Лингвистическая география

Тема: Лингвистическая  география

 

Содержание  
    Введение.

1. Становление лингвистической географии.  
2. История возникновения и развитие лингвогеографии в Европе. Основные понятия этой науки.  
3. Развитие лингвистической географии в России. Картографирование языковых явлений.  
    Вывод

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Лингвистическая география  – это раздел языкознания, изучающий  территориальное распределение  языковых явлений. Лингвистическая  география выделилась в 19 в. из диалектологии. Накопление данных о наличии диалектных различий в разных языках выдвинуло проблему совпадения или несовпадения границ распространения этих различий на определенной языковой территории. Лингвистическая география тесно связана с ареальной лингвистикой. Перенос на географическую карту данных об особенностях тех или иных образований показал, что их распространение на территории, занимаемой языком, образует сложное переплетение изоглосс (линий на географической карте, ограничивающих территориальное распространение того или иного языкового факта), причем обычно изоглоссы разных явлений, характерных для данного диалекта, не совпадают. Однако, не совпадая полностью, отдельные изоглоссы проходят близко друг от друга, образуя так называемые пучки изоглосс, между которыми выделяются территории, характеризующиеся языковым единством по явлениям данного пучка и образующие территориальные диалекты. Совокупность изоглосс на территории распространения данного языка, или «языковой ландшафт», является объектом изучения лингвистической географии.  
Появление и развитие лингвистической географии связано с картографированием диалектных различий языков и созданием диалектологических атласов. Такие атласы могут быть разными: атласы отдельных территорий, одного языка, группы родственных языков, атласы, охватывающие территории, на которых размещаются разносистемные языки, и т.д. Атласы различаются по картографическому материалу, по степени отражения на картах диалектных особенностей на разных уровнях языковой системы, по отношению и отражению исторических процессов в развитии диалектов данного языка и т.д.  
Лингвистическая география дает возможность на основе сопоставительного изучения изоглосс получить важные сведения для ретроспективного изучения истории языков и диалектов, установить их связи, относительную хронологию в развитии тех или иных языковых явлений.Интерпретируя характер изоглосс, их направление, соотношение между собой, исследователи получают возможность с помощью внутренней реконструкции языковых явлений и их сопоставления с данными истории носителей диалектов восстановить пути развития живого народного языка в его диалектном многообразии. Изучение методами лингвистической географии групп родственных языков и языкового ландшафта территорий распространения разносистемных языков помогают исследованию истории развития и взаимодействия целых народов, их языков и культур. Во второй половине 20 в. лингвистические атласы национальных языков или отдельных регионов их распространения появились во многих странах.  

1. История возникновения и развитие лингвогеографии в Европе. Основные понятия этой науки

Лингвистическая география  зародилась в 70-80 гг. 19 в., когда обнаружились факты несовпадения границ отдельных  языковых явлений. В связи с этим возникло представление об отсутствии диалектных границ, о смешанном характере  диалектов, а отсюда и о том, что  диалектов вообще не существует (П.Мейер, Г.Парис). Эта идея вызвала возражения (Г.И. Асколи), спор мог быть решен только при условии систематизированного картографирования языковых явлений. В 1876 г. В Германии Г.Веннер начал собирать материал для составления лингвистического атласа немецкого языка, работа была продолжена Ф.Вреде, в 1926 часть карт была издана. Во Франции Ж.Жильероном и Э.Эдмоном был создан «Лингвистический атлас Франции», оказавший большое влияние на развитие романской и европейской лингвистической географии, вслед за ним лингвистические атласы появляются в Италии, Испании, Швейцарии, Румынии; стали издаваться атласы отдельных провинций и областей (например, атлас городов Северной Италии).  
Против младограмматической трактовки звуковых законов выступил в самый расцвет младограмматизма Г. Шухардт в статье «О фонетических законах (против младограмматиков)» (1885). Его статья привела к бурной дискуссии, после которой младограмматики вынуждены были ввести ограничения в действие фонетических законов. Шухардт отрицал абсолютный характер действия фонетических законов, утверждая, что существуют «спорадические фонетические изменения». «Окажись я вынужденным признать, - писал он, - понятие «непреложность», я применил бы его скорее к факту существования спорадических фонетических изменений, чем к фонетическим законам, поскольку всякое фонетическое изменение на известном этапе является спорадическим. И если во что бы то ни стало необходимо охарактеризовать эти точки зрения в противопоставлении их друг другу, то уместно говорить об абсолютной и относительной закономерностях» (39, 308, ч. I).  
Шухардт выступил также против возможности деления истории языка на четко разграниченные хронологические периоды, отрицал наличие границ между отдельными говорами, диалектами и языками. По его мнению, «локальные говоры, поддиалекты, диалекты и языки - абсолютно условные понятия», так как «не существует ни одного языка, свободного от скрещений и чуждых элементов». Основную причину языковых изменений он видел в беспрерывных языковых скрещениях, смешениях языков. В соответствии с этим тезисом Шухардт выдвинул вместо генеалогической классификации языков теорию «географического выравнивания», то есть непрерывного перехода одного языка в другой в соответствии с их географическим положением, отмечая континуальность, непрерывность языка в целом. Шухардт, как и младограмматики, считал язык продуктом говорящего индивида, подчеркивая при этом, что социальное положение, условия жизни индивида, его характер, культура, возраст оказывают прямое влияние на язык, формируют индивидуальный стиль. «Элементарное» родство языков видится ему в общности психической природы людей.  
Значительное внимание Шухардт уделял этимологическим, семасиологическим и другим частным вопросам языкознания. Вместе с тем он отмечал, что лингвисты «должны научиться находить общее в частном, и в силу этого правильное понимание какого-нибудь важнейшего факта, играющего решающую роль в языковедческой науке, имеет гораздо большее значение, чем понимание любой частной формы явления» (39, 310, ч. 1). По его мнению, «всякое частное языкознание переходит в общее, должно быть составной частью его, и чем выше будет подниматься в научном отношении общее языкознание, тем решительнее оно будет отбрасывать все случайное и эмпирическое» (39, 312, ч. I). При самом тщательном анализе частных вопросов языковедение обязано не терять из виду общее, самое общее. Эти положения были направлены против эмпиризма младограмматиков.  
В тот же период в Германии Георг Венкер (1852-1911), во Франции Жюль Жильерон (1854-1926) на основе «географического выравнивания» Шухардта и «волновой теории» И. Шмидта создают лингвистическую географию, у истоков которой стоят Бодуэн де Куртенэ и Г. Асколи. В 1876 г. Венкер разослал учителям анкету, на которую через десять лет получил 40 тысяч ответов. В результате обработки этих анкет и работы продолжателя Венкера Фердинанда Вреде (1863-1934) в 1926-1932 гг. вышел шеститомный немецкий диалектологический атлас. Он был посвящен главным образом фонетике. Подготовка диалектологического атласа Франции Ж. Жильероном в сотрудничестве с Эдмоном Эдмоном (1848-1926) началась позднее Венкера, однако его 12-томное издание вышло гораздо раньше- в 1902-1910 гг. В нем в основном рассматривались вопросы лексики. В отличие от анкетного метода Венкера, французский диалектологический атлас готовился прямым методом: путем точной записи в фонетической транскрипции ответов на местах на 639 пунктов вопросника.  
Лингвогеография впервые показала всю сложность языка в территориальном и социальном отношениях. Стал очевидным тезис «географического варьирования» языка Шухардта: диалектные массивы оказались не сплошными, а с различными областями распространения отдельных явлений говора- слов, форм и звуков, так называемыми изоглоссами. Границы изоглосс впервые удалось связать с причинами культурно-исторического характера. Положение Шухардта о том, что язык - континуум, непрерывность, также стало очевидным с появлением лингвистической географии. Подтвердилось и положение Шухардта о том, что не существует несмешанных языков или несмешанной речи: говоры постоянно взаимодействуют как между собой, так и с письменным языком.  
Основной причиной развития языка Шухардт считал смешение  языков: «Среди всех тех проблем, которыми занимается в настоящее /время языкознание, нет, пожалуй, ни одной столь важной, как проблема языкового смешения». «Не существует ни одного языка, свободного от скрещений и чужих элементов». Именно смешение языков ведет к их изменению. При этом причины данного процесса всегда имеют социальный, а не физиологический характер. Понятие смешения языков привлекало внимание к явлению языковых контактов,  к исследованиям в области билингвизма, диалектологии, лингвистической географии.  
Развивая «теорию волн» Шмидта, Шухардт предлагает идею «лингвистической непрерывности», приводящую к отрицанию наличия строгих границ между говорами, диалектами и языками. «Локальные говоры, диалекты и языки — абсолютно условные понятия», «географические собирательные обозначения». Таким образом, вместо генеалогической классификации предлагается теория географической непрерывности, «географического выравнивания», т.е. непрерывных переходов одного языка в другой. Вследствие этого возникает идея родства всех языков мира: «Я признаю, что все языки мира родственны, однако они родственны не в силу своей родословной, но лишь потому, что это родство образовалось при ближайшем, весьма широком участии смешения и уподобления». В связи с этим Шухардт призывает к сравнительному изучению неродственных языков, т.е. к типологическим исследованиям.  
Как отмечает Т.А. Амирова, «в истории языкознания Шухардт занимает особое место как критик старого и глашатай нового. В его трудах, написанных в конце XIX — начале XX в., как в зеркале, отразилось состояние современной ему науки о языке. Работы Шухардта свидетельствуют о зарождении нового подхода к языку, выработке новых методик его описания».  
Развитие лингвистической географии связано с нанесением различий диалектов и созданием диалектологических атласов. Таким образом, лингвистическая география занимается изучением территориального распространения языковых явлений.  
Из школьного курса географии известны такие понятия, как «изотерма» (линия, соединяющая области с одинаковой температурой), «изобара» (области с одинаковым давлением) и т.п. По аналогии возникло и понятие «изоглосса», т.е. линия, соединяющая на карте области, в которых наблюдается то или иное языковое явление, например одинаковое произношение звука или одинаковое наименование предмета (явления). Изучение характера распределения изоглосс показало, что их распространение на территории, занимаемой языком, образует сложное переплетение, при этом изоглоссы разных языковых явлений, характерных для данного диалекта, как правило, не совпадают. Проходя близко друг от друга, изоглоссы образуют пучки, между которыми выделяются территории, характеризующиеся единством в отношении исследуемого языкового явления. Именно такие пучки изоглосс и образуют территориальные диалекты.  
Основным понятием лингвистической географии является «языковой ареал», т.е. границы распространения отдельных языковых явлений. При этом различают три основные зоны: центральную, маргинальную (латеральную) и переходную, отношения между которыми характеризуются следующим образом: в более изолированном из двух ареалов сохраняется более ранняя стадия; стадия, засвидетельствованная в латеральных ареалах, является обычно более ранней, при условии, что центральный ареал не является более изолированным; больший по величине из двух ареалов сохраняет более раннюю стадию, при условии, что меньший ареал не является более изолированным и не состоит из латеральных ареалов; если одна из двух стадий оказывается устаревшей или готовой 
исчезнуть, то первой исчезает обычно более древняя стадия.  
Поскольку распространение языковых явлений происходит не только в пространстве, но и во времени, то можно судить об относительной древности этих явлений.  
Толчком к широкому применению методов лингвистического картографирования во многом послужила оживленная научная дискуссия того времени о существовании границ между отдельными диалектами. Накопленный диалектный материал показывал, что границы отдельных диалектных черт часто не совпадают друг с другом. Это приводило к неверной мысли о том, что диалектов как самостоятельных территориальных единиц he существует. Споры по этому вопросу могли быть решены только систематическим картографированием множества отдельных языковых явлений. Такое положение привело в конечном счете к идее создания диалектологических атласов как собрания лингвистических карт, каждая из которых посвящена отдельному языковому явлению. С этой  идеей и связывается выделение лингвистической географии в самостоятельную дисциплину, объектом которой является установление границ территориального распространения языковых явлений.  
Однако картографирование языковых фактов не является самоцелью. Их географическое распространение отражает закономерности развития языка и является источником данных об истории и  особенностях строения его территориальных диалектов. В территориальном распределении языковых фактов отражается и судьба самих носителей языка, история народа, культурные, политические и социально-экономические отношения населения в прошлом.  
Задачи лингвогеографии как науки поэтому далеко выходят за рамки простого картографирования, которое лишь дает в руки исследователей систематизированный и наглядно представленный на картах материал. Содержательной же стороной этой науки является комплексное изучение языковой информации, заключающейся в лингвистических картах, в связи с данными истории языка и историей народа.  
С конца XIX века диалектологические атласы стали создаваться во многих странах мира. В числе первых был «Лингвистический атлас Франции» (авторы Ж.Жильерон и Э.Эдмон), который с 1903 г. начал уже издаваться в Париже.  
При всем многообразии подходов к картографированию материала в диалектологических атласах разных языков работа над ними базируется на некоторых общих установках. Основные из них следующие. Сбор языкового материала производится по специально разработанной для атласа программе. Сельские населенные пункты обследуются все либо, чаще, по более или менее густой сетке. Собирание материала ведется, как правило, лицами, имеющими специальную лингвистическую подготовку (от студентов до профессоров), путем непосредственных наблюдений над говорами и записи материала в единой фонетической транскрипции. Иногда допускается анкетный метод, ориентированный на сельскую интеллигенцию. Материал собирается в относительно сжатые сроки, так как имеется в виду синхронность собранных данных.  
Каждая карта атласа строится обычно на материале, собранном по определенному вопросу программы. Поэтому характер вопросов программы во многом предопределяет и содержание карт. Сами программы и способы картографирования в диалектологических атласах разных языков могут существенно различаться.  
Лингвистические атласы отдельных языков (или диалектологические атласы) представляют структуру диалектных систем на определенный момент времени, дают синхронный срез языка в его территориальной проекции. Атласы содержат бесценный материал для решения самых разнообразных задач как синхронного, так и, в первую очередь, исторического языкознания. Поэтому создание диалектологического атласа всегда является мощным толчком для дальнейшего изучения языка, на многие годы определяющим прогресс национального языкознания.  
Кроме атласов отдельных национальных языков создаются и атласы более специализированного характера, например, атласы отдельных регионов распространения языка вне основной территории его бытования, атласы, посвященные узкой проблематике: фонетические, лексические с детальной разработкой определенного круга семантических отношений, атласы распространения тех или иных словообразовательных моделей и др.  
По охвату языкового материала лингвистические атласы могут выходить за пределы диалектов одного языка и представлять на своих картах данные по географии языковых явлений в масштабах родственных языков, например, «Общеславянский лингвистический атлас» или «Атлас тюркских языков», а также и языков неродственных, как «Лингвистический атлас Европы» или «Карпатский лингвистический атлас». Все они представляют собой грандиозные работы, демонстрирующие плодотворность международного сотрудничества в сфере науки. Их значение неоценимо для разработки проблем происхождения языков, истории межъязыковых контактов, а также вопросов типологии применительно к языкам разной степени близости.  
 

 

2. Развитие лингвистической географии в России. Картографирование языковых явлений

В России еще в середине XIX в. была осознана необходимость географического изучения диалектных данных. И. И. Срезневский в своих «Замечаниях о материале для географии языка» (1851 г.) говорил о «первой насущной потребности науки — составлении языковой карты». Сторонником этого метода был и А.И.Соболевский, настаивавший на необходимости изучения территориального распространения отдельных языковых явлений.  
Первые практические шаги в этой области связаны с именем А. А. Шахматова, под руководством которого была разработана «Программа для собирания особенностей народных говоров» (В 2 ч. — изданы в 1895, 1896 г.). В ней нашли свое отражение все известные к тому времени диалектные особенности русского языка в области фонетики, морфологии, синтаксиса и лексики. Публикация собранного по этой программе материала дала значительный импульс к изучению территориальных различий русского языка. «Словарь русской народно-диалектной речи в Сибири XVII —первой половины XVIII в.», составленный Л.Г.Паниным главным образом по памятникам деловой письменности. Среди источников «Фразеологического словаря русских говоров Сибири» под редакцией А. И. Федорова данные современных говоров и диалектологические записи сибирской речи, сделанные разными исследователями в XIX—начале XX в. Говоры особой конфессиональной группы отражены в «Словаре говоров старообрядцев (семейских) Забайкалья» под редакцией Т. Б. Юмсуновой.  
Обратные словари служат хорошим пособием по словообразованию, анализу диалектной лексики с точки зрения принадлежности к разным морфологическим классам, например, «Опыт обратного диалектного словаря» под редакцией М.П.Янценецкой, «Инверсионный индекс к Словарю русских народных говоров», составленный Ф. П. Сороколетовым и Р. В.Одековым под редакцией Ф. Гледни.  
Работа, нацеленная непосредственно на картографирование, началась в 1903 г., когда при Академии Наук под председательством Е.Ф.Корша была создана Московская диалектологическая комиссия (МДК), просуществовавшая до середины 1930-х гг. В число ее членов в разное время входили такие ученые, как Н.Н.Дурново, Д. Н. Ушаков, Е. Ф. Корш, И. Г. Голанов, Р. И. Аванесов. Комиссией была разработана и распространена «Программа собирания сведений, необходимых для составления диалектологической карты русского языка». Построенная с учетом прежних, эта программа была менее громоздка и отличалась лучшей организацией материала. В особенности удачно и детально была в ней разработана фонетика. На основе собранного по этой программе (главным образом анкетным путем) материала члены МДК Н.Н.Дурново, Н. Н. Соколов и Д. Н.Ушаков подготовили и в 1915 г. опубликовали «Диалектологическую карту русского языка в Европе с приложением очерка русской диалектологии». Эта работа в истории русской лингвогеографии стала этапной. На карте МДК впервые были очерчены территории распространения трех восточнославянских языков — русского («великорусского»), украинского («малорусского») и белорусского и показано их внутреннее диалектное членение. Для русского языка выделились территории двух основных наречий — Северного и Южного, а между ними определилась полоса среднерусских говоров.  
Однако при всем положительном значении «Опыта», карта МДК, построенная с учетом распространения всего нескольких, по преимуществу фонетических, черт, страдала схематизмом. Связанная с этим условность выделения на ней диалектных подразделений с самого начала вызвала критическое отношение А. И. Соболевского и ряда других ученых, считавших необходимым уточнение ее данных на основе картографирования множества отдельных языковых явлений. Тем самым утверждалась мысль о необходимости создания диалектологического атласа русского языка.  
Подготовительные работы по созданию диалектологического атласа русского языка (ДАРЯ) начали вестись со второй половины 30-х гг. в Ленинградском Отделении АН СССР. Здесь был составлен «Вопросник для создания диалектологического атласа русского языка» (1936 г., авторы Б.А.Ларин, Ф.П.Филин, Н.П.Гринкова), началось обследование говоров Северо-Запада и пробное картографирование. Работа, прерванная войной, возобновилась сразу после ее окончания. Центр диалектологических исследований переместился в Москву, где руководителем работ по созданию атласа стал Р. И. Аванесов. Он возглавил и организовал грандиозную по своим масштабам работу по сбору материала для атласа на огромной территории наиболее древнего русского заселения (Центр Европейской части России). В этой работе в 1940 — 1960-х гг. принимали участие работники филологических факультетов многих вузов страны. Был собран материал более чем из 5000 населенных пунктов по новой, значительно расширенной и переработанной программе («Программа собирания сведений для составления диалектологического атласа русского языка». Ярославль, 1945), заменившей собой довоенный «Вопросник».  
Картографирование собранного материала первоначально было проведено в пределах пяти отдельных регионов распространения русского языка. Этот этап работы завершился к1970 г. Из региональных атласов был издан только один — «Атлас русских народных говоров центральных областей к востоку от Москвы» (М., 1957).  
В этом атласе разработанная Р.И.Аванесовым теория лингвистической географии была впервые применена на практике к конкретному диалектному материалу.  
Разработка теории шла параллельно с накапливанием опыта создания лингвистических карт русского атласа. В 1962 г. вышла в свет книга «Вопросы теории лингвистической географии», где были изложены принципы лингвистического картографирования всех уровней языка в понимании Московской школы лингвогеофафии (ее авторы: Р. И. Аванесов, С. В.Бромлей, Л. Н. Булатова, Л.П.Жуковская, И.Б.Кузьмина, Е.В.Немченко, В.Г.Орлова). Потребовалось еще десять лет (1971 — 1980 гг.) для обобщения пяти региональных атласов в сводном «Диалектологическом атласе русского языка: Центр Европейской части СССР» (ДАРЯ), который опубликован в 3 выпусках: I — «Фонетика», II — «Морфология», III — «Синтаксис. Лексика».  
Работа над ДАРЯ началась в тот период, когда в трудах по лингвогеографии европейских языков еще преобладал эмпирический, атомарный метод. Объектом картографирования были обычно отдельные слова, которые фиксировались на карте (часто просто на ней записывались) с отражением всех особенностей их произношения, без попыток разфаничить качественно разные явления, отраженные в варьировании тех или иных элементов слова.  
В работах коллектива московских диалектологов с первых шагов стал проводиться системный подход к языку, и прежде всего это отразилось в выборе объекта картографирования. В основу теории лингвистической геофафии, разработанной в рамках Московской школы, легла теория диалектного различия Р. И.Аванесова, основанная на понимании русского диалектного языка как сложной системы, включающая черты общие и частные, черты единства и различий. Те звенья общей системы языка, в которых по говорам обнаруживаются различия, составляют междиалектное соответствие. Именно междиалектное соответствие и является объектом лингвистической географии, т.е. предметом картографирования на лингвистических картах.  
Члены междиалектных соответствий противопоставляются друг другу на карте не однолинейно, а с учетом тех признаков, по которым они объединяются или различаются. «На картах диалектологического атласа, — пишет Р.И.Аванесов, — систематически учитывается, что каждый отдельный факт обычно представляет собой, так сказать, линию пересечения разнокачественных общих и частных диалектных явлений — фонетических, морфологических, синтаксических, лексических. Поэтому задача многих, наиболее сложных лингвистических карт <...> распутать клубок явлений, на линии пересечения которых каждый из этих диалектных фактов встретился, чтобы выделить скрестившиеся в данном конкретном факте отдельные диалектные явления в их структурных связях».  
Практическим следствием такого взгляда на объект картографирования стало стремление строить лингвистические карты так, чтобы их «язык», т.е. система употребляемых на них условных обозначений, наиболее полно отражала структуру картографируемых междиалектных соответствий, характер соотношения между собой его членов. Поэтому в методах картографирования не последнее место занимает выработка такой системы употребляемых на карте знаков, где каждый знак карты не просто обозначает один из членов данного междиалектного соответствия, а показывает те связи и противопоставления, в которых этот член находится по отношению ко всем другим членам соответствия, отмеченных другими знаками.  
При картографировании осуществляется последовательное различение разных уровней языка. Каждая карта посвящена явлению одного уровня. При этом на каждом следующем, более высоком уровне не учитываются (объединяются) те языковые различия, которые связаны с варьированием единиц более низкого уровня. Продемонстрируем это положение на соотношении явлений фонетического и грамматического уровней. Например, в форме твор. п. ед. ч. существительных жен. р. 1-го скл. окончания могут выступать в следующем виде:баб [ой], баб[ш], баб[эЩ, баб[уй]. Первые три варианта при картографировании объединяются, так как их различие относится к фонетике (безударному вокализму). На морфологическом уровне все они как формы с фонемой /о/ противостоят варианту баб[уй], так как [у] ни в одной из диалектных систем не является регулярным безударным вариантом фонемы /о/, а представляет самостоятельную фонему /у/.  
Подобным же образом строятся и отношения между единицами других уровней.  
Важным в теории лингвогеографии является определение круга языковых фактов, подлежащих учету при картографировании того или иного междиалектного соответствия. Этот вопрос также решается в связи с их местом в системе языка. Фонетике свойственны, как правило, регулярные явления, ограниченные лишь фонетической позицией. Они представлены в неограниченном круге слов. Поэтому при картографировании, например, звуков на месте в в середине слова перед глухими согласными учитываются любые словоформы, содержащие этот этимологический звук: травка, лавка, овса, ковшом и т. д.  
В морфологии также обычно явления охватывают все слова данного грамматического класса. Например, [т] твердый или [т'] мягкий в окончаниях 3-го л. представлен одинаково у всех глаголов. Поэтому при картографировании этого признака учитываются любые глаголы, зафиксированные в этой форме: идет, едет, сидит, видит, бегут, глядят и т.д.  
Класс слов, в пределах которого представлено в языке то или иное междиалектное соответствие, может включать разное количество единиц, от неопределенного множества (как показано выше) до нескольких слов и даже одного слова. Данная фонетическая позиция может быть представлена в языке всего одним словом. Например, сочетание /жд'/ в конце слова встречается только в слове дождь. В морфологии такая ситуация связана обычно с изолированным типом словоизменения, например, склонение слова путь. В зависимости от характера языкового явления и карта строится с учетом того круга фактов (слов, словосочетаний и т.п.), которыми это явление представлено в языке.  
На основе карт атласа решаются многие важные задачи, связанные с изучением синхронного состояния языка, а также с историей его строя и формированием самих диалектов как территориальных общностей разной степени близости.  
Но чтобы эти задачи решать, необходимо умение читать карту, понимать ее «язык», анализировать ее содержание.  
Основным понятием лингвогеографии является изоглосса. Изоглоссой называют линию на карте, ограничивающую территорию распространения отдельного языкового явления или члена междиалектного соответствия. Если члены междиалектного соответствия полностью исключают друг друга на одной территории, то изоглосса является одновременно и границей распространения разных членов междиалектного соответствия. На практике в русских говорах такая ситуация встречается редко. Приближаются к такому территориальному разграничению членов междиалектного соответствия изоглоссы [г] и [у], оканья и аканья, форм твор. п. мн. ч. существительных на -ами и -ам. Обычно же изоглоссы разных членов междиалектного соответствия хотя бы на части территории накладываются друг на друга. При этом между ними образуются зоны сосуществования разной величины и конфигурации.  
С понятием изоглоссы тесно связано понятие лингвистического ареала — территории, ограниченной изоглоссой, на которой распространено данное языковое явление. Совокупность типических ареалов, представленных на картах диалектологического атласа, часто называют лингвистическим ландшафтом данного языка.  
Конфигурация лингвистических ареалов является объектом специального ответвления лингвогеографии — ареальной лингвистики. Она занимается выявлением типологии ареалов, связывая их конфигурацию с характером самого языкового явления. Например, явления, представленные большими массивами и располагающиеся в центре лингвистического ландшафта — центральные ареалы, связываются обычно с новациями, тогда как явления, располагающиеся на периферии — маргинальные ареалы, представленные разорванными («кружевными») ареалами, связываются с архаизмами. Это направление берет свое начало от работ школы итальянского ученого М.Бартоли. Им было введено понятие ареальной нормы как типа отношения между степенью архаичности или новизны языкового факта и характером ареала.  
Изоглоссы разных уровней языка имеют свои характерные особенности. Так, например, изоглоссы типичных фонетических явлений, а также морфологических, если они представляют собой регулярные различия, обычно выделяют более целостные и определенные по своим очертаниям массивы территорий, тогда как с лексическими изоглоссами чаще связывается выделение множества мелких ареалов. Именно поэтому выделение крупных единиц диалектного членения опирается главным образом на изоглоссы типичных фонетических и морфологических явлений. Изоглоссы разных диалектных явлений пересекают территорию распространения языка в самых различных направлениях. Однако в каких-то ее частях изоглоссы, идущие в одном направлении, сгущаются, образуя так называемые пучки изоглосс. Пучок изоглосс сигнализирует о том, что здесь проходит диалектная граница.  
Чем больше явлений входит в пучок изоглосс, тем более значительны по своей иерархии единицы диалектного членения, которые он разграничивает. Выделяющиеся такими пучками крупные диалектные массивы в свою очередь пересекаются определенными пучками изоглосс, выделяя в них более мелкие единицы диалектного членения — группы  говоров.  
Даже самые близкие по своему характеру языковые явления дают некоторое, хотя бы и очень незначительное несовпадение своих границ. Однако наличие между крайними изоглоссами, входящими в пучок, более или менее широкой полосы переходных говоров (или, по терминологии ареальной лингвистики, «зоны вибрации»), не означает, что диалекты не существуют, так как на территориях по обе стороны от пучка изоглосс говоры могут проявлять значительное единство своего строя на всех уровнях системы.  
Каждый язык характеризуется только ему присущими особенностями языкового ландшафта. В русском языковом ландшафте наиболее значительный пучок изоглосс, характеризующийся очень большим расстоянием между крайними изоглоссами, разграничивает Южное и Северное наречия. В широкую полосу, образуемую изоглоссами этого пучка, по-существу входят все среднерусские говоры с разнохарактерным сочетанием в разных своих подразделениях признаков обоих наречий.  
Возможности как синхронного, так и исторического изучения диалектов методами лингвистической географии тесно связаны с принципами построения самих лингвистических карт. Русский диалектологический атлас с его системным подходом к выделению объекта картографирования, расчленением в знаках карты признаков, по которым в диалектах осуществляется противопоставление языковых фактов, раскрывает для такого изучения широкие возможности. В распоряжение исследователей представлен не сырой материал, который еще предстоит осмыслять и классифицировать, а отдельные кирпичики или целые (более или менее крупные) блоки, составляющие структурно вычленимые элементы современных диалектных систем.  
Это дает возможность непосредственно из карт (сравнивая их между собой) извлекать информацию о характерных особенностях структуры диалектов. Например, можно увидеть различную степень развитости категории твердости-мягкости согласных в разных типах говоров (большую ее развитость в центральных), заметить различия в фонетическом оформлении флексий (сохранение в них конечных гласных в Северо-Восточной диалектной зоне, ср. формы типа маши, ходйти, не трдни и др.), развитие новообразований в области ударения (в говорах Западной зоны) и многие другие явления, ранее или совсем неизвестные, или же не имевшие точных территориальных координат.  
Еще значительнее роль лингвогеографических данных для исторического изучения языка.  
Хотя карты атласа в своей совокупности дают синхронный срез структуры языка, а созданная на их основе карта диалектного членения представляет собой картину диалектов в том виде, в каком она сохранилась на сегодняшний день, — обе эти разновидности географического способа представления лингвистических данных с успехом могут быть интерпретированы ретроспективно для восстановления истории фонетического и грамматического строя языка и истории формирования его диалектов.  
В обоих случаях основное внимание должно быть направлено на интерпретацию изоглосс и установленных на их основе диалектных границ, так как «изоглосса <...> есть результат всего пройденного данным языком исторического пути развития». Неслучайно уже давно было замечено, что диалектные границы, определяемые пучками изоглосс, часто соотносятся в той или иной мере с границами прежних государственных, феодальных, а иногда даже племенных объединений.  
Интерпретация карт с целью изучения языковых явлений в их развитии предполагает поэтому не только обращение к памятникам письменности, отражающим язык соответствующих территорий, но и привлечение конкретных данных истории народа, исторической географии, этнографии, археологии. Характер языкового ландшафта не может быть единственным (и даже главным) критерием при оценке относительной древности языковых вариантов, так как формирование элементов этого ландшафта может происходить не только в результате разных процессов внутреннего развития языка, но и при разных исторических условиях.  
Показать конкретный путь развития языкового явления, относительную хронологию появления разных его вариантов, исходя из данных лингвистических карт, можно лишь анализируя соотношение ареалов этих вариантов, сопоставляя их с ареалами других, структурно с ними связанных, явлений, а также учитывая данные памятников письменности, если они имеются. Последние могут быть вехами на пути установления абсолютной хронологии возникновения тех или иных явлений или процессов. В русской лингвистической географии есть уже много удачных опытов такой интерпретации, исходящей из совмещения изоглосс внутренне связанных явлений.  

3. Диалектное членение русского языка

Русский национальный язык представляет собой сложную иерархическую систему, включающую в себя диалекты и литературный язык в его письменной и устной формах. Единство этой системы определяется наличием у всех форм ее существования одной общей основы и характером диалектных различий в русских говорах, которые, будучи соответственными членами одних и тех же звеньев системы, взаимозаменяются и поэтому понятны всем носителям языка, на каком бы диалекте они ни говорили. Кроме того, действие основных тенденций развития фонетического строя русского языка распространяется на все его говоры, хотя и в разной степени. Этому способствует и литературное произношение, корни которого также связаны с образованием и развитием одного из исконных русских диалектов, современным центром которого является Москва.  
При одних и тех же целях степень соответствия диалектного языка и карты диалектного членения может быть разной, что зависит от объективных и субъективных причин, а именно: от характера диалектных различий самого языка и от уровня развития науки о них, иначе говоря, от исходного научного материала, лежащего в основе карты, и от принципов его обработки и обобщения.  
В настоящее время существуют две карты диалектного членения русского языка с временным промежутком в 50 лет. Возможно также создание других карт на том же материале, основанных или на других принципах использования и обработки исходного материала, или имеющих иные цели — типологические, генетические и др.  
Создание в 1914 г. первой карты — «Опыта диалектологической карты русского языка в Европе"», составленной Н.Н.Дурново, Н.Н.Соколовым и Д.Н.Ушаковым, стало выдающимся научным событием своего времени и имело не только практическое, но и важное теоретическое значение. Этой картой утверждалось наличие в современном языке диалектов как местных разновидностей национального языка. Тем самым создатели карты опровергали распространенное в то время мнение о том, что в языке реальны только изоглоссы отдельных диалектных явлений и нет целостных территорий языковых общностей.  
В карту «Опыта...» входила вся территория русского языка в Европе, включая территории позднего заселения, где русское население перемежалось с иноязычным, и территории на севере, где русские селились главным образом вдоль рек, не занимая сплошь всей территории. Кроме того, украинский и белорусский языки в соответствии с взглядами того времени также были представлены на карте в виде наречий русского языка.  
Главное внимание было уделено наибольшим лингво-террито-риальным величинам — наречиям. Наречия русского языка — северновеликорусское (с-в-р) и южновеликорусское (ю-в-р) — выделялись изоглоссами четырех попарно противопоставленных вариантов явлений, один член которых был диалектным, а другой совпадал с русским литературным языком. Явления эти (соответственно для с-в-р — ю-в-р наречий) следующие: оканье — аканье, [г] — [у], Д/ — /т'/ в окончании 3-го л. ед. и мн. ч. глаголов, /а/ — /е/ в окончании род. и вин. п. местоимений: меня, тебя, себя — мене, тебе, себе. Каждое наречие характеризовалось своим комплексом этих четырех членов. При этом ю-в-р наречие выделялось сочетанием изоглосс диалектных членов: наличием [у], /т'/, /е/ (менё), а с-в-р наречие — только одним — оканьем, так как соответственные члены остальных явлений совпадали с литературным языком.  
Такое диалектное членение неправомерно объединяло окающие говоры, характеризующиеся структурно различными типами вокализма, в одно наречие. Кроме того, такое членение русских говоров отрывало акающие московские говоры от окающих влади-мирско-поволжских, которые в прошлом имели одну и ту же основу, принадлежа к ростово-суздальскому диалекту.  
В основу этой типологии положен статистический метод оценки соотношения всех диалектных черт, отмеченных в ДАРЯ. Одновременно с этим затемнялось лингвистическое значение наречий. Они стали считаться исконными данностями языка, в то время как сами наречия — исторические образования лингвистического плана — возникали в результате взаимодействия диалектов в условиях образования русского государства и русского языка во главе с Великим Московским княжеством при главенстве в нем ростово-суздальского диалекта.  
Границы наречий в «Опыте...» определены и описаны очень точно, так как проведены по одной черте: в с-в-р наречии по оканью; в ю-в-р наречии по щелевому [у]. Между с-в-р и ю-в-р наречиями находились акающие среднерусские говоры, которые считались «переходными», имеющими северновеликорусскую основу и южновеликорусское наслоение.  
Карта 1914 г. дает линейный характер диалектного членения. При этом вся сложность диалектного языка выражена вьщелением двух больших лингво-территориальных величин — наречий и переходных между ними среднерусских говоров. Наречия, в свою очередь, делятся на меньшие величины — группы говоров на основе одного признака, разного для каждого из наречий. Это диалектное членение говоров русского языка существенно упрощало реальное соотношение территориально-диалектных объединений и влияло на понимание истории их образования.  
Новая карта диалектного членения охватывает русские говоры только на территории исконного поселения восточных славян, где первоначально сформировались русские диалекты и русский национальный язык. В основном эта территория представлена на картах «Диалектологического атласа русского языка». Материалы и карты этого атласа явились основой и источником диалектологической карты русского языка 1964 г.  
Анализ карт «Диалектологического атласа...» позволил обнаружить сложный лингво-территориальный ландшафт русского диалектного языка благодаря тому, что соответственные междиалектные члены каждого явления показаны в нем отдельно, аналитически согласно их уровню. Это давало возможность представить характер распространения разноуровневых фактов языка и соотнести их территории между собой. Оказалось, что лишь меньшинство диалектных явлений имеют одиночный, индивидуальный и рассеянный, островной тип территориального распространения. Большинство диалектных явлений имеют повторяющиеся ареалы распространения (хотя полностью обычно не совпадают), которые накладываются друг на друга, пересекаются или взаимно исключаются, создавая сложное переплетение пучков изоглосс.  
Этот ареальный тип территориального распространения диалектных явлений и послужил основой для группировки говоров русского языка. При этом для создания карты диалектного членения был применен дифференциальный принцип отбора материала — брался только диалектный материал, имеющий ареальный характер распространения. Лингво-территориальные объединения выделялись по сумме всех диалектных явлений, присущих каждому ареалу. При этом учитывалась их лингвистическая характеристика и характер пучка изоглосс, выделяющих ареал. В результате было выявлено три типа лингво-территориальных объединений, существующих в русском диалектном языке, их иерархия и взаиморасположение определили характер диалектного членения.  
Первый тип лингво-территори-альнйго объединения — наибольший по охвату территории. Ареалы этого типа делят всю территорию русского языка на две большие части — северную и южную и образуют Северное и Южное наречия русского языка.  
Второй тип лингво-территориальных ареалов — диалектные зоны. Они, так же как наречия, представляют большие территории, объединяющие говоры суммой общих признаков. Всего выделяется восемь диалектных зон.  
Третий тип лингво-территориальных объединений — группы говоров. Они представляют относительно мелкие ареалы, которые всегда вписаны в территории наречий и диалектных зон и отделены друг от друга пучками изоглосс диалектных зон.  
Три типа лингво-территориальных объединений отличаются не только величиной ареалов, но, главное, иерархическими отношениями.  
И наречия, и диалектные зоны выделяются по сумме отдельных диалектных черт, структурно между собой не связанных, от 
носящихся к разным уровням языка и объединяющих в своих ареалах разные диалекты. Но при диалектном членении наречия имеют большее значение, так как они являются попарно противопоставленными диалектными объединениями, имеющими в комплексе своих черт одни и те же соответственные явления.  
Характерной особенностью диалектных зон является их не 
соотнесенность друг с другом по комплексу явлений. Каждая диалектная зона, хотя территориально и охватывает значительные 
части Северного или Южного наречий, относится к членению не 
наречий, а всего русского диалектного языка.  
По особому принципу выделена Центральная диалектная зона. Свойственные ее говорам черты звукового и грамматического строя и лексического фонда, характерные и для литературного языка, органически ей присущи и исконны, а не являются усвоенными из литературного языка. Выделение Центральной диалектной зоны имеет принципиально важное значение, потому что на этой территории зарождался собственно русский язык, отличный от других восточнославянских языков. Современные различия между говорами на территории Центральной зоны возникли в более позднее время в результате перераспределения феодальных центров на территории Великого княжества Московского. Потому при видимых, бросающихся в глаза различиях между московскими и владимирскими говорами (таких, например, как аканье и оканье) эти говоры имеют много общего в своем звуковом и грамматическом строе и вместе противостоят как акающим говорам Южного наречия, так и окающим говорам Северного наречия.  
Присущие говорам Центральной диалектной зоны явления, которыми она противостоит всем другим диалектным зонам русского языка, представляют новообразования древнего Ростово-Суздаль-ского диалекта в области ритмико-динамической структуры слова, звукового и грамматического строя. К ним относятся: пяти-фонемная система вокализма и отсутствие фонем /со/ и /Ь/, наличие [е] на месте /Ъ/, [о] на месте *е, ь перед твердыми согласными, губно-зубные /в/—/ф/, различение аффрикат /ц/—/ч/; тип склонения существительных по модели твердой разновидности и др.  
Диалектные зоны имеют вспомогательное значение для карты диалектного членения, поэтому они не показаны на основной карте. Они в сочетании с наречиями характеризуют диалектную основу групп говоров, показывая степень их близости между собой. Но значение диалектных зон важно для понимания истории отдельных языковых явлений и истории русского языка в целом. Локализация тех или иных языковых черт на территории отдельных зон указывает на то, что в пределах этих территорий на определенных исторических этапах действовали местные тенденции языкового развития. Ср., например, близость границ Северо-Западной зоны и Новгородской земли до XIV в., Юго-Западной зоны и Великого княжества Литовского, Юго-Восточной зоны и Рязанского княжества. Диалектные зоны свидетельствуют о междиалектных контактах и о путях распространения языковых тенденций. Все это делает диалектные зоны существенным фактом диалектного членения.  
3. Группы говоров — главная величина современного диалектного членения. Диалектными явлениями, выделяющими группы говоров, обычно бывают структурные разновидности явлений, представленных в наречиях и диалектных зонах в обобщенном виде, лексико-грамматические и словообразовательные варианты явлений диалектного языка и отдельные лексемы. Главное отличие групп говоров от других типов лингво-территориальных объединений заключается в том, что группы говоров выделены на основе явлений, образующих звенья системы, а не просто сумму признаков. Поэтому именно группы говоров, в которых совокупность всех диалектных и общерусских явлений структурно связана, представляют системы современных диалектов. 

Изоглоссы, выделяющие наречия и диалектные зоны, образуют пучки, имеющие значительные расхождения между собой. Территория, на которой встречаются, пересекаясь, пучки изоглосс и отдельные изоглоссы противоположных диалектных зон, является территорией межзональных говоров. (Межзональные говоры, расположенные между Северным и Южным наречиями, называются также среднерусскими говорами.)  
Границами наречий и диалектных зон является условная линия полного совмещения всех ареалов, свойственных им диалектных явлений. Поэтому наречия и диалектные зоны непосредственно не граничат друг с другом: между наречиями лежат среднерусские, а между диалектными зонами — межзональные говоры.  
Особенностью межзональных и среднерусских говоров является отсутствие в них единого комплекса только им присущих диалектных черт.  

Вывод

Таким образом, данные лингвистической  географии дают возможность отвечать на вопросы, где, как и в какой  последовательности появлялись те или иные языковые варианты. Но ответ на вопрос, когда они возникли, могут дать лишь памятники письменности. Многие реконструкции в области истории языка до сих пор остаются гипотетическими из-за отсутствия памятников письменности, которые отражали бы язык разных территорий в различные исторические периоды. Карты диалектологических атласов в этой ситуации становятся для историков языка существенным подспорьем. И хотя они отражают состояние диалектных явлений только в поздний период их развития, но тем не менее дают полную картину всех вариантов каждого языкового явления в его территориальной проекции. Учитывая тот факт, что разные диалектные системы отражают разные стадии и направления развития языкового строя, на лингвистических картах перед нами предстает как бы «диахрония в синхронии». Эту диахроническую информацию нужно только уметь извлекать из лингвистических карт.  
Неслучайно поэтому одной из главных задач лингвогеографии на современном этапе является дальнейшая разработка и совершенствование методов исторической интерпретации лингвистических карт.  

 

 

Литература:

 

1.Аванесов Р.И. «Очерки русской диалектологии» (М., 1949), Жирмунский В.М. «О некоторых проблемах лингвистической географии» (М.-Л., 1956, 1962);

 

2. Бородина М.А. «Проблемы лингвистической географии» (М.-Л., 1966),

 

3.Эдельман Д.И. «Основные вопросы лингвистической географии» (М., 1968),

 

4.Захарова К.Ф., Орлова В.Г. «Диалектное членение русского языка» (М., 1970), «Общее языкознание. Методы лингвистических исследований» (М., 1973), «Образование севернорусского наречия и среднерусских говоров» (М., 1970),