Национальные модели экономики

     Что касается российской экономики, то ее нынешнее состояние в значительной мере является следствием ее отставания по критериям социальной ориентации. Россия отстала в этом отношении от большинства европейских стран, от Китая. Доля частного потребления в России в дореформенный период была немногим ниже, чем в Европе: 48% против 51% в 1985 г. Далее развитие по этому показателю пошло в противоположных направлениях: в России он стал сокращаться (до 41% в 1995 г.), а в Западной Европе расти, достигнув 59% (в Швеции упал с 61% в 1985 г, до 52% в 1995 г.). Доля личного потребления в России, которая и до начала реформ была ниже, чем в стабильно_ развивающихся странах, сократилась с 48% в 1985 г. до 41% в 1995 г. против 45% в Китае, 59 - в Западной Европе (52% в Швеции) и 68% в США. Удельный вес заработной платы упал в ВВП РФ с 27% в 1992 г. до 24% в 1995 г.; начавшийся медленный рост до 29% в 1997 г. был прерван кризисом 17 августа [9].

     Неспособность реформы в России повлиять на качественные параметры хозяйства связана с дефектами ее научно-технической и инновационной политики, прежде всего из-за недостатка мотивации к нововведениям. Эта растущая по своему значению (в качестве источника экономического роста) сфера народного хозяйства финансируется в реформируемой России на уровне почти в 10 раз ниже, чем в среднем для стран-членов ОЭСР: затраты на НИОКР в РФ - 0,3 в 1996 г., в США - 2,6, Японии - 2,9, Германии - 2,5% ВВП [9].

     Шведская  разновидность государства всеобщего  благоденствия получила развитие в результате перехода страны на кейнсианские принципы управления экономикой. В шведском «доме для народа» высокий уровень жизни и социальной защищенности, обеспечиваемых для большинства населения, сочетается с почти полной занятостью, а социальное обеспечение, финансируемое за счет широкомасштабного перераспределения через налоги и государственный бюджет высокой доли доходов населения, носит универсальный характер.

     В Швеции налог на доходы физических лиц варьирует от 31%, если он не превышают  170 тыс. крон, до 51% за пределами этого порогового минимума. Корпоративный налог был снижен с 50% в 1980-х гг. до 25% в настоящее время. Налог на НДС был введен в Швеции в 1969 г. и составляет в среднем 25%[3]. Шведскому государству удалось на протяжении длительного времени сочетать полную занятость и социальную защиту с высокой экономической эффективностью и быстрым ростом производительности труда.

     Швеции  принадлежит приоритет по многим важным начинаниям социально-экономического плана: в проведении активной политики выравнивания доходов и высокой доли перераспределения через госбюджет национального продукта, выработке курса на эгалитарное общество всеобщего благоденствия; организации социального диалога; переходе от политики потребительского отношения к окружающей человека природной среде к экологически дружественной политике промышленного развития через ужесточение норм загрязнения и других экологических стандартов, запрет на строительство АЭС.

     Первая  в XX в. реформа шведской социально-экономической системы была проведена в 1930-е гг. Выход из кризиса, как и во всех капиталистических странах, был найден в усилении государственного регулирования и осуществлен путем повышения распределительных функций государственного бюджета при усилении социального обеспечения. Швеция первой на Западе перешла на путь развития на основах принципов социально ориентированного рыночного хозяйства.

     Один  из основателей шведского варианта концепции социального рыночного хозяйства - Г.Мюрдаль справедливо связал прогресс в экономическом и индустриальном развитии с прогрессом социальным, а трудности в достижении роста объяснял отсталостью и архаичностью общественных структур. Согласно его концепции экономический кризис, если он принимает затяжной и глубокий характер, должен служить двигателем изменения всей структуры общественных и политических отношений, функций политических институтов, как это и произошло в Швеции в 1930-х гг. и было продолжено в послевоенные годы.

     Некоторые высказывания Г. Мюрдаля адекватно  отражают положение в России постреформенного периода: цены не реагируют на спрос и предложение; факторы производства, включая предпринимательскую деятельность, слабо, если вообще реагируют на экономические стимулы. Г. Мюрдаль полагал, что для обеспечения экономического развития важны не только источники инвестиций, но и соответствующий уровень потребления, стимулирование внутреннего спроса.

     Действительно, этот вывод шведского экономиста убедительно подтверждает ход реформы  в России, где социальные деформации и резкая дифференциация населения по уровню потребления при инвестиционно - неподготовленном открытии внутреннего рынка для иностранных товаропроизводителей привели к созданию принципиально неработоспособной модели общества. В противоположность российскому шведский опыт показывает, что экономическая система, которая позволяет компенсировать высококвалифицированный и интенсивный труд, создающий высококачественную и инновационную продукцию или услуги, возрастающим уровнем жизни, пробуждает и вводит в действие на пользу экономическому и общественному развитию могучие созидательные сипы общества. Тот крупный общественный сдвиг в сторону социально ориентированного рыночного хозяйства, который начался в Швеции в 1930-х гг. и был продолжен в 1960 - 1970-е гг., обеспечил мощный подъем шведской экономики, который продолжается и поныне, потребовав вначале 1990-х гг. некоторой перенастройки политико-экономического механизма.

     Экономическое регулирование в Швеции имеет  достаточно всеобъемлющий и широкий  характер: государство контролирует не только доходы и прибыли, но и использование капитала, рабочей силы, а также цены через антимонопольное законодательство и специальные ведомства, такие, как Ведомство по делам цен и картелей, Суд по делам антикартельного регулирования, специфический юридический институт - специальное доверенное лицо - омбудсмен, которое следит за соблюдением правил свободной конкуренции. Швеция имеет большой опыт регулирования цен, контроля за конкуренцией и введения ограничений на несправедливую торговую практику. В предвоенный период времени применялся контроль за ценами на аграрную продукцию, а вместе с тем это ограничивало и рост стоимости жизни. В послевоенные годы государство регулировало цены преимущественно через антимонопольное законодательство, а также через установление технических нормативов, таможенного и импортного регулирования, выделение субсидий, предназначенных для поддержания приемлемых для потребителей цен и тарифов, контроль над экономической деятельностью муниципалитетов. В связи с расширением конкуренции из-за внешнеторговой либерализации и присоединения к ЕС, а также снижением инфляции в шведской экономике произошел отказ от контроля над ценами, так как он стал попросту излишним. Кроме того, свободу проведения ценовой политики и введения контроля над ценами теперь ограничивают правила ЕС: ведь Швеция инкорпорировала в свое законодательство 1400 общеевропейских норм. Дерегуляция экономической жизни, характерная для Швеции в 1990-х гг., восстановление экономического роста, повышение состязательности со стороны внешних торгово-экономических партнеров, снижение инфляции - все это снизило потребности в государственном регулировании цен в стране. В настоящее время контроль в Швеции над ценами осуществляется в основном при помощи антимонопольного законодательства.

     2.3 Скандинавская модель на примере других стран

  Известный в Балтии инвестиционный банкир Йоаким Хелениус (Joakim Helenius) предостерегает Эстонию от социально ориентированной скандинавской модели, предрекая в этом случае экономическую катастрофу.

     Газета Eesti Paevaleht пишет, что по мнению руководителя Trigon Capital либеральная малорегулируемая экономика и низкие налоги в ближайшие 10-15 лет привлекут в Эстонию много финского капитала и высококвалифицированной рабочей силы, что обеспечит Эстонии высокие темпы экономического роста и развитие по примеру Ирландии.

     Если  же Эстония начнет копировать скандинавскую  модель, то есть, прежде всего, перераспределять богатство, считает банкир, быстрого экономического роста Эстонии не видать и ее ждет отставание от остальной Европы.

     Социальные  проблемы, считает Хелениус, в Эстонии  нужно решать также за счет привлечения  капитала - например, стимулируя инвестиции в сложный Ида-Вируский уезд, а  также обучение и прием на работу пожилых людей.

     Президент университета им. Бен-Гуриона, профессор Авишай Браверманн, сказал: «Бывший министр финансов утверждал, что мы должны построить общество по принципу Уоллмарта, но такое общество платит своим работникам, как рабам. Нужно действовать по скандинавской модели». «Новая модель правительства во главе с Амиром Перецом, где я буду одним из главных действующих лиц, это модель, действующая в Швеции, Германии и Финляндии. В этих странах есть фирмы, не относящиеся к высоким технологиям, но и там работники получают вполне достойную заработную плату».

     Вместе с тем Браверманн постарался успокоить бизнесменов и финансистов, сказав, что повышение минимальной заработной платы будет проводиться в договорном порядке. Он пообещал сократить оборонный бюджет, «потому что образование тоже является обороной страны».

     Руководитель  Банка Франции считает, что Франции, Германии и Италии есть чему поучиться  у скандинавских стран, имея в  виду так называемую скандинавскую  модель экономики, сочетающую гибкость рынка с развитой системой социальных гарантий. Об этом сообщает газета Financial Times. Он поддержал адресованный к странам Европы призыв премьер-министра Великобритании Тони Блэра переосмыслить принятую социальную модель.

     Швеция, Финляндия и Дания отличаются от континентальных европейских  стран очень высокими темпами роста и низкой инфляцией. Швеция, испытавшая вначале 90-х, тяжелый финансовый кризис, за последнее десятилетие полностью вернулось к скандинавской модели развития. Причем экономический успех не имеет ничего общего с переходом на евро: Финляндия перешла на единую европейскую валюту, а Швеция и Дания продолжают использовать соответственно шведскую и датскую крону. Отклонение европейской конституции на референдуме во Франции не является, по мнению руководителя Банка Франции, протестом против перехода на евро: несмотря на неудачи политической интеграции, процессы объединения достигли того уровня, на котором введение единой валюты обоснованно.

     За  последние время экономические  перспективы еврозоны улучшились вследствие снижения курса евро и расширения объема экспортных операций. 
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

     Наиболее  слабым местом моделей оказалась  сложность сочетания полной занятости  и стабильности цен. Еще две причины  угрожают существованию моделей: это  подрыв политики солидарности в области  зарплаты и ограничение действенности мер правительства в результате интернационализации экономики стран. Еще одна угроза шведской модели - происходящая интернационализация шведской экономики. Ограничения на движение капиталов отменены, и процентные ставки в Швеции должны соответствовать мировому уровню.

     Существует  мнение, что шведский опыт и методы можно легко экспортировать и  использовать в других странах. Однако механически перенести на чужую  почву даже самый прогрессивный  опыт очень трудно. Каждая страна имеет  свои собственные традиции, историю и институциональные структуры, и многое из того, что привлекает внимание в шведском обществе, основано на специфических традициях и институтах, появившихся давно.

     Однако  некоторую пользу на примере шведской модели можно извлечь и для других стран. Во-первых, учеба на чужих ошибках. Так, шведское правительство несколько раз повторяло ошибку, стремясь переложить ответственность за стабильность цен на профсоюзы, хотя совершенно ясно, что ответственность за стабилизацию экономики лежит на правительстве. Профсоюзы организованы для защиты интересов своих членов, а не являются инструментом государственной политики. При росте спроса на рабочую силу в рыночном хозяйстве зарплата возрастет независимо от того, что профсоюзные лидеры пообещают правительству. Политика доходов бесполезна, во всяком случае, в долгосрочном плане - в этом состоит шведский урок.

     Во-вторых, опыт активной политики на рынке труда - важнейшей части шведской модели - может использоваться и другими странами, а именно: незачем тратить огромные суммы на пособия безработным в качестве компенсации за потерянные доходы, пренебрегая альтернативой переподготовки безработных и возвращения их к труду другими мерами, в частности путем предоставления субсидий для повышения мобильности.. Шведский опыт состоит в том, что мощная и хорошо организованная политика на рынке труда высокопродуктивна и является на деле эффективным путем использования денег налогоплательщиков. Социальная политика и регулирование рынка труда и привлекают, прежде всего, внимание экономистов.