Государственные корпорации в экономике России

Являясь ставленниками государства в экономике, ГК в нескольких отношениях сильно отличаются от частных фирм. Во-первых, ГК пользуются финансовой поддержкой государства. Но эта поддержка строго дозируется и контролируется. Чтобы выполнить свою нелегкую миссию, ГК должны по крайней мере на первых порах иметь повышенный запас прочности. Их стартовый капитал может быть внушительным; их могут освободить от уплаты не только дивидендов, но и некоторых налогов; они могут получать государственные субсидии на специальные нужды и государственные гарантии выплат по своим облигациям. Все другие нужные им средства ГК добывают на рынке капитала. И долг ГК не включается в государственный долг, если только он не является объектом государственной гарантии (как и сами ГК не включаются в государственный сектор).

Продвигая свои проекты, государство рискует. Помимо дивидендов от ГК платой за риск является удовлетворение граждан результатами проектов и большее доверие государству. Государственная финансовая поддержка ГК оправданна:

если общественная отдача инвестиций выше той цены, которую частные лица готовы платить за результат инвестиций;

если инвесторы нуждаются в защите от политических рисков, контролируемых государством;

если государство считает, что премия за риск, требуемая инвесторами, выше той, на которую согласно оно само в лице налогоплательщиков.

Хотя бы одно из этих "если" всегда наличествует, и потому из государственного аппарата в ГК поступают какие-то деньги. Со временем финансовая "пуповина", связывающая ГК с материнским ведомством, может ослабевать.

Ф. Рузвельт указывает на второе важное отличие ГК от частных фирм - "корпорация, облеченная властью правительства, но гибкая и инициативная, как частное предприятие"¹¹. Некоторые ГК действительно "облечены властью правительства"¹². Это помогает им выполнять свою миссию стабильно и с минимумом бюрократической волокиты.

Госкорпорации создаются, в первую очередь, для того, чтобы восстановить разрушенные хозяйственные связи в наукоемких отраслях и повысить конкурентоспособность российской продукции на зарубежных рынках при помощи внедрения современных технологий. В госкорпорациях консолидируются предприятия с высокотехнологичными производствами.

Зачастую ГК неприбыльны, т.к. создаются для реализации определенных целей государственной политики там, где рыночные институты не работают, где надо дать толчок инновационному развитию. Ведь инновационный бизнес -- всегда занятие рисковое.

Обстоятельства возникновения ГК могут выглядеть экстраординарными, с точки зрения частной фирмы. ГК учреждается не частными лицами для максимизации прибыли, а государством для решения проблем, волнующих "народные массы". Нужна экономическая депрессия, дефицит или, наоборот, избыток продукции общественного назначения, завышенная ее цена или низкое качество, чтобы сложилась обстановка для учреждения ГК. Вот почему у многих ГК обычная коммерческая мотивация "притуплена". Многие из них являются бесприбыльными в том смысле, что вся прибыль реинвестируется и собственник дивидендов не получает.

Все научные разработки требуют долгосрочных капиталовложений, а именно бюджетные средства призваны создать «длинные» деньги для современных госкорпораций.

Россия встала на долгий путь к «экономике знаний». Этот термин был введен в научный оборот австроамериканским ученым Фрицем Махлупом (1962) в применении к одному из секторов экономики. Сейчас этот термин, наряду с термином "экономика, базирующаяся на знаниях", используется для определения типа экономики, в которой знания играют решающую роль, а производство знаний является источником роста. Широко применяемые понятия "инновационная экономика", "высокотехнологическая цивилизация", "общество знаний", "информационное общество" близки понятию "экономика знаний".

Однако вопрос о том, является ли экономика знаний новой эрой общественного развития, пришедшей на смену аграрной и индустриальной эпохам, остается дискуссионным. Ряд экспертов считает, что экономика знаний существенно отличается от экономики индустриального типа, когда накопление богатства было связано с материальными активами. По мнению других, это всего лишь следующая фаза индустриальной эпохи, благосостояние по-прежнему определяется производственными процессами, а нематериальные активы повышают конкурентоспособность, не более.

В основу экономической политики России на современном этапе закладывается наиболее актуальная задача: развитие на инновационной основе обрабатывающих отраслей промышленности, и в первую очередь -- машиностроительного и оборонно-промышленного комплексов для удовлетворения внутреннего платежеспособного спроса на машиностроительную и прочую наукоемкую и высокотехнологичную продукцию и расширения ее присутствия на внешних рынках.

Согласно этой политике, базой новой инфраструктуры машиностроения и других стратегически важных отраслей должны стать крупные корпоративные структуры, оснащенные современными информационными технологиями и программными системами. Необходимо создать в короткие сроки компьютеризированные интегрированные производства, оснащенные передовым технологическим оборудованием, и в первую очередь -- высокоавтоматизированными и гибко переналаживаемыми обрабатывающими центрами с использованием передовых технологических процессов, включающих прогрессивную оснастку и инструмент. Параллельно необходимо обеспечить развитие масштабной производственной и научно-технической кооперации, в том числе, причем в значительной степени, -- в форме малого и среднего бизнеса.

 Одним из крупнейших проектов по практической реализации данной стратегии, очевидно, является создание Государственной корпорации по содействию разработкам, производству и экспорту высокотехнологичной промышленной продукции «Ростехнологии», а также создание Государственной корпорации по развитию нанотехнологий «Роснано».

1.3 Ревизия взглядов на госкорпорации и госсектор экономики в экономической теории

В концептуальном плане новейшие дебаты по поводу места госкорпораций в экономической модернизации «вписываются» в контекст многолетней общей дискуссии о роли государства в экономике, включая, естественно, аспекты сегодняшних «провалов» рынка и государства, специфики функций госрегулирования в условиях глобализации и становления постиндустриализма. Авторитетные отечественные аналитики изначально акцентировали всю драматическую остроту проблемы задействования рыночных механизмов на специфической по своей технико-технологической и отраслевой структуре производственной базе, в течение многих десятилетий формировавшейся в условиях планово-централизованного хозяйствования, эта проблема перманентно недооценивалась. Результат - не только потери в производственно-инновационном и человеческом потенциалах страны, но и пробуксовка реформ. Становление рассматриваемых корпораций можно квалифицировать и в качестве реакции на эту ситуацию.

Уточнению представлений об экономической роли государства вообще и госкорпораций в частности способствуют исследования современной специфики социальных потребностей, выявляющие в их составе те, что не сводятся к индивидуальным. Выделение группы «мериторных» благ, спрос на которые со стороны индивидуальных потребителей отстает от желательного для общества, фокусирует внимание на соответствующих экстерналиях, отличных от традиционных производственных. Стимулирование потребления подобных благ - одно из направлений рационального включения государства в рыночно не мотивируемую деятельность.

Заметна и корректировка в интерпретациях зарубежного опыта. Дирижизм в экономической политике связывается уже далеко не только с послевоенными Францией и Японией. Так, в «германском экономическом чуде» сегодня акцентируется не столько либеральное начало, сколько «госинтервенционизм», включая происходившее до 70-х годов расширение государственного сектора экономики. Равным образом выясняется, что «тайваньское экономическое чудо» сопровождалось увеличением в 60-е - 70-е годы госсектора, а к активной приватизации на острове приступили лишь с середины 90-х годов, когда страна достигла уровня развитых индустриальных держав.

Особая группа сюжетов, связанных с возникновением объективных мотивов к расширению госсектора, касается современных форм международной технологической конкуренции в системе конкурентных взаимоотношений между странами в условиях глобализации. Рассмотрим лишь один из них - роль прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в преодолении ограниченности доступа национальных экономик к новейшим технологиям.

Абсорбционная способность экономики прежде всего зависит от степени  обеспеченности народного хозяйства человеческими и финансовыми ресурсами, поскольку лишь высокообразованные и опытные работники в состоянии осваивать приходящие с ПИИ технологии, приобретение которых национальными компаниями требует соответствующих денежных средств: следует также иметь в виду, что новейшие производства «чувствительны» к поставкам материалов и комплектующих, а технологическое сопровождение иностранных капиталовложений в значительной мере определяется уровнем институционального развития страны, включая защиту интеллектуальной собственности.

Госкорпорации могут рассматриваться как средство повышения абсорбционного потенциала страны, т.к., во-первых, концентрируемые в них ресурсы позволяют не только поддерживать автохтонные разработки, но и приобретать и осваивать зарубежные технологии. Во-вторых, вовлечение в эти корпорации целых технологических цепочек улучшает ситуацию с поставками материалов и комплектующих. В-третьих, практикуемое государством использование прав на интеллектуальную собственность в качестве одного из инструментов экономической интеграции предполагает четкую регламентацию этих прав в госкорпорациях.

ГЛАВА 2. СОЗДАНИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ КОРПОРАЦИЙ В РОССИИ

2.1 Современные российские государственные корпорации: создание и характеристика

Первый вариант госкорпорации вызревал в недрах Федерального агентства по промышленности в течение 2005 года и реализовался в конце 2006-го в виде Объединенной авиастроительной корпорации (ОАК) и в 2007-м - Объединенной судостроительной корпорации (ОСК).

ОАК стала ответом на кризис гражданского авиастроения, вызванный отсутствием инвестиций, фрагментацией отрасли и, как следствие, внутренней конкуренцией за российские и зарубежные заказы. Острая необходимость в модернизации парка гражданских самолетов и практически проигранная компаниям Boeing и EADS конкуренция за сегмент дальне- и среднемагистральных самолетов требовали срочных решений по отрасли в целом, поскольку отечественное авиастроение ежегодно производило лишь 7 - 9 гражданских самолетов и постепенно превращалось в поставщика отдельных узлов.

Создание отраслевого монополиста было связано с тем, что конкуренция в этой отрасли переносилась за границы страны, а государственный контроль - с тем, что государство выступило инвестором и основным лоббистом интересов ОАК на уровне межгосударственных отношений. Госкорпорация объединила 16 военных и гражданских авиастроительных компаний и заводов, включив и интересы частных владельцев¹³. Будущее покажет, сможет ли ОАК добиться заявленных целей: занять 50% российского и 10% мирового рынка гражданских самолетов, доведя продажи до $20 - 25 млрд. к 2025 году¹⁴. Но важно отметить, что, будучи в собственности государства, ОАК, тем не менее, имеет значительную самостоятельность в текущем управлении и остается рыночным субъектом со стандартными критериями успеха и эффективности, такими, как доля рынка и рентабельность продаж.

Через год та же схема была применена для реорганизации судостроительной отрасли. Гражданское судостроение, которое, в отличие от военного, и в советские времена не отличалось большими достижениями, находится на грани исчезновения. Будучи загруженной лишь на 20 - 25% и удовлетворяя лишь около 6% российских потребностей, отрасль не имеет ни кадров, ни мощностей, ни технологий для выполнения новых заказов торгового флота и энергетических компаний¹⁵. Консолидация всех верфей и последующая модернизация отрасли должны, по мнению правительства, обеспечить ее подготовку к выполнению заказов, связанных с шельфовыми разработками в Арктике и на Дальнем Востоке. Но, как и в случае с самолетостроением, принуждать российские компании размещать заказы на отечественных предприятиях имеет смысл, только если последние в состоянии их выполнить, а для этого требуются не просто денежные вложения в техническое переоснащение, но и реорганизация устаревшей системы ФГУПов, эффективно управлять которыми российские министерства не в состоянии.

Второй вариант реорганизации государственных активов был придуман группой Сергея Чемезова, контролировавшей «Рособоронэкспорт». Идея состояла в использовании юридической формы НКО «Госкорпорация» для получения в собственность государственных активов.

Первым реализовать «вариант Чемезова» смог Владимир Дмитриев, конвертировавший государственный «Внешэкономбанк» в госкорпорацию «Банк развития», получившую в качестве взноса около $7 млрд. средств из госбюджета. «Банк развития» должен теперь стать основным источником или гарантом инвестиций в инфраструктуру, охрану окружающей среды, особые экономические зоны и другие долгосрочные проекты. Экономический кризис, однако, внес свои коррективы, и «банк развития - ВЭБ» стал еще и инструментом передачи государственных средств финансовому и реальному сектору для преодоления дефицита ликвидности.

Летом 2007 года президент подписал еще 2 закона, создав Российскую корпорацию по нанотехнологиям («Роснано») и Фонд содействия реформе ЖКХ. Оба, по сути, являются фондами, выдающими гранты на исполнение некоторых общественно-значимых работ. В первом случае это разработки материалов с заданными молекулярными свойствами, обещающие новую технологическую революцию. Во втором - замена труб и канализаций в городах и ремонт ветхого жилья до 2016 года. Вскоре по той же схеме была преобразована федеральная целевая программа по строительству олимпийских объектов в Сочи, в результате чего появилась госкорпорация «Олимпстрой».

Наконец, в самом конце 2007 года были созданы госкорпорации «Ростехнологии» и «Росатом». В качестве имущественного взноса к «Ростехнологиям» перешли холдинги, которые прежде контролировались ФГУПом «Рособоронэкспорт», а также внушительный набор госпредприятий и пакетов акций. А «Росатом» получил гражданские и военные активы Федерального агентства по атомной энергии, некоторую часть бывшего РАО «ЕЭС» («Энергоатом») и одновременно создающееся ОАО «Атомэнергопром».