Модели рационального экономического поведения человека

МОДЕЛИ РАЦИОНАЛЬНОГО  ЭКОНОМИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА.

     В своем  исследовании экономист всегда (осознанно  или неосознанно) следует одной  из моделей поведения человека. Во многом это обусловлено его пониманием предмета экономической теории, с  одной стороны, и располагаемым  аналитическим инструментарием  с другой. Поскольку история экономической  теории - это одновременно и история  изменения представлений о ее предмете, в ней отчетливо прослеживаются тенденции в изменении применяемой  модели поведения человека, хотя она  далеко не всегда формулировалась в  явном виде. Модель поведения человека является неотъемлемым элементом каркаса  любой социальной теории. Вот почему, даже если исследователь не говорит  об использовании тех или иных предпосылок, описывающих поведение  человека, на деле он исходит из некоего  набора имплицитных допущений. Формулирование соответствующих ограничений и  выявление соотношений между  ними, таким образом, могут служить  средством оценки аналитических  возможностей и границ применения той  или иной модели поведения, а следовательно, и способом их преодоления, то есть обмена идеями между различными дисциплинами и исследовательскими программами. Множественность моделей поведения человека вытекает из объективно обусловленных различий между объектом экономической теории и ее предметом (Тутов Л., Шаститко А. Предмет и метод экономической теории. М.: Теис, 1997, с. 5-6.). Вопрос о предмете экономической теории в таком виде, как его трактуют современные научные школы, и по сей день остается открытым, что позволяет говорить о возможностях модификации существующих и появления новых подходов к анализу поведения человека. Поэтому представляется интересным сравнение подобных подходов с применяемыми в родственных дисциплинах, в частности, в социологии и политологии. В принципе прогнозировать формирование новых подходов можно на базе классификации существующих в настоящее время рабочих моделей поведения человека (по аналогии с периодической таблицей Менделеева). В данной статье мы предпримем попытку оценить различные варианты классификации базовых моделей поведения человека, использования в экономической теории и построенных исходя из различного понимания рациональности. В неоклассической экономической теории как доминирующей исследовательской традиции (на микроуровне) базовая модель поведения человека на рынке товаров и услуг ничем принципиально не отличается от поведения того же человека на рынке труда или капитала как владельца соответственно рабочей силы или получателя определенного дохода. Это становится возможным лишь в том случае, если предмет экономической теории охватывает все рассматриваемые области человеческого поведения - определение предмета экономической теории является аналитическим, а не классификаторским. Классификаторское определение предмета экономической теории предполагает выделение особой области деятельности человека, которая должна быть изучена, в частности, речь идет о сфере обращения, сельском хозяйстве, производстве вообще. В свою очередь, аналитическое определение предмета означает особый подход в исследовании, что делает необязательным вычленение особой области и тогда принятие решений на рынке товаров и услуг может быть изучено с тех же позиций, что и выработка индивидуальных решений в рамках домашнего хозяйства или фирмы. Ученые, не следующие неоклассической исследовательской традиции, используют классификацию рабочих моделей для выделения особенностей предлагаемого ими подхода. В частности, О. Уильямсон предложил классифицировать все модели поведения, встречающиеся в различных теориях, по двух критериям: информационной обеспеченности и ориентации на собственный интерес. В соответствии с первым выделяются три типа рациональности: полная, или неограниченная, ограниченная и органическая; со вторым - оппортунизм, простое следование собственным интересам и послушание (Уильямсон О. Поведенческие предпосылки современного экономического анализа. - THESIS, 1993, вып. 3, с. 39-50; Уильямсон О. Экономические институты капитализма. СПб.: Лениздат, 1996, с. 92-101.). В данной статье мы рассмотрим более широкий спектр подходов к определению рациональности, предполагая в то же время, что все индивиды действуют в соответствии с собственными интересами, даже если на первый взгляд их действия кажутся альтруистическими. Определяя условия интерпретации поведения человека как рационального, необходимо учитывать несколько важных элементов его поведения: цели, средства их достижения (определенным образом соотносящиеся друг с другом), используемую информацию (Касьянова К. О русском национальном характере. М.: Институт национальной модели экономики, 1994, с. 166.). Следует также учитывать, что поведение человека включает множество актов выбора, одновременно служащего единицей анализа в рамках неоклассической исследовательской программы. С этой точки зрения органическая рациональность должна быть либо исключена из классификации, предлагаемой ниже, поскольку не предполагает наличие явной цели, либо объединена с полной рациональностью как объясняющим принципом. Мы обращаем на это внимание потому, что понятие рациональности может использоваться в различных смыслах. Рациональным может считаться: во-первых, поведение, направленное на реализацию поставленной индивидом цели; во-вторых, поведение, направленное на реализацию приписываемой индивиду цели. Если в первом случае наличие осознаваемой индивидом цели обязательно, то во втором - нет. Определение цели. Современная экономическая теория придерживается принципа методологического индивидуализма, в соответствии с которым только индивиды принимают решения (Быокенен Дж., Таллок Г. Расчет согласия. Логические основания конституционной демократии. В кн.: Нобелевские лауреаты по экономике. Джеймс Быокенен. М.: Таурус Альфа, 1997, с. 19.) и общество может рассматриваться как результат взаимодействия, обмена между принимающими решения индивидами (Бруннер К. Представление о человеке и концепция социума: два подхода к пониманию общества. - THESIS, 1993, вып. 3, с. 54-55.). Важно отметить, что, несмотря на название, принцип методологического индивидуализма служит не только и не столько для объяснения поведения отдельного человека, сколько для объяснения организации общества в целом (Coleman J. A Rational Choice Perspective on Economic Sociology. In: The Handbook of Economic Sociology. N. Smelser, R. Swedberg, eds. Princenton University Press, 1994, p. 166.). По сути, те же цели реализуют и модели принятия индивидуальных решений в микроэкономике, поскольку завершающим звеном в анализе рыночной системы является достижение общего экономического равновесия. Напомним, что условия общего равновесия были выведены Л. Вальрасом из бюджетных ограничений потребителя. Опора на методологический индивидуализм позволяет исключить из позитивного анализа общественные цели как самостоятельное явление и инструмент анализа. При таком подходе принцип максимизации общественного благосостояния как функции от индивидуальных полезностей вне зависимости от специфической формы последних не может служить критерием рациональности на межиндивидуальном уровне. Это возможно лишь в случае, когда уровень общественного благосостояния определяется через величину полезности, достигаемой наименее обеспеченным членом общества. И здесь следует обратить внимание на существенную дифференциацию между экономическим и политолого-социологическим, а также традиционным институциональным подходами к анализу поведения человека, по-разному трактующими статус целесообразности в поведении человека. В социологии базовой является модель, выраженная аббревиатурой SRSM (человек социализированный, играющий роль и подверженный санкциям). В то же время экономическая теория основана на рабочей модели человека, выраженной аббревиатурой REMM (человек изобретательный, оценивающий и максимизирующий) (Бруппер К. Представление о человеке и концепция социума: два подхода к пониманию общества, с. 56; Автономов В. Человек в зеркале экономической теории. М.: Наука, 1993, с. 65-66.). При этом, как правило, экономисты используют более простые версии модели, в которых отсутствует момент изобретательности. В зависимости от способа представления цели (или ожидаемого результата) в модели можно выделить инструментальную и ценностную (или экспрессивную) рациональность. Каждый тип рациональности соответствует определенной исследовательской традиции в социальной теории. Если инструментальная рациональность в большей мере характерна для неоклассического направления в экономической теории, то ценностная - для социологии, политологии и традиционного институционализма, ставящих поведение человека в зависимость от существующих норм, правил, обычаев. Тем самым вопрос о рациональности поведения сводится к вопросу о рациональности норм, которые, в свою очередь, могут интерпретироваться как отражение цели общества. Рациональность определяется как инструментальная, если деятельность человека направлена на выбор средств, наилучшим образом подходящих для реализации заданной цели. Именно инструментальная рациональность в наибольшей степени соответствует концепции рациональности, используемой в неоклассической экономической теории. Это обусловлено ключевым свойством инструментальной рациональности, а именно заданностью, экзогенностью цели. Каким образом формируются цели и соответственно каков контекст процесса целеполагания - вопросы, на которые в рамках данной концепции ответить нельзя. Такая характеристика рациональности вытекает из использования принципа методологического индивидуализма в качестве объясняющего наряду с композиционным подходом к исследованию социальных явлений. И тогда цель может быть определена в абстрактной форме, приняв вид целевой функции (полезности или субъективной ожидаемой полезности), в то время как различия между людьми оказываются гипотезой к случаю (ad hoc). Таким образом, экономический агент является рациональным в том случае, если он успешно максимизирует некоторую явно выраженную цель в пределах четко определенных альтернатив. Причем рациональность может быть как объективной, так и субъективной в зависимости от того, допускается ли формирование у человека правильной картины мира или же речь идет только о максимизации субъективно определенной целевой функции на основе воспринимаемых альтернатив (Langlois R. Rationality, Institutions and Explanation. In: Essays in the New Institutional Economics, ed. by R.Langlois. Cambridge. Cambridge University Press, 1990, p. 226.) из множества потенциально возможных. Поскольку предполагается, что человек максимизирует полезность, в которой находит отражение его система предпочтений, то заданность функции полезности (и ее единственность с точностью до монотонного преобразования) сопряжена с предпосылкой о стабильных и экзогенных предпочтениях. В свою очередь, предпочтения отражают упорядоченность оценки наборов благ, что делает поведение человека объяснимым и предсказуемым. Так, именно на этой посылке базировалась теория выявленных предпочтений П. Самуэльсона, были сформулированы слабая и сильная аксиомы выявленных предпочтений. Ввиду того что цель выполняет функцию критерия отбора среди наличных альтернатив, то задача сопоставления данных альтернатив существенным образом упрощается, если цель не изменяется. Если же предполагается изменение цели, отражающее сдвиги в системе предпочтений, то возникают несравнимые друг с другом ситуации выбора, поскольку отсутствует теория, объясняющая подобные сдвиги а это исключает возможность формулирования продуктивных нормативных положений. В частности, бессмысленным становится положение о компенсированном спросе (При построении функции компенсированного спроса учитывается только изменение относительной цены соответствующего товара при постоянном уровне полезности потребителя.), на основе которого строятся оценки различных программ компенсаций потребителей товаров и услуг. Один из возможных вариантов разрешения данной проблемы - поиск цели более высокого порядка. Однако для этого необходимо содержательно определить рассматриваемую цель. Инструментальность рациональности и соответствующая ей предпосылка об экзогенности предпочтений обусловлены существующими возможностями формализации модели принятия решений и их проверки. Для того чтобы решить проблему идентификации в условиях, когда часть факторов, влияющих на поведение индивида, остается "невидимой", вводится предположение, что изменяются лишь наблюдаемые компоненты (в случае с поведением потребителя - только бюджетные ограничения). Напомним, что наблюдаемые действия потребителя рассматриваются как выражение его оптимального выбора. Изменения в спросе могут быть объяснены в том случае, если изменяются относительные цены и/или доход. В частности, если первоначальный выбор потребителя соответствует точке А на рисунке 1, который оказывается предпочтительнее набора С, то изменение в спросе на два блага - Х и Y, соответствующее перемещению в точку В, отражает рациональность поведения. Причем необходимо отметить, что в соответствии с предпосылкой транзитивности предпочтений, если А>С и В>А, то В>С. Тот же принцип выявленных предпочтений позволяет определить границы нерационального поведения потребителя. Оно отражено на рисунке 2. Если новая линия бюджетного ограничения содержит выбранный потребителем набор благ, соответствующий точке В, то принятое решение может быть определено как нерациональное, поскольку тот же набор благ был доступен и раньше, однако потребитель предпочел набор А. Предложенная на рисунке 2 ситуация противоречит сформулированному Р. Швери определению рациональности, в соответствии с которым "субъект никогда не выберет альтернативу X, если в то же самое время доступна альтернатива Y, которая с его точки зрения предпочтительнее X" ( Швери Р. Теория рационального выбора: универсальное средство или экономический империализм? - Вопросыэкономики, 1997, N 7, с. 37.). Единственная сложность возникает здесь ввиду того, что предполагается изменение бюджетных ограничений во времени. Она может быть нейтрализована допущением о стабильности предпочтений. Нельзя также забывать о возможности обойти данную проблему путем использования гипотезы к случаю относительно особенностей системы предпочтений потребителя. (О многообразии существующих вариантов свидетельствуют многочисленные иллюстрации в учебниках по микроэкономике ( В частности, можно выделить квазилинейные и лексикографические предпочтения, а также предпочтения, соответствующие совершенной заменяемости и дополняемости благ.).) Тогда можно постулировать изменение предпочтений, что расширяет операциональные возможности модели, но отнюдь не прогнозные. Если используется понятие инструментальной рациональности, человек рассматривается как "черный ящик", где на входе - совокупность данных, а на выходе - принятые решения. Какие процессы происходят внутри этого "черного ящика", с позиции инструментальной рациональности несущественно. Это обусловлено предпосылкой о внутренней согласованности предпочтений. Таким образом, проблема множества "Я" внутри человека, которая затрудняет формализацию процесса принятия решений и их реализации на практике, остается за пределами внимания. Кроме того, появляется возможность игнорировать значение культурного контекста, позволяющая снять противоречие между многими "Я" внутри человека и использовать предпосылку о стабильности предпочтений. Как ни парадоксально звучит, но в неоклассической теории это означает, что человек должен выбирать не между различными типами благ, а между различными типами собственных предпочтений. Такому подходу соответствует концепция А. Сена, в которой методологический индивидуализм выражается в существовании предпочтений относительно различных систем предпочтений ( Швери Р. Теория рационального выбора: универсальное средство или экономический империализм? - Вопросы экономики, 1997, N 7, с. 45). И здесь возникает проблема определения экспрессивной рациональности. Экспрессивной (или ценностной) называется рациональность, в которой объектом выбора и/или отбора является цель. Это означает, что человек сначала должен выбрать для себя цели, которые он хотел бы реализовать, а уже затем средства для их реализации (В той мере, в какой поведение ориентировано на реализацию конкретной цели, оно может рассматриваться как функциональное (Саймон Г. Рациональность как процесс и продукт мышления. - THESIS, 1993, вып. 3, с. 19). С этой точки зрения и инструментальная и экспрессивная рациональности функциональны.). Следовательно, процесс целеполагания становится неотъемлемым элементом модели поведения человека. Однако в данном случае нельзя не учитывать наличия целей различных уровней, с одной стороны, и социализации как процесса обучения человека существующим в обществе нормам и интернализации неписанных правил - с другой. При таком подходе к определению рациональности учет процесса целеполагания предполагает формирование и изменение представлений о рациональности, тогда как при определении рациональности как инструментальной возникает дилемма: либо инструментальность рациональности признается глобальной несмотря на изменения локальных целей (целей низшего порядка), либо - ограниченной. Как следствие предлагаемая модель утрачивает право на всеобщность. Понятие экспрессивной, или ценностной, рациональности сопряжено с существованием потребности человека в самоуважении и самовыражении. И в таком контексте целью может стать не результат действия, а само действие, что близко к интерпретации М. Вебером ценностно-рационального поведения. С позиций инструментальной рациональности это означает переключение с цели на средство. Экспрессивная рациональность также тесно связана с проблемой когнитивного диссонанса, выражающегося в сосуществовании противоречащих друг другу идей, которые создают препятствия для принятия последовательных решений, формирования психологического равновесия и комфорта. Выходом из затруднительного положения является "предвзятое", смещенное (biased) отфильтровывание получаемых данных, создающее одностороннюю картину. Затем на основе данной картины вырабатываются соответствующие индивидуальные решения, которые на уровне модели могут быть определены как экспрессивно рациональные. Однако то, что в модели инструментальной рациональности принимается как предпосылка (цель), в модели ценностной рациональности является переменной ( Smelser N., Swcdbcrg R. The Sociological Perspectives on the Economy. In: The Handbook of Economic Sociology.). В результате проблема качественной эндогенности рациональности, которая выражается в социологии через определение других типов поведения наряду с целерациональным (ценностно-рациональное, традиционное, аффективное (Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990, с. 628-629.)), должна быть отделена от количественной оценки уровня рациональности, которая будет рассмотрена ниже. Как определяется доступное множество альтернативных целей это отдельный вопрос, поскольку содержательный анализ здесь невозможен без учета контекста ситуаций выбора. Нас пока интересует только сам факт выбора между целями. Существенным данное различие оказывается постольку, поскольку средство, являющееся наиболее эффективным для реализации одной цели, может оказаться совершенно непригодным для реализации другой. В частности, если речь идет об извлечении текущей выгоды, то обман, мошенничество, оппортунистическое поведение могут быть очень эффективными средствами. В то же время для извлечения выгоды в долгосрочной перспективе они оказываются непригодными. На первый план выходят доверительные отношения, достоверные обязательства или система взаимных залогов, обеспечивающие формирование такой структуры платежной матрицы, которая обусловливает Паретооптимальность равновесия. В ходе изучения процедуры выбора целей и целеполагания вообще возникает вопрос о механизме отбора доступного множества целей, что означает необходимость анализа механизма обратной связи, опосредующего движение через выбранную цель и соответствующие средства к новой цели. Одновременно нельзя не признать, что здесь существует проблема идентификации в случае неудачи, так как сложно сказать, то ли средство для реализации цели оказалось неподходящим, либо сама цель не соответствует данному контексту ситуации. Речь идет о проблеме совместимости индивидуальных ценностей с существующей системой общественно значимых ценностей.