Счастье и смысл жизни

Счастье - это состояние  наибольшей удовлетворенности человека условиями своего бытия, ощущение полноты  и осмысленности жизни - это и  благополучие, и здоровье и степень  свободы и уверенности человека в полезности своего существования на земле.  

Счастье не может быть состоянием постоянным, это не состояние непрерывной  радости, а скорее, момент особого  эмоционального подъема. Один древний  мыслитель сказал, что счастье  перемежается с несчастьем как роза с шипами. Генрих Гейне подтвердил распространенное убеждение, когда  сравнил счастье с легкомысленной девушкой, которая приласкает, поцелует и убежит; несчастье, наоборот похоже на женщину, которая сильно привязывается, не спешит уйти и спокойно сидит  вокруг тебя. Следовательно, как правило, счастье мимолетно, его трудно удержать, несчастье же наоборот отличается постоянством.

1. Любовь как категория этики

  В связи с приведенным примером, можно сказать, что многие связывают  понятие счастья с возможностью любить и быть любимым. Любовь еще  одна категория этики: о любви  написано много теоретических трактатов.   

В древнеиндийском трактате "Ветки персика" отмечается, что "Три источника имеют влечения человека: душу, разум и тело. Влечения душ порождают дружбу. Влечения ума  порождают уважение. Влечения тела порождают желание. Соединение трех влечений порождает любовь"². 

Если говорить о характерных  признаках любви, то наиболее существенным является избирательность, т.е. это  чувство, которое направлено на определенного  конкретного человека. Объект индивидуальной любви воспринимается любящим как  неповторимая совокупность личных достоинств. Одна из самых тайн любви состоит  в необъяснимости этой избирательности, в способности любящего видеть в любимом то, что не замечают другие. Известный французский писатель Стендаль сравнил этот процесс с кристаллизацией, когда простая ветка, покрываясь в соляных копях кристаллами обычной соли, превращается в блистающее чудо. Подобное же чудо происходит, по мнению Стендаля, с влюбленными - для них любимый выглядит таким же чудом. И дело здесь, наверно, в том, что происходит своеобразная идеализация, но как писал М. Нордау: "Чем низменее и проще идеал, тем легче индивид находит его воплощение. Потому-то пошлые, ординарные люди могут легко влюбляться и заменять один предмет любви другим, меж тем как утонченным и сложным натурам трудно встретить свой идеал или заменить его другим в случае утраты". 

Важные признаки любви  отмечает Энгельс, говоря о социально-исторической природе любви: "Современная половая  любовь существенно отличается от простого полового влечения, от эроса древних. Во-первых, она предполагает у любимого существа взаимную любовь; в этом отношении  женщина находится в равном положении  с мужчиной, тогда как для античного  эроса отнюдь не требовалось ее согласие. Во-вторых, сила и продолжительность  половой любви бывают такими, что  невозможность обладания и разлука  представляются обеим сторонам великим, если не величайшим несчастьем; они  идут на огромный риск, даже ставят на карту свою жизнь, чтобы только принадлежать друг другу, что в древности бывало только разве только в случае нарушения супружеской верности. И, наконец, появляется новый нравственный критерий для осуждения и оправдания половой связи; спрашивают не только о том, была ли она брачной или внебрачной, но и о том, возникла ли она по взаимной любви или нет".  

Рассуждения Энгельса в основном верны, они строятся на утверждении  о том, что представления о  любви действительно исторически  изменчиво. Однако нельзя категорически  утверждать, например, что в античности любви не было, а был только один телесный эрос, просто половое влечение. Можно вспомнить миф об Орфее  и Эвридике, который пошел за своей возлюбленной в Аид, потом, потеряв ее, не мог смотреть на других женщин, за что по преданию был растерзан вакханками. А в троянском эпическом цикле любовь - чуть ли не основной источник войны.  

В классических греческих  трагедиях любовь - это страшный двигатель человеческих поступков, она несет смерть, ужас. Здесь  Эрот - страшный бог, которого боятся даже сами боги. (Еврипид "Электра", "Медея", "Ипполит"). Таким образом, в  мифологической форме высказывалась  мысль о том, что любовь приносит человеку не только радость, светлые  чувства, но и беду, несчастье, страдание³.

2. Этика дружбы

Античная Греция издавна  считалась царством подлинной дружбы. Имена Кастора и Полидевка, Ореста и Пилада, Ахилла и Патрокла стали нарицательными. Основными чертами дружбы считались ее нерасторжимость. Символом такой дружбы стала история Кастора и Полидевка, изложенная в мифах о Диоскурах. Согласно мифу, Полидевк (или Поллукс), сын Зевса будучи не в состоянии перенести смерть своего брата и друга Кастора, погибшего в бою просил отца послать смерть и ему. Зевс позволил Полидевку уделить половину своего бессмертия брату. С тех пор Диоскуры проводили один день в подземном царстве мертвых, а один - на Олимпе. В этом красивом поэтическом мифе предельно выражено представление о великой ценности дружбы: дружба сильнее смерти. 

Древнегреческий канон дружбы мыслился как исключительно мужской  институт. Зависимое положение женщины  и обусловленная этим интеллектуальная неразвитость, лишали возможности глубокой дружбы с ней, ибо как говорил  Платон - равенство создает дружбу. 

Своеобразный итог древнегреческой  философии дружбы подвел Аристотель, который дал в "Никомаховой этике" первый цельный очерк теории дружбы, как самостоятельного нравственного отношения⁴. 

Дружба по Аристотелю, величайшая социальная и личная ценность, самое необходимое для жизни. Действительно, никто не выберет жизнь без друзей, даже в обмен на прочие блага. 

Аристотель подходит к  определению дружбы одновременно с  нескольких сторон.  

Во-первых , в зависимости от партнерства он различает отношения отеческие, братские, родственные, супружеские, соседские, политические, товарищеские, эротические и основанные на гостеприимстве. 

Во-вторых , философ разграничивает равные отношения и отношения, основанные на социальном или нравственном превосходстве одного партнера над другим. 

В-третьих , он дифференцирует характер, испытываемых человеком чувств, различая спокойное дружелюбие, расположение и приязнь вообще, индивидуализированные дружеские чувства и страстную любовь, влечение.  

В-четвертых , Аристотель классифицирует мотивы заключения и поддержания дружеских отношений: утилитарная дружба - ради пользы, выгоды, гедонистическая дружба - ради удовольствия, приятности, совершенная дружба, в которой эти мотивы подчинены бескорыстной любви к другу как таковому 

Настоящая дружба - это дружба бескорыстная, это необходимое средство самопознания: "Как при желании  увидеть свое лицо мы смотримся в  зеркало и видим его, так при  желании познать самих себя мы можем познать себя, глядя на друга" Друг - наше второе "Я". Ближе друга  у человека никого нет. Поэтому, считает  Аристотель, количество друзей имеет  пределы, ибо близкая дружба - это дружба с немногими. 

 По сути дела Аристотель  сформулировал все важнейшие  вопросы психологии и этики  дружбы.

2 Экзистенциальные аспекты профессиональной этики, понятия «Счастье и смысл жизни»

Что такое счастье

     Счастье не  зарабатывается и не заслуживается.  Оно в такой же мере не  является категорией нравственной, как, например, кровообращение. И  то и другое необходимо для  здоровья и благополучия. Счастье  - просто настроение, при котором  нами большую часть времени  владеют приятные мысли. Если  вы станете дожидаться, когда  "заслужите" приятное умонастроение,  то весьма вероятно, что вас  все время будут одолевать,  мрачные мысли относительно собственной  ущербности. По словам Спинозы,  счастье - не награда за добродетель,  а сама добродетель; мы наслаждаемся  счастьем не потому, что сдерживаем  наши желания, а, напротив, мы  в состоянии их сдерживать, потому  что наслаждаемся счастьем.

     Многие хорошие  люди отказываются от поисков  счастья для себя, поскольку им  кажется, что в этом есть  что-то эгоистическое, "дурное". Слов нет, бескорыстие способствует  счастью, ибо оно не только  направляет наши помыслы на  окружающий нас мир, отвлекая  от размышлений о собственных  на, стоящих или мнимых ошибках,  тревогах, то есть от неприятных  мыслей, но и позволяет проявить  себя творчески и наиболее  полно в помощи другим людям.  Для любого человека приятнее  всего мысль, что в нем кто-то  нуждается, что он играет достаточно  важную роль, чтобы помочь сделать  кого-то счастливым. Однако если  мы начнем думать, будто счастье  получают, так сказать, в награду  за бескорыстие, то неизбежно,  рано или поздно, возникает чувство  вины за то, что мы желаем  себе счастья. Счастье, естественно,  сопутствует бескорыстным помыслам  и действиям, но отнюдь не  является наградой или платой  за бескорыстие. Если бы в самом деле бескорыстие вознаграждалось, то отсюда следовало бы, что чем больше самоотречения и самоуничижения, тем больше счастья. А за этим следовал бы уж совсем нелепый вывод: чтобы быть счастливым, нужно стать жалким и несчастным.

     Если здесь  и можно говорить о нравственной  проблеме, то скорее в связи  с понятием несчастья, чем счастья. "Поза, олицетворяющая несчастье, - говорил Уильям Джемс, - не только  физически тягостна, она и убога  и безобразна. Что может быть  низменнее, недостойнее настроения  упадничества, нытья и уныния, какие  бы внешние невзгоды ни были  тому причиной. Оно оскорбительно  для окружающих и меньше всего  помогает преодолевать трудности.  Подобное настроение усугубляет  и продлевает до бесконечности  наши беды"⁵.

Человек рождён для счастья, постоянно стремится к нему.

В истории нашего народа счастье, так или иначе, связывают с духовностью человека, семьи, в свою очередь духовность – это такая сфера, с которой, как многим кажется, имеет дело, прежде всего религия. Счастье, действительно, в большей степени сопутствует тому, кто осмыслил религию, как связь человека с Богом, но напрямую без посредников. Всмотритесь в лицо человека. Если на лице его печать искренней улыбки и доброты – значит, он находится в ладу с Богом. Его не раздражает и не выводит из себя ни один факт, т.к. он понимает, что происходящие события отмечены волей Божьей, а их издержки, а подчас и катастрофичность, обусловлены, как мы уже отметили, низкой мерой нравственности участников этих событий.        Если же люди вместо обращения к Богу идут в церковь, то сложно ждать при этом как добра, так и счастья. Только на ниве христианства насчитывается до четырёх тысяч разного рода сект и направлений, утверждающих свою исключительность и разделяющих людей на враждующие группировки. Где уж в такой обстановке вульгарного атеизма можно найти связь с единым для всех людей Богом и вытекающее из этого обстоятельства счастье и доброе настроение! Так что катастрофичность бытия многих и в нашей стране связана, в том числе с отказом от Бога в пользу земных церковных иерархов, безосновательно претендующих на роль посредников во взаимосвязи человека с Богом. А что происходит в церквях? На словах там вам будут изрекать заповеди доброты и нравственности, а что вам предлагается в церкви по умолчанию, в образах? А в образах, куда бы Вы ни бросили свой взор, вы увидите распятого, мучающегося на кресте Иисуса Христа. Картинки, образы оставляют у человека гораздо более глубокий след, чем слова. Но в мозг в любом случае вносится инверсия: на словах – добро, в образах – зло и мучение. Для разбирающихся в магии , в оккультных приемах очевидно, что в церквях идёт программирование психики паствы на катастрофичность бытия. У постоянных посетителей это проявляется и на физиологическом уровне, а не только на полевом, биоэнергетическом. Кровоточащие раны Христа периодически появляются на телах верующих. Это явление называют «загадкой стигматов». Наука относит это явление к последствиям психологического воздействия сцены распятия. Библия не менее 300 раз пугает верующих ужасами ада, так же программируя их психику на катастрофичность бытия. А кто программирует психику бесчисленных религиозных фанатов – террористов. Пренебрегая под влиянием церкви земной жизнью, они с радостью уничтожают по всей земле себя и себе подобных. Не понимая этих элементарных истин, невозможно выйти из поля зла и стать счастливым. Прежде чем перейти к цивилизационным особенностям восприятия счастья мы остановимся на некоторых частных вопросах. Сейчас много говорят о законах Кармы, о приметах, предвещающих несчастье. В этих вопросах много непонимания и заблуждений. Если родовая генетика угнетена какой-то порочностью, то задача представителя этого рода осмыслить этот порок, изжить его из своей практики и избавиться тем самым от любых кармических воздаяний. Если же этот порок остаётся нормой жизни и в новом поколении, то тогда, конечно, идёт кармическое воздаяние. Но в этих вопросах нет никакой запрограммированности, человек имеет свободу воли и сам формирует свою судьбу, управляя любыми кармическими воздаяниями. Человек никогда не отвечает за то, что он не совершал, ибо Бог милостив и справедлив. Это только Библейская отсебятина, в книге пророка Исаии (глава 53) допускает истязание Праведника за чужие грехи. Хотя в той же Библии в книге «Премудрость Соломона» утверждается прямо противоположное, что Бог не может наказывать невиновных за чьи-то грехи. Эту истину Соломона вы не найдёте ни в одной западной Библии, там её вырезали из текста.             Что касается примет, то это очень тонкий вопрос. Если человек имеет устойчивую психику и не верит в них, то по отношению к нему приметы не работают. Это самая верная схема обретения счастья. Если же человек верит в приметы, то для обретения психологического равновесия следует принять защитные меры, типа того, что посмотреться в зеркало, если вы вернулись домой за забытым предметом или не переходить след чёрной кошки первым. Дело в том, что если верящий в приметы человек первым прошёл после пересечения улицы чёрной кошкой, то у него включится алгоритм программирования психики на неблагоприятное событие, а сформировавшаяся мыслеформа даст свой результат в реальной жизни.  Каждый человек должен научиться формировать мыслеформы счастья. Если девушка мечтает, к примеру, о хорошем муже, то она обретает его только в том случае, если совершенно конкретно распишет все его качества. И чем более детально она представит себе своего будущего спутника, тем быстрее материализуется её мечта. Работает эта алгоритмика и для конкретной семьи, и для страны в целом. В стране не будет благодатных перемен, если большинство живущих в ней, мечтая о лучшей доле, хочет то ли новой Конституции, то ли севрюжины с хреном. И напротив, если хотя бы у 10-15 % нашего народа будут сформированы устойчивые мыслеформы того, как должна быть обустроена наша страна, то это мысленное будущее материализуется настолько быстро и полно, насколько детально мы видим эту матрицу будущего. Т.е. мы должны наши мечты о лучшей жизни перевести в некую систематизированную информацию, наделённую мерой.

Счастье с большей буквы  невозможно в окружении несчастных людей, влачащих нищенское существование. Счастлив тот , кто создал вокруг себя своеобразное пространство любви и счастья, включив туда людей, всю окружающую среду и Бога. Быть счастливым за бронёй лимузина, за трехметровым забором невозможно в принципе.  В настоящее время активно культивируются представления о счастье, как о возможности получения чувственных удовольствий. Такое толкование счастья, восприятие жизни через удовольствия называется гедонизмом. Те, кто привержен ему, всегда были самой несчастной категорией человечества, бессмысленно прожигая жизнь, в страданиях кочуя от одного удовольствия к другому. Как известно рождение буддизма связано с именем Будды Шакьямуни. Так вот, именно он огласил так называемые «четыре благородных истины»: жизнь есть страдание, причина страданий – неудовлетворённость желаний, прекращение страданий связано с избавлением от желаний, для избавления от желаний нужно получить знания о «правильной жизни». Мы коснёмся ущербности буддизма в путях поиска счастья, пока же отметим, что он даёт точные толкования несостоятельности гедонизма, сводящего жизнь к получению удовольствий, а в конечном счёте к бесконечному страданию. Так что эти проблемы осмыслены человечеством задолго до нашей эры и выражены известной пословицей: «Не хочешь быть мудрым – страдай». Человек становится рабом своих желаний, а следовательно, в конечном счёте и рабом отдельных иерархий, демонических личностей.  Невозможно быть счастливым не только в координатах удовлетворения отдельных желаний, но и в координатах отдельных жизненных целей. Достижение или не достижение каждой из них приводит к необходимости каждый раз заново пересматривать жизненные ориентиры, пребывать в бесконечной суете, в погоне за счастьем, которого нет, пока стремишься к нему, и которое улетучивается ровно в момент его достижения. Через Душу человека идёт самосовершенствование Высшего Разума, а потому смысл нашей жизни следует искать не во внешнем мире, а в нас самих, в реализации генетически обусловленного потенциала развития человека. Человечество же вместо развития собственных возможностей изощряется в разработке разного рода технологических протезов, приставок, которые искусственно расширяют возможности глаза, уха и иных органов чувств. Мы до сих пор не поняли, что взирать на мир лучше напрямую, а не через всё совершенствующийся экран телевизора. При этом по-настоящему счастлив только тот, кто осмыслил бессмертие своей Души и живёт, исходя из представлений о вечной жизни. Подлинно нравственные поступки совершаются теми, кто избавлен от суеты и не связан временем в движении к ясно осознаваемой им цели своего бытия, к развитию собственной психики в сторону истинной человечности, с ослаблением ориентации на животные инстинкты, на алгоритмы, характерные для зомби-биороботов, людей с демоническим типом строя психики. Каждый человек только сам и напрямую может обрести счастье и душевное спокойствие, освоив жизнь в режиме водительства Божьего. Бездумной толпой к Богу не ходят и Истину и счастье не обретают.             А теперь обратимся к  цивилизационным особенностям алгоритмов обретения счастья. Культура нашей толпоэлитарной цивилизации, по крайней мере последние три тысячи лет, делится на эзотерическую составляющую, предназначенную исключительно для посвященных, как говорится, для узкого круга ограниченных людей и экзотерическую открытую для всех. Между ними до последнего времени всеми способами укреплялась глухая непроницаемая информационная броня. В результате эзотеристы, к примеру, Японии и Китая, во имя поддержания толпоэлитаризма предпочли на уровне экзотерики заполнить вакуум, подсунув собственным народам финансово-экономические теории запада, лишь бы сохранить монополию на истину в среде посвященных.  Так вот, особенностью любой экзотерической культуры является обращение людей не к духовной жизни личности и к Душе, а исключительно к внешнему миру, стяжанию, потреблению и преобразованию вещественных объектов. Наиболее ярко и последовательно эти тенденции выразились в библейской эзотерической доктрине скупки мира и порабощения человечества на базе корпоративной монополии на эмиссию мировых денег и ростовщичество в глобальных масштабах. Эта доктрина сделала Запад инструментом подчинения и уничтожения населения других региональных цивилизаций планеты Земля. На уровне экзотерики Запад несёт завуалированную идею необходимости бегства от реальной жизни на Земле. Это реализуется с помощью навязывания смирения и покорности с надеждой на последующее воздаяние раем, вместо нормальной жизни на Земле. При этом миссия спасения человека от земных кошмаров, организованных экзотеристами, переадресовывается ими на Бога. Эзотерические учения ведически-буддистского Востока по сути своей мало отличаются от Западных, так как ведут к тому же результату – к уходу человека от реалий земной жизни. Для народа навязывается та же идея необходимости бегства с неблагоустроенной Земли в какой-то иной мир, в нирвану, йогу. Разница с Западом лишь в том, что путь в этот мир человек должен прокладывать уже не через Бога, а самостоятельно, хотя и не без помощи земных учителей, которые хранят эти традиции ухода из жизни, вместо того, чтобы создавать рай земной, чему учили пророки, в том числе и Христос. Если кто-то из экзотеристов Востока и остаётся в земной жизни или возвращается в неё по своей воле, то это делается для того, чтобы обучить технике бегства других, а не для того, чтобы изменить этот мир, сделать его счастливым для земной жизни. Русский человек всегда отличался как от западного человека, так и от восточного. С точки зрения Запада, русский Иванушка – дурачок всегда был оторван от реальной жизни, правда, в её западном понимании, в смысле отсутствия стремлений к стяжению богатства. Русь всегда почитала в своих людях непонятную Западу духовность, доброту  и порядочность, стремление помочь ближнему, именно в этой сфере велся поиск счастья и смысла жизни в Русской цивилизации.  С точки зрения ведически-буддистского Востока, Русь погрязла в земных делах, в преобразовании вещественных объектов. С точки зрения самих носителей Русского духа, истинное счастье можно обрести лишь путём порождения коллективной духовности общества, нацеленной на обустройство нашего родного дома – планеты Земля. Русь, в отличие от иных цивилизаций, никогда не была ориентирована на бегство от реальной жизни, полагая, что Человек создан для счастья прежде всего во время своей земной жизни⁶.