишенной rimland.

 Другой путь заключался, напротив, в уходе СССР и его  ВС из Восточной Европы в  обмен на уход из Западной  Европы сил НАТО и создание  единого строго нейтрального  Европейского Блока (возможно, с  ограничен ным "диссуазивным" ядерным потенциалом). Этот вариант всерьез обсуждался в эпоху Де Голля.

 То же самое возможно  было осуществить и с Азией.  Пойти на отказ от прямого  политического контроля над некоторыми  Среднеазиатскими республиками  в обмен на создание с Афганистаном, Ираном и Индией (возможно Китаем) мощного стратегического антиамериканского блока, ориентированного внутриконтинентально.

 Можно было бы, наконец,  скомбинировать эти два варианта  и пойти мирным путем на  Западе и силовым на Востоке  (или наоборот). Важно лишь было  начать оба этих геополитических действа синхронно. Только в таком случае можно было бы надеяться на изменения планетарного баланса сил из явного позиционного проигрыша Суши к ее выигрышу. Необходимо было любой ценой прорвать "сдерживание " этим термином называли в период холодной войны геополитическую тактику "анаконды".

 Но поскольку СССР  так и не решился на этот  радикальный геополитический шаг,  атлантистским державам осталось  только пожинать результаты своей  строго рассчитанной и геополитически  выверенной долговремен ной позиционной стратегии.

 От всестороннего  перенапряжения автаркийная советская  держава не выдержала и пала. А военное вторжение в Афганистан  без параллельного стратегического  шага в Западной Европе (мирного  или немирного) вместо того, чтобы  спасти дело, окончательно усугубило ситуацию.

 4 Аэрократия и эфирократия

 Традиционная атлантистская  геополитика, полагая в центре  своей концепции Sea Power, является "геополитикой моря". Глобальная  стратегия, основанная на этой  геополитике, привела Запад к  установлению планетарного могущества. Но развитие техники привело к освоению воздушного пространства, что сделало актуальным разработку "геополитики воздуха ".

 В отличие от "геополитики  моря", законченной и вполне  разработанной, полноценной "геополитики  воздуха" не существует. Фактор воздухоплавания добавляется к общей геополитической картине. Но некоторые соотношения при актуализации воздушной среды и связанных с ней новых типов вооружений стратегической авиации, межконтинентальных ракет и ядерного оружия значительно изменились.

 Освоение воздушного пространства  в некоторой степени уравняло  между собой Сушу и Море, так  как для самолетов и ракет  разница между этими пространствами  не так значительна. (Особенно  важным шагом было создание  авианосцев, так как это окончательно оторвало воздушные базы от Суши, сделав их независимыми от качества земной поверхности.)

 Вместе с тем  развитие авиации изменило пропорции планетарного масштаба, сделав Землю значительно "меньше", а расстояния "короче". Вместе с тем ракетостроение и развитие стратегической авиации во многом релятивизировали традиционные геополитические факторы морские и сухопутные границы, внутриконти нентальные базы и т.д.

 Перенос вооружений  на земную орбиту и стратегиче  ское освоение космического пространства  были последним этапом "сжатия" планеты и окончательной релятивизации  пространственных различий.

 Актуальная геополитика  помимо Суши и Моря вынуждена учитывать еще две стихии воздух и эфир (космическое пространство). Этим стихиям на военном уровне соответствуют ядерное оружие (воздух) и программа "звездных войн" (космос). По аналогии с теллурократией (власть Суши) и талассократией (власть Моря) эти две новейшие модификации геополитических систем могут быть названы аэрократией (власть Воздуха) и эфирократией (власть Эфира).

 Карл Шмитт дал  эскизный набросок этих двух  новых сфер. При этом самым  важным и принципиальным его  замечанием является то, что и "аэрократия" и "эфирократия" представляют собой дальнейшее развитие именно "номоса" Моря, продвинутые фазы именно "талассо кратии", так как весь технический процесс освоения новых сфер ведется в сторону "разжижения" среды, что, по Шмитту, сопровождается соответствующими культурны ми и цивилизационными процессами прогрессивным отходом от "номоса" Суши не только в стратегическом, но и в этическом, духовном, социально-политическом смыслах.

 Иными словами,  освоение воздушной и космической  сред есть продолжение сугубо талассократических тенденций, а следовательно, может рассматриваться как высшая стадия сугубо атлантической стратегии.

 В данном ракурсе  ядерное противостояние блоков  в холодной войне представляется  как конкуренция в условиях, навязанных "морской Силой" heartland'у, вынужденному принимать условия стратегической позиционной дуэли, диктуемые противоположной стороной. Такой процесс активного "разжижения стихий", сопряжен ный с логикой развития западного мира в технологиче ском и стратегическом смыслах, параллелен наступатель ной позиции атлантистов в их политике отрыва береговых зон от континентального центра в обоих случаях налицо наступательная инициатива одного геополити ческая лагеря и оборонительная реакция другого.

 На интеллектуальном  уровне это выражается в том, что атлантисты на теоретическом уровне разрабатывают "активную геополитику", занимаясь этой наукой открыто и планомерно.

 Геополитика в случае  Запада выступает как дисциплина, диктующая общие контуры международной  стратегии. В случае же Восточного блока она, не будучи долгое время официально признанной, существовала и все еще продолжает существовать в качестве "реакции " на шаги потенциального противника. Это была и есть "пассивная геополитика ", отвечающая на стратегический вызов атантизма больше по инерции.

 Если в случае  ядерного оружия и авиации  (в сфере аэрократии) СССР смог  ценой напряжения всех внутренних  ресурсов добиться относительного  паритета, то на следующем этапе,  в области эфирократии произошел  структурный надлом, и конкуренция в области техноло гий, связанных со "звездными войнами", привела к окончательному геополитическому проигрышу и к поражению в холодной войне.

 Для понимания сущности  геополитических процессов в  ядерном мире и в условиях  освоения орбитальных пространств замечание Карла Шмитта о том, что аэрократия и эфирократия являются не самостоятельными цивилизационными системами, но лишь развитием "номоса" Моря, является фундаментальным.

 5 Две версии новейшего атлантизма

 Победа атлантистов  над СССР (heartland'ом) означала вступление в радикально новую эпоху, которая требовала оригинальных геополитических моделей. Геополитический статус всех традиционных территорий, регионов, государств и союзов резко менялся. Осмысление планетарной реальности после окончания холодной войны привело атлантистских геополитиков к двум принципиальным схемам.

 Одна из них может  быть названа "пессимистической" (для атлантизма). Она наследует  традиционную для атлантизма  линию конфронтации с heartland'ом, которая считается не законченной и не снятой с повестки дня вместе с падением СССР, и предрекает образование новых евразийских блоков, основанных на цивилизацион ных традициях и устойчивых этнических архетипах. Этот вариант можно назвать "неоатлантизмом", его сущность сводится, в конечном итоге, к продолжению рассмотрения геополитической картины мира в ракурсе основополагающего дуализма, что лишь нюансируется выделением дополнительных геополитических зон (кроме Евразии), которые также могут в дальнейшем стать очагами противостояния с Западом. Наиболее ярким представителем такого неоатлантистского подхода является Самуил Хантингтон.

 Вторая схема, основанная  на той же изначальной геополитической  картине, напротив, оптимистична (для  атлантизма) в том смысле, что  рассматривает ситуацию, сложившуюся в результате победы Запада в холодной войне, как окончательную и бесповоротную. На этом строится теория "мондиализма", концепции Конца Истории и One World (Единого Мира), которая утвержда ет, что все формы геополитической дифференциации культурные, национальные, религиозные, идеологиче ские, государственные и т.д. вот-вот будут окончательно преодолены, и наступит эра единой общечелове ческой цивилизации, основанной на принципах либеральной демократии. История закончится вместе с геополитическим противостоянием, дававшим изначально главный импульс истории. Этот геополитический проект ассоциируется с именем американского геополитика Фрэнсиса Фукуямы, написавшего программную статью с выразительным названием "Конец Истории". Об этой мондиалистской теории речь пойдет в следующей главе.