Придворные банкиры

   Во  второй половине XVIII веке в деловой жизни Петербурга и империи заметную роль стали играть придворные банкиры. Придворные банкиры в XVIII веке отвечали за одну из самых деликатных операций. Российскому государству были необходимы деньги за границей - на содержание дипломатических представительств и войск, привлечение иностранных специалистов и т.д. Эти деньги должны были каким-то образом попасть за границу. Обеспечением этого процесса и занимались придворные банкиры. Сначала они получали от российской казны необходимую сумму, а взамен выдавали вексель на свое имя. Дальше все было делом техники: вексель пересылали за границу, и дипломаты обналичивали вексель в местных банках. Естественно, для успешного совершения операции придворный банкир должен был располагать кредитом европейских банков.

   Уильям  Гомм - первый российский придворный банкир, официально получивший это звание. По сути, Уильям Гомм был не совсем банкиром, вернее, совсем не банкиром. Гомм зарабатывал  торговлей. Он был крупнейшим купцом Russia Company - английской фактории в Петербурге, которая в то время контролировала очень значительную часть внешнеторгового оборота российской столицы. Во многом благодаря купцам из этой фактории в Петербурге появилась Английская набережная. Они строили здесь свои особняки, мало чем отличающиеся от лучших дворцов Петербурга. Гомм специализировался на оптовой торговле лесом и медью. При этом он любил рисковать, и до поры до времени Уильяму везло. В 1764 году, согласно "Ведомости о составе купцов и их торговых оборотах", он был первым купцом  по объему импорта. Со временем его финансовые дела становились все хуже и хуже. Окончательно самый могущественный купец Петербурга и первый придворный банкир в российской истории разорился в 1783 году.

   Среди банкиров Екатерины II широкую известность  получил Иван Фредерике, выходец  из голландской семьи, глава банкирского  дома «Велден, Бекстер и Фредерикс». И. Фредерикс посредничал при заключении Екатериной II в 1769 г. одного из первых русских заграничных займов у амстердамских банкиров Раймонда и Теодора де Смет. После смерти И. Фредерикса придворным банкиром стал английский купец Ричард Сутерланд. В 1788 г. Екатерина II даровала ему титул барона Российской империи. Круг деятельности Р. Сутерланда был весьма широк. Он поддерживал деловые отношения со многими банкирскими домами Европы и способствовал заключению русских займов, особенно в Голландии, через банкирский дом «Гопе и Ко», превратившийся в 1780—1790-е гг. в основного кредитора русского правительства. Р. Сутерланд занимался вексельными операциями и ссужал деньги многим русским купцам и промышленникам, а также финансировал представителей русской знати из окружения императрицы. В 1791 г. Р. Сутерланд разорился и, чтобы избежать позора, покончил жизнь самоубийством.

   Скандал, вызванный банкротством Р. Сутерланда, послужил одной из причин организации Павлом I в марте 1798 г. «Конторы придворных-банкиров и комиссионеров Воута, Велио, Раля и Компания» для внешних и внутренних финансовых операций. В частности, они договаривались с европейскими банками о кредитах для России. Они же выполняли инкассаторские функции доставки денег в дипломатические представительства России и в места расположения русской армии во время военных походов.

     О первой половине жизни Александра  Раля известно немного. Он родился  и вырос в городе Ханау на юге Германии. Занимался торговлей. А в 1788 году в возрасте 32 лет он приехал в Россию. В Городской обывательской книге Санкт-Петербурга Александр Раль записался как купец первой гильдии. На решение отправиться в Россию, видимо, повлиял тот факт, что его дядя, профессиональный военный, уже долгое время был генерал-майором на русской службе. По ходатайству генерал-майора Раля племянник был принят на службу в контору придворного банкира Ричарда Сутерланда. Кроме того, Александр Раль, как и его коллеги, владел собственными торговыми и банковскими конторами и принимал активное участие в деловой жизни России. Дела его шли настолько успешно, что вскоре Раль стал "королем" Санкт-Петербургской биржи. Он обладал большим капиталом и еще большим влиянием в деловых кругах. Современники отмечали легкость и быстроту, с которой он совершал сделки. В 1800 году Раль был возведен в баронское достоинство и принял российское подданство. Александр Франц Ралль оставался в должности придворного банкира вплоть до 1817 года. К сожалению, дела самого барона Раля шли не столь успешно, как у созданного им Общества, и в 1817 году он обанкротился. Барон не скупился на оборудование фабрик и обучение персонала, однако, совершенно не занимался их управлением. Он не любил длительных, требующих постоянного внимания дел. В итоге его имения и заводы не приносили дохода. Раль потерял не только все свои деньги, но и деньги привлеченных им инвесторов.

   Роберт  Воут был связан с банкирским домом «Гопе и Ко» и выполнял его поручения в России. Он не оставил заметного следа в деятельности конторы и был уволен из нее уже в сентябре 1798 г.

   Иосиф Петрович (Жозе Педро Целистино) Велио был по происхождению португальцем и был консулом и генеральным комиссаром Его Величества Короля Португальского «во всех портах Балтийского моря». Женитьба на Софье Ивановне Севериной (дочери известного петербургского банкира) способствовала укреплению его положения в деловых кругах российской столицы. Иосиф Велио был назначен банкиром российского императорского Двора, а в 1798 году стал одним из руководителей учрежденной императором Павлом придворной банкирской конторы. Он прослужил в конторе придворных банкиров до 1802 года.

   Новым компаньоном Велио и Ралля  в октябре 1798 г. стал Н. С. Роговиков. Все трое были возведены Павлом I в июле 1800 г. в баронское достоинство. Н. С. Роговиков был связан с конторой придворных банкиров почти до самой  смерти в 1809. В последний период деятельности конторы в нее входили также братья Андрей и Петр Северины, Контора придворных банкиров поддерживала тесные отношения с кредиторам нерусского правительства и имела постоянные связи с банкирскими домами Гамбурга, Лондона, Лейпцига, Берлина, Вены, Дрездена, Генуи и других городов. Она использовала своих европейских корреспондентов для своевременной доставки денег в места дислокации подразделений русской армии и флота во время военных действий в Европе, а также дипломатическим представителям русского правительства за границей. Придворные банкиры участвовали в торговых операциях, занимались покупкой оружия и следили за состоянием вексельных курсов. Все компаньоны по придворной конторе имели свои собственные торговые дома или банкирские конторы и активно участвовали в деловой жизни империи и как частные лица. В момент создания конторы Павел I пытался ограничить частную деятельность предпринимателей, входивших в ее состав, и даже имел намерение лишить их прав на собственное дело, однако из этой затеи ничего не вышло. Как отмечает И. И. Левин, в Петербурге в первой четверти XIX в. имелся целый ряд довольно богатых частных банкиров. Видную роль среди них играли банкиры Амбургер. Берлин, кредитовавший М. М. Сперанского, Ливио, Бетлинт.

   Контора придворных банкиров официально просуществовала  до середины 1811 г., однако ее влияние  значительно упало уже к 1807 г. С образованием Министерства финансов и такого важного его подразделения, как Особенная канцелярия по кредитной  части, операции, связанные с международными расчетами, почти целиком перешли  в это ведомство. Придворные банкиры, являясь владельцами семейных банкирских домов, подчинялись государственному казначею. Они осуществляли вплоть до образования Государственного банка в 1860 году почти все заграничные платежи из России. Так случилось, что именно банкирские дома, которые по существу являлись первой организованной формой банковского дела в России, подготовили почву для создания акционерных коммерческих банков и стали их основными учредителями, благополучно просуществовав вплоть до 1917 года (в конце 80-х годов в России насчитывалось 24 банкирских дома и более 200 контор). Однако институт придворных банкиров сохранился до середины XIX в. и продолжал играть значительную роль в экономической и финансовой жизни империи, о чем свидетельствует активная деятельность последнего придворного банкира А. Л. Штиглица.