Стратегия 2020. Тренды и приоритеты пространственного развития

Зубаревич Н.

Стратегия 2020. Тренды и приоритеты пространственного развития

В 2010-х пространство России будет развиваться в достаточно узком "коридоре возможностей", обусловленном объективными факторами и барьерами развития. Адекватный выбор приоритетов политики государства способен усиливать влияние позитивных факторов и смягчать влияние барьеров – и не более того. Но именно от этого выбора будет зависеть скорость модернизации или деградации социально-экономического пространства страны. 

1. Тренды развития

Пространственное развитие России обусловлено сочетанием факторов, важнейшие среди которых:

       высокая обеспеченность природными ресурсами (минеральными, земельными и др.), которые востребованы глобальным рынком, и их локализация в относительно небольшом числе регионов;

       внутриматериковое географическое положение, повышающее транспортные издержки (экономическое расстояние), малочисленность приграничных регионов, расположенных на путях глобальной торговли;

       слаборазвитая инфраструктура (транспортная, производственная, социальная), особенно в периферийных территориях;

       малочисленность крупных агломераций, способствующих развитию за счет эффекта масштаба, редкая сеть городов и низкая плотность населения, что замедляет распространение инноваций в пространстве;

       устойчивая депопуляция в большинстве регионов страны, которая будет усиливаться в 2010-х гг.;

       снижающийся человеческий капитал (образование, здоровье, трудовые мотивации, мобильность и адаптивность населения); концентрация более высокого человеческого капитала в крупнейших городах и лучших центрах высшей школы;

       низкая мобильность домохозяйств из-за барьеров низких доходов, неразвитого рынка жилья и кредитов; преобладание временной трудовой миграции отдельных членов домохозяйств "на заработки" и миграций молодежи на учебу;

       пространственная поляризация расселения, многолетний процесс стягивания населения из периферий к более крупным центрам и в пригороды;

       плохие институты и неблагоприятный предпринимательский климат (незащищенность прав собственности, рейдерство, массовая коррупция и др.); при этом в слаборазвитых республиках барьеры плохих институтов максимальны.

Воздействие этих факторов дифференцирует российское пространство. По уровню и динамике развития лидируют российские регионы, обладающие конкурентными преимуществами в виде агломерационного эффекта, высокой ресурсообеспеченности нефтью и газом, более выгодного географического положения на путях глобальной торговли или их сочетанием. Это подтверждают тренды пространственные развития 1990-2000-х годов. Лидеры по уровню социально-экономического развития – столица страны и ведущие нефтегазодобывающие регионы (автономные округа Тюменской области), за которыми следует Санкт-Петербург. Лидеры второго уровня – 10-12 регионов, обладающих экспортными ресурсами и производствами, городами-миллионниками, выгодным положением в пределах крупнейших агломераций (Московская, Ленинградская области) и на основных путях глобальной торговли. Более 2/3 регионов страны не имеют явных конкурентных преимуществ развития и занимают "срединное" положение по уровню развития или даже сохраняют черты депрессивности. Устойчива и группа слаборазвитых республик Северного Кавказа и юга Сибири с проблемным рынком труда, наиболее высокой долей теневой экономики, крайне неблагоприятными институциональными условиями.

Новый экономический кризис почти не изменил сложившуюся пространственную картину развития, подтвердив ее устойчивость. Основной сдвиг – ухудшение положения регионов традиционной обрабатывающей промышленности, для которых усилились риски депрессивности из-за низкой конкурентоспособности предприятий. Второй сдвиг – появление небольшой группы 4-5 инвестиционно привлекательных регионов новой индустриализации и импорта технологий (Калужская, Ленинградская, Калининградская, Белгородская области). Их привлекательность обеспечена не только улучшением институциональной среды для инвесторов, но также преимуществами более выгодного географического положения и развитой инфраструктуры.

Тренды развития российского пространства показывают, что:

- страна и дальше будет развиваться в условиях сильной социально-экономической асимметрии пространства;

- продолжится сжатие обитаемого и экономического пространства вследствие пространственной локализации конкурентных преимуществ и устойчивой депопуляции;

- "коридор возможностей" регионального развития до 2020 г. формируется в первую очередь объективными факторами и барьерами.

При таких жестких ограничениях важнейшая институциональная задача – стимулировать использование объективных конкурентных преимуществ регионов.

2. Приоритеты развития с опорой на конкурентные преимущества регионов

Стимулирование агломерационных преимуществ:

1. Расширение экономической зоны Московской столичной агломерации. До кризиса процесс шел активно, но охватывал только приграничные районы соседних областей вдоль крупных магистралей и центры отдельных регионов с более благоприятным инвестиционным климатом (Калужская область). При снижении институциональных барьеров все области вокруг Москвы получат дополнительный приток инвестиций с целью создания товаров и услуг для огромного рынка столичной агломерации. Вторая составляющая – дорожное строительство для сокращения экономического расстояния, реализуемое государством в партнерстве с бизнесом.
2. Ускорение развития крупных городов-центров регионов. Растущий потребительский спрос будет стимулировать рост российских и зарубежных инвестиций в сектор услуг и пищевую промышленность крупных городов – региональных центров и их пригородных зон, этот спрос еще не насыщен. Первыми будут притягивать инвестиционные ресурсы города-миллионники и близкие к ним по численности, конкурируя за инвесторов. Это снизит гипертрофию Московской столичной агломерации, а конкурентное развитие городов-центров ускорит процесс модернизации муниципальных институтов.

Более активное использование преимуществ географического положения:

3. Реализация преимуществ соседства с развитыми странами. В регионах, граничащих со странами Евросоюза, снижение барьерной функции границы и улучшение инвестиционного климата ускорит приток инвестиций в отрасли переработки. Это типичный тренд развития для приграничных регионов стран ЦВЕ, который не реализован в России из-за институциональных барьеров (ограничений для инвесторов, чрезмерного контроля пограничных территорий и др.).
4. Расширение географии реализуемых преимуществ приморского транзитного положения. В отличие от западных и южных приморских регионов, приморские зоны более заселенных регионов Дальнего Востока (Приморский и Хабаровский края, Сахалин) слабо используют свои преимуществ из-за сильных институциональных барьеров и слаборазвитой инфраструктуры. Снижение институциональных барьеров позволит привлечь инвестиции, в том числе иностранные, что при координации с рациональными инфраструктурными проектами государства создаст необходимые условия для развития бизнеса. Приток китайских инвестиций и контролируемое привлечение рабочей силы также будет содействовать росту экономики Дальнего Востока, особенно его крупных городов.

Использование ресурсных преимуществ:

5. Расширение географии реализуемых ресурсных преимуществ с помощью совместных проектов (СРП, концессий) и использования западных технологий для ускорения развития ресурсодобывающих и транзитных регионов Европейского Севера (Мурманская область, Ненецкий АО и республика Коми), Сибири (ЯНАО, Красноярский край) и Дальнего Востока (Якутия, Сахалинская область).
6. Максимальное использование ресурсного преимущества плодородных и обширных земельных ресурсов. Снижение институциональных барьеров для развития агросектора и пищевой переработки регионов Черноземья и Европейского юга. Снижение транспортных тарифов для более удаленных от путей зернового экспорта регионов Поволжья и юга Западной Сибири. Поддержка государства с целью укрепления позиций российских производителей на мировом продовольственном рынке.

Концентрированное использование преимуществ человеческого капитала:

7. Формирование центров инновационного развития за пределами Московской агломерации. Эту функцию могут выполнять несколько крупных городов страны (Томск, Новосибирск, Екатеринбург и др.) с сохранившимся научным потенциалом в разных областях науки. При улучшении инвестиционного климата они смогут получить венчурное финансирование, в том числе иностранное. В таких городах можно развивать учебно-научные комплексы (качественный университет и современные исследовательские структуры) с эффективной системой стимулирования научной деятельности. К сожалению, преимущество более качественного человеческого капитала недостаточно выражено в большинстве крупных городов России, поэтому таких инновационных центров будет немного. Тиражирование федеральных университетов без модернизации системы обучения и качества преподавательских кадров не дает результатов. 

Рациональная интеграция социальной и региональной политики для поддержки периферийных территорий:

8. Смена приоритетов региональной политики: государство не лезет в экономику (это невозможно на обширных периферийных пространствах), а создает условия для бизнеса и людей. Мерами региональной политики могут решаться две главные задачи: стимулирование мобильности населения и поддержка локальных центров роста с помощью инвестиций в инфраструктуру и институциональных мер.

9. Социальная политика должна снижать риски маргинализации и бедности. Потребуется обеспечить баланс двух задач. Первая – воспроизводство человеческого капитала периферийных территорий при оптимизации системы образования и здравоохранения в условиях депопуляции (укрупнение учреждений, дистационные, мобильные формы), при этом сокращение сети должно быть постепенным, чтобы население могло адаптироваться. Именно регионам придется реформировать сеть социальных услуг, решения могут (и должны) быть разными. Вторая – развитие более эффективных форм адресной социальной защиты уязвимых групп населения. Приоритет социальной поддержки людей важнее поддержки регионов, но переход к адресным формам возможен только при изменении федерального дизайна социальной политики.

3. Главные векторы модернизации, снижающие барьеры российского пространства

Анализ мирового опыта и пространственного развития России позволяет предложить три важнейших вектора модернизации пространства.

1. Ускорение диффузии инноваций (технологических, потребительских, информационных и др.). Процессы диффузии инноваций в пространстве идут тремя путями – по иерархической системе городов (от крупнейших к менее крупным) и в пределах агломераций – от их городов-центров в пригороды, а также от приграничных регионов с интенсивными глобальными контактами вглубь страны, хотя этот путь в России менее развит. Для ускорения диффузии необходимо снижать институциональные и инфраструктурные барьеры. Инвестиции в современную транспортную инфраструктуру "сшивают" пространство: центр агломерации и его пригороды, крупные города между собой и с менее крупными, а также с портовыми городами – "воротами" в глобальный рынок. Для ускорения модернизации приоритетны инфраструктурные инвестиции государства в территории, где концентрируются крупные города и население. Тем самым быстрее снижается экономическое расстояние для бизнеса и большинства жителей страны.

Институциональные механизмы: городское планирование и горизонтальная координация развития территорий в составе агломераций (она лучше учитывает интересы территорий по сравнению с административным объединением); снижение коррупционных барьеров для бизнеса при выделении земли и выдаче разрешений на строительство в городах, финансовая самостоятельность городов, позволяющая более активно вкладывать средства в развитие инфраструктуры; реально избираемое и подотчетное населению местное самоуправление для более эффективного использования бюджетных средства и др. Во всем мире эти "рецепты" работают.

2. Стимулирование конкуренции регионов и городов за инвестиции и человеческий капитал. Без конкуренции не может развиваться и модернизироваться не только рынок, но и пространство. Конкуренция регионов за инвестиции улучшает предпринимательский климат и модернизирует институты. Но есть два ограничения. Во-первых, инвестиции в сырьевые проекты нечувствительны к качеству региональных институтов: для крупных ресурсодобывающих компаний приоритетны иные факторы, а региональные институциональные риски минимальны, т.к. проблемы решаются на федеральном уровне. Во-вторых, конкуренция за инвестиции государства способствует улучшению региональных институтов только в том случае, если государство выделяет эти средства по прозрачным критериям.

В конкуренции регионов за инвестиции уже есть победители, улучшившие институциональную среду для привлечения инвесторов, хотя главным преимуществом остается их географическое положение (Калужская, Ленинградская области и др.). В большинстве случаев инвестиции идут туда, где есть нефть и газ, строятся нефтепроводы или реализуются политические проекты федеральных властей, модернизационный эффект которых весьма сомнителен. Высокодотационные регионы не испытывают необходимости в конкуренции и улучшении институтов, т.к. трансферты из федерального бюджета поступают бесперебойно. Без децентрализации межбюджетных отношений иждивенчество в России неискоренимо и конкуренция регионов невозможна.

Модернизация неизбежно приведет к усилению региональных различий, но регионы-"победители" обеспечивают рост поступлений налогов в бюджеты и создают лучшие практики, которые можно распространять. Отставание "проигравших" регионов частично компенсируется трансфертами на социальные цели (образование, здравоохранение), а также адресной социальной политикой, нацеленной на помощь людям, а не регионам. Придется восстанавливать механизм контроля "снизу" и смены глав регионов с помощью выборов. При всех издержках выборов действующий механизм назначения еще менее эффективен по качеству управления, подтверждением служит бюджетная политики многих регионов в кризисный период.