Современный монетаризм и российская экономика

При оценке ситуации в денежной сфере спрос на деньги представляет собой лишь одно лезвие ножниц, другое — это предложение денег. В монетаристской доктрине наряду с тезисом о стабильной функции спроса на кассовые остатки чрезвычайно важным и необходимым компонентом служит положение об экзогенном (т.е. автономном, не связанном с функционированием хозяйства) характере формирования денежной массы. Как заметил Н.Калдор, "упорные попытки Фридмена обосновать количественную теорию с помощью стабильной функции спроса на деньги или стабильной скорости... находятся в критической зависимости от того, является ли количество денег экзогенной величиной, устанавливаемой по усмотрению органов денежного контроля безотносительно к спросу на деньги". Монетаристы подчеркивают независимый характер изменений денежной массы, применяя условные аналитические приемы введения денег в каналы обращения. В работе "Оптимальное количество денег" Фридмен демонстрирует идею "навязывания" денег извне с помощью примера, когда они сбрасываются с вертолета и равномерно распределяются среди населения. Подобный способ эмиссии призван подчеркнуть первичность изменений денежной массы по отношению к последующим сдвигам в производстве или обращении общественного продукта. Интересно отметить, что аналогичные приемы демонстрации независимого характера денежной эмиссии были характерны для многих сторонников традиционной количественной теории (от Д. Юма до И. Фишера). Излюбленный пример, который можно встретить в их работах,—удвоение количества денег у населения "в течение одной ночи" с последующим рассмотрением реакции хозяйственных агентов на это событие.

Популярность "вертолетных  денег", падающих на землю как  манна небесная, объясняется просто. Навязывание денег хозяйству  насильственным путем делает их главным  причинным фактором экономических  сдвигов. И напротив, если деньги пассивно следуют за изменениями хозяйственной активности, автоматизм схемы количественников нарушается. Поэтому идея "денежных шоков" с последующей подстройкой к ним ценовой структуры неизменно присутствует во всех вариантах и модификациях неоклассической теории денег.

Фридмен неоднократно подчеркивал факт "независимости" предложения денег от факторов спроса на кассовые остатки. В статье 1956 г. он ссылается на разного рода технические  условия выпуска денег, на "политические и психологические моменты", определяющие действия центрального банка.  В другой работе критикуется подход кейнсианцев, где количество денег пассивно "приспосабливается к потребностям торговли".

Идея автономности денег последовательно проводится и в рамках более общей темы монетаристской парадигмы, а именно трактовки денег как причинного фактора циклических колебаний конъюнктуры. Ссылаясь на позицию И. Фишера, который в 30-х годах назвал экономический цикл "танцем доллара" ("dance of the dollar"), иначе говоря, отражением изменений покупательной силы денег, Фридмен задает вопрос: "Является ли цикл преимущественно отражением "танца доллара", или же, наоборот, доллар повторяет в основных чертах танец цикла?" Если опустить словесный камуфляж и защитные оговорки, то вывод монетаристов сводится к утверждению, что именно сдвиги в денежной массе определяют все крупные изменения хозяйственной конъюнктуры, или, следуя терминологии Фишера, хозяйство "пляшет" под дудку денег! В основе этой схемы лежит принцип полной автономности денежной массы. .

Неудивительно, что монетаристы встречают в  штыки любые упоминания о кредитной  природе современных денег, ибо  именно с такими деньгами связано  представление о пассивной реакции  денежной массы на изменение товарооборота. А это противоречит экзогенному принципу эмиссии платежных средств в монетаристских схемах. Непонимание теснейшей взаимосвязи и взаимной обусловленности денежного и кредитного обращения ведет к теоретической путанице в таком важнейшем для монетаристов вопросе, как понятие денежной массы. В "Монетарной истории Соединенных Штатов" дается широкое и по существу бессодержательное определение денег как "временного вместилища покупательной силы (temporary abode of purchasing power), позволяющего отделить акт покупки от акта продажи". Акцент авторов книги на "резервной" функции денег ведет к утрате четких критериев отделения денег от неденег, что предоставляет им полную свободу в выборе "нужного" агрегата. "Определение денег, - пишут Фридмен и Шварц в другой работе, - следует выбирать не на основе какого-то принципа, а исходя из соображений пользы в организации наших знаний об экономических связях. "Деньги" - это то, чему мы придаем численную величину с помощью обусловленной процедуры".

Чем следует  руководствоваться при построении соответствующего статистического агрегата? Монетаристы отвечают на этот вопрос утилитарно, используя принцип "наибольшего статистического соответствия". "Простейший метод заключается в том, чтобы выбрать ту величину, которая дает наивысшее значение корреляции..." Анализируя проблему включения срочных вкладов коммерческих банков в состав денежной массы, авторы предлагают измерить корреляцию между показателем дохода и двумя денежными агрегатами: а) денежной массой без срочных вкладов и б) денежной массой с включением срочных вкладов. "Если окажется, что б) более тесно коррелируется с доходом, то, согласно этому критерию, необходимо применять более широкий показатель денежной массы..."

В соответствии с указанным принципом монетаристы  в большинстве своих эмпирических работ используют именно широкий денежный агрегат, включающий наличные деньги и все виды депозитов коммерческих банков. При этом они не могут удовлетворительно объяснить, почему в понятие "временного вместилища покупательной силы" нужно включать срочные вклады банков, но не следует включать аналогичные обязательства других финансовых учреждений. Как остроумно заметил Тобин, создается впечатление, что монетаристы говорят: "Мы не знаем, что такое деньги, но, чем бы они ни были, их запас должен устойчиво расти на 3—4% в год".

К числу наиболее распространенных аргументов в защиту экзогенного характера денежной массы относится утверждение, что  центральный банк может эффективно контролировать количество денег и  обеспечивать "нужный" уровень  платежных средств в обращении. Д. Фэнд, например, считает тезис о способности центрального банка достаточно строго контролировать номинальный денежный запас одним из важнейших положений монетаристской доктрины. Это лишь иной способ выражения идеи, что количество денег определяется экзогенно, в соответствии с принципом дискреции.

Для демонстрации способности центрального банка  целенаправленно регулировать денежное обращение в монетаристской литературе широко применяется схема денежного  мультипликатора, основанного на регулировании "денежной базы" (monetary base) или "денег повышенной мощности" (high-powered money). В их состав включается сумма выпущенных в обращение наличных денег, а также остатки на резервных счетах коммерческих банков в центральном банке. Именно эти компоненты являются по закону средством обеспечения банковских депозитов. Поскольку центральный банк может воздействовать на величину базы, а депозиты трактуются как производная величина от базы, то предполагается, что денежные власти всегда в состоянии корректировать денежный запас в нужном направлении. Связь между денежной массой и резервной базой выражается формулой М=тВ, где М— количество денег, В — база, а т —коэффициент (мультипликатор), отражающий количественные пропорции соотношения базы и общего количества денег в обращении.

Идея множительного  эффекта при изменениях суммы  банковских резервов была высказана  еще в 20-х годах, в период становления  Федеральной резервной системы  США. Однако в отличие от прежних  трактовок резервного мультипликатора  современные монетаристы стремятся усилить экономическую интерпретацию этого показателя, связав его величину с рядом функциональных параметров, выражающих поведение различных типов хозяйственных агентов — банков, нефинансовых компаний, государства. К их числу относятся, в частности, коэффициент наличности C/D (отношение суммы наличных денег С к банковским депозитам до востребования D) и резервный коэффициент R/D (отношение суммы банковских резервов в центральном банке R к общей сумме депозитов D).

Модель "база — мультипликатор" играет важную роль в обосновании монетаристского тезиса об автономном характере денежной массы. Так, Ф. Кейген, анализируя изменения базы и двух "поведенческих" коэффициентов (наличности и резервов) в США за период 1875 - 1960 гг., пришел к выводу, что 9/10 всех изменений денежной массы было обусловлено сдвигами базы и лишь 1/10 изменений — другими причинами. Что касается самой резервной базы, то, по его оценкам, ее сдвиги до 1914 г. определялись преимущественно колебаниями золотого запаса, а с момента создания ФРС—портфелем государственных ценных бумаг у федеральных резервных банков. К таким же выводам приходят и другие авторы, использовавшие аналогичные методы анализа. Доминирующее влияние базы интерпретируется как явное свидетельство способности центрального банка контролировать процесс денежной эмиссии, направлять его по своему усмотрению.

Монетаристская  концепция эмиссионного механизма  подверглась острой критике со стороны  авторов посткейнсианской школы. Сам  Кейнс не уделял особого внимания механизму выпуска денег. В его работах денежная масса рассматривалась как экзогенная величина. Посткейнсианцы изменили этот подход. Они сосредоточили огонь на самом уязвимом звене концепции—утверждении об отсутствии устойчивой линии причинности, идущей от хозяйства к величине денежного запаса. В одной из работ, подготовленной группой ученых Йэльского университета во главе с Дж.Тобиным (Г.Джонсон назвал эти работы "запоздалым ответным залпом Йэльской школы против "Очерков по количественной теории" Чикагской школы"), говорится: "Количество денег, как его обычно определяют, является не автономной величиной, контролируемой правительственными властями, а эндогенным, или "внутренним", параметром, отражающим поведение частных хозяйственных учреждений".

Идея эндогенного  характера денежной эмиссии подробно разработана Н.Калдором в его критической работе о монетаризме. Автор проводит жесткую грань между монетаристской схемой и кейнсианской моделью, представляющей "хозяйство, основанное на кредитных деньгах". "В хозяйстве с кредитными деньгами денежная масса не экзогенна, а эндогенна; она изменяется в прямой зависимости от "спроса" публики на наличные деньги и банковские депозиты, а не независимо от этого спроса". Калдор отвергает предположение монетаристов, что надстройка кредитных денег изменяется в прямом отношении к базисным деньгам, отождествляются ли последние с золотом в подвалах центрального банка или просто с суммой банкнот, вводимых в обращение путем учета векселей или с помощью операций на открытом рынке. Он считает, что центральный банк сам вынужден пассивно подстраиваться к спросу, так как, будучи кредитором в последней инстанции, он не может отказаться от переучета предъявляемых ему коммерческих векселей. Более того, по мнению Калдора, в хозяйстве с кредитными деньгами "нежелательные или избыточные суммы денег вообще не могли бы оставаться в обращении; увеличение денежной массы определяется ростом стоимости операций независимо от того, связан ли он с увеличением издержек или объема производства...". Калдор не допускает мысли о "денежных корнях" инфляции. Как и другие кейнсианцы, он связывает рост цен исключительно с увеличением издержек производства.

Полемика монетаристов и кейнсианцев по вопросу о  денежной эмиссии носит доктринерский, поверхностный характер. Представители  каждой фракции в пылу спора намеренно упрощают картину, выхватывая и абсолютизируя отдельные черты денежного механизма. Современный процесс формирования денежной массы весьма сложен и находится под влиянием многообразных экономических сил, действующих в различных, подчас противоположных направлениях. Несомненно, что кредитный характер современного эмиссионного механизма обусловливает сильное, во многих случаях определяющее влияние со стороны капиталистического хозяйства. Потребность в кассовых остатках в конечном счете является определяющей при формировании запаса платежных средств. Но лишь в конечном счете! Кредитные каналы выпуска денег не гарантируют полного соответствия этого выпуска спросу хозяйства и не устраняют самостоятельности и автономности процессов в денежной сфере, их обратного влияния на конъюнктуру. Вопреки утверждениям Калдора несбалансированность денежного обращения является реальным фактом.

Следует учитывать  при этом то обстоятельство (и на эту сторону дела обращают внимание монетаристы), что современный аппарат денежной эмиссии находится под сильным воздействием государства, являющегося одним из главных экономических субъектов капиталистического оборота. Государство использует кредитно-денежную и финансовую системы как источник финансовых ресурсов и как рычаг воздействия на состояние экономической активности. Это подрывает кредитную основу денег, их ориентацию на удовлетворение экономически обоснованных потребностей в платежных средствах. Ухудшение кредитной основы денег особенно отчетливо видно на примере современных банкнот, обеспечение которых состоит в настоящее время преимущественно из государственных ценных бумаг, находящихся в портфеле центрального банка. В результате нарушается автоматизм возврата излишних денег в банковскую систему. Что касается депозитного компонента денежной массы, то его способность к саморегулированию под влиянием меняющихся потребностей оборота в условиях господства монополистических отношений также ослаблена вследствие таких явлений, как пролонгирование краткосрочных ссуд, практика спекулятивных финансовых операций, участие банков в финансировании государства и т. д. Все это препятствует оттоку излишних денег и дает основание характеризовать современные деньги как своеобразный гибрид кредитных и бумажных денег. Такая система требует особенно тщательного балансирования денежной эмиссии с потребностями оборота в платежных средствах. Подрыв кредитной основы денег ведет к нарушению оптимальных границ денежного обращения и служит важным фактором развития инфляционных процессов.