Основные черты и сущность плановой экономики

Тем не менее, плановая экономика, то есть такая экономика, в которой кредитные ресурсы  находятся в руках государства, имеет серьёзное преимущество перед  рыночной. Состоит оно в отсутствии в кредитовании при плановой экономике  спекулятивного элемента. Кредит при социализме не должен оглядываться на фондовую биржу, со всеми её недостатками как потенциального источника нестабильности и кризисов. Кроме того, государственное распределение кредита позволяет теоретически страховать экономику от такой опасности, как дефляционный шок, приводящий к банкротству компаний, не способных вернуть кредиты. Ведь выдавшее кредиты государство может просто сократить размер задолженности на размер дефляции своим волевым решением, и предотвратить, таким образом, кризис. Мера эта нерыночная, но мы ведь и не о рыночной в полной мере экономике говорим.

Еще при плановой экономике темпы развития более  высокие, есть возможность концентрации средств на выбранном направлении, возможность обеспечить социальную защищённость и социальное равенство граждан.

Оговорка "в  полной мере" означает, что рыночной и плановой экономик в чистом виде не существует. Если имеется государство, которое собирает налоги и распределяет полученные средства по своему усмотрению, то в момент распределения появляется элемент планирования. В то же время, всякая плановая экономика при принятии решений должна учитывать соотношение затрат и выгод в зависимости от того или иного варианта действий, что автоматически создаёт конкуренцию между "подателями вариантов", будь то КБ или отделы Госплана, то есть должна порождать элемент рынка.

Таким образом, некоторые преимущества у плановой экономики есть, но сказываются они  не всегда и не сами по себе, а в  кризисных ситуациях – социализм подвержен их негативным последствиям в меньшей степени. В нормальных же условиях, полагаю, социализм и капитализм могут, при прочих равных условиях, развиваться "голова в голову". [4]

1.5 Недостатки  плановой экономики

Попытка добиться строгого выполнения единого директивного плана для целой страны, как правило, ведет к таким негативным последствиям как:

• Запаздывание с принятием решений в сфере экономики. Ни один директор фабрики или магазина в социалистической стране не волен самостоятельно изменить структуры выпуска или продажи, либо их цены – даже, если видит, что это необходимо. Однако такие решения вправе были принимать только высшие органы управления экономикой: Государственный плановый комитет, Государственный комитет по ценам, Государственный комитет по материально-техническому снабжению, Министерство торговли и т.д. Естественно, что в такой системе решения принимались всегда очень медленно.
• Снижение личной заинтересованности людей в сфере экономики и соответственно низкой продуктивности и качества их труда являлось следствием того, что, во-первых, государство запретило частную собственность, а значит, исчезла и частная инициатива. Во-вторых, жесткое государственное регулирование заработной платы породило обстановку, когда особенно стараться не имело смысла и более того – это осуждалось окружающими. Именно поэтому в СССР так не любили всякого рода изобретателей и рационализаторов – их деятельность вела к росту производительности труда, и лично эти люди поначалу начинали получать много больше остальных работников.
• Ослабление восприимчивости экономики к научно-техническому прогрессу. Государственные предприятия в командной экономике не заинтересованы в использовании разработок ученых и конструкторов – ведь их продукции и так гарантирован сбыт в соответствии с планами. Так зачем тогда тратить время, усилия и нервы на освоение новых технологий и товаров?
• Подавление свобод граждан и гибель демократии. Невысокая результативность работы командной экономики порождает недовольство граждан низким уровнем своей жизни. Чтобы это недовольство не выливалось в открытый протест граждан, создается система запугивания населения и террора против тех, кого запугать не удается. В СССР во времена правления Сталина это привело к отправке миллионов невинных людей в сталинские концлагеря и массовым расстрелам граждан совершенно необоснованно. Но тот же подход еще долго сохранялся в командной системе СССР и после смерти Сталина. Например, в 1962 году в Новочеркасске стихийная демонстрация горожан, недовольных повышением государственных розничных цен на мясомолочные продукты, была жестоко расстреляна солдатами Советской Армии прямо на площади перед зданием горкома КПСС – от разрывных пуль погибло более ста человек, включая детей. Но никакой террор не способен заставить людей трудиться столь производительно и изобретательно, как они делают это, работая на себя или получая вознаграждение, сформированное в рыночных условиях.

В чем же порок  идеи единого директивного плана, почему он не позволяет находить ответы на главные экономические вопросы  лучше, чем при рыночной организации хозяйственной жизни?

Дело в том, что командная система вовсе  не случайно начинается с уничтожения  частной собственности. Государство  может командовать использованием экономических ресурсов только в  том случае, если закон не защищает право частного собственника на самостоятельное распоряжение принадлежащими ему ресурсами.

Но если никто  ничем не владеет, если все ресурсы (факторы производства) объявляются  общенародной собственностью, а реально  ими полновластно распоряжаются  государственные и партийные чиновники, то это влечет очень опасные экономические последствия. Доходы людей и фирм перестают зависеть от того, насколько удачно они используют ограниченные ресурсы, насколько результат их труда действительно нужен обществу. [3]

В результате в  странах с командной системой сложилась ситуация, когда:

1) даже самые  простейшие из необходимых людям  благ было невозможно свободно  купить, так как они были "дефицитом". Например, в 80-х годах в крупнейших  городах России привычным видом  стали "парашютисты". Так прозвали жителей маленьких городов и деревень, которые приезжали в большие города с большими рюкзаками (похожими на ранцы с парашютами) за спиной, чтобы купить продукты питания на несколько недель. Ведь в их населенных пунктах в продовольственных магазинах просто ничего не было. Сходные последствия дефицита были свойственны экономикам всех социалистических стран. Именно поэтому известный венгерский экономист Янош Корнаи в своей книге “Дефицит” писал: “Венграм и советским людям, китайцам и румынам, кубинцам и полякам в равной мере известно, что значит отстоять в очереди за мясом или обувью, а вместо покупки услышать грубость от продавца, им приходится годами ожидать ордера на квартиру, сталкиваться с остановками производства на предприятии из-за отсутствия материалов или комплектующих изделий”;

2) масса предприятий  постоянно несли убытки, а многие  из них были официально отнесены  к такой категории как "планово-убыточные  предприятия". При этом работники  этих предприятий все равно  регулярно получали заработную  плату и премии;

3) самой большой  удачей для граждан и для  предприятий было "достать" (по  блату или по благосклонности  начальства) какой-то импортный товар  или оборудование. В России покупатели  записывались в очередь за  югославскими женскими сапогами  с вечера, а югославы, в свою очередь, давали взятки за то, чтобы купить в магазинах своей страны обувь из Италии.

Австрийский экономист  Людвиг фон Мизес первым сформулировал  главную проблему социалистической экономики в такой форме, чтобы  она никогда больше не исчезала из дискуссий. В этом его немалая заслуга. В статье “Экономический расчет в социалистическом обществе”, появившейся весной 1920 г., он показал, что возможность рационального расчета в нашей нынешней экономической системе основана на том, что цены в денежном выражении обеспечивают необходимое условие, позволяющее такой расчет осуществлять. [3]

В своей работе “Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность” Мизес подробно рассмотрел политику планирования в социализме.

Фундаментальное сомнение в реализуемости социализма порождается невозможностью экономических калькуляций. Было неоспоримо продемонстрировано, что в социалистическом хозяйстве экономические калькуляции неосуществимы. Когда не существует рыночных цен на факторы производства, поскольку они не продаются и не покупаются, нельзя прибегнуть к калькуляциям для определения результатов прошлых действий или для планирования будущего. Управляющие социалистическим производством просто не в состоянии знать, в какой степени выбранные ими средства и методы соответствуют желаемым целям. Они будут править в темноте, как оно и происходит. Неизбежна расточительность в обращении с редкими ресурсами производства, как материальными, так и людскими. Хаос и всеобщая нищета являются неизбежным результатом. [9]

Еще одно существенное возражение против социализма заключается  в том, что социализм есть менее  совершенный способ организации  производства, чем капитализм, и  что он приведет к сокращению производительности труда. Соответственно, в социалистическом обществе уровень жизни масс будет ниже, чем при капитализме. [9]

Свобода мысли  и совести в стране, где власти могут сослать каждого неугодного в Арктику или в пустыню, и  принудить его к пожизненному тяжкому труду – неизбежно фальшивы. Самодержец может попытаться оправдать такие произвольные действия тем, что они вызваны исключительно заботой об общественном благе и экономической целесообразности. Он сам себе высший судья во всех вопросах, относящихся к выполнению плана. Свобода печати иллюзорна, когда правительство владеет и управляет всеми бумажными фабриками, типографиями и издательствами, и когда ему принадлежит окончательное право решать: что печатать, а что не печатать. Свобода собраний также невозможна, когда правительству принадлежат все залы. И точно также со всеми другими свободами. [9]

Это неверно, что  массы страстно тянутся к социализму, и что сопротивляться им невозможно. Массы благосклонны к социализму, потому что верят социалистической пропаганде интеллектуалов. Интеллектуалы, а не простой люд формируют общественное мнение. Скверное извинение для интеллектуалов, что они вынуждены покоряться массам. Ведь они сами породили социалистические идеи и внедрили их в толпу. Ни один пролетарий или сын пролетария не внес вклада в разработку социалистических или интервенционистских программ. [9]

Интеллектуальные  лидеры народов породили и распространили заблуждения, которые поставили  на грань исчезновения свободу и  цивилизацию Запада. Только интеллектуалы  ответственны за массовые бойни, которые  стали характерной чертой нашего столетия. Они одни способны обратить тенденцию и проложить путь к возрождению свободы. [9]

Превосходство капиталистической системы в  том, что это единственная система  социального взаимодействия и разделения труда, позволяющая рассчитывать оценки плановых проектов и уже работающих заводов, ферм и мастерских. Нежизнеспособность всех схем социализма и центрального планирования предопределена невозможностью какого-либо экономического расчета в условиях, когда отсутствует частная собственность на средства производства и, как следствие, не существует рыночных цен на эти факторы. [9]

Но в социалистическом обществе, где существует только один управляющий, нет ни цен факторов производства, ни экономического расчета. Предпринимателю в капиталистическом обществе фактор производства через свою цену посылает предупреждение: "Не трогай меня, я предназначен для удовлетворения другой, более насущной потребности". При социализме эти факторы производства немы. Они не могут дать никаких советов плановику. Технические знания предлагают ему огромное разнообразие возможных решений одной и той же задачи. Каждое из них требует затрат различных факторов производства и в различных количествах. Но поскольку социалистический управляющий не может привести их к общему знаменателю, он не в состоянии определить, какие из них приносят наибольшую выгоду.

Это верно, что  при социализме не будет ни очевидных  прибылей, ни очевидных убытков. Где  не ведутся расчеты, там невозможно ответить на вопрос: были ли задуманные или осуществленные проекты как раз теми, которые лучше других могли бы удовлетворить наиболее насущные потребности, – успехи и неудачи окутаны тьмой и никому не видны. Сторонники социализма глубоко заблуждаются, считая отсутствие очевидных прибылей и убытков положительным моментом. Это, напротив, главный порок любого социалистического управления. Это вовсе не преимущество – не знать, использует ли человек подходящие средства для достижения искомых целей. Социалистический управляющий скорее похож на человека, который вынужден прожить всю жизнь с завязанными глазами. [9]

Если история  и может что-либо доказать и чему-либо нас научить, то только лишь тому, что  частная собственность на средства производства есть необходимая предпосылка  цивилизации и материального  благополучия. Все известные цивилизации были основаны на принципе частной собственности. Только народы, приверженные принципу частной собственности, вырвались из нищеты, создали науки, искусство и литературу. Не существует свидетельств тому, что любое другое устройство общества могло бы одарить человечество плодами цивилизации. [9]

Важнейшим моментом, в котором профессор Мизес  пошел значительно дальше своих  предшественников, было подробное доказательство того, что экономичное использование  имеющихся ресурсов возможно, только если цены устанавливаются не на одни лишь конечные продукты, но и на все промежуточные продукты и факторы производства, и что немыслим никакой другой процесс, который таким же образом учтет все соответствующие факты, как это делает процесс ценообразования на конкурентном рынке.

Интересно, что  примерно в то же время два других выдающихся автора независимо пришли к очень схожим выводам. Первым был  немецкий социолог Макс Вебер. В своем  сочинении “Хозяйство и общество”, изданном посмертно в 1921 г., Вебер специально рассматривал условия, позволяющие принимать рациональные решения в сложной экономической системе. Как и Мизес, Вебер настаивает, что расчеты, предлагавшиеся ведущими защитниками плановой экономики, не смогут обеспечить рационального урегулирования проблем, которые придется решать властям в подобной системе. Он подчеркивал, что рациональное использование и поддержание капитала можно обеспечить только в системе, основанной на обмене и использовании денег, и что потери, обусловленные невозможностью рационального расчета в полностью социализированной системе, могут быть настолько велики, что не позволят сохранить нынешнее число жителей густонаселенных стран. Это фундаментальная проблема любой полной социализации, и, безусловно, невозможно говорить о рационально планируемой экономике, коль скоро никакие средства построения плана неизвестны, а это и есть вопрос, от решения которого зависит всё. [3]

Янош Корнаи в своём труде “Дефицит” придерживается аналогичных мнений.

Планирование, ориентированное на искусственное взнуздывание экономики, а не на всемерное повышение её эффективности, жесткая директивная система цен, не соответствующих сплошь да рядом реальным издержкам производства и потребительским свойствам продукции, основанная на уравниловке и выводиловке система заработной платы – все это создаёт питательную среду для произрастания бесхозяйственности, расточительства, разбазаривания природных, материальных, финансовых ресурсов, рабочей силы, приводит к превышению спроса над предложением, вызывает инфляцию.

Товарообмен, базирующийся на соизмерении общественно необходимых  издержек производства при свободе  выбора у продавцов и покупателей, уступает место иерархической системе  распределения в соответствии с  социальным весом отдельных участков экономической жизни. Выбор наиболее эффективного экономического поведения изготовителей и потребителей подменяется “соревнованием” за место в универсальной социальной очереди на получение фондов. Фондирование, т.е. “карточная” система распределения, различные категории снабжения, льготы и ограничения воспроизводят нехватки даже тогда, когда их можно было бы избежать.