По мере создания этих предпосылок в государстве формируется своего рода «валютный тыл», обеспечивающий твердость валюты всем комплексом перечисленных факторов, а сама страна получает возможность перехода к более свободной форме конвертируемости своей валюты за счет роста спроса на нее в международном платежном обороте, а также за счет хранения и сбережения ее в международных валютных резервах и национальных резервах центральных банков. Это позволяет увеличивать эмиссию национальной денежной единицы не только для внутренних нужд национальной экономики, но и для обслуживания международного оборота и, таким образом, дает стране возможность получать дополнительный эмиссионный доход. 

       Здесь, правда, важно понять, что валюта с подобными свойствами доступна только для весьма ограниченного числа стран, способных создать вышеуказанные условия в острой конкурентной борьбе, т.е. условия для захвата международного валютного поля за счет стран-конкурентов.

      Остальные страны, не способные создать такие предпосылки, вынуждены ограничивать возможности обмена своих валют, вводя частичную их конвертируемость.

      Обычно ограничения конвертируемости связаны с потребностью защиты национальных экономик  отдельных стран от внешней экспансии других, более сильных и развитых стран.

      Частично конвертируемые валюты — это валюты, для которых установлены определенные ограничения по валютным операциям с конкретными странами, их объединениями или целыми регионами, а также для которых не распространяется режим конвертируемости на некоторые субъекты экономической деятельности.

Различают внутреннюю и внешнюю конвертируемость валют.

        При внутренней конвертируемости только резиденты данной страны имеют право осуществлять платежи за границу и покупать иностранную валюту без ограничений.

       В одном из докладов МВФ сказано: «если нет ограничений на возможность резидентов страны использовать свои накопления местной валюты для приобретения какой-либо иностранной валюты, ее хранения или перевода какому угодно нерезиденту для какой угодно цели, о такой валюте можно сказать, что она внутренне обратима».

        При внешней конвертируемости осуществлять свободный обмен денег данной страны на другие валюты для расчетов по текущим операциям с зарубежными партнерами имеют право только нерезиденты, а резиденты, наоборот, таким правом не обладают.

По определению  МВФ, валюта считается внешне конвертируемой, если она обладает двумя свойствами:

(1) средства в данной валюте, принадлежащие нерезидентам, свободно обмениваются на любую иностранную валюту и

(2) все платежи, производимые с разрешения властей резидентами в пользу нерезидентов, могут осуществляться в любой внешнеконвертируемой валюте, которую резиденты могут купить на валютных рынках.

Таким образом, частичная конвертируемость во внутренней или внешней форме представляет собой намеренное ограничение правительствами свободного обмена валют странами, которые пытаются снизить пагубное влияние на экономику страны слишком свободного ее обмена на другие валюты в силу тех или иных слабостей национальной экономики или ее финансовой системы. Ограничение свободы конвертируемости валюты — это своего рода способ поддержания на необходимом для страны уровне ее экономической безопасности от риска неконтролируемого резкого изменения валютного курса (вспомним, что именно в динамике отклонений ВК от ППС, а также в том, насколько эта динамика соответствует интересам повышения национальной конкурентоспособности, и заключается реальная проблема конвертируемости).

5. Конвертируемость и защита национальной экономики

      Теперь следует рассмотреть вопрос об особенностях применения различных форм ограничения конвертируемости национальной валюты.

       После второй мировой войны западноевропейские страны, восстанавливая свои хозяйства, постепенно возвращались к конвертируемости своих валют. Во-первых, они приступили к решению этой проблемы лишь спустя 13 лет после окончания войны — в 1958 г. И во-вторых, они решали ее именно через внешнее ограничение конвертируемости, т.е. предоставляли право свободного валютного обмена по текущим операциям только иностранным гражданам или иностранным фирмам (нерезидентам) — держателям местных валют, одновременно отказывая в этом своим гражданам. И только после интенсивного подготовительного процесса с 1960 г. указанный режим был распространен на национальных держателей валюты.

       Однако введение свободной обратимости валют в странах Западной Европы вовсе не означало для них полной отмены всех валютных ограничений, на чем, между прочим,  настаивали США. И только в начале 1990-х годов в соответствии с требованиями ВТО о либерализации услуг в банковской, страховой и фондовой сферах, страны ЕС взяли на себя обязательства об отмене валютных ограничений, но и при этом они продолжают защищать свой финансовый рынок.

        По иному решали проблему конвертируемости своих валют страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), Россия и страны СНГ. Они фактически пошли по пути введения внутренней конвертируемости своих валют. Ряд стран (Болгария, Польша, Россия и Чехия) осуществили «шоковый» переход к внутренней конвертируемости одновременно с «шоковой» либерализацией цен, что можно считать своего рода «двойным шоком». Другие страны (Венгрия и Румыния) подготовили отмену валютных ограничений предварительным накоплением официальных валютных резервов. Однако большинство стран ЦВЕ, страны Балтии, Армения, Грузия, Киргизия, Молдова и Россия, подписав в середине 1990-х годов статью VIII Соглашения об МВФ, предусматривающую положение о том, что «ни одна страна-член не должна без одобрения Фонда устанавливать ограничения на платежи и переводы по текущим международным сделкам»⁵, формально все же ввели внутреннюю конвертируемость своих валют по текущим операциям платежного баланса.

     Именно эта мера привела к тяжелым для этих стран последствиям:

• резко затруднила осуществление контроля за экспортно-импортными операциями;
• обострила проблему инфляции;
• вызвала долларизацию экономики со всем шлейфом ее отрицательных последствий;
• породила проблему бегства капиталов за рубеж, обескровливающих национальную экономику;
• в целом привела к снижению национальной конкурентоспособности, обострив угрозу экономической безопасности этих стран.

       Таким образом, то, чего удалось избежать странам Западной Европы в конкурентной борьбе с Соединенными Штатами, стало уделом стран бывшего советского блока.

        Возникает вопрос, почему более разумный, осторожный, а главное проверенный опытом послевоенного развития промышленно развитых стран путь постепенного ослабления валютных ограничений был отвергнут? Ведь очевидные преимущества внешней конвертируемости и минусы внутренней, казалось бы, были налицо и они были хорошо известны нашим отечественным специалистам. Вот, например, что по этому поводу пишет известный специалист по проблемам валютных отношений С.М.Борисов: «Внешняя обратимость стимулирует активность иностранных инвесторов, снимая проблему репатриации везенных капиталов и вывоза полученных прибылей; складывается более или менее устойчивый международный спрос на данную валюту с соответствующим благоприятным воздействием на валютный курс и валютное положение страны; создается и укрепляется престиж валюты в глазах мировой деловой общественности…». Кроме того, внешняя обратимость, по утверждению С.М. Борисова «требует значительно меньших экономических и финансовых преобразований и валютных издержек, поскольку контингент нерезидентов обычно невелик по сравнению с отечественными собственниками валюты».

          К этим соображениям можно добавить также, что при внешней конвертируемости не возникает проблемы замещения национальной валюты иностранными денежными единицами (или параллельного их использования во внутреннем платежном обороте), которая, как правило, неизбежно возникает при введении внутренней конвертируемости. Другими словами, при внешней конвертируемости не возникает проблемы долларизации национальной экономики, с которой столкнулись страны, последовавшие по этому весьма странному и нелогичному пути.

          Наконец, крайне негативным следствием введения внутренней обратимости  национальной валюты явилось создание благоприятных условий для активного бегства из страны национальных капиталов (накоплений населения и предприятий за границу), подстегиваемое усилившимся ростом инфляции, неустойчивостью внутренней ситуации и неблагоприятным инвестиционным климатом. Особенно масштабным это бегство было из России – несколько сотен миллиардов долларов за период либералистских преобразований.

       Пытаясь ответить на поставленный вопрос о весьма странном выборе пути смягчения валютных ограничений, можно высказать, пожалуй, единственное логичное объяснение: такой выбор был фактической платой, своего рода скрытой контрибуцией стран советского блока в результате поражения в холодной войне.

        Причем, в отличие от обычной, данная контрибуция развернута во времени и выплачивается, по крайней мере Россией, уже в течение полутора десятков лет, обеспечивая западу дополнительные конкурентные преимущества.

        В 1990-е годы силы  были слишком неравны. Если после Второй мировой войны Соединенным Штатам противостояла начавшая свое объединение Западная Европа, то бывшим социалистическим странам уже противостояли не только США, но вся группа промышленно развитых стран. Таким образом, можно предположить, что безответственный выбор валютной политики был сделан под давлением конкурентов-победителей, а странам был нанесен огромный ущерб, оценить который еще предстоит будущим экономистам-историкам.

        О характере и масштабах такого ущерба косвенно можно судить по тому, что происходило с российским рублем.

6. Конвертируемость и недооценка российского рубля

         Хотя никто пока специально не сформулировал реальный статус конвертируемости российского рубля, можно попытаться дать ему соответствующее определение, не претендующее на исчерпывающую полноту.

         Российский рубль сегодня — национальная валюта с ограниченной внутренней конвертируемостью. Причем его внутренняя конвертируемость в основном связана с американским долларом, который де-факто используется в стране практически наравне с национальной валютой. Сегодня эту роль начал осваивать евро, но до масштабов «евроизации» нам пока далеко. Внутренняя конвертируемость рубля в другие валюты носит ограниченный характер. Значительная часть национальных цен и ряд агрегированных показателей выражается в долларах, что связано с двумя основными причинами: относительной нестабильностью  российского рубля (особенно на начальных этапах либерализации цен в России) и значительной долей импортных товаров на внутреннем рынке.

        Несмотря на то, что поворотным моментом к конвертируемости рубля было вступление России в МВФ в 1992 г. и присоединение к статье  XIV Соглашения о Фонде, предусматривающей  устранение множественности обменных курсов национальной валюты, благоприятная среда для долларизации экономики была создана в России еще до формального начала проведения либералистских реформ. Еще на валютных аукционах 1980-х годов — одной из форм введения частичной внутренней конвертируемости — формирование обменного курса основывалось на ценовых соотношениях очень узкой и, мягко говоря, специфической «корзины» потребительского импорта. Как тогда говорили, использовался «компьютерный курс» — соотношение цен по компьютерам в СССР и США было особенно благоприятно для доллара и неблагоприятно для тогда еще советского рубля. При этом недооценка рубля составляла десятки раз. 
 

Уровень недооценки рубля  к доллару США  в 1990-2002 гг.                                                                                                                  

(в разах)*