Заповедники России

Заповедный  режим засечных лесов (промышленная рубка деревьев была там долгое время  запрещена) позволил сохраниться нескольким массивам коренных дубрав (с могучими дубами возрастом до 300 лет) и сосново-еловых лесов средней полосы, которые снова получили статус государственных заповедников в XX в. В 1935 г. создан заповедник «Тульские засеки» (в 1951 г. Его закрыли во время «гонения на резерваты страны»), а в 1992 г. — «Калужские засеки». Позже на прилегающих территориях были основаны национальные парки «Утра» и «Орловское полесье». Одним из заповеданных лесов Приокской засечной черты стал и Приокско-Террасный заповедник, образованный в 1945 г. на надпойменных террасах Оки к востоку от Серпухова. Ниже по Оке на десять лет раньше создан Окский заповедник, охраняющий лесные острова «южной тайги» в самом сердце болотистой Мещёры.

Светлые боры с  вековыми соснами, таёжные мшистые ельники, величественные дубняки с липой; наконец, топкие черноольшаники, цветочные луга, карстовые озерки и болота с пушицей и клюквой — таково эталонное ландшафтное разнообразие Южного Подмосковья, сохранённое благодаря организации на берегу Оки Приокско-Террасного заповедника, единственного в Московской области. С высокого правого берега Оки заповедник выглядят как бескрайний лесной массив, в нижней части которого сосновый бор соседствует с пойменными лугами.

В пойме сохранились  уникальные участки степной флоры, которые удивляют ботаников, ведь настоящие степи удалены от Подмосковья на 200—600 км! В этих «малых степях», заключённых в «долы» между высокими песчаными валами, произрастает более 50 степных видов растений, не обнаруженных более нигде на Оке. Весной здесь расцветают степная вишня и козлец пурпурный, радует глаз жёлтый ковер из степного чистяка и тюльпана Биберштейна, в который вкраплены коричнево-фиолетовые пятнышки рябчика русского. В июне свежий запах молодой зелени сменяется медовыми ароматами цветущих клеверов и таволги. В июле колышутся на ветру метёлки ковылей, стелется типчак. Загадка происхождения особой «окской флоры» до сих пор не решена. Одни учёные считают, что степные виды были занесены сюда из южных областей водами Оки. Другие полагают, что это — реликты, сохранившиеся после отступления ледника. Третьи утверждают, что степные травы пришли с юго-востока России в обозах кочевников.

На северо-западе и юго-востоке заповедника раскинулся волшебный мир приокских дубрав. За тёмные (чёрные) стволы и ветви могучих дубов, лип, вязов — столь выразительные зимой и ранней весной — эти леса раньше именовали чернолесьем. Весной, когда на деревьях только набухают почки, внизу, среди бурых прошлогодних листьев, уже появляются цветные ковры из хохлаток и ветрениц. Над нежными цветками жужжат шмели, воздух наполняется тонким ароматом, усиливающимся во влажных весенних сумерках.

Если мир  пернатых в основном заметен весной и летом, то звери обращают на себя внимание зимой, когда книга их жизни читается по следам на снегу. Тогда легко увидеть, сколь много в заповедном лесу лосей, оленей, кабанов, зайцев, лисиц, горностаев, хорьков и куниц. В поймах речек Таденки и Пониковки — царство чёрной ольхи. Если речки где-то разливаются широкими прудами, значит, ниже по течению построили плотину бобры. Всего четыре их пары были привезены в заповедник в 1948 и 1950 гг., и они дали большое потомство, которое давно расселилось за пределы заповедника.

2.4. Заповедник «Брянский лес»

Десна — самый  длинный приток Днепра. В Брянской области по её левому берегу широкой полосой протянулся знаменитый Брянский лес⁴. Некогда он смыкался с Брынским лесом, а тот с лесами калужскими, простиравшимися по Десне, Рессете и Жиздре вплоть до Оки. То Брынский, то Брянский лес упоминались в былинах, когда воспевалась «заколоженная-замуравленная, Соловьем-разбойником заставленная», но прямоезжая по ним дороженька из Руси Залесской в Русь Киевскую. Не сюда ли приехал Илья Муромец «на те леса Брянские, на те грязи топучие, на те мосты калиновы и к той речке Смородинке... под самое то гнездо, которое свито на двенадцати дубах»? Именно дубы всегда были красой и гордостью этих лесов. Могучими стражами стоят древние пойменные дубравы по берегам Десны и Неруссы. Вместе с дубами здесь растут кряжистые вязы и раскидистые ясени.

Река Нерусса петляет среди зелёных просторов Нерусско-Деснянского полесья. Лесистые и затопляемые в паводок низменные равнины (полесья) опоясывают с юга всю нечерноземную полосу Восточной Европы – от Польши до Предуралья.

Сейчас от тех  когда-то глухих лесов остались большие и малые «острова», среди которых лесной массив в междуречье Десны и Неруссы — один из самых представительных. В 1987 г. этот лес был заповедан: на территории междуречья возник заповедник с одноимённым названием «Брянский лес», который впоследствии получил статус биосферного в рамках более широкой номинации «Неруссо-Деснянское полесье». Пойменные заливаемые леса заповедника постепенно переходят в пологие и широкие террасы, за которыми раскинулся собственно полесский ландшафт с причудливым сочетанием северных хвойных и южных лиственных лесов. Как и в других полесьях, в Брянском лесу много сосны, в том числе сосняков-зеленомош-ников, похожих на карельские. Немало здесь и болот. Высокие и крепкие сосны, как и могучие дубы, — незаменимые места гнездования крупных птиц: змееяда, подорлика, чёрного аиста (приложение 4).

Междуречье  Десны и Неруссы испещрено  малыми тихими речками, на берегах которых  повсюду видны погрызы бобров и подпиленные ими упавшие деревья с мягкой древесиной (ива, осина). Их побегами и корой бобры питаются значительную часть года. Они перегораживают ручьи и мелкие речки небольшими плотинами (для поднятия и регулирования уровня воды), скрепляемыми глиной, илом и даже камнями весом до 10—15 кг. Так на речках образуются каскады переполненных водой прудов. Постепенно формируется особый, «бобровый» ландшафт, главной приметой его служат сложенные из ветвей большие бобровые хатки (их стенки бобры обмазывают илом и глиной), воздвигаемые нередко среди затопленного леса, меж огромных дубов, ясеней и вязов. По берегам речек бобры чаще роют норы, вход в которые, как и вход в хатку, открывается под водой.

В устроенных бобрами  запрудах нерестятся рыбы, откладывают икру лягушки и тритоны. Прилетают сюда кормиться чирки и кряквы. Приходят на водопой олени, косули и кабаны. Нередко здесь можно увидеть и зимородка.

Около 1000 лет  назад в Восточной Европе сложился хорошо организованный бобровый промысел, и специальные люди (бобровники) заботились о бобрах, ведя ограниченный выборочный отлов. Однако в XVII—XVIII вв. традиции были утеряны, и расцвело браконьерство, так что на территории России к 1917 г. бобры сохранились только на четырёх «островах», оставшихся от когда-то огромного евразийского ареала: в бассейне Днепра, по притокам реки Воронеж, в Западной Сибири на реках Конда и Сосьва и в верховьях Енисея (на севере Тувы) по реке Азас. Именно «под бобра» — для сохранения и восстановления их численности — созданы такие заповедники, как Воронежский, Березинский и Кондо-Сосьвинский (ныне Малая Сосьва). Расселение бобров по прежнему ареалу началось в 1927 г., а к 1970 г. уже насчитывалось более 1 2 тыс. животных. К настоящему времени этот вид восстановил свой ареал и заселил огромную территорию, сравнимую с той, что бобры занимали в XVII в.

 

III. Заключение

Русская равнина, одна из крупнейших на Земле, простирается от Лапландии до Причерноморья. Возвышенности чередуются здесь с низинами, и множество крупных спокойных рек пересекают равнину во всех направлениях, унося свои воды либо на юг — к Чёрному и Каспийскому морям, либо на север и запад — к Баренцеву, Белому и Балтийскому. Когда-то вся равнина была покрыта богатыми смешанными лесами (с дубом, липой, вязом, клёном, сосной и елью), но человек изменил её до неузнаваемости, вырубив и «поменяв» леса, осушив болота, распахав степи и луга. Нигде более в XX столетии природа России не испытала такого масштабного перерождения в индустриальный ландшафт, как в средней полосе. Во второй половине XX в. резко увеличилось «давление» и на природу Русского Севера, где большое число озёр и болот — природных хранилищ и фильтраторов пресной воды, — и побережий морей (Белого, Баренцева, Балтийского) с гнездовьями морских птиц и нерестилищами рыб, в том числе королевы лососей сёмги.

Созерцать ландшафты  Русской равнины в том виде, как они выглядели какие-нибудь 300—500 лет назад, сейчас можно только на территории природных резерватов. Первые государственные заповедники, взявшие под охрану островные массивы древних дубрав и эталонные участки степей («Лес на Ворскле», «Галичья Гора», Воронежский), появились в 1925—1927 гг. В 1930— 1937 гг. к ним добавились Центрально-Лесной, Хопёрский, Окский, Центрально-Чернозёмный и Мордовский заповедники, а в 1945 г. — Приокско-Террасный. В 1930—1931 гг. были организованы первые заповедники на севере России (Лапландский, Кандалакшский, «Кивач»), а начиная с середины 1980-х гг. здесь стали создаваться и национальные парки (многие возникли в 1990—1992 гг.). В настоящее время в Северной и Центральной России существует 28 заповедников и 17 национальных парков.

 

IV. Список литературы

1. Заповедники России. Самые красивые и знаменитые. – М.: Мир энциклопедий, 2009. – 180 с.: ил.
2. Заповедными тропами. – М.: Просвещение, 1988. – 191 с.: ил.
3. Экология. Энциклопедия для детей. – М.: Аванта+, 2001. – 448 с.: ил.

 

 

 

V. Приложения

1. Кандалакшский  заповедник

 

   

Самцы гоголя (слева) и гаги (справа) – самые заметные утки заливов  салм Белого моря

 

Тонкоклювые кайры

2. Центрально-Лесной  заповедник

Рысёнок

Медведь – таёжный  символ заповедника                       Красные мухоморы

Лесные кладонии

 

 

3. Приокско-Террасный  заповедник

Белки селятся  в заповеднике как в дуплах и гнёздах, так и в вывешенных дуплянках

Приокские зубры  в заповедной дубраве

   

     Сон-трава или прострел раскрытый                          Бабочки-голубянки

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

4. Заповедник  «Брянский лес»

 

 

Бобр и бобровая плотина

¹ Заповедники России. – М., 2009. – С. 7.

² Заповедники России. – М., 2009. – С. 19.

³ Заповедники России. – М., 2009. – С. 27.

⁴ Заповедники России. – М., 2009. – С. 35.