Археология поволжья. Каменный век

 Введение

     Каменный век - основополагающий этап в истории  первобытного общества. В силу различных  причин каждый регион имел свои специфические  особенности развития. В то же время  проявляются и общие закономерности, отражающиеся в первую очередь в  периодизации наиболее древнего этапа  развития человеческого общества. Общепринятая схема: палеолит (древнекаменный век), мезолит (среднекаменный век), неолит (новокаменный век) энеолит (меднокаменный век), не потеряли актуальности и по сей день. Равно применима она и для территории Самарского Поволжья. 
     Эпоха палеолита знаменует собой первоначальное заселение Поволжья. На основании изученных к настоящему времени памятников эпохи палеолита можно предположить, что край был заселен в эпоху раннего мустье в середине или второй половине микулинского межледниковья 130 тыс. лет назад. Переходная эпоха от среднего к верхнему палеолиту и начальная пора верхнего палеолита почти не изучены из-за отсутствия стратифицированных памятников, хотя надо отметить, что в последнее время они начинают появляться. Материалы их тяготеют к стрелецкому технокомплексу Восточной Европы. Заключительные этапы эпохи верхнего палеолита представлены памятниками, обнаруженными только в Среднем Поволжье. В культурном плане каменные индустрии этих стоянок обнаруживают близость приуральским верхнепалеолитическим памятникам. Одним из важнейших событий, протекавших в эпоху палеолита, был наметившийся процесс этнической дифференциации населения. 
     Более рельефно этнокультурная специфика различных групп проживающего в регионе населения проявляется в эпоху мезолита. Применительно этой эпохе можно уже определенно говорить, об усложнении этнокультурных образований на данной территории. В связи с глобальными изменениями экологической ситуации, имевшими место на рубеже плейстоцена и голоцен коренным образом изменилась и адаптационная стратегия населения региона ярко проявившаяся в характере памятников и их материальной культуре. Мезолитические памятники Самарского Поволжья в культурном плане тяготеют в большей мере к Приуралью. 
Неолитическая эпоха - один из важнейших этапов в истории региона. Культурные процессы в это время приобретают динамичный характер. Начальный период новокаменного века знаменуется появлением елшанской культуры - одной из древнейших керамических культур Восточной Европы. Дальнейшее развитие неолитического населения Самарского Поволжья сопряжено с появлением средневолжской культуры - этнокультурным образование активно интегрированным в процессы, протекавшие в лесостепи в эпоху позднекаменного века. 
Энеолит - время начала использования металла в различных сферах общественной деятельности, тесно связан с формированием крупных этнокультурных общностей, таких как мариупольская, хвалынско-среднесготовская, волосовская и других. Другая важнейшая черта, характеризующая эпоху энеолита на территории края - упрочение про изводящей модели хозяйсгва. Археологические памятники, изученные в регионе, позволяют с уверенностью говорить об активном использовании мариупольским и хвалынско-среднестоговским населением доместицированных животных. С другой стороны, большую роль в культурных процессах лесостепного Поволжья на позднем этапе энеолитической эпохи сыграли племена волосовской, гаринско-борской и других северных культур. В этом заключена специфика региона как пограничной территории между лесом и степью.

 МЕЗОЛИТ

МЕЗОЛИТИЧЕСКИЕ  ПАМЯТНИКИ САМАРСКОГО КРАЯ И ИСТОРИЯ  ИХ ИЗУЧЕНИЯ

     Самарская область  располагается на юге Средневолжского  региона. Количество известных к  настоящему времени мезолитических памятников на юге Средневолжского  региона невелико. В общих чертах они характеризуются редким расположением, малочисленностыо инвентаря и культурной неопределенностью. Первые мезолитические памятники в Самарской губернии были открыты еще в довоенные годы. Начало изучения истории мезолита Самарского края связано со сборами А. Миллера в 1907 году. И непрофессиональными раскопками, произведенными Ф.Т. Яковлевым в 1914 году на дюнах близ села Марычевка на реке Самаре. Никакой документации об этих раскопках не сохранилось, за исключением небольшой коллекции кремневых предметов. Ф.Т. Яковлевым было собрано около 60 кремневых предметов, большую часть которых составляли грубые пластины из некачественного кремня. Немногочисленный инвентарь, собранный, видимо, в различных частях дюны не позволил сделать какие-либо определения культурного характера. Подобного рода находки не являлись редкостью в России и не привлекли к себе внимание специалистов-археологов. 
     Дальнейшие исследования на памятнике в урочище Захар-Калма осуществлялись сначала профессором П.А. Преображенским в 1920 году, а затем В.В. Гольмстен и ее учениками - слушателями археолого-этнографических курсов. В результате проведенной экспедиции удалось пополнить коллекцию каменных предметов 275 находками, заметную часть которых составляли мелкие пластины и отщепы. Определенно можно было говорить о микролитичности изделий, собранных экспедицией П.А. Преображенского - В.В. Гольмстен. 
     В Самарском краеведческом музее хранится еще одна коллекция кремневых изделий, собранная также в 1920 году при повторном обследовании дюн Захар-Калма. Столь необычный интерес к памятнику был вызван тем, что помимо каменных орудий на песчаной поверхности дюн можно было найти предметы, относящиеся к разным археологическим эпохам: фрагменты керамической посуды, бронзовые и железные изделия. Новая экспедиция, не ограничившись, сборами с поверхности памятника, произвела небольшие, но квалифицированные раскопки. Различные способы исследования памятника показали, что его культурный слой насыщен слабо, а основная масса находок концентрируется на поверхности. К тому же кремневые находки из слоя отличались от находок, собранных на поверхности, более крупными размерами, техникой обработки и качеством исходного сырья. При раскопках было получено 22 каменных изделия, из них только два экземпляра с вторичной обработкой. Кремневые предметы, собранные на поверхности представлены 250 пластинами, отщепами и кусками необработанного сырья, причем пластины как разновидность сколов в данной коллекции абсолютно преобладают. Для изготовления орудий также использовались преимущественно пластины и пластинчатые сколы. Из них изготовлены скребки, наконечники дротиков и стрел. 
     Таким образом, впервые появилась возможность дать конкретную характеристику кремневому инвентарю памятника и определить его как микролитический. Ввиду неразработанного понятия "мезолит" в отечественной археологической науке, вопрос о принадлежности данного комплекса к мезолитической эпохе не был поставлен. В 20 гг. такое понятие еще не пользовалось популярностью в научных кругах России; отсутствовали критерии, по которым тот или иной памятник мог бы занять свое место в периодизации древностей каменного века. Тем не менее, благодаря имеющимся сведениям архивного характера и кратким публикациям тех лет можно установить, каким образом оценивалась, культурно-хронологическая принадлежность самарских стоянок. Общепринятая для Российской археологии система оценки памятников заключалась в том, что пластинчатые бескерамические комплексы рассматривались как "азилоидные" или "раннетарденуазские". В публикациях 20 гг. нередко можно было встретить иноязычные названия каменных орудий: "типа Гратбейль", "типа Робенгауз", "типа Шпальтер".То есть время существования памятников оценивались согласно системе европейской и, в частности, французской или немецкой периодизации. Таким образом, памятники, открытые на реке Самаре, были отнесены к геологической современности и оценивались как послепалеолитические.  

   Новый этап в изучении мезолита Самарского Поволжья приходится на рубеж 60-70 годов. Он совпадает с периодом становления археологической школы в Самаре. В это время были предприняты разведочные обследования территории области, которые позволили увеличить источниковедческую базу памятников каменного века. В начале 70 гг. были повторно обследованы уже известные и открыты новые памятники, содержавшие микролитический и пластинчатый инвентарь. В среднем течении реки Самары стали известны стоянки Нур, Коноваловка, Немчанка. В низовьях реки Сок была открыта стоянка Белозерка. Кроме течения реки Самары, была обследована надпойменная терраса Самарской Луки в районе сел Подгоры, Шелехметь, Рождествено, Выползово. В результате обнаружено несколько памятников, заслуживающих внимания. 
     Новое обследование дюнной гряды в урочище Захар-Калма предприняли М.Г. Косменко, И.Б. Васильев и Г.И. Матвеева. В результате была получена еще одна коллекция каменных предметов - около 240 экз. Полученный инвентарь оказался неоднороден по сырьевым характеристикам. Каменные орудия отличались небольшими размерами. Преобладали куски кремня и отщепы - около 145 экземпляров. Пластинчатых изделий было найдено меньшее количество - около 90 единиц. Скалывание пластин осуществлялось с правильных призматических и конических нуклеусов. Найден также один экземпляр карандашевидного нуклеуса. Найденные нуклеусы свидетельствуют об определенной технике раскалывания, которая характерна для данного памятника. Все найденные орудия изготовлены из пластин. Типологический набор коллекции 1970 года в целом повторяет список типов, полученных в 20 годах. Ведущей категорией орудий являются скребки, их найдено девять экземпляров. 
     Наконечников стрел и дротиков найдено шесть экземпляров. Один из них из числа кельтеминарских древностей. Орудий с выемками известно четыре эккземпляра. Единичными предметами являются резцы, пластины с ретушью, проколка. 
     Коллекция, полученная в 1970 году, невыразительна, в ней отсутствуют такие типы изделий, которые бы способствовали культурному определению полученного инвентаря или указывали бы на его хронологическое положение. М.Г.Косменко предположил наличие на памятнике двух основных скоплений каменных орудий: эпохи мезолита и эпохи неолита. Однако у нас полной уверенности в этом нет. 
     Своеобразный памятник на Самарской Луке был обнаружен М.Г. Косменко и И.Б. Васильевым - II Рождественская стоянка. На стоянке собрана небольшая коллекция кремневых предметов. Преобладает темно-серый, крапчатый кремень высокого качества, редко встречающийся на левобережье реки Волги. Отдельные пластины и отщепы изготовлены из кремня черного цвета, также не характерного для остальной части Самарского Заволжья. В коллекции имеется 54 орудия, большую часть которых составляют скребки. Из 34 скребков только 11 сделаны из отщепов, остальные представлены пластинчатыми формами. Среди отщеповых скребков преобладают концевые формы, причем имеются их вариации. У двух скребков кроме лезвия ретушированы еще и края, два скребка, выполненные на отщепах неправильных очертаний, дополнительно оббиты так, что имеют овальную форму. Все отщеповые скребки - с сильно изношенными лезвиями, иногда до видимого лощения рабочего края. Пластинчатые скребки представлены преимущественно концевыми типами. Как и на отщеповых скребках, лезвия пластинчатых изделий аномально утилизированы. Кроме концевых скребков в коллекции стоянки имеются пластинчатые боковые скребки, то есть такие орудия, скребковое лезвие которых располагается не на конце заготовки, а на краю пластины. Таких орудий насчитывается четыре экземпляра. Один скребок относится к типу концевой-боковой. Скребковая ретушь располагается на конце сломанной пластины и по одному ее краю. Небольшой серией представлены ретушированные пластины, служившие, очевидно, вкладышами. Особого внимания заслуживают три микролита. У двух из них крутой, притупляющей ретушью обработан один край примерно до середины пластины, а у третьего такой же ретушью образован скошенный край. Последнее изделие напоминает острие, однако, угол скоса слишком мал. 
     Коллекцию орудий дополняют предметы с резцовыми сколами. Ведущее место принадлежит изделиям типа угловой резец с одним сколом. Еще один резец оформлен как ретушной, его площадка образована крутой ретушью. Последний экземпляр резца может быть охарактеризован как срединный. 
     Описанный инвентарь выделяется на фоне других коллекций в Самарском Поволжье как своим необычным сырьем, так и типологическим составом. 
     Ввиду единичности этой коллекции, она не может быть сопоставлена ни с каким из известных памятников мезолита или неолита. Своеобразие инвентаря II Рождественской стоянки столь существенно, что его сравнение с каким-либо из известных комплексов представляется некорректным. Наличие таких типов орудий как ретушной и срединный резцы, микролитов с притупленным краем, скребков с выступом на лезвии позволяет уверенно относить данный комплекс к мезолиту. Неясной остается культурная принадлежность коллекции. 
     Еще одним новым и крайне интересным памятником является стоянка Нур. Она располагается на невысокой дюне в 200 м к югу от поселка Нур Волжского района, на левом берегу реки Самары. Стоянка обнаружена Г. И. Матвеевой в 1970 году. С поверхности дюны было собрано небольшое количество кремневых изделий. Коллекция незначительно пополнялась в последующие годы при повторных обследованиях дюны. В настоящее время коллекция насчитывает 446 единиц кремневых изделий, 58 из которых имеют следы вторичной обработки. В отличие от кремневого инвентаря стоянок Захар-Калма, инвентарь Нурской стоянки по качеству представляет собой единый, за небольшим исключением, комплекс. В инвентаре Нурской стоянки мало изделий из окремнелого известняка, преобладает хороший желвачный и меловой кремень желтовато-серого, черного и светло-серого цветов. 
     В коллекции присутствуют два нуклеуса, 110 пластин, 148 отщепов, один продольный скол с нуклеуса, один краевой скол с нуклеуса, 21 пластинчатый отщеп, треугольные в сечении сколы с нуклеусов, несколько ребристых пластины, 91 неопределимый осколок и девять расколотых и целых гальки. Нуклеусы стоянки не отличаются совершенством формы. Оба они представляют собой при мер начальной стадии расщепления. 
     Орудия представлены обычным набором: различные сколы с ретушированными или утилизированными краями, пластины с ретушью, служившие вкладышами, пластины с резцовыми и псевдорезцовыми сколами, понимаемые как резцы  и немногочисленные скребки. Все указанные категории орудий изготовлены из небольших, правильных пластин. Кроме таких, микролитических по облику орудий, в коллекции имеются орудия, изготовленные из более крупных заготовок. Это пять скребковидных орудий из расколотых галек, массивный скол с выемкой, орудия рубящего тина и очень крупная, не вписывающаяся в контекст коллекции патинизированная пластина из мелового кремня. Единичны изделия, обработанные крутой ретушью или имеющие обработанный конец. Весьма необычно выглядят двусторонне обработанные наконечники стрел  и небольшой микролит в форме трапеции или неправильного сегмента. Данные орудия, несомненно, составляют отдельный компонент в материалах Нурской стоянки, который можно связывать с более поздними эпохами. 
     В 80 гг. проводилось повторное обследование памятника Воскресенка. 
     Впервые стоянку обнаружила В.В. Гольмстен, но к настоящему времени никакой документации не сохранилось, и попытки обнаружить культурный слой в настоящее время не приводят к успеху. Памятник находится в Волжском районе Самарской области, рядом с деревней Воскресенка на краю большого оврага, выходящего устьем в волжскую пойму. В настоящее время коллекция насчитывает 20 изделий, шесть из которых составляют орудия. Весь кремень довольно невысокого качества, известковый, розоватых оттенков. Инвентарь состоит из девяти пластин, двух нуклеусов, продольного скола с нуклеуса, обломка кварцитового предмета неясного назначения, одного отщепа. 
     Орудия представлены скребками, резцом, вкладышем и проколкой. Скребки концевые на пластинах правильной огранки, с полукруглыми, чуть неровными лезвиями. Два скребка отретушированы по краям противолежащей притупляющей ретушью. Резец - углового типа и ничем не примечателен. Вкладыш ретуширован с двух краев, причем один его край притуплен крутой ретушью. Проколка обработана крупнофасеточной пологой ретушью, сформировавшей слабо выделенное острие. 
     Также в 80 гг. А.А. Выборновым была обнаружена Белозерская стоянка рядом с селом Белозерки Красноярского района Куйбышевской области. Памятник располагается в пределах поймы р. Сок, на ее левом берегу и занимает невысокую распаханную дюну. Здесь А.А. Выборновым собран подъемный материал, включая пластины, отщепы, орудия из них. Коллекция почти полностью состоит из мелких правильных пластин, большая часть которых не имеет никакой обработки. Отщепы представлены минимальным количеством экземпляров. Совсем отсутствуют нуклеусы и сколы, связанные с подготовкой к расщеплению. Обращает на себя внимание сырье, из которого изготовлены данные изделия. Это известковый грязно-белый кремень с черными пятнами, которые возникли как результат развития культуры микроводорослей или грибков в полостях известняка, Данное сырье весьма характерно для памятников с невыраженными или распаханными культурными слоями приустьевой части р. Сок. Выше по течению реки, по мере удаления от устья данное сырье встречается реже. 
     Вторично обработанный кремень представлен нерегулярно ретушированными пластинами, на которых ретушь возникла в результате утилизации. Также из пластин изготовлены немногочисленные резцы или вкладыши с псевдорезцовыми сколами утилизации и единичные концевые скребки. Немногочисленный и невыразительный инвентарь не позволяет однозначно оценивать полученную коллекцию. 
     В 1985 году П.Ф. Кузнецовым была открыта стоянка Городцовская, расположенная также в Красноярском районе Самарской области недалеко от места слияния рек Сок и Кондурча. Стоянка располагается на небольшой дюне на берегу пересохшей старицы. Территория стоянки в настоящее время распахивается и культурный слой, по-видимому, полностыо уничтожен распашкой. На пашне собраны немногочисленные кремневые предметы: отщепы, пластины и аморфные сколы. В центре распространения подъемного материала был заложен небольшой раскоп площадью 32 КВ.м, который показал, что культуровмещающая почва имеет мощность не более 40 см и перепахана. Редкие находки расщепленного кремня залегали в почве во взвешенном состоянии. В результате раскопок коллекция пополнилась пластинами, отщепами. Техника расщепления не устанавливается, так как не обнаружены нуклеусы. Преобладают узкие пластины и мелкие отщепы. Всего найдено 32 экз. кремневых предметов, из них 1О экз. имеют незначительную обработку в виде ретуши, ретуши утилизации, резцовых сколов. Культурную принадлежность памятника установить сложно ввиду малочисленности находок. 
     На юго-востоке региона, на границе Самарской и Оренбургской областей известен памятник Бугуруслан, находящийся в черте города Бугуруслан. С поверхности памятника местными жителями собрано и передано в городской краеведческий музей небольшое количество кремневых предметов, включая нуклеусы, сколы с них и орудия. Кремневый инвентарь отличается своеобразием по сравнению с инвентарем, рассмотренным выше. Расщеплению подвергались как массивные нуклеусы для крупных пластин, так и мелкие ядрища для правильных узких пластинок. Полученные пластинчатые сколы ретушировались или крутой, или пологой ретушью. Среди пластин с пологой ретушью известно одно крупное орудие, служившее ножом, судя по интенсивной пологой краевой ретуши. В употреблении обитателей стоянки были угловые резцы на мелких пластинах, являвшиеся, видимо, вкладышами. В целом, инвентарь памятника, прежде всего пластины, более крупный, чем инвентарь стоянок рек Самары или Сока. Серия отщепов невелика и не обладает выраженным своеобразием. 
     Обращает на себя внимание, что коллекции вышеуказанных памятников представлены сборами и нередко содержат разновременные материалы. В условиях слабой изученности и при отсутствии периодизации для мезолита Среднего Поволжья и Приуралья неизбежны были искаженные оценки культурных комплексов. Существенно, что пластинчатые комплексы принято было рассматривать как мезолитические, а общий микролитизм как специфический признак, характеризующий культуры более южных "понто-каспийских" территорий. Начавшееся в 70 годы накопление информации о мезолите большого региона, включающего Приуралье и Нижнее Поволжье, позволило скорректировать культурные определения и наметить более подробную периодизацию и культурное членение мезолитических древностей в указанном регионе. Стало ясно, что ранний неолит Поволжья и Приуралья, включая Самарскую область, также характеризуется наличием пластинчатых микролитических комплексов. Это привело к необходимости более осторожно оценивать ранее накопленные сведения о мезолите. Стало еще очевиднее, что определение культурной принадлежности и времени существования памятников должно осуществляться не за счет количественного роста разрозненных фактов и признаков, а в результате выявления их специфики путем стационарных полевых исследований. 
     Такая возможность представилась с открытием новых мезолитических и неолитических памятников на реках Самаре и Сок: Виловатое, Красный Яр I, Нижняя Сызрань, Чекалино II, Красный Городок. Стало ясно, что мезолитическая эпоха в Самарском Заволжье завершается сложением ранненеолитических памятников елшанского типа. Переход к неолиту происходит сравнительно рано. Не исключено появление керамики на местной основе. Это указывает на самостоятельность развития мезолитической культуры в лесостепном Поволжье относительно не только соседних территорий, но и более южных регионов. С другой стороны, хронологические рамки мезолита существенно сузились. Это заставляет по иному оценивать место и роль мезолитической эпохи в периодизации каменного века данной территории. 
     Во второй половине 80-х и в 90-е годы основные работы по исследованию памятников каменного века развернулись в бассейне реки Сок. Несколько разведочных маршрутов было связано также и с другими районами. В результате было открыто и изучено несколько мезолитических памятников, материалы которых способствовали формированию более определенных представлений о мезолитической эпохе на юге Средневолжского региона. 
     Замечательным открытием, сделанным Р.М. Ключниковой и Л.В.Кузнецовой, оказалась стоянка Нижняя Сызрань, расположенная в Приволжском районе Самарской области, на надпойменной террасе левого берега реки Волга напротив города Сызрань. Культурный слой памятника разрушен ветровой эрозией, но собранная коллекция по составу сырья и типологии изделий полностью соответствовала материалам, происхождение которых в настоящее время уверенно можно связывать с Прикаспийской низменностью. В коллекции представлены изделия только из матового светло-серого кремня, который на территории Средневолжского региона неизвестен, но является основным сырьем на памятниках жекалганской группы мезолитических памятнико. Помимо пластин и отщепов, в коллекции представлены несколько концевых скребков, ретушированные вкладыши и два вытянутых сегмента, один из которых - гелуанского типа, с двусторонней обработкой дуги. Наличие в инвентаре определенных сегментов является настолько диагностирующим признаком, что не оставляет сомнений в происхождении данного комплекса с юга - с территории Северного Прикаспия. 
     Одним из перспективных для исследования памятников является стоянка Солонцовка. Она расположена в Красноярском районе Самарской области, вблизи села Нижняя Солонцовка, на левом берегу реки Сок. Стоянка занимает мысовую часть прируслового вала, отложившегося на стыке двух старичных проток. В шурфе под мощным слоем аллювиальных супесчаных отложений, в коричневом суглинке А.М. Комаровым, А.А. Ластовским и А.Е. Мамоновым 6ыли обнаружены кремневые предметы: пять мелких отщепав и шесть пластин. 
     Более определенная информация получена при исследовании двух мезолитических памятников, Красный Яр I и Чекалина II, расположенных также в Красноярском районе Самарской области. Стоянка Красный Яр I находится рядом с районным центром - с. КрасныЙ Яр. Памятник исследовался в течение нескольких лет. За это время вскрытая площадь составила 754 кв.м, а количество находок - 956 экз. Значительная часть предметов, 270 экз., носит следы явного использования в качестве орудий и, что более характерно, имеют вторичную обработку в виде ретуши, об6ивки, или сколов специального назначения. Важной деталью является наличие характерного блеска на ряде кремневых предметов. Видимо, в какой-то момент коллекция была частично переотложена, и некоторое время находилась на поверхности или в близких по физическим характеристикам условиях. Отщепов в коллекции насчитывается 335 экз., пластин - 186 экз. Судя по найденным нуклеусам, преобладающей являлась техника призматического расщепления. Нуклеусы имеют типичную призматическую, призматическую уплощенную или подконическую форму. Большая часть орудий представлена пластинами с краевой ретушью - 72 экз. Заметную серию составляют пластины, пластинчатые, технологические сколы и отщепы с обработкой или следами утилизации на одном из концов. Многочисленную группу составляют предметы с резцовыми сколами - 62 экз. В коллекции присутствуют угловые, немногочисленные двугранные и ретушные резцы. Доля пластин относительно невелика, а их размеры и внешний вид позволяют считать пластины заготовками для резцов. Группа скребков менее представительна, в ней насчитывается всего 22 экз., причем большинство скребков являются концевыми с различной формой лезвий. Имеется также несколько орудий, сочетающих несколько функций, например скребок-резец. Орудий типа перфораторов насчитывается шесть экз., но только один выполнен на отщепе. Острия оформлены крутой или полукрутой ретушью. Завершают коллекцию два рубящих орудия с двусторонней оббивкой, одно из которых асимметричное в плане. 
     Еще одним информативным памятником является стоянка Чекалино II, расположенная в Сергиевском районе Самарской области, в пойме левого берега среднего течения реки Сок. Памятник занимает участок мыса, образованного впадением в реку Сок реки Нижняя Орлянка. Необычно низкое расположение стоянки на высоте не более 2 м от уровня реки. 
     Исследованная площадь (144 кв.м), позволила выявить скопление расщепленного кремня, залегающего в серо-оранжевом суглинке мощностью около 20 см. Кремневые предметы концентрировались вокруг очажного углубления диаметром около 90 см. В непосредственной близости от очага найдены также следы небольших столбиков, возможно, от навеса. Столбы располагались вокруг очага по окружности радиусом около 3,5 м. Судя по отсутствию следов более основательного сооружения, раскопом была исследована сезонная стоянка мезолитических охотников на лесные виды животных: лося, благородного оленя. Найдены также отдельные кости и зубы хищных животных: волка и неизвестного в настоящее время на юге Среднего Поволжья медведя. Интересно, что в мезолитическую эпоху в бассейне реки Сок водились более крупные особи медведей, чем те, которые известны сейчас в лесной зоне Восточной Европы. 
     При исследовании памятника получена коллекция кремневых предметов численностью 1394 экз., из которых 151 экз. являются орудиями. Нуклеусы, найденные на памятнике, в значительной мере истощены. Экземпляры, сохранившие форму, могут быть охарактеризованы как одноплощадочные торцовые, призматические, уплощенно-торцовые или плоские. Скалывание осуществлялось чаще с половины или с трех четвертей окружности, но никогда не производилось по всей окружности. 
     Основную массу орудий составляют ретушированные пластины. Большая часть пластин имеет бессистемную и нерегулярную ретушь по одному, реже двум краям. Ретушь на концах пластин встречается крайне редко. Заслуживают внимания два микролита - микропластины с ретушированным концом. 
     Пластины с резцовыми сколами с учетом их формы и размеров могут быть разделены на собственно резцы и утилизированные вкладыши. Данные изделия объединяет наличие резцовых сколов, единичных или множественных, на углах пластин. 
     Все скребки, изготовленные из пластин и отщепов, являются концевыми.  
     Отщеповые скребки особенно заметны на фоне всего комплекса находок из нижнего слоя своими размерами и формой. Из отщепов изготовлены еще два скребка вытянутой формы, с зауженными ретушью основаниями. Лезвие одного из них выровнено плоским резцовым сколом. Пластинчатые скребки по форме лезвия можно разделить на несколько групп: с дуговидным правильным рабочим краем, с дуговидным неровным краем, со скошенным вправо или влево лезвиями. Кроме того, некоторые пластинчатые скребки имеют незначительную подработку боковых краев со спинки или попеременно, которую в абсолютном большинстве случаев следует рассматривать как результат сработанности. Заслуживает внимания орудие, у которого выделен шип, смежный с лезвием. Рабочее лезвие оформлено отвесной ретушью, шип образован путем создания полукрутой ретушью мелкой выемки у рабочего края скребка. 
     Нерабочие концы нескольких скребков обработаны сколами, что придает им вид угловых резцов, Возможно, такие сколы являются непреднамеренными. Тем не менее, мы отнесли эти орудия к группе комбинированных изделий. Еще одно, безусловно, комбинированное орудие - скребок-перфоратор. Лезвие скребка сильно скошено, противоположный конец пластины оформлен крутой ретушью, как симметричное острие. Еще один перфоратор представлен обломком, возможно, плечикового острия. Ретушь, формирующая рабочий конец орудия мелкофасеточная, но почти отвесная. 
     Рубящие орудия представлены тремя изделиями, одно найдено целым, два - как обломки приостренного обушка и лезвия. Целое орудие изготовлено из конкреции зеленоватого кремня путем двусторонней обивки. Следы шлифовки отсутствуют. Изделие имеет треугольную в плане форму с приостренным обухом и широким лезвием. Такая форма рубящих орудий весьма характерна для широкого круга памятников и мезолитических культур Восточной Европы. 
     Необходимо также упомянуть еще один мезолитический памятник с территории Самарского Поволжья. Стоянка Постников Овраг III известна несколько десятков лет, коллекция кремневых изделий достаточно полно опубликована. Вместе с тем, памятник, видимо, недостаточно информативен для культурно-хронологических построений. Его материалы практически не упоминаются специалистами. В коллекции памятника содержатся преимущественно торцовые нуклеусы для снятия пластин, скребки и скребла из отщепов и единичные скребки из пластин. Формы резцов архаичны: двугранные, ретушные, угловые . 
     Мы перечислили все сколько-нибудь информативные памятники, расположенные на юге Среднего Поволжья, кратко охарактеризовали мезолитические коллекции этих памятников. Попытаемся определить, какое же место занимают указанные мезолитические комплексы на археологической карте Средневолжского региона. Для этого следует кратко напомнить о тех отдельных памятниках мезолита и мезолитических культурах, которые в настоящий момент известны как в регионе, так и на сопредельных территориях. Определенное единство в центральной части Среднего Поволжья составляют памятники усть-камской культуры, территория которой, как считается, распространялась до широты Самарской Луки. Другая отчетливая группа памятников выявлена в последние 20 лет на западе региона, на территории республики Марий Эл. На восточной и северной территории Средневолжского региона известны как целые культуры, так и отдельные памятники, составляющие, как представляется, отдельный технокомплекс, не связанный с усть-камской культурой, но по уровню развития пластинчатой техники сопоставимый с памятниками марийского мезолита. Последние могут являться результатом взаимодействия культур Урала с развитым пластинчатым инвентарем и культур Восточной Европы, не связанных происхождением с западными регионами. 
     В составе технокомплекса известны культуры с повышенным или преобладающим содержанием пластин в инвентаре, такие, как романовско-ильмурзинская, камская, среднеуральская, т.е. культуры, расположенные в гористой местности. Для некоторых из них характерны комплексы скребков из отщепов. К этому же технокомплексу относятся, вероятно, и отдельные памятники, известные на территории Камско-Вятского междуречья: Баринка I и II, Степинцы II, Городищенская. Таким образом, карта мезолитических памятников региона отражает наличие нескольких образований, очевидно, соответствующих этническим или более общим единицам. 

МЕЗОЛИТ

МЕЗОЛИТИЧЕСКИЕ  КУЛЬТУРЫ СРЕДНЕГО ПОВОЛЖЬЯ

     Усть-камская  культура 
     Усть-камская культура в Среднем Поволжье была выделена М.Г. Косменко в 1977 году. Культура существует в позднем палеолите и мезолите. Все памятники культуры располагаются компактной группой на Волге при впадении в нее Камы. По сути, это были первые памятники каменного века эпохи палеолита-мезолита, ставшие известными в Среднем Поволжье. 
     Основные памятники усть-камской культуры исследовались М.Г. Косменко, П.Н.Старостиным, Р.С. Габяшевым, Е.Л. Казаковым. Выявлена закономер ность В размещении памятников. Часть из них занимает останцы надпойменной террасы левого, низкого берега Волги, другая часть расположена на высоком правом берегу. 
     Раннемезолитический этап представлен одноименной III Тетюшской стоянкой, IV и V Семеновскими, III Кимовской, Щербетьевской стоянками. На раннемезолитическом этапе, названном М.Г. Косменко тетюшским, отмечал ось увеличение доли пластин и изделий из них в материалах памятников по сравнению с предшествующим, палеолитическим, периодом развития усть-камской культуры. Наличие трапеций в материалах некоторых памятников позволило М.Г. Косменко датировать эти памятники началом мезолита. 
     Этап развитого мезолита, названный М.Г. Косменко косяковским, представлен памятниками Косяковская стоянка, Любавская, Атабаевская VIII, Нижнемарьянская VII, Малиновская стоянки. В материалах перечисленных стоянок увеличивается количество правильных пластин, уменьшаются их размеры. При этом сохраняются отдельные типы орудий, характерные для предшествующего этапа. 
     Специфика и предварительная хронология каждого из периодов изложена в специальных работах, поэтому нет необходимости подробно останавливаться на этом. Представляется интересным и примечательным, что усть-камская культура не фиксируется позже косяковского этапа. Его абсолютная хронология неизвестна, отметим лишь попытки М.Г. Косменко синхронизировать указанный этап с микролитическими памятниками Нижней Камы. В то же время, внимания заслуживает то обстоятельство, что трапеции как один из компонентов набора орудий усть-камской культуры фиксируются единичными экземплярами в памятниках лесной (смешанных и таежных лесов) зоны. Появление трапеций в бассейне Вятки и на Каме с ее притоками позволяет предполагать проявление таким образом усть-камских культурных традиций. 
     Несомненная заслуга М.Г. Косменко заключается в систематизации к концу 60 гг. всех данных по палеолиту-мезолиту Средней Волги. В дальнейшем такая систематизация сыграла положительную роль в переосмыслении известных и оценке новых материалов, полученных М.Ш. Галимовой и К.Э. Истоминым. 
     В течение 80 гг. происходило количественное накопление материалов усть-камской культуры, что не дало, впрочем, возможности уточнить ее хронологию и периодизацию, а также ее место в системе синхронных культур Восточной Европы. Не предпринималось серьезных попыток про следить генезис усть-камской культуры. Вместе с тем, накопление материалов по усть-камской культуре позволило установить, что архаичные трапеции являются характерной чертой инвентаря культуры. Таким образом, современную ситуацию можно охарактеризовать следующим образом: осуществлена постановка проблемы о наличии группы позднепалеолитических-мезолитических памятников на Средней Волге, а также намечены пути и варианты решения проблемы их культурно-хронологического определения. 
     Из числа вновь открытых мезолитических памятников в Среднем Поволжье к усть-камской культуре на стадии мезолита относится Альшиховская стоянка. Повторный осмотр местонахождения позволил пополнить коллекцию новыми находками. Еще один мезолитический памятник, в котором заметны черты усть-камской культуры - стоянка Юльялы IV. 
     Следует сказать, что серии трапеций с памятников усть-камской культуры, на наш взгляд, достаточно выдержаны в размерах и технике обработки. Трапеции стоянки Юльялы IV значительно меньше усть-камских трапеций и несколько отличаются от них морфологически. Топографическое положение памятника может свидетельствовать о его достаточно раннем возрасте; это же подтверждается типологическим набором инвентаря. Локальная концентрация кремня и орудий на памятнике позволяет считать его кратковременным охотничьим лагерем. 
     Вновь исследованные памятники увеличили количество геометрических форм для усть-камской культуры, и в связи с этим ниже мы коснемся отношения мезолитического комплекса Постникова Оврага к усть-камской культуре. 
     Если проблема развития усть-камской культуры от палеолита к мезолиту еще может решаться на имеющихся материалах, то ее происхождение остается неясным. В Среднем Поволжье не известны палеолитические памятники, которые могли бы служить основой для формирования усть-камской культуры. К западу от средневолжского региона, на Среднем Дону и в Подесенье, имеется несколько групп позднепалеолитических памятников, которые можно рассматривать в качестве источников для усть-камской культуры. Однако решение проблемы происхождения усть-камской культуры именно таким образом является лишь одним из возможных. 
     Мезолитические памятники в Марийском Поволжье 
     Памятники занимают сравнительно небольшую территорию и объединяются в культуру по ряду признаков: все памятники являются поселениями с жилищами, образующими одинаковую планировку. Одним из первых поселений подобного рода было исследованное в 1956 г. поселение Русско-Луговское II. Памятники представлены поселениями с разным количеством жилищ - от 1 до 15. Жилища располагаются в два-три ряда, образуя планировку поселения, его структуру. Судя по исследованным крупным поселениям, жилища на них были обитаемы не одновременно. Планиграфия находок и конструкция жилищ наводят на мысль, что поселения были сезонными и использовались в холодное время года. Состав инвентаря позднемезолитических стоянок представляет собой набор разнокачественных типов, сочетающий плаcтинчатость и макролитизм, миниатюрные вкладыши для охотничьего вооружения и большое количество скребковых, в том числе массивных, орудий. Во многих коллекциях присутствуют типично неолитические орудия. На всех поселениях большими сериями представлены рубящие шлифованные орудия. На всех памятниках к настоящему времени исследовано более 20 жилищ. Во всех раскопанных жилищах обнаружен типологически сопоставимый инвентарь. На всех поселениях обитателями использовалось одинаковое сырье. 
     За исключением Кабы-Копрынского жилища, все остальные имеют сходную стратиграфию. В межжилищном пространстве содержатся лишь единичные находки расщепленного кремня. Непосредственно над заполнением жилищного котлована аллювиальный песок в значительной степени насыщен расщепленным кремнем. Еще ниже находится слой заполнения котлована преимущественно окрашенный органикой в темно-серый цвет кварцевый песок. Глубина котлованов во всех изученных жилищах составляет 35-50 см, иногда прослежены хорошо выраженные вертикальныеи стенки, что, учитывая условия рыхлого грунта, позволяет предполагать наличие крепежных конструкций по краю котлована. Непосредственно на дне котлованов в светлом материковом песке устроены ямы, очаги, прослеживаются следы от вертикальных или наклонных столбов. 
     Котлованы имеют подпрямоугольную, подквадратную, реже овальную или близкую к овальной форму. Примечательно, что самые крупные жилища зафиксированы на трех разных поселениях, что в дальнейшем, видимо, можно будет использовать для этносоциальных построений. В настоящее время только два поселения изучены достаточно полно - Удельно-Шумецкое Х и Ясачное I. 
     Во всех жилищах характер находок одинаков. Предположению о зимнем характере использования жилищ противоречит отсутствие или малочисленность на прилегающей территории типичных охотничьих стоянок, которые могут рассматриваться как сезонные (весенне-летние). Мы не допускаем мысли об использовании этих поселений неолитическим населением, знакомым с изготовлением керамики любого вида. Ни в одном случае при раскопках не было зафиксировано совместного залегания керамики и мезолитических материалов. 
     Судя по полному отсутствию типичного охотничьего инвентаря или его малочисленности, население мезолитических поселений использовало для охоты составное вооружение, основой которого являлись костяные или роговые наконечники, оснащенные вкладышами. Типичные наконечники стрел, встреченные в массовом количестве в Волго-Окском междуречье, на поселениях марийского мезолита не использовались. Вместе с тем, судя по заключению специалистов-остеологов, мезолитическое население, оставившее памятники марийского мезолита охотилось на благородного оленя, соболя или куницу, добывало бобра и занималось рыболовством. Основным способом жизнеобеспечения было рыболовство, причем этот процесс мог осуществляться круглогодично. На Ясачном I поселении обнаружены грузила, лежавшие компактным скоплением. На этом же поселении найдены крупные орудия в виде пешней. Как пешни могли использоваться и многочисленные рубящие орудия, обнаруженные практически на всех исследованных поселениях. 
     Весьма сложным является вопрос о хронологическом соотношении памятников с инвентарем марийского типа и памятников или групп памятников, граничащих с последними. Судя по известным мезолитическим комплексам, имеющим контактный характер, марийский мезолит синхронизируется с камским мезолитом. Прослеживается определенная преемственность марийского мезолита с накольчатыми комплексами запада Средней Волги. Что касается проблемы его происхождения, то в настоящее время с определенной уверенностью марийский мезолит можно связывать лишь с материалами стоянки им. Талицкого. 
     Очевидно, памятники марийского мезолита связаны с такой стадией, когда господствующими становятся смешанные формы экономики, когда интенсивное рыболовство дополняется продуктами охотничьего промысла. Появляются устойчивые традиции домостроительства и устройства поселений. Таким образом, намечается переход к неолитической эпохе. 
     Культура пластинчатого технокомплекса 
     Наименее определенная ситуация в Средневолжском регионе сложилась с памятниками пластинчатого технокомплекса. В последние годы его территория очерчивается все более уверенно и занимает не только Среднее Поволжье, но и Приуралье, а также распространяется в Среднее Зауралье. В состав общности входит несколько культур и типов памятников: среднеуральская культура, камская культура, романовско-ильмурзинская культура, тип Тат-Азибейской IV стоянки, тип Ташково, Степинцы II. Сюда же, возможно, со временем будут отнесены и некоторые другие памятники Камско-Вятского междуречья. Во всех перечисленных культурах и памятниках безраздельно господствует пластинчатая техника, подробная характеристика которой приведена выше. Бедный типологический ряд и общие технологические характеристики культур, составляющих общность, сказываются на существующих научных дефинициях. Действительно, для памятников технокомплекса практически не известны какие-либо постройки или сооружения, приемы вторичной обработки представлены крайне бедно. В настоящее время можно говорить определенно лишь о камской культуре, которая была выделена одной из первых по технологическим признакам. Первое, что обратило на себя внимание исследователей, это небольшие размеры пластинок и их большое количество. Со временем камская культура стала иметь тенденцию к "разрастанию". Специалисты полагали, что вновь открываемые комплексы с пластинами, наряду с уже известными памятниками, относятся к камской культуре, ареал которой расширился от бассейна р. Вычегды до Самарской Луки. Однако представляется, что речь шла об очерчивании границ технокомплекса с несколькими археологическими культурами, его составляющими. 
     В настоящее время становится все более очевидным, что культуры, составляющие пластинчатый технокомплекс, сформировались на основе культурных традиций палеолитических памятников Сибири. На Урале практически неизвестны палеолитические памятники, которые можно рассматривать в качестве источника для формирования пластинчатого технокомплекса. 
     Одной из наиболее известных культур, относящихся к технокомплексу пластин, является романовская культура. Ее техника расщепления основана на утилизации прав ильных призматических нуклеусов с незамкнутым контуром, на использовании в качестве основной заготовки немикролитических пластин. Вкладышевая техника для романовской культуры практически неизвестна. Скребки изготовлены из широких пластин или на пластинчатых отщепах. Эпизодически встречаются резцы архаичных форм. Основной ареал распространения памятников романовской культуры - Южное Приуралье (Романовка II, Ильмурзино, Старо-Токская), Нижняя Кама (Тат-Азибейская III и IV), центральная часть Средней Волги (Долгополянское II, Старая Майна VII). В последние годы отдельные памятники романовской культуры стали известны и на юге региона (Чекалино II). Уместно подчеркнуть, что в таком "расширенном" виде романовская культура выглядит не менее целостной, чем в ее южноприуральских границах. Облик культуры, а это касается, прежде всего, состояния изученности, таков, что она представляется искусственной и не имеющей того содержания, которое для нее подразумевается. Основой для такого заключения служит типологическая неоднородность коллекций южноприуральских памятников и в ряде случаев их неопределенная хронологическан позиция. В качестве примера приведем материал Старо-Токской стоянки в Оренбуржье. В коллекции памятника содержатся правильные призматические нуклеусы, нуклеусы ильмурзинского типа, абсолютно преобладают пластины и изделия из них. Вместе с тем, скребки из отщепов малочисленны, их соотношение со скребками из пластин 1:5, угловые резцы отличаются крупными размерами, имеются плечиковые острин, которые в большей стспени характерны для Зауралья. Сложность, разграниченин памнтников с пластинчатым инвентарем заключаетсн еще и в том, что территорин Среднего Поволжья явилась контактной зоной для нескольких общностей и поэтому культурная ситуация здесь, отличается исключительной неоднозначностыо. Тем не менее, в настоящее время вполне определенно можно сказать, что к культурам пластинчатого технокомплекса, а, скорее всего, к романовской культуре на территории Самарского Поволжья мы можем отнести несколько памятников: Захар-Калма, Чекалино II, Белозерки, Городцовка, Бугуруслан. В инвентаре этих памятников преобладают пластины и орудия из них, мало микропластинчатых сколов, скребки из пластин сопровождаются скребками из отщепов. 
     Процессы сложения и развития мезолитических культур в Средневолжском регионе. 
     При определснии исторического места памятника, группы памятников, комплекса каменных артефактов важно не столько зафиксировать или констатировать сумму фактов, сколько установить причинно-следственные связи между ними. Поэтому аспекты изучения мезолита как эпохи целесообразно представить в виде связанных между собой факторов, оказывающих взаимное влияние друг на друга, когда изменение одного из них вызывает трансформацию других. 
     Ледниковые формации, имевшие место на протяжении последних сотен тысяч лет, заставили первобытного человека выработать такую стратегию выживания, которая в наибольшей мере позволила бы сохраниться архаичным коллективам охотников и собирателей в экстремальных условиях позднеледниковых умеренных широт. В конце верхнего плейстоцена и раннего голоцена окружающая среда претерпевает значительные изменения. Эти изменения носили глобальный характер, но наиболее ощутимо проявились в умеренных широтах. Именно для умеренных широт ярче всего фиксируется изменение жизненного цикла первобытных коллективов, подчиненных адаптации к окружающей среде. Под природным окружением или средой понимается цепочка взаимосвязанных явлений (климатических, трофических, антропогенных), находящихся в сбалансированной связи друг с другом и социальными группами людей. Началом этой цепочки является климат со многими составляющими, из которых нас, в первую очередь, интересуют температура и влажность. Эти два фактора определяют последовательность расположения и масштабы звеньев остального ряда. Далее располагаются растительные сообщества пойм и водоразделов (более широко - флора), целиком и полностью зависящие от капризов климата. На распространение типов растительности и их сообществ наиболее сильное воздействие оказывают колебания температуры и наличие влаги. С растительностью связана фауна (а более узко - моллюски, грызуны, травоядные и хищные животные, являющиеся основными объектами охоты и добычи первобытных охотников и собирателей). Завершают цепочку первобытные охотничье-собирательские коллективы в различных формах социальной организации. Нетрудно заметить, что звенья указанной цепочки неравнозначны по масштабам, месту в природе, занимаемому ареалу и способности ареалов к изменению границ. Максимально статично и менее всего подвержено воздействиям извне первое, низшее звено. В наибольшей степени любые изменения первичных звеньев оказывают воздействие на последнее звено - человека, заставляя его адекватно реагировать на вариации климата, миграции животных и растений. В зависимости от состояния низших звеньев человеческие коллективы вынуждены варьировать свою численность, территорию обитания или полностью менять объекты, способы и навыки охоты или собирательства. Это приводит к частичному или полному изменению материальной культуры. Подробный анализ вышеперечисленных условий дает возможность объективно оценивать процессы, имевшие место в древности и помогает восполнить информацию, которой часто не хватает археологам-первобытникам. 
     В финальном плейстоцене основными промысловыми животными являлись стадные мигрирующие виды: лошадь, бизон, северный олень, поздний мамонт. Относительная стабильность природной обстановки позволяла сосуществовать перечисленным видам, а человеку - вести комбинированную охоту в различные сезоны или специализированную на отдельные виды, также по определенным сезонам. Разумеется, предпочтение отдавалось легкодоступным объектам, требующим простейшей организации и минимальных трудовых затрат. Таковыми являлись все жвачные животные. Поэтому климатическая катастрофа - быстрое уменьшение площади ледникового щита и отступление Тундро-степей к северу, усугубили положение указанных видов, испытывавших к тому же постоянное давление человека-охотника. К рубежу плейстоцена-голоцена в Восточной Европе полностью исчезает мамонт. Очевидно, несколько раньше такая судьба постигла западноевропейского мамонта. Одной из причин быстрого исчезновения западноевропейского мамонта является более влажный, а потому непригодный для обитания мамонтов климат Западной Европы. Стада северного оленя, являвшегося фоновым видом в тундро-степях, устремляются к северу за естественной для их обитания ландшафтной зоной. И одновременно начинается процесс облесения ранее пустынных пространств, непригодных теперь для обитания стадных животных. Типичная тундровая растительность сочетается с холодолюбивыми лесными видами, а зона сухих степей устанавливается примерно в современных границах. Охотничьи коллективы, жившие относительно оседло или в условиях сезонной оседлости, вынуждены частью следовать за стадами северного оленя, частью - менять способы выживания. Совершенно ясно, что усиление подвижности раннемезолитических охотников, по сравнению с предшествующим, относительно стабильным периодом, способствовало выработке одинаковой стратегии поведения в разных культурных человеческих группах. Происходит переориентация хозяйственной стратегии на потенциально доступные для эксплуатации маломерные ресурсы, требующие, однако, больших трудовых и временных затрат. С целью компенсации указанных негативных факторов совершенствуется уже существующее охотничье вооружение и вырабатываются новые его виды, отвечающие изменившимся потребностям. В то же время, в мезолите усиливается тенденция к сокращению типологического ряда, т.е. многообразия форм орудий, связанная в большинстве случаев с узкоспециализированной деятельностью подвижных охотников. Повсеместно распространяется лук и сложносоставные стрелы с большой убойной силой и поражающей способностью. Очевидно, способы и приемы охоты становятся многообразными, расширяется сфера собирательской деятельности, отдельные общины специализируются на акватических ресурсах. Отжимная техника или специализированная техника получения сколов фиксируется в том ИЛИ ИНОМ виде в большинстве мезолитических культур лесной полосы. Такая техника позволяла получать большее количество сколов, максимально полно использовать даже небольшие запасы кремневого сырья, что делало более мобильными группы охотников. С другой стороны, это вызывало необходимость усиления контроля над качеством сырья при его отборе. Впрочем, недостатка в качественном сырье, по-видимому, население большинства мезолитических культур не испытывало. Высокопластичный кремень из верхнемеловых отложений распространен чрезвычайно широко. Очевидно, в эпоху мезолита усиливаются межплеменные контакты, выражающиеся, прежде всего, в распространении качественного кремня путем меновых операций. Уральские яшмы и яшмовидный кремень встречаются далеко за пределами своего основного ареала распространения - как на юге Средневолжского региона, так и в североказахстанских степях. Создание специализированной вкладышевой техники на больших территориях привело к обеднению типологического ряда (псевдорезцы, вкладыши, скребки, перфораторы) мезолитических культур по сравнению с предшествующим периодом. Если в эпоху верхнего палеолита в условиях сезонной охоты существует устойчивый набор орудий, изготавливаемый и используемый определенным образом и в определенное время, то в мезолите усиливается тенденция к постоянному изготовлению и использованию массового и поэтому простого охотничьего снаряжения. Массовость производства вкладышевых орудий и развития соответствующей техники кремнеобработки связаны с повсеместным распространением и употреблением метательного оружия эпохи мезолита - лука и стрел, а также легких дротиков. Несомненно, что при использовании лука участились случаи утраты наконечников, а, как следствие, увеличивается производство пластин, используемых как вкладыши. Разумеется, такая модель применима далеко не ко всем мезолитическим памятникам. В качестве примера приведем неразвитость вкладышевой техники в неплохо изученных постаренсбургских культурах. Невозможность адаптироваться к лесному окружению привела к деградации и полному исчезновению аренсбургских культурных элементов на территории Восточной Европы. В ранненеолитическое время мы не наблюдаем массового проявления постаренсбургских культурных традиций. 
     Другая известная восточноевропейская культура - свидерская, помимо охоты на северного оленя специализирующаяся на степных и лесных не стадных видах, демонстрирует применение зачаточных видов вкладышевой техники. Постсвидерские мезолитические культуры (кунда, бутовская, смячкинская, сухонская), существующие в лесной зоне и наиболее адекватно адаптировавшиеся к обитанию в лесах, распространены по всей указанной зоне. Пережиточные признаки свидерского времени можно также обнаружить во многих ранненеолитических культурах. 
     Западные области Русской равнины с населением финальнопалеолитического культурного облика явились той средой, в которой быстро распространялось синхронное население специализированных охотников на северного оленя свидерской и аренсбургской культур. Судя по полному отсутствию свидерских или аренсбургских элементов в материалах усть-камской культуры на палеолитическом этапе, население последней практиковало не специализированную охоту, а комплексную, на тундро-степные виды. Зона Среднего Поволжья не являлась классической тундрой, где могли существовать охотники на оленеЙ, а, скорее, являлась зоной сухих и холодных степей. Поэтому последующее развитие мезолитических культур в Волго-Уралье осуществляется независимо от воздействия западных культур, относящихся к западноевропейскому и североевропейскому путям развития. 
     С началом голоцена в Волго-Уралье устанавливается более мягкий, но по-прежнему сухой и прохладный климат и соответствующий ему степной ландшафт с элементами хвойной древесной растительности. Прежние виды животных, очевидно, вынуждены были уйти севернее, в более влажные районы, отвечающие тундро-степным условиям. Каким же образом отреагировал мезолитический человек на произошедшие изменения? Для Среднего Поволжья и Приуралья в мезолите устанавливается наличие развитых элементов вкладышевой техники, что в целом характеризует эпоху. Однако пластинчатые комплексы Волго-Уралья подразделяются на несколько культур и культурных типов памятников. На данной территории продолжают свое развитие финальнопалеолитические культуры, близкие культурам приледниковой зоны Восточной Европы. Наиболее ярким явлением этого времени следует считать устькамскую культуру, памятники которой существуют только в раннем мезолите. В дальнейшем культурные традиции усть-камской культуры не прослеживаются. 
     Стремление населения мезолитической усть-камской культуры сохранить свое место в привычной экологической нише, отодвигающейся к северу, или адаптироваться к новым условиям, показывает расширение ареала культуры и распространение в северном направлении мезолитических памятников с сохраняющимися отдельными типами, характерными для усть-камской культуры: усеченными пластинами, ретушными резцами, трапециями. Так, в Поволжье появляются стоянки Альшиховская и Юльялы IV, на реке Вятке-Архангельская III, на реке Каме в Приуралье - Огурдино, Усть-Сылва, Громотухинская, Пеньки. В инвентаре всех перечисленных памятников присутствуют кремневые орудия в виде мелких трапеций с вогнутыми ретушью боковыми сторонами. Отдельные элементы усть-камской культуры в виде выемчаторетушных трапеций по левым притокам Камы (река Чусовая) проникают на Средний Урал. Во всех перечисленных случаях архаические и немногочисленные типы орудий сопровождаются пластинчатым инвентарем, что отражает мезолитический возраст памятников. Пластины в инвентаре таких памятников сколоты с правильных призматических нуклеусов. Следует сказать, что указанные выше памятники с разной полнотой отражают комплекс признаков усть-камской культуры. Несомненно, что стоянки, расположенные на р. Каме и в бассейне р. Чусовой являются результатом взаимодействия усть-камской культуры и какой-то группы памятников пластинчатого технокомплекса. Также несомненно, что они являются самыми поздними в рамках усть-камской культуры. Несколько севернее в основе сложения мезолита лежит памятник Горная Талица, примерно одновременный памятникам усть-камской культуры. В обоих случаях имеются аналогичные приемы раскалывания, усечения заготовок ретушью с конца и по краю, подготовки ретушью площадок для резцового скалывания. Отличие заключается в отсутствии трапеций в инвентаре Горной Талицы. 
     Также для раннего и развитого мезолита, но на всей территории ВолгоУралья, включая его южную часть, устанавливается наличие типичных охотничьих стоянок с соответствующим пластинчатым инвентарем. Новые комплексы, сохраняя пластинчатый характер раскалывания, характеризуются тенденцией роста микролитических признаков. Очевидно, что на смену технике скола приходит техника отжима пластин. В это время не только в Среднем Поволжье и Приуралье, но и во многих других раннемезолитических культурах лесной полосы наблюдается всплеск микролитичности пластин. Резко увеличивается доля пластинок и микропластин шириной 0,4-1,0 см. 
     Особенно показательно это явление для Волго-Уральского региона, Европейского Северо-Востока и пространств Сибири. Простота и легкость, компактность вооружения имели первостепенное значение при передвижении на большие расстояния охотников леса. При переходах использовался или запас готовых пластин, или применялись наиболее тщательно и максимально подготовленные к расщеплению нуклеусы. На стоянках развитого мезолита лишь скребки бывают изготовлены из отщепов, неизбежных при операциях подправки нуклеусов. Материал многих стоянок в Волго-Уральском регионе демонстрируют такое использование человеком пластин и пластинчатых сколов, при котором в производстве задействовано 70-90% всех полученных сколов. То есть, пластины используются во всех операциях, связанных с добычей и переработкой основных продуктов питания, для изготовления основных орудий производства. При этом размеры орудий крайне малы. В этом случае скребковые функции выполняют отбитые площадки микронуклеусов, имеющие минимальную обработку. Пластинчатые индустрии без наконечников - это набор стандартизированных заготовок, предназначенных для изготовления вкладышевого оружия плюс не многочисленные орудия, предназначенные для утилизации добычи (ножи, скребки, перфораторы). Цель создания вкладышевого оружия состоит в том, чтобы в условиях леса, при ограниченной видимости объекта увеличить поражающий эффект. В условиях, когда возможен один бросок или выстрел, необходимо было нанести жертве максимально обширную рану. Большое количество так называемых "резцов на углу сломанной пластины" в комплексах мезолита Волго-Уралья является ни чем иным, как утилизированными вкладышами. Различные микросколы и псевдоретушь на вкладышах - результат утилизации незакрепленных в оправах фрагментов кремневых пластин. Использование костяных или роговых основ, испытывавших упругую деформацию при ударе, ведет к утилизации незакрепленных вкладышей. 
     Разумеется, степень пластинчатости и микролитичности инвентаря у мезолитических племен лесной и лесостепной зоны далеко не идентична. Развитие вкладышевой техники в различных этнокультурных группах определялось как уровнем развития кремнеобработки в предшествующий период, так и конкретными природными особенностями. Вероятно, в мезолите также существовали отдельные коллективы или культуры, которые, следуя по пути совершенствования экономичной пластинчатой технологии, использовали вкладышевое оружие в меньших масштабах, либо не использовали его совсем. Роль наконечников метательного оружия выполняли при этом костяные орудия, не снабженные кремневыми вкладышами. Пластины в таких культурах использовались не как вкладыши, а как заготовки для производства орудий разного назначения. 
     Как уже упоминалось, памятники пластинчатого технокомплекса в Волга-Уралье многочисленны. К этому технокомплексу относятся камская и романовско-ильмурзинская культуры, расположенные в Прикамье, Южном Приуралье, и отдельные памятники в Камско-Вятском междуречье и на юге Средней Волги. 
     На юге лесной зоны, параллельно с памятниками пластинчатого технокомплекса существуют памятники со смешанным пластинчато-отщеповым инвентарем. Большая их часть сосредоточена на севере Среднего Поволжья и Камско-Вятском междуречье. В целом, расположение мезолитических памятников в Средневолжском регионе характеризуется мозаичностыо ареалов культур и отдельных памятников. 
     Рассматривая проблему взаимодействия культурных общностей в Среднем Поволжье и Приуралье, мы констатируем, что для Самарского Поволжья в раннеголоценовое время можно отметить наличие четырех этнокультурных групп населения. Одна, наиболее многочисленная, представляет собой, как уже отмечалось выше, местный субстрат, развивающийся в Волго-Уралье с позднепалеолитического времени. Вторая группа отражает момент проникновения на Среднюю Волгу восточноевропейского населения и в этом смысле может рассматриваться как еще один местный субстрат, не менее древний, чем первый. Два других компонента менее значимы и, как пришлые, не оказали решающего воздействия на культурные процессы в регионе; по крайней мере, об этом можно говорить применительно к эпохе мезолита. Влияние их было непродолжительным по времени и минимальным по культурному воздействию. 
     Первый местный субстрат очевидно, соответствующий уралоидному населению, представлен памятниками с пластинчатым инвентарем: романовско-ильмурзинская культура, камская культура. В Самарском Поволжье им соответствуют стоянки Чекалино II, Белозерка, Захар-Калма, Городцовка, Бугуруслан. Второй местный субстрат в мезолитическое время представлен в Среднем Поволжье памятниками Постников Овраг III, Монастырский Хутор, Воскресенка, Красный Яр I, Тат-Азибейская I и указанными выше памятниками усть-камской культуры с выемчаторетушными трапециями. Причем, следует акцентировать момент проникновения уралоидного населения (носителей пластинчатою технокомплекса) в Среднее Поволжье и, в частности, на территорию Самарского Поволжья. С этой точки зрения аборигенами следует считать все же носителей усть-камской культуры и синхронных им носителей культуры типа Постников Овраг III. 
     Памятники с пластинчатым инвентарем появляются на Средней Волге не с началом голоцена и связаны лишь с определенным этапом изменения природных условий. Стоянка Постников Овраг III рассматривается как продолжение развития традиций палеолитического населения в Самарском Поволжье. Ее отличие от предшествующих по времени стоянок Постников Овраг I и II заключается в наличии серии правильных пластин в коллекции, сколотых с таких же аккуратных нуклеусов. Оба палеолитических слоя стоянки Постников Овраг сопоставляются с материалами усть-камской палеолитической культуры. До определенного момента сопоставления такого рода были уместны, но в последнее время представления о характере усть-камской культуры изменились. 
     Есть также основания считать памятник Постников Овраг самостоятельным явлением. В усть-камской палеолитической культуре, как уже отмечалось, в большом количестве представлены геометрические формы - трапеции, треугольники, большое количество разнообразных резцов и сопутствующих им yceченных пластин, скребки изготовлены из крупных пластин. Эта тенденция сохраняется и в мезолитическое время, с поправкой на общий микролитизм, характерный для мезолита. Коллекции разных слоев Постникова Оврага демонстрируют более бедный набор резцов, малочисленность скребков, выполненных на пластинах, эпизодическое применение притупляющей ретуши, наличие скребловидных орудий и отсутствие каких-либо орудий геометрических форм. 
     Если вернуться к описанным выше материалам стоянок Монастырский Хутор, Воскресенка, Красный Яр I, то нетрудно заметить, что в том или ином виде их коллекции содержат элементы материальной культуры, присущие мезолитическому слою стоянки Постников Овраг. На севере Саратовской области известна еще одна стоянка, которая может относиться к типу памятников Постников Овраг. Стоянка расположена к северу от села Старо-Яблоневское недалеко от известного Хвалынского энеолитического могильника. Культурный слой памятника, располагавшийся на второй террасе, размыт водами Саратовского водохранилища. Собранная коллекция каменных изделий невелика - около 400 экз., но в ней присутствует большое количество выразительных и разнообразных орудий. Техника расщепления представлена призматическими и торцовыми нуклеусами, пластинчатые сколы укороченные и в большинстве правильные. Микропластин мало и они не служили для изготовления орудий. Среди ретушированных пластин встречаются экземпляры с притупленными краями, с усечением одного конца крутой ретушью. Резцов архаичных форм мало, преобладают изделия углового типа. Скребки в коллекции мелкие и почти все выполнены на отщепах или пластинчатых отщепах. Таким образом, в южной части Среднего Поволжья очерчивается круг мезолитических памятников, которые обособляются от осталыюй массы одновременных стоянок. В Нижнем Прикамье известна еще одна стоянка, с инвентарем, сходным по облику с коллекциями самарских или усть-камских памятников. Ввиду малочисленности находок с Тат-Азибейской I стоянки ее трудно отнести к определенной мезолитической группе. Однако, абсолютно ясно, что к памятникам пластинчатого технокомплекса она относиться не может. 
     Общая ситуация с наиболее древней группой мезолитических стоянок представляется такой. Вероятно, на рубеже палеолита-мезолита, в связи со сложением условий, о которых сказано выше, некогда единый пласт населения разделился на группы, развитие которых определялось конкретными особенностями. В Прикамье к этому времени относится стоянка Горная Талица, на Средней Волге - усть-камская культура, а южнее представлены памятники типа Постников Овраг. Причем каждая из перечисленных групп обладает характерными особенностями. Не установлено культурное соотношение названных групп. Остается неясным также, как по времени соответствуют друг другу усть-камская культура и памятники типа Постников Овраг. Известно лишь, что усть-камская мезолитическая культура активно взаимодействует с наиболее древними памятниками камской и среднеуральской культур. Контактов романовской культуры и памятников типа Постников Овраг пока не зафиксировано. 
     Что же представляют собой компоненты мезолитического населения юга Средней Волги, которые уместно считать не автохтонными? Первый пришлый компонент представляет южное население, второй - северное, проникшее в Самарское Заволжье на рубеже мезолита-неолита. По геологической периодизации этот рубеж совпадает с пребореалным - началом бореальноro периодов. В это время наблюдается расширение зоны сухих степей к северу, что привело к изменению видового состава животного мира юга Среднего Поволжья. Появляются сайгак, верблюд, кулан, вслед за которыми далеко на север, из основного ареала обитания, устремляется население культур с геометрическими микролитами. Прониюювение степных охотников на север до широты Самарской Луки и нижнего течения реки Самары носило эпизодический характер, о чем свидетельствует малочисленность памятников и их инвентаря. Известны только два памятника с геометрическими микролитами - сегментами южного облика: Нижняя Сызрань и Захар-Калма. Во втором случае мезолитический возраст сегментов находится под большим сомнением. Вполне возможно, что их следует связывать с неолитической керамикой накольчатого типа, найденной на этой же дюне. Именно эта керамика характерна для обширных южных пространств от Днестра до Средней Азии. Вероятно, только ко времени развитого неолита проникновение охотничьих культур южного облика на Среднюю Волгу прекращается. Единственным памятником, который на сегодняшний день достоверно может быть охарактеризован как соответствующий сероглазовской культуре Прикаспия, является стоянка Нижняя Сызрань. Разумеется, в этом случае говорить о каких-либо контактах с местным мезолитическим населением преждевременно, как, впрочем, и обсуждать проблему проникновения южных мезолитических племен в Среднее Поволжье. 
     Одновременно с севера на юг Среднего Поволжья проникают элементы материальной культуры эписвидерского облика. Наиболее ранние контакты местного и пришлого населения во всем регионе фиксируются по материалам мезолитических памятников Степинцы II, Яндашевская, Мари-Кугалки I. Коллекции этих памятников показывают процесс взаимодействия постбутовских(?) и камских племен. На генетическую основу эписвидерских культур указывают только определенные наконечники, и моменты массового появления наконечников в Камско-Вятском междуречье и на Средней Волге совпадают с наступлением неолитической эпохи и появлением керамики - накольчатой или гребенчатой. Напомним, что упомянутые территории ранее не давали образцов постсвидерских наконечников. Население, использующее наконечники, проникает в мезолите по зоне смешанных и таежных лесов с запада на восток. Его проникновение происходит в результате расширения ареала смешанных и широколиственных лесов к югу и увеличения массива островных мест обитания лиственных пород. Культуры Камско-Вятского междуречья, испытавшие эписвидерское влияние, получают возможность расширить территорию обитания в южном направлении. Это влияние фиксируется с появлением постсвидерских наконечников, характерных для лесных охотников. 
     На юге Среднего Поволжья постсвидерские наконечники в мезолитическое время неизвестны. Единственный мезолитический памятник с наконечниками расположен в районе г. Пенза. Это стоянка Подлесное I на реке Суре. Отсутствие наконечников в Самарском Поволжье в мезолитическое время косвенным образом может указывать на сравнительно раннее распространение на юге Средней Волги памятников с пластинчатым инвентарем уральского облика. Впервые постсвидерские наконечники появляются в материалах неолитических памятников елшанского типа. Фактически, инокультурные компоненты в виде наконечников в мезолите Среднего Поволжья и Приуралья появляются в то время, когда на этой территории уже существуют неолитические памятники. Рассуждая о развитии мезолита в лесной зоне, не стоит забывать, что в южных областях, включая Самарское Поволжье, уже сформировались неолитические культуры. 
     

НЕОЛИТ

РАННИЙ  НЕОЛИТ. ЕЛШАНСКАЯ  КУЛЬТУРА.

     Елшанская культура раннего неолита, судя по имеющимся  данным, объективно является наиболее древней керамической культурой  в междуречье рек Волги и Урала, а при сопоставлении ее с другими  неолитическими культурами Европы, она  оказывается наиболее ранней и среди  них (Тимофеев В.И., Зайцева Г.И., 1998). Данное обстоятельство вызывает к елшанской  культуре повышенный интерес, поскольку  ее своеобразный облик и хронологические  сопоставления позволяют предполагать наличие самостоятельного очага  раннего гончарства на Волге и  существенно меняют взгляд на время  начала эпохи неолита в Восточной  Европе. 
     К настоящему моменту известно более полутора десятков памятников елшанской культуры, составляющих солидную источниковедческую базу для ее изучения. Наиболее известными и информативными среди них являются Ивановская, Старо-Елшанские I и II, Виловатовская, Максимовская стоянки, расположенные в долине реки Самары и ее притоков, а также памятники бассейна реки Сок: стоянки Красный Городок, Нижняя Орлянка II, Чекалино IV, Лебяжинка IV, Ильинка. К этому же кругу, видимо, принадлежат и некоторые неолитические памятники Ульяновской области - Луговое III, Лебяжье I и др. Все они являются памятниками поселенческого типа, хотя на нескольких из них обнаружены единичные. погребения. Ареал "елшанских комплексов" распространяется в пределах современной лесостепи между реками Волга и Урал, захватывая также часть Волжского правобережья в пределах Ульяновской области, хотя ареал культуры, возможно, несколько шире и включает в себя также часть территории Примокшанья. В.В. Ставицкий считает, что некоторые материалы этого региона, в первую очередь, часть коллекции стоянки Имерка VII, аналогичны елшанским. 
     Наблюдения за топографической ситуацией, в которой находятся ранненеолитические стоянки, показали достаточно стандартный набор условий, необходимых для их местонахождения. Практически все памятники занимают останцы первых надпойменных террас, расположенные в пределах низкой поймы. Второе условие - это наличие близ памятника притока у основного русла реки или небольшой протоки, существующей или пересохшей. Например, стоянка Большая Раковка II расположена близ места впадения р. Черной в р. Сок, Ильинская - р.тростянки в р. Сок, Ивановская - р. Турганика в р. Ток. Следы протоки были зафиксированы в раскопе во время работ на Чекалино IV, возможно, это старица р.Орлянки, притока р.Сок. В аналогичных условиях находится Виловатовская стоянка и другие памятники. Конечно, трудно с уверенностью говорить, чем вызвано подобное единообразие топографических условий - особенностями сезонного функционирования, хозяйственными причинами, связанными с определенными приемами рыболовства или какими либо иными детерминантами. Но признак этот представляется важным хотя бы потому, что даст возможность практически безошибочно обнаруживать неолитические памятники во время разведочных работ. 
     В местах сужения долины реки стоянки располагаются достаточно высоко относительно русла. На участках же расширения долины памятники расположены вблизи понижений на поверхности высокой поймы. По мнению Ю.А. Лаврушина, относительно высокое гипсометрическое положение стоянок в местах сужения долины свидетельствует об имевших во ту эпоху место высоких половодьях. Что касается участков расширения долины, то низкое гипсометрическое положение стоянок говорит, по-видимому, об их кратковременном характере. 
     О том, что поселения существовали недолго и носили, скорее всего, сезонный характер, свидетельствуют и иные признаки. Культурные отложения характеризуются сравнительной немногочисленностью артефактов, небольшой мощностью (10-20 см) культурных слоев, отсутствием долговременных углубленных в материк жилищ при наличии на некоторых стоянках очажных пятен, небольших хозяйственных ям, содержащих кости рыб и отходы кремневого производства. Остатки небольшого котлована, возможно, жилищного, были встречены лиш, на одной стоянке - Лсбяжинке IV. 
     К любопытной разновидности культурных отложений относятся скопления раковин моллюсков семейства Unionidae, обнаруженные на ряде стоянок (Максимовка, Виловатое, Чекалино IV и др.) Об их антропогенном характере убедительно свидетельствует намеренное вкладывание створок одна в другую, зафиксированное на Чекалино IV, а также данные об образе жизни двустворчатых моллюсков, согласно которым они не могут естественным путем образовать подобных скоплений, а тем более "вложиться" одна в другую. Раковины, находившиеся в культурном слое Чекалино IV и на полу котлована Лебяжинки IV, послужили образцами для радиоуглеродного датирования. 
     Основными категориями находок на стоянках времени раннего неолита являются, как это бывает повсеместно, кремневые орудия и керамическая посуда. Елшанская керамика вызывает повышенный интерес в силу своей глубокой древности. Технология ее изготовления специально изучалась в лабораторных условиях с применением метода бинокулярной микроскопии по методике А.А.Бобринского. Автор анализов И.Н. Васильева пришла к важному выводу о том, что, вопреки традиционным представлениям, для изготовления елшанской посуды использовалась не глина с примесями искусственных добавок, а иное пластическое сырье, которое исследователь идентифицирует с илистыми или сапропелевыми отложениями. В составе этого материала фиксируются включения специфической растительной органики, рыбьей чешуи и ребер, а также изредка фрагменты раковины до 1 мм. Данные примеси носят, скорее всего, естественный характер и вполне обычны для сырья, связанного с водоемами, которое в процессе изготовления посуды просто промешивалось без использования искусственных отощителей. В сырье много железистых соединений в виде зерен оолитового бурого железняка и охристых включений. Фрагментированность керамического материала не позволяет в полном объеме представить способ конструирования елшанской посуды; тем не менее несколько более или менее хорошо сохранившихся сосудов позволили охарактеризовать эту часть гончарной технологии. Конструирование, по мнению И.Н. Васильевой, велось путем лоскутного налепа с помощью форм-моделей и использованием прокладок из шкур животных. О применении таких прокладок свидетельствуют статические отпечатки волос животных на поверхностях сосудов. В качестве строительных элементов использовались тонкие лепешки размером около 5 см. В одном случае удалось определить, что конструирование было зональным и производилось по кольцевой траектории. Высота зон составляла 6-7 см. 
     Внешние поверхности сосудов заглаживались и полировались костью или галькой, внутренние же обрабатывались менее тщательно - они шероховаты и несут на себе следы заглаживания инструментом наподобие деревянного скребка. Изнутри на поверхностях сосудов фиксируются статические отпечатки растительности и вмятины от давления пальцев. Обжиг был низкотемпературным - 450-6500, но с долговременной выдержкой. 
     А.А. БобринскиЙ, а также автор приведенных определений И.Н.Васильева, предполагают, что при использовании подобной технологии водонепроницаемость и прочность изделий достигалась не только с помощью обжига, но и путем их пропитки некими органическими растворами, 'по являлось реликтом догончарной эпохи. Эти авторы относят гончарство елшанского населения к протогончарным производствам, основанным на использовании илистого сырья. 
     Елшанская посуда существенно отличается от керамики других культур европейского раннего неолита, что служит одним из веских оснований для типологического обособления этой группы материалов. При этом наблюдается определенное сходство в формах наиболее ранних сосудов самого широкого круга евразийских неолитических культур с елшанскими, что на начальных этапах изучения елшанского феномена послужило основанием для привлечения в качестве аналогий керамики с весьма удаленных территорий. 
     Дальнейшие исследования вынудили отказаться от большинства подобных сопоставлений, хотя сам факт схожести форм наиболее древних сосудов ряда европейских и азиатских раннекерамических культур вызывает определенный интерес и в свое время послужил основой для выдвижения В.Н. Даниленко гипотезы "архаико-неолитического импульса", благодаря которому, по его мнению, неолитическая традиция распространилась из восточно-каспийского региона в Европу вплоть до Дании и Норвегии. Мы же считаем, что если даже подобный импульс имел место, то елшанская культура, скорее всего, либо совсем не испытала его воздействия, либо оно было крайне незначительным. Аргументы в пользу такой точки зрения будут изложены ниже. 
     Елшанские сосуды, в основном, сравнительно небольших размеров, тонкостенные, в стенках довольно часто встречаются сквозные конические отверстия, сделанные после обжига. Верхние части сосудов имеют либо прямую, либо плавную S-видную профилировку, срезы венчиков плоские, приостренные и округлые. Преобладают плоские и приостренные днища, но некоторые сосуды имеют и округлые донца. На Ивановской, II Старо-Елшанской и II Нижнеорлянской стоянках было обнаружено по одному сосуду, имеющему острое донце, завершающееся своеобразным "шипом". 
     При анализе керамики совершенно справедливо особая роль отводится орнаментации. Елшанская керамика украшена своеобразными орнаментами, выполненными с применением трех разновидностей техники нанесения: прочерченных линий, разреженных наколов и ямочных вдавлений правильной округлой или неправильной формы и с негативом-"жемчужиной" или без него. В единичных случаях фиксируется гладкая качалка, либо короткие насечки. Анализ показывает, что с применением тех или иных приемов орнаментировано, как правило, порядка 50-80% сосудов. 
     Так, из 37 сосудов стоянки Нижняя Орлянка II, полностью лишены орнамента лишь шесть сосудов, из 25 сосудов стоянки Чекалино IV не орнаментированы 10, из девяти сосудов Красного Городка не несут орнамента два. При этом необходимо отметить, что значительная часть сосудов украшена лишь ямочно-жемчужным пояском, но это не лишает данный элемент декора статуса орнамента. 
     Наиболее часто встречающимся орнаментальным мотивом является горизонтальный ряд ямок с выпуклыми негативами на внутренней или, в зависимости от того, где нанесены ямки, внешней стороне сосуда. Этот ряд приурочен к верхней части сосуда; иногда таких рядов несколько, 110 больше трех не зафиксировано. Нередко ямочно-жемчужный поясок представляет собой ряд сквозных отверстий при наличии "жемчужины" - негатива. Ряды ямок зачастую встречаются в композиции с другими мотивами. Большой интерес представляет сосуд со стоянки Нижняя Орлянка II, имеющий под венчиком сквозные отверстия, между которыми с внешней и внутренней стороны видны отпечатки тонкого и плоского ремешка. 
     Другой распространенный мотив - ромбическая сетка, выполненная прочерченными линиями. Довольно часто встречается мотив "висячих" треугольников, нанесенных ямками, прочерченными линиями, либо разреженными наколами в сочетании с прочерченными линиями. Известны сосуды, на которых орнамент выглядит в виде зигзага из прочерченных линий, иногда в сочетании с разреженными наколами. В ряде случаев разреженные наколы представляют самостоятельный орнаментальный мотив. Единичные сосуды украшены гладкой качалкой, либо короткими насечками, выстроенными в оригинальные композиции. Прочерченными линиями иногда выполнялись простые композиции в виде горизонтальных или наклонных линий. Значительное число елшанских сосудов имеет орнаментированные насечками, либо разреженными наколами срезы венчиков. Важно отметить, что основные из перечисленных орнаментальных признаков примерно в одних и тех же соотношениях присутствуют в большинстве коллекций елшанской керамики. Это свидетельствует об их устойчивой взаимосвязи и о наличии вполне определенной орнаментальной традиции. 
     Кремневый инвентарь на елшанских памятниках всегда превосходит керамические изделия. Дать достоверную характеристику кремневой индустрии, соответствующей керамике елшанской культуры долгое время было довольно затруднительно в силу того, что все, без исключения, памятники с елшанской керамикой содержали также и другие материалы, занимающие совершенно иную культурно-хронологическую позицию. Так, например, на Ивановской стоянке елшанская керамика залегала совместно с накольчатой и гребенчатой, аналогичная ситуация наблюдалась и на других стоянках бассейна реки Самары. Применительно к этим памятникам можно говорить лишь о том, что типологически вычленяемые елшанские сосуды, хотя и совместно с керамикой иного облика, находились в самых нижних слоях этих поселений. Коллекции кремневых изделий со стоянок бассейна реки Самары рассматриваются в публикациях, как правило, суммарно. Вычленение из этих коллекций орудий, соответствующих елшанской керамике, весьма затруднительно по причине того, что все они найдены на памятниках со смешанными культурными слоями. 
     Случаев бесспорной вертикальной стратиграфии, позволяющей выделить "чистые" елшанские комплексы, всего три: Чекалино IV, Красный Городок и Ильинка. Кроме того, на стоянке Нижняя Орлянка II, благодаря планиграфической обособленности неолитических находок и их резкого отличия от артефактов основного комплекса памятника - эпохи поздней бронзы, также удалось вычленить условно "чистый" елшанский комплекс. На этих памятниках факт соответствия кремневых изделий керамическому инвентарю надежно установлен уже на стадии полевых исследований. Соответствующие коллекции предельно подробно описаны в посвященных этим материалам публикациях. Здесь мы суммарно опишем основные черты каменной индустрии этих памятников, которые, вероятно, могут рассматриваться как характерные признаки кремневого производства елшанских комплексов в целом. 
     Для первичного расщепления использовался обломочный материал различной формы и размеров. Сырьем для изготовления орудий служил местный кремень, встречающийся в виде галек и конкреций в ряде мест Самарского Заволжья. По типу сырья выделяется две основные группы. К первой относится кремень серого с различными оттенками цвета, непрозрачный, однородный, скрыто кристаллической структуры. Вторая группа представлена кремнем красных, розовых, желтых, коричневых оттенков, зачастую с халцедоновыми включениями, неоднородным по структуре. Обе группы сырья являются местными. Встречаются и иные разновидности кремня, но они составляют незначительный процент от общего числа кремневого инвентаря. Удельный вес того или иного типа сырья на разных стоянках различен, но при этом сырье первой группы в основном преобладает и является своеобразным признаком архаичности кремневых комплексов, в то время как кремень второй сырьевой группы характерен для более поздних памятников. 
     В производстве использовались одноплощадочные нуклеусы  с зауженным основанием и зоной скалывания не более 2/3 окружности или с торца, а также нуклевидные куски с бессистемным снятием отщепов. Встречается прием встречного расщепления с двух площадок, подтеска контрфронта. В небольшом количестве в коллекциях встречаются изделия со следами пребывания в огне в виде мелких паутинообразных трещин и характерных изменений структуры и цвета породы. 
     В качестве заготовок применялись отщепы и ножевидные пластины. Наряду с ними широко использовались обломки галек, различные технические сколы, морозобойные куски и т.п. Приемы вторичной обработки представлены ретушью, резцовым сколом, двусторонней оббивкой. Единичные экземпляры орудий имеют следы частичной шлифовки. Ножевидные пластины, как правило, удлиненных пропорций. Среди них имеются как хорошо ограненные экземпляры с параллельными краями, так и пластины с нерегулярными гранями и изогнутым профилем. Среди этой категории заготовок пластины, оформленные регулярной ретушью, не составляют большинства. Весьма значителен удельный вес пластин со следами мелкой псевдоретуши, образовавшейся в результате работы без предварительной вторичной обработки изделий. 
     Орудийный набор представлен различными разновидностями режущескоблящего инвентаря, деревообрабатывающими инструментами, перфораторами, наконечниками, выемчатыми и комбинированными орудиями. Среди скребков  преобладают отщеповые формы различных типов, хотя имеются и скребки на пластинах, преимущественно концевые. Некоторые из них имеют альтернативные рабочие края. 
     Резцы  изготавливались практически на всех видах заготовок, начиная от пластин и кончая отщепами и техносколами различных типов. Заметную роль среди изделий с резцовыми сколами играют ретушные и трансверсальные формы. Резцы на пластинах изготовлены по методу нанесения скола на край. Наряду с орудиями, имеющими целенаправленно оформленные резцовые сколы, имеются также и псевдорезцы с выкрошенными от работы углами и кромками. 
     Многочисленную и весьма типичную группу кремневых изделий представляют деревообрабатывающие орудия. Техника обработки этой категории изделий выглядит как двусторонняя оббивка. Единичные экземпляры подшлифованы. На некоторых орудиях имеется легкая заполированность на обушковых частях, что связано с креплением инструмента в муфте. Формы орудий подтрапециевидно-треугольные, несколько асимметричные. Тесловидные орудия имеют слабо выпуклый рабочий край, долотовидные - хорошо выраженные спинку и брюшко. На Нижней Орлянке II восемь рубящих орудий были найдены в виде "клада". Они несколько отличаются от обычных для других елшанских памятников орудий деревообработки удлиненными про порциями и крупными размерами. Выделяют их и условия обнаружения. Два "клада" кремневого сырья были обнаружены также на стоянке Красный Городок. 
     Заметной и весьма важной категорией изделий являются наконечники стрел, которые обнаружены на большинстве стоянок раннего неолита лесостепного Волго-Уралья  и которые со времени обнаружения елшанских комплексов, не смешанных с иными материалами, можно считать серийными изделиями. Заготовками для них служили ножевидные пластины. По краям изделия частично обработаны мелкой пологой ретушью, с помощью которой выделен или слегка намечен черешок и оформлено острие. Наконечник с Нижней Орлянки II черешка не имеет, но, тем не менее, по совокупности признаков хорошо вписывается в обозначенный тип. В единичных экземплярах представлены комбинированные орудия типа скребок-резец, скребок-перфоратор, скобель-резец, скребок-скобель и т.д., перфораторы, рабочий край которых оформлен с помощью крутой противолежащей ретуши, выемчатые орудия. 
     Несколько отличается от описанных комплексов кремневая коллекция Ильинской стоянки. Здесь также присутствуют все перечисленные категории изделий, но наряду с ними имеются и другие типы. Так, среди нуклеусов, обладающих уже отмеченными признаками, присутствуют также призматический двухплощадочный с круговой плоскостью скалывания и конический "карандашевидный" экземпляры. Среди пластин определенная часть может быть отнесена к категории вкладышей, имеются пластины со скошенными концами, с выемками. Некоторые экземпляры изделий выделяются и сырьем, будучи изготовленными из темно-серого полупрозрачного кремня высокого качества, не характерного для юга лесостепного Поволжья. Подобные отличия объясняются, скорее всего, более поздней хронологической позицией комплекса Ильинской стоянки и особенностями культурного взаимодействия населения на заключительном этапе существования елшанской культуры. 
     На стоянках, содержащих материалы елшанской культуры, встечаются и изделия из кости, но большинство из них невозможно включить в комплекс по причине перемешанности культурных слоев, а на стратифицированных стоянках их просто нет. Исключение составляет стоянка Чекалино IV, где обнаружено два костяных изделия, бесспорно сваязанных с елшанским комплексом. 
     На ряде памятников елшанской культуры были обнаружены погребения людей. На I Старо-Елшанской стоянке найдено четыре костяка. Один из них интерпретирован авторами раскопок как золотоордынский, три остальных остались без культурного определения, однако было отмечено, что кости этих погребенных были покрыты слоем известковой корки и имели значительно более худшую сохранность по сравнению с первым погребением. Костяки были скорченными, ориентировка различна - СВ, В и СЗ; связать с ними какой либо определенный инвентарь оказалось затруднительным по причине нахождения погребений в культурном слое стоянки. Похожие находки были сделаны и на некоторых других памятниках, но в силу отсутствия при погребенных какого-либо инвентаря и нахождения их в культурных слоях без следов могильных ям, культурно-хронологическими определениями они не сопровождались. 
     Более или менее достоверное елшанское погребение было найдено на стоянке Чекалино IV. Погребенная - женщина, находилось в неглубоком материковом углублении в сильно скорченном положении на правом боку с руками, подложенными под голову. Ориентировка костяка - северо-западная. Инвентаря при костяке не было, если не считать небольшой ножевидной пластины у основания черепа. 
     На полу котлована Лебяжинки IV был найден вытянутый костяк, сопровождавшийся инвентарем, который по условиям его расположения и находившимся возле него вещам также может считаться неолитическим. Поза погребенного - вытянутая, на спине, руки сложены на тазобедренных костях, череп повернут на лицом на восток. Костяк ориентирован на север. Погребальный инвентарь представлял собой камень, лежащий у черепа, подвеску под черепом, костяной гарпун, располагавшийся у локтевого сустава, оселок, лежащий у правой ноги. У левой ноги лежали развал плоскодонного сосуда, украшенного ямочно-жемчужным пояском, обломки панциря черепахи, костяные изделия: кинжал, проколка и подвеска. 
     Обнаруженные костяки, если верна предлагаемая их интерпретация, являются наиболее древними палеоантропологическим материалами в регионе и дают первую возможность представить физический облик людей раннего неолита. Краниологические характеристики этих погребений даны в соответствующем разделе. Здесь скажем лишь, что судя по этим находкам, население елшанской культуры, видимо, не устраивало больших некрополей и захоранивало умерших прямо на стоянках. Описанные захоронения дают первоначалчьное представление о погребальном обряде населения того времени. Вместе с тем, пока не появится возможность оперировать серийными материалами, вопрос о погребальном обряде елшанцев остается открытым, особенно учитывая существенные различия признаков приведенных погребений. 
     Важными представляются выводы А.А.Хохлова относительно принадлежности описанных костяков к представителям древнеуральской расы (см. соответствующий раздел настоящего издания). Наряду с прочими аргументами, этот факт говорит о том, что субстратом елшанской популяции могло быть население, занимающее территориально близкую к рассматриваемому региону позицию, либо проживающее непосредственно на территории Среднего Поволжья. Антропологические определения, таким образом, в какой-то мере помогают в решении вопроса происхождения елшанской культуры, который в настоящий момент является одним из остро дискутируемых. 
     И.Б. Васильев и А.А. Выборнов, основываясь на некотором сходстве керамических сосудов, считают, что возникновение памятников елшанскоro типа это результат миграции на Среднюю Волгу инокультурного населения. В происхождении культуры, по их мнению, решающая роль принадлежит среднеазиатским племенам, оставившим слой раннего неолита на пещерной стоянке Джебел в прикаспийском Туркменистане и ряд памятников в районе Лявляканских озер и в долине реки Дарьясай в Узбекистане (Учащи 131 и др). Авторы гипотезы даже наметили возможный путь миграции среднеазиатского населения на Волгу, который, по их мнению, пролегал по юго-восточному краю Прикаспийской низменности и, возможно, южным предгорьям Урала, а затем по рекам Урал и Самара. 
     Н.Л. Моргунова в целом придерживается автохтонной версии возникновения неолитической культуры юга лесостепного Волга-Уралья, не исключая при этом "импульса идеи гончарного производства, ... привнесенного волнами более южного пришлого населения", которые внедрили в местную среду идею керамического производства. Под южным населением подразумеваются те же рюше неолитические племена Арало-Каспийского водораздела. Помимо того, на основании бесспорного, как считает Н.Л.Моргунова, сходства керамики, исследователь отмечает также влияние на процесс сложения волго-уральской культуры традиций населения Нижнего Дона (Ракушечный Яр). 
     Таким образом, походы этих авторов к проблеме в основном близки. Разница же заключается в том, что позиция И.Б. Васильева и А.А. Выборнова носит ярко выраженный миграционистский характер, в то время как точка зрения Н.Л. Моргуновой выглядит менее рельефно. Влияние южного компонента она представляет в виде привнесения идеи неолитизации, преломляющейся и видоизменяющейся в местной среде, не конкретизируя, каким образом эта идея была перенесена на волжскую почву и насколько значительными были результаты этого влияния. 
     Как уже говорилось, упомянутые авторы отмечают некоторую близость елшанской посуды и ранней керамики ряда культур юга России, Украины и Белорусии. И.Б. Васильев и А.А. Выборнов при этом склонны объяснять это сходство стадиальными причинами, " ... близкими закономерностями появления первой керамики у населения сходного культурно-хозяйственного типа (присваивающие формы)". Н.Л. Моргунова же, вслед за В.Н. Даниленко, за этим сходством видит единый процесс распространения неолитической традиции из Средней Азии (или через нее) в Восточную Европу, причем, по мнению автора не исключено, что традиция эта связана, в том числе, и с производящим хозяйством. 
     Иного взгляда на проблему придерживается автор этих строк А.Е.Мамонов. По его мнению, гипотеза об участии в сложении елшанской культуры населения восточно-каспийских и приаральских областей представляется на ссгодняшний день недостаточно обоснованной. Одним из доводов в пользу этой гипотезы является наличие в пределах ареала культуры небольшого числа геометрических микролитов, типологически неоднородных и не имеющих надежных контекстуальных привязок, что существенно понижает доказательный вес данного аргумента. Более того, в кремневых комплексах "чистых" елшанских слоев геометрические микролиты - "визитная карточка" южных кремневых производств, как и в целом микролитическая техника, полностью отсутствуют, что свидетельствует против участия южного (или юго-восточного) населеления в сложении елшанской культуры. Исключение в этом плане составляет лишь Ильинская стоянка - поздний елшанский памятник. 
     Может быть подвергнут сомнению и другой аргумент основой которого является сходство керамического инвентаря. Суть различий основных компонентов сравниваемых культур достаточно подробно изложена в недавно вышедшей печатной работе, что избавляет автора от необходимости повторения этих сопоставлсний. Здесь скажем лишь, что комплекс признаков елшанской керамики резко выделяет ее из числа других культур раннего неолита Восточной Европы и Средней Азии. В числе этих признаков на первом месте стоит оригинальная орнаментальная система, охарактеризованная в описательной части настоящей главы, а также формы сосудов и прежде всего - плоскодонность некоторых из них. 
     В настоящее время нет возможности сравнивать технологические особенности елшанской керамической продукции с аналогичными изделиями большинства упоминаемых культур, поскольку специальный анализ этой посуды, в основном, не проводился. Вместе с тем, выводы И.Н. Васильевой относительно использования илов и сапропелей в качестве пластического материала для изготовления елшанских сосудов и определение данного керамического производства как протогончарного, вызывают повышенный интерес. Эти исследования важны еще и с той точки зрения, что получаемые данные дополняют список обладающих большим весом культурно значимых признаков, сравнимых с характеристиками орнаментов. 
     Завершая эту часть рассуждений, подчеркнем, что говоря о своеобразии керамики елшанской культуры, мы не имеем в виду отсутствия в орнаментации других культур, скажем, такого приема, как прочерчивание или разреженный накол. Конечно, при желании можно отыскать немало культурных образований, керамика которых украшена, например, ямочно-жемчужными поясками, и не только в неолите. Здесь речь идет именно о комплексе устойчивых признаков, повторяющийся в материалах целого ряда памятников, расположенных на достаточно четко очерченной территории и взаимосвязанных с не менее стабильными характеристиками других категорий инвентаря. 
     Вопрос происхождения елшанской культуры должен решаться, в первую очередь, с помощью сопоставления ее кремневой индустрии с соотвестствующими производствами более ранней, мезолитической эпохи. Здесь нас поджидают определенные трудности, поскольку количество известных к сегодняшнему дню мезолитических памятников в регионе очень невелико, а отвечающих требованиям поставленной задачи - и вовсе единицы. Тем не менее, материалы таких стоянок, как Красный Яр I, Чекалино II, Старо-Токская и некоторых других памятников проливают свет на эту проблему. Коллекции кремня этих памятников обнаруживают вполне определенное сходство с елшанскими. Их сближают сходные характеристики сырья, широкое использование в качестве заготовок обломочного материала, сочетание пластинчатой и отщеповой техники, обедненный типологический набор орудий преимущественно режуще-скоблящего назначения, некоторые специфические типы инструментов. Достаточно подробный анализ кремневой индустрии упомянутых памятников помещен в разделе настоящего издания, посвященного мезолиту. Основываясь на сходстве индустрий этих памятников с елшанскими кремневыми комплексами, мы приходим к выводу, что корни местной неолитической культуры необходимо искать в мезолитических традициях Волго-Камья и, возможно, некоторых смежных территорий, расположенных не к югу, а к северу или северо-западу от ареала елшанских памятников. А.А. ЛастовскиЙ сопоставляет кремневые коллекциии памятников типа Красный Яр I и Чека.лино II с материалами Нижнего Прикамья, а также романовско-ильмурзинской культуры Южного Приуралья. Сходные выкладки публикуются и относительно собственно елшанских кремневых коллекций. Такой вывод относительно культурной ориентации местной кремневой индустрии базируется на особенностях первичного расщепления и вторичной обработки, наличии "кладов" сырья и готовых инструментов, рубящих орудий и пластинчатых наконечников, скребков различных типов, в том числе и с альтернативным рабочим краем, резцов на углу пластин и их трансверсальных и ретушных разновидностей, а также других специфических черт различных категорий кремневого инвентаря