Особенности переходных экономик

     Почти полностью рост обеспечивается расширением  «нового частного сектора», т. е. частных  фирм, созданных в последние годы «с нуля» и не обремененных типичными  проблемами государственных и приватизированных  предприятий (устаревшее оборудование, излишки рабочей силы, наличие  объектов социальной сферы и т. д.). Частные предприятия быстро появились  именно в вышеперечисленных отраслях, продемонстрировавших относительную  устойчивость в трудных условиях переходного периода[4].

     Например, в Польше в начале 90-х гг., когда  страна переживала «шоковую терапию», частный сектор был единственной растущей сферой экономики. В 1993 г. объем  производства в этом секторе, включая  компании с иностранным участием, по официальным данным, увеличился на 35%, тогда как на государственных  предприятиях производство сократилось  на 6%. Надолго частных предприятий  приходилось более 50% ВВП Польши, причем речь идет о «новом частном  секторе», потому что приватизации в Польше тогда фактически не было. На самом деле доля частного сектора была еще выше, потому что результаты его деятельности не полностью отражаются в статистике. В Венгрии доля частного сектора в 1993 г. оценивалась в 30% ВВП[21].

     Быстро  увеличивается производство и на новых предприятиях, построенных  иностранными компаниями (они обычно предпочитают новое строительство  приобретению старых заводов, требующих  дорогостоящей модернизации, урегулирования отношений с другими собственниками и улаживания трудовых конфликтов).

     Примечательно, что экономическая политика восточноевропейских  стран весьма прагматична и мало связана политической идеологией новых  правительств, сменивших радикальных либералов в 1993-1995 гг. Для укрепления денежной системы, развития рыночных институтов и решения острейших бюджетных проблем новые руководители обычно вынуждены сокращать государственные расходы и приватизировать государственную собственность не менее энергично, чем реформаторы начала 90-х гг.

     Такое положение особенно характерно для  Болгарии, Венгрии и Польши. Именно «левые» правительства этих стран  в середине 90-х гг. приступили к  «приватизации» системы социального  обеспечения и блокировали попытки  ортодоксальных политических групп  восстановить элементы административно-командной экономики (в Болгарии - путем воссоздания аграрных кооперативов, в Польше - путем ренационализации банков).

     Опыт  Восточной Европы показал, что, несмотря на быстрое развитие «нового частного сектора» и приток иностранного капитала, динамика экономического роста в  огромной степени зависит от состояния  основной массы государственных и приватизированных предприятий. Эта зависимость проявляется двояко:

     во-первых, без улучшения финансового положения  основной массы предприятий нельзя ожидать расширения производства обычной, массовой и стандартной продукции  для внутреннего рынка;

     во-вторых, кризис в реальном секторе лишает государство налоговых доходов  и, напротив, вынуждает его отвлекать  огромные средства на субсидии, дотации  к ценам, пособия по безработице  и иные формы поддержки предприятий  и рабочих. Из-за этого государство  не в состоянии выполнить свои бюджетные обязательства по другим статьям расходов, что оборачивается  дефицитом бюджета и ростом инфляции[13].

     Дефицит бюджета, как и в России, первоначально  покрывался за счет эмиссии государственных  ценных бумаг. Это приводило к известному явлению - «эффекту вытеснения», т. е. отвлечению скудных финансовых ресурсов из реального сектора. Банки предпочитали вкладывать деньги не в производство, а в надежные ценные бумаги, выпускаемые государством. Это приводило к еще большему «инвестиционному голоду» и спаду производства[15].

     Чтобы разорвать этот «порочный круг», восточноевропейские страны провели  широкие кампании санации банков и реструктуризации предприятий.

     В Югославии динамика ВВП первоначально  была схожа с динамикой ВВП  республик Закавказья (нарастающее  углубление спада). Но затем проис-ходит  внезапный переход от спада в 27.7% к экономическому росту. В отличие  от других стран Центральной и  Восточной Европы Югославия обеспечила экономический рост не через 2-4 года после начала реализации программы  финансовой стабилизации, а практически  сразу с ее началом[1].

     Российская  экономика по всем указанным выше параметрам имела к началу переходного периода самые "благоприятные" условия для глубокого трансформационного кризиса. Производственная структура была резко пере-кошена в сторону высокого удельного веса первого подразделения, группы "А" в промышленности при значительном развитии производств ВПК. Слабо развита была сфера обслуживания. В области техники и технологии экономика занимала ведущие позиции лишь в ряде отраслей (космос, военная техника), в целом обладала слабой конкурентоспособностью на мировых рынках, была утяжелена массой устаревшего оборудования. Особенно сложной была задача реформирования в области рыночных отношений: было необходимо воссоздать рыночные институты "из ничего". Развитие производства ради производства определяло относительно низкий уровень жизни населения, что означало отсутствие в обществе некоего "запаса прочности", благоприятствующего его радикальному реформированию. Глубокое проникновение в общество социалистического менталитета стало одной из причин остроты борьбы политических сил в процессе трансформации, слабости демократических сил. Необоснованные, неоправданно оптимистические заявления руководства страны о преодолении трудностей за год-полтора породили соответствующие ожидания населения и тем более глубокое разочарование при их неосуществлении[10].

     В начале переходного периода многие предполагали, что в России сложится экономика либерального типа, похожая, например, на экономическую систему  США. Однако практика показала, что  вопрос о конечной цели трансформации  гораздо сложнее. Особенности исторического  опыта России нельзя отбрасывать  в сторону. Россия не может быть похожа ни на США, ни на Германию, ни на какую-либо иную страну. Оставаясь самобытной, она должна взять все позитивное из мирового опыта[7].

     Очевидно  одно: Россия должна развиваться по пути рыночного и демократического государства. Рынок глубоко связан с демократией. Эта связь обусловлена, во-первых, тем, что частный собственник  должен видеть в государстве не противника, а союзника и покровителя, способного защитить его права собственности. Уверенность в незыблемости своих  экономических и политических прав позволяет собственнику развивать  свое дело на основе долгосрочной и  продуманной стратегии. Во-вторых, демократия обеспечивает такие условия, при  которых важные государственные  решения принимаются в интересах  большинства и, следователь но, благоприятствуют тем направлениям и сферам экономической  деятельности, которые являются наиболее перспективными на каждый данный момент времени[17].

     Исторический  путь нашей страны в сочетании  с универсальными социально-экономическими тенденциями свидетельствует о  том, что конечной целью переходного  периода должна служить социальная рыночная экономика[22].

     Будущая смешанная модель российской экономики, которая явится итогом переходного  периода, должна обладать следующими основными  чертами:

     - органичным единством и взаимодействием рынка и государства, при котором частная собственность и рыночные механизмы распределения ресурсов сочетаются с надежной защитой государством конкуренции и других «правил игры», активным участием государства в производстве «общественных благ» и в развитии социальной сферы;

     - наличием развитых институтов рынка, образующих целостную взаимоувязанную систему и способных обеспечить быстрый рост благодаря мобильности всех факторов производства и их эффективному использованию;

     - социальной ориентированностью экономики, отвечающей высоким современным требованиям к качеству рабочей силы, творческой мотивации трудовой и предпринимательской деятельности, гуманизации отношений на производстве, состоянию образования, науки, здравоохранения, культуры, окружающей среды;

     - социальным партнерством, опирающимся на развитые институты гражданского общества и демократической государственной власти[20]. 
 
 
 
 
 

     Глава 3. Переходная экономика в России.

     3.1.  Анализ Российской переходной экономики в целом.

     Существуют  специфические проблемы в области  перехода к рынку: очень трудно переходить к рынку в стране, которая раньше в полной мере не пробовала жить в нормальной рыночной экономике. До начала реформ 70 лет страна жила по законам тоталитарной экономики. Частная  инициатива искоренялась или существовала в тисках государственной идеологии. Предполагалось, что это даст возможность  существованию огромной очень централизованной государственной машине. Любая другая форма экономической деятельности, кроме работы на государственном  предприятии и, отчасти, в кооперативах, преследовалась. Казавшаяся с виду эффективной и справедливой, государственная  экономика работала не столь эффективно и не позволяла воздавать полностью  за труд людей и их инициативу. Система  распределения продукции не могла  стимулировать увеличение ее производства. Нормой стала система распределения  потребительских товаров по карточкам, талонам и др[7].

     Естественно, что такая система ограничения  потребительского спроса не давала в  полной мере промышленности реагировать  на потребительский спрос, и это  делало промышленность инертной. Промышленность выпускала по большей части продукцию, которая не отвечала, в основном, ни по качеству, ни по количеству запросам потребителей.

     Это происходило потому, что регулирующая роль цен не работала, а другого  эффективного механизма регулирования  и контроля не было. Неэффективность  в использовании ресурсов, огромные государственные затраты на оборону, дотирование неприбыльных предприятий  перенапрягали всю экономику. Понятно, что это проявлялось и в  социальной жизни. Реальный уровень  затрат был ниже, чем в странах  Запада и некоторых странах Востока. Его увеличение могло привести лишь к росту денежной массы, т.к. импорт строго регулировался, а купить что-нибудь в магазинах было трудно из-за нехватки самой продукции. И в середине 1980-х гг. это привело к необходимости  реформирования экономики путем  внедрения рыночной экономики - с  помощью хозрасчета, самоокупаемости  на предприятиях и т.д. Для этого  были проведены определенные политические изменения, но они не были эффективны - из-за огромной оппозиции со стороны консерваторов. Вследствие этого новый тип социализма с рыночным лицом провалился. Последовавший затем развал социалистического лагеря и самого СССР добавил проблем экономике России. Дело в том, что экономика России и республик бывшего СССР, а также стран социалистического лагеря были интегрированы в одну огромную систему. Поэтому ее развал увеличил во много раз количество экономических проблем. После провала "социализма с человеческим лицом" единственным выбором стала “смешанная экономика”. Но при переходе к решению широкого комплекса общих проблем применительно к той или иной стране требуется тщательный учет самых разнообразных специфических условий их национальных хозяйств. К наиболее важным специфическим чертам России можно отнести следующие:

     Во-первых, специфические стороны менталитета  значительной части населения страны на фоне разнообразия национальных, этнокультурных традиций и особенностей в образе мышления, связанных с ее многонациональностью:

• исторически сложившаяся иерархичность сознания большей части населения страны, являвшейся на протяжении многих веков империей, крестьянский менталитет значительной части ее активно занятого населения и соответствующие ему культурные традиции (правда, существенно искаженные в последние несколько десятилетий);
• особо укоренившаяся нерыночность и даже в определенном смысле антирыночность мышления;
• глубокий след в мышлении и хозяйственной практики страны оставила практика псевдопланирования. Она выражается в стремлении заформализовать все стороны социальной и даже личной жизни граждан, в безразличии к социальному расточительству, порожденному люмпенизацией населения (насильственным лишением его реальной собственности), в значительной степени квазиинформативности информационных систем (особенно в случаях, когда речь идет о состоянии хозяйства), отсутствии заинтересованности существенной части населения в получении правдивой информации, в неспособности или нежелании критического анализа и практического использования информации.

     Во-вторых, огромные масштабы страны с широкой  гаммой природно-географических и климатических  условий, обусловливающие, прежде всего огромную инерционность хозяйственного потенциала.

     В-третьих, специфическая уникальная многонациональность, выражающаяся в том, что, по существу, страна представляет собой совокупность национальных этнокультурных регионов, скрепленных единой системой самых  разнообразных связей - социальных, политических, экономических и др.

     Эти три главные черты дополняются  другими, по сути, вытекающими из них  производными - особенностями условий  переходного периода, заставляющими  с большой осторожностью и  тщательным расчетом подходить к  проблеме восстановления естественно-национальной хозяйственной модели в России[5].

     Среди производных специфических черт можно выделить следующие:

• укорененность плановых структур и глубокая милитаризация хозяйства, носящая крайне экстенсивный характер, и связанная с этим гигантская диспропорциональность в наиболее важных аспектах: "потребление - накопление", "военная - гражданская сферы производства", "промежуточный - конечный продукт" и др.;
• низкие технический и технологический уровни гражданского производства, связанные с неповоротливостью и закостенелостью хозяйственной системы, высокая степень обветшания основных фондов, их физический и моральный износ (последнее связано с ресурсорасточительством и экологическо безопасностью);
• доведенное до крайней степени нищеты состояние социальной сферы, выражающееся в общей нищете большей части населения при значительных разрывах в доходах на душу населения по различным группам, а также и весьма опасном экологическом состоянии среды;
• политическая нестабильность, особенно характерная для последнего времени, отсутствие практических основ для достижения социального и национального согласия, угрожающая социальной стабильности эрозия вертикальной ответственности в политической, экономической и социальной сферах жизни.