Взгляд О.Шпенглера на соотношение культуры и цивилизации (по книге «Закат Европы»)

   Одно  из двух:

   или цивилизация – смерть культуры, тогда нельзя сравнивать ее, как  новую залежь с истощенным рудником, тогда нельзя звать к технике  и к практической работе;

   или она есть жизнь, которая имеет  свои духовные корни, следовательно, духовную преемственность с культурой, ее истоками и дальнейшим развитием.

   Шпенглер  хочет, чтобы мы ощутили величие  цивилизаторской деятельности, энергию  и дисциплину закаленных, высокоинтеллектуальных натур великих промышленных деятелей: он иронизирует над идеализмом провинциала, который “стремится воскресить стиль жизни минувших времен”, и в то же время он всем своим художественным творчеством раскрывает нам смысл цивилизации, как конца культуры. “Не отчаяться в будущем, в жизни должны мы, но полюбить эту судьбу”, вдохновиться ею, понять величие нашей цивилизаторской работы.

   Во  всем этом чувствуется какой-то надлом, какой-то объективный трагизм волеустремления, и при этом – ни тоски, ни грусти; напротив, – огромное самоутверждение познавшего все тайны разума.

   Но  не только в сфере субъективно-волевой, но и в объективно-причинной есть несоответствие в Шпенглеровском понимании  цивилизации и культуры.

   Если  каждая культура имеет свою цивилизацию, то каким образом складывается однообразие цивилизации в современном мире фрагментов разных культур? Как одинаковым образом происходит делание цивилизации у народов, завершающих цикл культурного развития, и народов, познающих только впервые радости культурного пробуждения? Совершают ли один и тот же акт бездушной цивилизации англичане, строящие электрическую станцию; чилийцы, проводящие перевалочную электрическую дорогу; индусы, сооружающие огромную водную турбину на Ганге для гидроэлектрической установки? Соотношении культуры и цивилизации одно и то же, когда последняя вырастает органически в процессе развития культурно-исторического народа, или когда заимствуется, импортируется из чужих стран, как, например, европейская цивилизация в Японии, Аргентине, в Индии?

   Как познается, наконец, чужая культура, если моя судьба связана с судьбой, с происхождением, с перводушевностью моей культуры?

   “Сопереживание”, “вчувствование”, здесь недостаточны для объяснения. Очевидно, при выяснении  этого своего и чужого в культуре, а также своей культуры и чужой цивилизации, открываются с убедительной ясностью какие-то универсльные моменты человеческой культуры. Шпенглер их обходит, или, может быть, не видит. Поэтому, отчасти он так мало понимает в христианстве, которое по природе своей универсально. Идея Богочеловека и Воскресения одинаково воспринимается всеми верующими христианами Лондона, Чикаго, Москвы и Капстада.

   В каждый данный момент времени на нашей  планете могут сосуществовать как  множество цивилизаций в рамках земной цивилизации, так и множество культур в рамках конкретных цивилизаций. Их своеобразие предполагает как уникальность каждой культуры, так и наличие общих черт, обусловленных общими предпосылками возникновения и развития. Такими предпосылками можно считать и биологические и эволюционные законы, и общие в самом широком смысле геофизические условия существования культур и цивилизаций. Поэтому при всем различии в культурах можно найти нечто общее, что позволяет устанавливать продуктивные связи между ними. Любая культура включает и себя принцип преодоления и усвоения чужого, благодаря чему возможны процессы взаимопроникновения, взаимообмена культур. Сложность этих процессов не уменьшает их значимости для развития цивилизации.

   И все-таки, именно потому, что отсутствовала рефлексия места культуры в содержании истории, культура и цивилизация отождествлялись. Но понимание культуры как земного самодеятельного процесса в противоположность средневековой ее трактовке как предзаданного человеку вероисповедания, начинает в Новое время формировать осознание культуры как определенного самосознания человека в качестве субъекта истории. Культура наполняется духом подлинного человеческого бытия.

   Таким образом, О. Шпенглер не был апологетом капитализма и нового времени. Западный индустриализм и буржуазный менталитет он связывал с общими представлениями о духовной стагнации и деградации европейского общества средневековья. Культура Средневековья противопоставляется индустриальной Цивилизации Запада. Культура религиозна, цивилизация атеистична. Культура национальна, цивилизация космополитична. Ее символизирует мировой город, населенный оторванными от почвы культуры людьми. Культура связана с предками и традицией; цивилизация неисторична, она стремится к безграничному могуществу, она завершается смертью.

   Символами цивилизации являются города, индустриализм, космополитизм, безрелигиозность, воля к мировому господству, культ денег, цезаризм. Согласно О. Шпенглеру, западноевропейская культура с эпохи Наполеона вступила в стадию цивилизации. Он считал, что все последующие события европейской истории XIX – начала XX веков лишь подтверждали его вывод о близящемся «Закате Европы». Как верно замечали многие исследователи, в рассуждениях О. Шпенглера о конце западной культуры заканчивается О. Шпенглер – ученый и начинается О. Шпенглер-пророк и политик. В этой связи необходимо отметить консервативную политическую основу философии истории О. Шпенглера, которого недаром причисляют к ведущим идеологам немецкого консерватизма XX столетия.

   Парадокс  воззрений О. Шпенглера заключался в том, что он вопреки приведенной выше негативной оценки цивилизации выступал е певцом, что придавало его концепции своеобразное нигилистическое жизнеутверждение. Автор вовсе не тосковал по умирающей великой культуре прошлого.  

   Для Шпенглера буржуазная капиталистическая  современность была закономерной переходной стадией, наступающей перед началом новой эпохи. Западная цивилизация представлялась Шпенглеру субъективным «частным феноменом истории, которому отведен определенный период существования (1000–2200 годы).

   История, как известно, не подтвердила пророчеств Шпенглера, а новой «русско-сибирской» культуры, под которой подразумевалось  так называемое социалистическое общество, пока не получилось. Показательно, что  некоторые консервативно-националистические идеи Шпенглера широко использовались идеологами фашистской Германии.

   По  определению Э. Нольте, Шпенглер стал первым философом техники и певцом естественно-научного века. С другой стороны, глобальные мифологемы Шпенглера обратили историческую мысль ХХ века к важной историко-культурной проблематике. Под воздействием его идей европейская гуманистика постепенно освобождалась от сдерживающих рамок европоцентризма, обращалась к изучению неевропейских культур и цивилизаций как самодостаточных феноменов, не сводимых к западным эталонам. Важное инструментальное значение сохраняют разработанные Шпенглером категории, такие например, как «исторические псевдоморфозы». «Закат Европы» фактически положил начало становления цивилизационной теории в западной исторической мысли и исторической науки новейшего времени. Последующие поколения историков, культурологов, философов разрабатывали идеи О. Шпенглера, которые он выдвинул в «Закате Европы». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

   Список  используемой литературы 

1. "Закат Европы" О. Шпенглер, М., Мысль, 1993г. 

2. Культурология: Учебное пособие / Составитель и отв. ред. А.А. Радугин. - М.: Центр, 1998. - 304 с. 

3. Культурология. История мировой культуры: Учебное пособие для вузов под. ред. проф. А.Н. Макрковой. - М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1995.- 224с.