Категории этики

Содержание

 

1. Место добра и зла в категориях  этики 

2. Добрее не тот человек, который  не делает зла, а тот, который  его не желает 

3. Соотнесенность с идеалом 

4. Природа и содержание добра  и зла 

5. Взаимоопределенность добра и зла

6. Выбор 

7. Конструктивна ли роль зла? 

8. Список использованной литературы 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Место добра и зла  в категориях этики

 

Как и всякая наука, этика располагает  богатым арсеналом категорий. Именно они наряду с законами, принципами, методами составляют основу содержания любой науки. Само слово «категория»  греческого происхождения. Им обозначаются наиболее общие понятия, отражающие существенные стороны действительности. Это – узловые пункты человеческого  познания.

В этическом отношении эти категории  отражают ту сторону общественных отношений, которая связана с поведением людей, с их отношением друг к другу, к обществу, государству, семье к  коллективу с точки зрения добра  и зла, долга, чести, справедливости. Другими словами, категории этики  можно оценивать с точки зрения добра и зла, хорошего или плохого, а сами они могут выступать  формой этой оценки: человек долга, честный, порядочный, справедливый, ответственный  и т. п.

Однако категории добра и  зла, их нравственная оценка разными  людьми часто бывает различной. Это  объясняется тем, что категории  этики объективны по содержанию и  субъективны по форме.

Объективность содержания означает, что в нем сконцентрировано то, что есть в реальной жизни и  не зависит от сознания людей. И именно это содержание по - разному оценивается людьми. Эта оценка зависит от целого ряда факторов: интеллектуального развития личности, ее нравственной культуры, а также образа жизни.

Данное тестирование необходимо проводить  по всем этическим категориям, которые  весьма многочисленны. Эти категории  принято классифицировать. Одни ученые делят их на структурные и субстанциональные.

Другие кладут в основу иной принцип: всю классификацию строят на основе одной из категорий, которая рассматривается  как функциональная. Например, Эпикур подчинял все категории этики  категории счастье. Аристотель главной  считал категорию блага, а Кант –  категорию долга. Впрочем, нет единого  взгляда на этот счет и в наше время. В отечественной науке  всю совокупность категорий часто  делят исходя из структуры морали. В качестве основных элементов этой структуры некоторые авторы выделяют моральную практику, моральное сознание и нравственное самосознание, а нравственные отношения и нравственная деятельность в совокупности составляют нравственную практику.

Приняв за основу вторую позицию, среди  категорий этики можно выделить: категории морального сознания, категории  нравственных отношений и категории  нравственной деятельности. Следует  заметить, что и эта классификация  весьма уязвима, ибо все категории  находятся в тесном единстве, взаимно  дополняют друг друга, переходят  из одной группы в другую, оказывают  взаимное влияние друг на друга.

На основе морали, категории этики  можно подразделить на 3 группы:

категории собственно морального морального сознания (моральный принцип, моральная норма, моральное убеждение, нравственная цель, моральный выбор)

категории нравственных отношений (нравственное взаимодействие, нравственный конфликт, моральный авторитет, моральная  репутация)

категории моральной практики (моральный  поступок, моральное воздаяние, моральные  последствия, моральные последствия.¹

В принципе можно утверждать, что  все категории этики являются и категориями морального сознания, ибо какие бы стороны морали они  не отражали – все они фиксируются  в моральном сознании. Сущностные категории морального сознания: добро, зло, долг, честь, достоинство, совесть  и другие занимают центральное место  в системе категорий, но их нельзя отрывать от нравственных отношений  и моральной практики.

 

2. Добрее не тот человек,  который не делает зла, а  тот, который его не желает

 

В широком смысле слова добро  и зло обозначают положительные  и отрицательные ценности вообще. Мы употребляем эти слова для  обозначения самых различных  вещей: «добрый» значит просто хороший, «злой» — плохой. В словаре В. Даля, например, (напомним, названного им «Словарем живого русского языка») «добро» определяется сначала как вещественный достаток, имущество, стяжание, затем как нужное, подходящее и лишь «в духовном значении» — как честное и полезное, соответствующее долгу человека, гражданина, семьянина. Как свойство «добрый» также относится Далем прежде всего к вещи, скоту и потом только к человеку. Как характеристика человека «добрый» сначала отождествляется Далем с «дельным», «сведущим», «умеющим», а уж потом — с «любящим», «творящим добро», «мягкосердным». В большинстве современных европейских языков употребляется одно и то же слово для обозначения материальных благ и блага морального, что дает обширную пищу для морально-философских рассуждений по поводу хорошего вообще и того, что является добром самим по себе.

 

3. Соотнесенность с идеалом

 

В историческом развитии ценностного  сознания, в истории моральной философии и моралистики, несмотря на сохранение лексического единства («старое доброе вино», «добрый конь», «добрая работа», «доброе деяние», «одобрение»), происходит понимание смысловых различий в употреблении слова «добро». Самым важным при этом было различение добра в относительном и абсолютном смысле. «Доброе» в одном случае — это хорошее, т.е. приятное и полезное, а значит, ценное ради чего-то другого, Ценное для данного индивида, в сложившихся обстоятельствах и т.д., а в другом — есть выражение добра, т.е. ценного самого по себе и не служащего средством ради иной цели.

Добро в этом втором абсолютном значении — моральное, этическое понятие. Оно выражает положительное значение явлений или событий в их отношении к высшей ценности — к идеалу. Зло есть противоположность добра.

Исторический процесс формирования этих понятий был процессом становления и развития самой морали. Что здесь происходит? Во-первых, добро и зло осознаются как особого рода ценности, которые не касаются природных или стихийных событий и явлений. То, что совершается само по себе, т.е. стихийно, может иметь благие или злые последствия для человека. Но такие стихийно совершающиеся события и явления сами по себе не имеют отношения к тому, о чем мыслят в категориях добра и зла, они лежат по ту сторону добра и зла. Добро и зло характеризуют намеренные действия, совершенные свободно, т.е. поступки.

Во-вторых, добро и зло обозначают не просто свободные поступки, но действия, сознательно соотнесенные с определенным стандартом — в конечном счете с идеалом.

В стихии прорывается изначальный  хаос. Природа слепа в своих  стихийных проявлениях. Человек  же обладает силой в какой-то мере обуздывать стихию. По крайней мере, стихию своего характера: не поддаваться гневу, не предаваться искушениям (искушениям сладострастия, корысти, власти или славы), не распускаться и воздерживаться от распущенности и т.д. Во всех этих случаях обуздание следует понимать в почти буквальном смысле этого слова — надевания, узды. Человек может обуздывать себя. Добавим к этому, пока в порядке парадокса: через самообуздание человек обретает свободу.

Итак, содержание добра и зла  обусловлено идеалом нравственного совершенства: добро — это то, что приближает к идеалу, зло — то, что отдаляет от него. Зная, что в истории существовали различные мнения относительно того, к чему должен стремиться человек, чтобы достичь совершенства, легко представить концептуальное разнообразие в трактовках добра и зла. В зависимости от нормативного содержания, вкладываемого в представление об идеале, добро и зло трактовались как счастье и несчастье, наслаждение и страдание, польза и вред, соответствующее обстоятельствам и противоречащее им и т.д.

Наблюдение и поверхностное  осмысление действительного разнообразия в содержательном истолковании добра и зла может вести к выводу об относительности понятий о добре и зле, т.е. к релятивизму в моральных суждениях и решениях: одним нравится удовольствие, другим — благочестие. Доведенная до крайности, такая позиция чревата моральным волюнтаризмом: сегодня я исполняю долг, а на праздник потешу себя удовольствиями, ну, а если понравится, так и в последующие будни можно будет продолжить наслаждаться. Чреватый волюнтаризмом, релятивизм фактически знаменует положенность себя вне морали, потусторонность индивида добру и злу, а, в конечном счете — аморальность, поскольку всякое (обнаруживаемое ли по лености души или по вялости духа) безразличие в отношении добра и зла знаменует отвращенность от добра и, по меньшей мере, потенциальную открытость злу. Это и есть необузданность, открытость стихии внутреннего хаоса. В кантовских рассуждениях о том, что потакание склонности означает потворствование злу, отражена именно эта особенность нравственной жизни.

Наконец, в-третьих, добро и зло  как моральные понятия связаны  с душевным и духовным опытом самого человека и существуют через этот опыт. Как бы ни определялись философами источники добра и зла —  творятся они человеком по мерке  его внутреннего мира. Соответственно утверждение добра и борьба со злом достигаются главным образом  в духовных усилиях человека. Внешние  действия, пусть и полезные для  окружающих, но не одухотворенные стремлением  человека к добродеянию, остаются лишь формальным обрядом. Более того, любые ценности — наслаждение, польза, слава, красота и т.д. — могут быть как добром, так и злом в зависимости от того, как индивид переживает свой конкретный опыт «освоения» этих ценностей в отношении к идеалу, к высшему благу.

4. Природа и содержание  добра и зла

По своему императивно-ценностному  содержанию добро и зло как  бы представляют собой две стороны  одной медали. Они взаимоопределены и в этом они как бы равны. Человек узнает зло, поскольку имеет определенное представление о добре; он ценит добро, испытав на собственном опыте, что такое зло. Кажется, утопично желать только добра, и нельзя в полной мере отрешиться от зла, не рискуя в то же время потерять добро. Существование зла порой представляется своего рода условием или непременным сопутствующим обстоятельством существования добра.

«Что бы делало добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое, из-за своей фантазии наслаждаться голым светом?» — искушает Сатана своими вопросами Леви Матвея, ученика Иешуа Га Ноцри².

Добро и зло связаны тем, что  они взаимно отрицают друг друга. Они содержательно взаимозависимы. Однако равны ли они по своему онтологическому³ статусу и соразмерны ли по аксиологическому статусу? На этот вопрос давались разные ответы.

Согласно одной, менее распространенной, точке зрения, добро и зло являются однопорядковыми началами мира, находящимися в постоянном и неустранимом единоборстве. Такая точка зрения, признающая равновеликость противоположных начал мира, называется дуализмом⁴, Наиболее ярким выражением религиозно-этического дуализма стало в первой половине III в. манихейство — учение, основанное персом Мани на базе различных религиозных традиций. Согласно манихейству, в мире борются два независимых и самостоятельных начала добра и зла или света и тьмы. В ходе их постоянной борьбы происходит смешение различных элементов добра и зла. Посланники Бога — Будда, Заратустра⁵, Иисус и, наконец, сам Мани — должны были, по этому учению, навсегда утвердить четкие границы между двумя началами. Сам Мани был побит камнями по наущению зороастрийских священников, но его учение достигло Европы и в виде тех или иных ересей просуществовало на протяжении всего средневековья. Манихейство является еретической ветвью христианства.

Задумаемся вот о чем: можно  ли сказать, что добро и зло  сосуществуют так же, как во Вселенной  соприсутствуют свет и тьма? Или же их отношения иные — подобные свету и тени, как они видятся нами на Земле? Поскольку понятия добра и зла касаются именно людей в их земных свершениях, мы должны, по-видимому, принять второе сравнение.

К этому склоняет нас и другая точка зрения относительно природы  добра и зла. Как на Земле солнечные  лучи являются источником и света, и  тени, так и добро со злом, взаимосоотнесенные, определены в отношении третьего⁶. Так учат большинство религиозных нравственных учений: добро представляет собой путь к абсолютному добру — к Божеству, зло же есть отпадение от Божества. Действительным абсолютным мировым началом является божественное добро, или абсолютно добрый Бог. Зло же — результат ошибочных или порочных решений человека, пусть далее провоцируемого Дьяволом, однако свободного в своем выборе. Но ведь и Дьявол, или Сатана, как носитель зла отнюдь не абсолютен; согласно иудейско-христианским воззрениям, Дьявол — это падший ангел, т.е. заблудший сын Божий. Так что и перед человеком стоит задача конечного выбора не между абсолютами добра и зла, но между добром, которое потенциально абсолютно, тяготеет к абсолюту, и злом, которое всегда относительно.

Таким образом, и добро, и зло  относительны — в их соотнесенности с высшим благом, нравственным идеалом как образом совершенства, или Добра (с большой буквы). Но противоположность добра и зла абсолютна. Эта противоположность реализуется через человека: через его решения, действия и оценки.

Иногда можно услышать слова  об абсолютном зле. Это выражение может показаться довольно убедительным: если есть абсолютное добро, то должно быть и абсолютное зло. Если исходить из возможных мифологических и религиозных смыслов, то возможны два толкования абсолютного зла. Согласно первому, абсолютное зло воплощает Сатана. Но выше мы показали, что это может быть дуалистическая точка зрения, типа манихейской, которая предполагает существование стоящего над Сатаной Бога. Это может быть также учение в духе мировых религий, где Сатана — падший ангел или заблудший сын Бога; он обусловлен Богом и в этом смысле не безусловен.

Согласно другому толкованию, известному всегда, но в виде некоторого культового поветрия получившему распространение  в наши дни, начало мира заключено  в Сатане, он-то и воплощает абсолютное зло. Соответствующий культ называется сатанизмом. Но поклоняющиеся ему  люди, по-видимому, полагают, что в  этом заключается благо. Так же и  садист, устраивающий кровавую оргию, патологическим образом усматривает  в ней благо для себя (пусть  и достигаемое ценою мучений  других людей, не принимаемых им во внимание). И биржевой спекулянт, вкладывая мощные финансовые средства или просто блефуя, устраивает панику на бирже с тем, чтобы получить великий барыш, который есть для него благо (пусть и получаемое ценою дестабилизации валют ряда стран и банкротств тысяч частных банков, компаний и лиц). Со стороны в этом усматривают «абсолютное зло», тем более, если таким действиям ничего не удается противопоставить, по крайней мере, вовремя.