Советское время. Мифы и реальность

В Советском Союзе  особенно велико было его влияние  на культуру и искусство. Причем связь  мифа и различных видов искусства  имеет давнюю традицию в европейской  культуре. Отметим лишь отдельные  ее моменты. Так, например, в мифе видит  жизненные условия существования  всякой культуры Ф. Ницше. Миф очерчивает горизонты ее развития. В современной  Ницше художественной жизни, появляется большой интерес к собственным, не античным мифам, сказкам, легендам, заложенный еще романтиками. Самым  ярким примером может служить  творчество Р. Вагнера. С его тетралогией  «Кольцо Нибелунгов» мифу в культуре начинают придавать идеологическую окраску.

Изучение мифа в  современных обществах активизируется с 50-х годов. Из наиболее значимых авторов  здесь можно выделить М. Элиаде. Все  архаические мифологические сюжеты (посвятительные испытания, борьба с  чудовищами и т.д.), по мнению Элиаде, используются современной киноиндустрией. Во время просмотра кинофильмов, чтения книг, зрелищных массовых мероприятий  человек вырывается из исторического  движущегося времени и погружается  в безвременье — то есть совершает  действия, свойственные мифологическим героям. Литературу и искусство Элиаде считает основным воплощением традиционного  и современного мифотворчества.

У другого автора — Р. Барта, рассматривающего современный  мифологизм, миф — это коммуникативная  система, охватившая весь мир. По его  мнению, процесс мифологизации происходит практически везде. Барт сближает элементы мифологизированного сознания и  положений семиотики, вскрывая с  помощью её понятий механизмы  действия идеологических мифов. Искусство  в этой ситуации должно обладать критическим  характером и разрушать всякие иллюзии. Мифотворчество современного буржуазного  общества имеет не высокий креативный уровень, но еще ниже качество мифа «левого», по причине неразвитости его языка «угнетенных» масс, ограниченности их воображения. У революционной  партии может быть в запасе только политический багаж, ведь её электорат  формируется в условиях буржуазного  общества, у него нет ни собственной  пролетарской культуры, ни искусства. Все это, пролетариат вынужден брать  у буржуазии взаймы. В Советском  Союзе, попытка доказать обратное, показала, что нет ничего «худосочнее», чем  сталинский миф.

Предыстория советского культурного мифа имеет глубокие корни в дореволюционной художественной жизни России. В изобразительном  искусстве в то время происходило  оживление мифологических структур. В европейской живописи, переживающей тогда настоящий переворот, это  выразилось в отказе от реалистического, предметного изображения окружающего  мира, смещении акцентов в восприятии действительности, в обращении к  художественному опыту  «нецивилизованных» народов Африки и Востока. Наиболее ярко это проявилось в творчестве Гогена, Матисса и Пикассо.

В России возрождением в живописи мифологических структур занимались в первую очередь художники  «Бубнового валета», в частности  М. Ларионов и Н. Гончарова. Они обратились к изобразительным принципам  русского деревенского творчества, сохранившего в себе много языческих элементов, к скифским «каменным бабам», городскому фольклору, лубку. Эти художники  в своей творческой эволюции двигались  от развития западных художественных образцов и продолжения их поступательной, линеарной, изобразительной традиции к прямому воспроизведению прошлых  образцов народной культуры. Воплощением  искусства будущего для них стало  архаическое искусство прошлого. Поэтому впоследствии ими отрицалось последовательное, поступательное развитие западной культурной модели и провозглашался лозунг «Будущее позади нас», символизирующий  вечное возвращение художественных образцов. Ларионов и Гончарова пытаются принять не только художественную манеру крестьянского творчества, лубочной живописи и образцов изобразительного городского фольклора, но и сам способ мышления их создателей [1 ]. С отрицанием прогресса изобразительных приемов, ими отвергалось психологическое представление о значимости фигуры автора и ценности его неповторимой манеры. Творец у них приобретает черты надличностного субъекта, воплотившего в себе опыт всех предшествующих художников. Влияние народного искусства испытывали такие художники русского авангарда как В. Кандинский, К. Малевич, М. Шагал и другие.

Тоталитарное общество использовало в своей культуре такие  фундаментальные категории мифа, как космологические описания сотворения мира, в форме «добывания» культурными  героями элементов природы, борьбы богов и героев с демоническими  силами, или создание человека нового типа. Большую роль играли трансформированные мифы о силах природы, стихиях, временах года. Все это привело к формированию так называемых календарных мифов, имеющих большое значение в жизни  советского общества. Так, ежегодное  празднование дня Октябрьской революции  имеет аналогию с праздником Нового года — креационного акта «творения» новой жизни. Повторение этого ритуала  связанно в мифологическом мышлении со страхом перед будущим, существованием не в последовательном линеарном, историческом, а в мифологическом времени. Об этом в своей работе «Ритуал в традиционной культуре» пишет А.К. Байбурин [2 ].

Большую роль в  формировании советской мифологии  играют различные биографические моменты  — рождение одного человека (вождя) или целых коллективов, инициация (посвящение в полновозрастный статус) — приравниваемая к вступлению в  различные молодежные организации  по достижению определенного биологического возраста, большая роль смерти, четкость в оформлении её дихотомической оппозиции  к жизни.

Большое значение имел свойственный религиозному сознанию культ предков и христианское поклонение святым мощам. Так, в главном  символе советской системы —  поклонении нетленному телу Ленина, американский историк Н. Тумаркян видит отголоски  древнеегипетских заупокойных культов  и влияние открытия гробницы Тутанхамона.

В советской тоталитарной культуре архаические мифы причудливо смешались с элементами христианства. Не маловажен здесь еще и особый характер русского православного христианства, имевшего стойкий языческий оттенок  и сохранившего элементы мифологического  сознания.

Специфические особенности  мифологического сознания советских  людей, отражающие их реакцию на происходящие в стране процессы, выразились в  народном повествовательном творчестве — стихах и песнях народных сказителей-акынов. В них конструировался образ  вождя — солнца, зари, для описания его величия использовались метафоры «орел», «птица», «скала», происходило  сравнение с животным или предметом, символизирующими силу и мощь.

Образ Сталина в  творчестве народных поэтов нередко  носил следы национальных, внутриэтнических, мифологических символов, построенных, правда, по принципам общих мифологем. Такого рода творчество было официально признано и поощряемо сталинским режимом, как демонстрировавшее  поддержку и полное принятие политики коммунистической партии самыми широкими народными кругами.

Одним из самых  интересных вопросов в проблеме изучения мифа в советской культуре является предположение о его намеренном, осознанном использовании в вопросах политики и культуры. Об использовании  советскими идеологами мифов в процессе формирования советского сознания пишет  К.Г. Исупов [4 ]. Процессы, происходящие в первые послереволюционные годы, позволяли непосредственно наблюдать  рождение и развитие нового мифа. Одной  из причин намеренного заимствования  элементов архаических мифов, является, по мнению большинства исследователей, бедность собственно коммунистической идеологии и одновременно желание  через традиционные, присущие человеческому  сознанию мифологические конструкции  легитимизировать свою власть.

Цель создания нового коммунистического мифа осознанно  преследовалась, в частности, в области  литературы. Так М. Горький, роль которого в становлении пролетарской идеологии  трудно переоценить, призывает к  необходимости изучения мифологии, «поскольку это явление на уровне идеологических представлений режима соответствовало оценке и трудовых достижений, и будущего технического прогресса в Советском Союзе» [5 ]. Для реализации этой же цели можно  отнести и предложение Горького создать «новую» мировую литературу. Суть его заключалась в следующем: в рамках ста предложенных тем  сто выбранных писателей (число  здесь несомненно символично) должны были переписать известные мировые  произведения, дабы упростить их для  постижения победившего пролетариата и таким образом вооружить  его духовно для подготовки мировой  революции. В конечном итоге эта  литературная мифологическая серия  должна была быть увенчана устными  легендами о Ленине, т.е. таким  образом, стремились создать аналог традиционных легенд об основателе государства. В различных формах творчества в  революционной России и в сформировавшемся позднее стиле социалистического  реализма мифологические конструкции  проявились достаточно широко. Как  отмечает Ж.Ф. Коновалова, даже под термином «социалистический реализм» в советской  культуре скрывалось «создание мифического  мира, мало связанного с реальностью» [6 ].

Корни мифологизации  советской литературы прослеживаются в дореволюционном творчестве поэтов-символистов. В творчестве А. Белого, В. Брюсова  и других большую долю составляли мифологические сюжеты солярного и  лунарного культов, темы невесты  — девы, спящего жениха, ночи —  зари. Полагают, что большую роль в использовании именно этих мотивов, сыграли работы русских этнографов и лингвистов конца XIX века, исследовавших  миф. В творчестве Блока, ставшего после  революции певцом нового социального  строя, соединились мифологическая архаика, символы христианства и  своеобразная авторская мифология. Так, образы поэмы «Двенадцать», изначально христианские, переосмыслены поэтом, согласно замыслу произведения.

Для русской литературы, задолго до рубежа веков, достаточно типично было использование мифологических и фольклорных элементов, в частности  смеховой культуры Руси, отразившейся в творчестве Пушкина, Гоголя. В литературе Достоевского проявилась свойственная глубинным слоям русского сознания потребность чему-либо или кому-либо поклонятся, проявившаяся в религиозных  составляющих культа Ленина-Сталина. Эти  элементы мифологии, проявляющиеся  в профессиональном литературном творчестве, развивались после Октябрьской  революции в поэзии Д. Бедного, В. Маяковского, использовавших фольклорно-лубочный характер повествования. Причем в творчестве этих поэтов сочетание опыта символистов  и нарождающегося собственно советского сознания, породили новые метафорические средства выразительности, свойственные в будущем всему советскому искусству. Из традиционных, так называемых «вечных  символов» мифологического сознания, в их творчестве появляется сфероидная

В 20-х годах особой сферой использования мифологических сюжетов становится детская литература. Её несомненным лидером был А. Гайдар. Его творчество просто изобилует  мифологическими построениями. Однако при этом есть одна общая тема, объединяющая произведения Гайдара, которая является сквозной, как для детской, так  и для «взрослой» литературы того времени. Речь идет о мощнейшем культе Красной Армии, пронизывающем все  слои советского общества, построенном  на культивировании образа вездесущего  врага, и характерном делении  географии на «свою» и «чужую». Молодую  страну Советов, страну победившего  коммунизма, олицетворяющую Добро, со всех сторон окружают полу — мистические  вражеские государства, являющиеся сосредоточием мирового Зла. Необходимо бдительно охранять границу, отделяющую «наше» Добро, от «их» Зла. Все это  делает образ война — охранителя, священным и глубоко почитаемым. Этот культ наиболее проявляется  в повести Гайдара «Тимур и  его команда», где ему подчиняется  вся система авторитарных, военизированных  отношений между главными героями, создается особая армейская романтика. «Утопия тотальна» — пишет  В. Шмыров, — «мужчины в ней обязательно  мужественны и если не военные, то либо потому, что еще юны, либо потому, что уже стары» [7 ].

В живописи и скульптуре основной развиваемый миф — это  представление о демиургической деятельности Ленина-Сталина. Изобразительные  формы соцреализма не позволяли  художникам и скульпторам развивать  такие же новаторские по форме  и стилистике произведения, как, например поэзия Маяковского. Поэтому мифологизированность в первую очередь коснулась сюжетной стороны изобразительного искусства. Главной задачей советских живописцев было изображение центральных фигур  демиургов, а так же мифологического  пантеона героев революции и руководителей  советского государств, рангом поменьше. Живописи приписывалась узкая пропагандистская направленность и ориентация на заполнение бытовой реальности.

Изобразительные проявления основных советских мифологем выявляются на примере мифа о создании новой  человеческой формации — советского человека. Об этом объявляет Горький  на Первом съезде советских писателей. Образ нового человека формируется  из многих советских персонажей —  вождей, революционеров, рабочих, ударников. Однако, по мнению Г. Ревзина [8 ], все  эти персонажи к мифу о новом  человеке имели косвенное отношение. Череда подобных героев на живописных полотнах достаточно однообразна. Право  на особое внимание среди них имеют  только изображения Ленина и Сталина, остальные же изображают толпу на заднем плане. По настоящему репрезентирует образ нового советского героя только женщина. Действительно, в общественном сознании при упоминании искусства 30-х годов — золотого периода  соцреализма, прежде всего, встает образ  девушки с веслом, или мухинской  колхозницы. Причем образ женщины  одновременно и воплощение пола, и  представление в новых, ранее  неженских социальных ролях.

Установление мифологического  характера некоторых составляющих советского искусства представляется чрезвычайно интересным и многогранным. Разброс мнений здесь достаточно широк и порой имеют место  различные, даже взаимоисключающие  определения роли мифа в культуре и искусстве того времени.

Заключение

Подведя итог всему  вышеизложенному отметим специфические  черты русской культуры XX века. Русская  культура - понятие историческое и  многогранное. Она включает в себя факты, процессы, тенденции, свидетельствующие  о длительном и сложном развитии.

Советская культура - сложнейшее и неоднозначное явление. В эту эпоху прошла несколько  наиболее существенных этапов: первое послеоктябрьское десятилетие, период тоталитаризма, период Великой Отечественной  войны, послевоенный период, период «оттепели» и периода «застоя».

Отечественная культура ХХ века отразила всю сложность и  противоречивость переживаемого исторического  периода. Россия пыталась найти ответ  на вопрос о судьбах своей культуры. В начале века Россия обладала богатейшим культурным наследием, культурными ценностями мирового уровня, но отсутствие в российском обществе достаточно широкого среднего культурного слоя, который являлся основой многих цивилизационных процессов, определило одну из серьезных особенностей культурной ситуации в России. Она выражалась в существовавшем разрыве между духовным ренессансом и бушевавшей реальностью жизни, в которую вовлекались широкие народные массы. Эта особенность общественно-культурной жизни России была одной из причин, определившей отношение к культуре после Октября 1917 года.